Уэнсдей

Утро выходного дня началось неприятно: Энид встала раньше обычного и принялась будить Уэнсдей, чтобы вместе с ней и еще несколькими подругами отправиться в Джерико и купить бальные платья, пока в магазинах все не разобрали. Уэнсдей потребности в новом платье не видела, но поддалась на уговоры соседки и уже через полчаса группа из пяти учениц «Невермора» направлялась в город. Но несмотря на срочность, первым делом решили зайти в кафе и выпить кофе, чтобы зарядиться энергией на нелегкое утро. И пока остальные в хорошем настроении с обсуждением цветов и фасонов желаемых платьев вошли внутрь, Уэнсдей задержалась у входа. Она не страдала, не скучала по Тайлеру, но такие мелкие вещи тревожили душу время от времени. Вспомнился тот злополучный вечер, когда она пришла в это место, впервые открылась кому-то настолько сильно, впервые кого-то поцеловала… и то, с каким ужасом уходила прочь, когда узнала кто Тайлер на самом деле. Уэнсдей бранила себя. Но не за то, что влюбилась в ужасное чудовище-убийцу, а за то, что не разгадала его сущность раньше. И за то, что обвинила другого. А ведь Ксавье и правда простил ее. Несмотря на то, что она усомнилась в нем, вечно отталкивала и все время была холодной и равнодушной. И после этого Ксавье хотел быть ей хотя бы другом. Испытывал романтические чувства, но был согласен на меньшее… Уэнсдей выдохнула, отгоняя от себя непонятные мысли, сделала шаг и переступила порог заведения. Сидя за столиком, она наблюдала разговоры ни о чем. Девушки эмоционально рассказывали о своих спутниках, показывали фото платьев, которые хотели бы купить, фото причесок, которые хотели бы сделать. Пытались к разговору подтянуть и Уэнсдей, но она отнекивалась и отмалчивалась как могла и изредка украдкой поглядывала за барную стойку, к которой так часто приходила в прошлом семестре. Сейчас за ней с кофемашиной возился другой парень, милый, приветливый и вежливый. Но не Тайлер. Уэнсдей поймала себя на этой мысли и не поняла ее. Можно было логически обосновать, почему Уэнсдей начала думать об этом сейчас, но почему с сожалением? Тайлер, хоть и в теле Хайда и под контролем, убивал людей, хотел убить ее, открыто признался в этом. Так почему она скучает? И скучает ли? Может это неосознанное чувство вины за то, что разлюбила так быстро, а теперь… — Уэнсдей, мы уходим, — выдернула ее в реальность Энид. Девушка осмотрелась: за столиком остались они вдвоем, остальные ждали на улице, а перед Уэнсдей стоял стакан с недопитым квадром. — Все хорошо? Если так сильно не хочешь идти - ничего страшного, — Энид выглядела обеспокоенно. — Предполагаю, небольшая прогулка мне не повредит. Отчасти, она не лгала. Отправься Уэнсдей сейчас в школу или по магазинам в одиночку, мысли о Тайлере завладели бы ее мозгом еще больше. Конечно, мысли в любом случае никуда не уйдут, но так хотя бы будет кому вырвать из них. Энид выдавила улыбку, но взгляд менее сострадающим не стал. Наконец они вышли из кафе и двинулись дальше. Поход по магазинам был невероятно утомительным. Все девушки уже знали тематику бала, поэтому искали определенные цвета и фасоны, но, как назло, то нужного размера не оказывалось, то последнее подходящее платье прямо из рук вырывали, то по внешнему виду оно оставляло желать лучшего. — Уэнсдей! — окликнула подругу Энид с другого конца магазина. Уэнсдей, что все время стояла около выхода и смиренно ждала окончания шоппинга, без капли интереса подошла к ней. — Знаю, что ты не собираешься покупать новое платье, но взгляни на это. Девушка выдернула из числа других что-то черное. По длине оно доходило Уэнсдей до колен, вместо корсета имело кожаные ремешки, воротник с рукавами, расширяющимися к низу, был накладным и застегивался пуговицей на шее. Выглядело оно воздушным, рукава и юбки были полупрозрачные, многослойные. Энид по одному взгляду Уэнсдей поняла, что той платье понравилось. — Я могла бы красиво уложить тебе волосы, — отводя взгляд в сторону, предложила она, — Соглашайся. Ты сто процентов будешь неотразима в нем! И Уэнсдей согласилась. И всего спустя четыре часа, когда каждая из учениц вооружилась необходимыми для бала вещами, вымученная девушка крутилась в своем наряде в центре комнаты перед самой строгой комиссией в мире. — Я хочу сделать ей что-то вроде рассыпчатого пучка, но она настаивает на более строгих вариантах. Энид стояла недалеко от подруги в позе критика, переместив вес на одну ногу, сложив руки на груди и подперев подбородок одной из них. Вещь постучал пальцами по одеялу, подскочил к тумбочке Энид и спустя некоторое время бросил на кровать нужный журнал. Подозвал к себе волчицу и они оба с головой ушли в поиск подходящей к образу прически. Уэнсдей терпеливо ждала около пяти минут, а когда поняла, что про неё забыли, отправилась переодеваться, оповестив перед этим соседей, на что, впрочем, ответа не получила. И вот она вновь встала посреди комнаты в своей обычной одежде, но Вещь и Энид всё ещё обсуждали подходящие варианты. Тогда Уэнсдей решила, что не будет им мешать, и удалилась на поиски друга, которого хотела повидать уже давно. Она шла не торопясь, точно знала, что застанет Юджина на месте. И когда подошла к клубу пчеловодов и увидела мельтешащую между ульев знакомую фигуру, поняла, что не ошиблась. Парень что-то приговаривал себе под нос, но при виде Уэнсдей бросил все дела и радостно подошел поближе, чтобы поприветствовать подругу. — Я уж думал, ты забыла обо мне. — с нескрываемой грустью произнес он. — Нет. Были дела. — девушка обвела ульи взглядом, — Мистер Джонсон вызывал тебя к себе? — Да-а... — наморщив нос, что было сложно увидеть за защитной сеткой шляпы, протянул Юджин, — Сказал, что ты попросила. — Я не прошу. Я либо требую, либо ставлю перед фактом. — она тряхнула головой и тем самым поправила челку, что лезла в глаза, — Ты не рад благодарности? Парень, как всегда, задорно улыбнулся и хмыкнул. — Зачем мне это разрешение? В город выхожу редко, по школе ночью не гуляю. Лучше бы помогли с клубом. — он сильнее оживился и переменился в лице, — Хотя знаешь, со дня на день ожидается пополнение. Тогда нас будет трое! — Надеешься, это будет девушка? Юджин смутился. — Не без этого. — А как же Энид? Разобьешь ей сердце? — с толикой сарказма спросила Уэнсдей. Конечно ее мало интересовал ответ, но не спросить она не могла. — Да ну... — Юджин отмахнулся и повернулся к улью, делая вид, словно вдруг увидел что-то, что нужно исправить, — Это все в прошлом. Она счастлива со своим парнем, а я счастлив и холостяком. Придет время и я стану востребованным у женщин. Уэнсдей хотела было что-то ответить, но ее прервал погребальный звон из кармана брюк. — Прошу прощения. — она потянулась за телефоном. — Да, конечно. Юджин был весьма удивлен выбранному рингтону, но вслух об этом говорить не стал и лишь продолжил делать вид, что занимается ульем, в ожидании, когда Уэнсдей освободится. Но продолжать общение с другом Уэнсдей не была намерена, поскольку присланное сообщение весьма интриговало содержанием. — Мне нужно идти. — не отрывая глаз от телефона, произнесла она. — Жаль… — и в его вздохе действительно читалось сожаление, — Буду рад, если еще придешь. — Конечно. Путь ее был коротким, до клуба стрельбы из лука. Девушка торопилась, потому как переживала за то, что Ксавье мог не оказаться на месте. Но опасения её были напрасны. Парень стоял возле мишеней, как и десяток первокурсников. Похоже, Ксавье выступал в клубе в качестве наставника: показывал какую позу нужно принять, под каким углом поднять локоть и как правильно взяться за стрелу, а затем поправлял каждого, к кому подходил, и объяснял ошибки. Уэнсдей встала неподалеку и с интересом наблюдала за уроком. Она знала, что Ксавье посмотрел бы на нее рано или поздно, что подошел бы и спросил в чем дело, просто нужно было время. И наконец, когда последний в ряду правильно поставил ноги, парень поднял на Уэнсдей глаза, тут же скомандовал ученикам стрелять, пока те не попадут в цель, и направился к девушке. — Все в порядке? Он выглядел уставшим, обеспокоенным и серьезным. По всей видимости, первокурсники изматывали. — Мой преследователь объявился. Она достала телефон, разблокировала его и протянула Ксавье. — Вот так сразу перейдешь к делу? А как же обсудить погоду и рассказать про утренний штурм магазинов? Черты его лица стали мягче и теперь перед Уэнсдей стоял привычный ей Ксавье, а не тренер клуба стрелков. Он улыбнулся, взял телефон из рук девушки и прочитал сообщение. Не упустил его взгляд и фото выше, при виде которого у парня глаза на лоб полезли. — То есть он смог подобраться настолько близко? — Ксавье негодующе уставился на Уэнсдей, — Почему не рассказала раньше? — Сейчас куда важнее то, что он написал. — сухо ответила Уэнсдей, — Мне нужна помощь. Парень снова прочитал сообщение: «Советую проверить кабинет директора. В особенности, ящики шкафа и стола» Вздохнул, запустил руку в распущенные волосы и пожал плечами. — И ты серьезно хочешь это сделать? Он пребывал в смятении. Не понимал, почему Уэнсдей молчала о выходках этого ненормального и почему решила пойти у него на поводу. — Да. Он с сожалением посмотрел на нее. На такую стойкую, решительную и упрямую. — Ты же натворишь дел, если пойдешь одна… — Нет. — незамедлительно возразила Уэнсдей, — Просто ты единственный, кто знает о нем, и твоя помощь была бы полезна. Ксавье усмехнулся, вернул телефон и оглянулся на группу учеников, что скучающе стояли в ожидании, осмотрев уже каждый миллиметр лука. — Когда пойдем? — он обернулся и сложил руки на боках. — Я полагаю, сообщение было отправлено именно сейчас не зря. Допускаю, что он что-то знает. Я проверю на месте ли директор и сообщу тебе. — Хорошо, тренировка как раз подходит к концу. Полчаса и я в твоем распоряжении. Ксавье на ходу повернулся и подбежал к ученикам, спешно начал что-то объяснять, говорил при этом с каждым, видимо, анализируя успехи и промахи. Уэнсдей еще немного постояла на месте, чтобы понаблюдать. Она привыкла видеть Ксавье улыбающимся, беззаботным, сейчас же он был таким сдержанным и внимательным. И почему-то именно этот образ привлекал ее внимание, на чем Уэнсдей случайно себя и поймала. Она постучала, выждала десять секунд и дернула ручку двери. Заперто. Совпадение или куда-то отлучился? Нужно было проверить. Девушка поспешила в учительскую, где ее уведомили о том, что директор в срочном порядке уехал в город. Естественно, цель поездки не назвали. Уэнсдей поблагодарила, вышла в коридор и напечатала сообщение для Ксавье, в котором обозначила лишь место встречи. — Вход в «Белладонну»? — усмехнулся он, подходя к скульптуре Эдгара По, у которой его уже ждала Уэнсдей. За столь короткое время парень успел переодеться после тренировки и сейчас выглядел иначе, чем обычно, вернее, чем привыкла его видеть девушка: в просторной темной футболке, спортивных штанах, с набитым рюкзаком за спиной. Конечно, парень пытался привнести индивидуальность в униформу, но ведь с жесткими правилами особо не разгуляешься. Зато во внеучебное время Ксавье выглядел свободно, может быть даже уютно. Но… к чему Уэнсдей вообще об этом задумалась? — Не боишься, что нас в чем-нибудь заподозрят? — Ксавье продолжил более лукаво, — В темном закоулке, одни, вдруг подумают что-то не то? Он улыбнулся и по-недоброму сверкнул глазами, даже хотел приблизиться, но, опираясь на прошлый опыт, делать этого не стал. — Ты не хуже меня знаешь, что здесь редко кто проходит. Поэтому «Белладонна» и выбрала тайный вход в этом месте. — Не совсем так, но ладно. И пока Уэнсдей про себя возмущалась усомнением в ее правоте, парень скинул рюкзак у подножия статуи и присел на выступ, рядом с Уэнсдей. — Мистер Джонсон уехал в город. Дверь заперта. Опасно взламывать ее у всех на виду, — задумчиво произнесла девушка. — И какой план? Ксавье даже не сомневался, что он есть, чем хоть немного порадовал напарницу. — Проберемся туда ночью. Ксавье завис на секунду, а затем нахмурился и взмахнул руками в неопределенном жесте. — Вот так просто? А как же отвлечь всю школу, чтобы расчистить кабинет, или влезть через окно, или обмазаться кремом для невидимости? Зачем я тогда нес сюда этот рюкзак со всякой мелочью? Девушка окинула его сумку безразличным взглядом. — Мы не сможем отвлечь всю школу разом, а затем успеть открыть кабинет, обыскать его и выйти незамеченными. — она, с явным раздражением от того, что парень не понимает абсурдности предложений, начала опровергать каждое из них, — В окна мы не залезем, и открываются они изнутри. Представляю, как преподавателям будет интересно наблюдать за двумя скалолазами, разбивающими директорское окно. А крем готовить слишком долго. И если это все, то сейчас расходимся. Встречаемся здесь после полуночи. Уэнсдей встала, отряхнула руки и одежду от грязи и уже собралась уходить, как вполне справедливое замечание Ксавье приковало ее к земле. — Так если мы выдвигаемся ночью, зачем было собираться здесь? Почему нельзя было написать сообщение? Девушка с досадой посмотрела перед собой, на гуляющих по квадратному двору учеников, что не обращали внимание на темный тупик. У нее не было ответа на вопрос. Вернее, был, но признавать его она не хотела. Нужно было срочно что-то сказать, иначе Уэнсдей выглядела бы глупо или, хуже того, парень мог догадаться о случайных намерениях. — Не собираюсь уподобляться остальным и позволять телефону захватить мою жизнь, — бросила она через плечо и, оставив Ксавье в замешательстве, поспешила удалиться. А сердце снова пропустило удар и стало нагонять упущенное с невообразимой скоростью. Как и договаривались, они встретились у статуи, как только время успело перевалить за полночь. Вовлекать в тайную операцию Энид Уэнсдей не стала. Девушка помнила прошлую ссору по поводу таких вот развлечений и не хотела повторить её вновь, поэтому решила держать соседку в неведении до поры до времени. Укрыть мотив действий от Вещи оказалось бессмысленным занятием, поскольку тот давно знал о таинственном преследователе. Уэнсдей лишь не всегда посвящала его в детали. А теперь пришлось рассказать о крайнем сообщении от незнакомца и вылазке с Ксавье. Разумеется, Вещь настоял на своём присутствии и как бы девушка не пыталась, отговорить его не смогла. Поэтому направлялась к статуе По под покровом ночи не в одиночку. Ксавье ждал её на месте, специально пришёл пораньше. Уэнсдей это не оценила и, едва подошла к нему, начала: — Охранник делает обход каждый час, начиная с девяти. Учительское крыло проверяет в последнюю очередь, поэтому у нас есть около часа. Ты видел сколько в кабинете шкафов, ящиков и полок, все из них нужно успеть проверить. Действуем быстро, иначе останемся там на всю ночь. Ищем что-то подозрительное, в кабинете почти не разговариваем, не шумим, свет используем по минимуму. В этот момент Уэнсдей была серьёзна, как никогда. Переводила взгляд с Ксавье на Вещь и обратно в попытке понять, что те отнеслись к её словам серьёзно. — Идём тихо, в полуприседе, вдоль стен, кустов и деревьев. В коридоре расслабимся. В случае опасности смотрим на меня и повторяем за мной. В случае поимки каждый сам за себя. Больше никто не произнес и слова. Двинулись, как и было оговорено, вдоль стены, за кустами, гуськом. Ни в одном окошке академии не горел свет, Луну закрыли дождевые облака, троицу точно никто не должен был увидеть. Первой, естественно, шла Уэнсдей. Прислушивалась к каждому шороху, к каждому хрусту и завыванию ветра. Останавливалась, оценивала обстановку и вела дальше. Через каких-то пятнадцать минут уже шли по коридору. Обувь решили снять, когда поняли, что подошва издаёт слишком громкий стук при соприкосновения с полом, продолжали путь в носках. Вещь Уэнсдей посадила на плечо, так как оказалось, что и он достаточно громко передвигался. До кабинета добрались без происшествий буквально за пять минут. Ксавье присел перед дверью на колени, снял рюкзак и начал копошиться в нем в поисках нужных для вскрытия вещей. Уэнсдей и Вещь разошлись по углам, чтобы подать сигнал к отступлению, в случае чего. С дверью проблем возникнуть не должно было, замок на вид казался простым. Парень наклонился в сторону, чтобы тусклый лунный свет хотя бы в какой-то мере освещал замочную скважину, как можно осторожнее, чтобы не наделать шума, достал тонкий нож и медленно начал вводить его в замок, одновременно с этим прокручивая его и нажимая на ручку двери. Но вот прошла минута, три, пять, а механизм все никак не поддавался. Ксавье услышал едва заметные шаги, поднял голову и встретился глазами с раздражённой Уэнсдей. Она жестом отогнала его и отправила стоять на стреме, сама села на колени и продолжила взламывать замок. Через полторы минуты по коридору раздался отчетливый «щелк» и дверь наконец открылась. Внутри оказалось темнее, чем в коридоре, друзья едва могли различить силуэты друг друга. Они убавили яркость в телефонах на минимум и принялись рассматривать все, что видели. Девушка прислушалась к совету преследователя осмотреть шкаф и осторожно поочерёдно пролистывала каждый журнал на наличие чего-нибудь интересного. Ксавье копался в ящиках стола, некоторые из которых оказались заперты, а Вещь лазил по полкам, до которых его напарникам было не добраться. Время шло, но ничего особо примечательного никто не смог найти. Парень даже успел повскрывать некоторые ящики, но кроме скучной денежной документации не нашёл в них ничего. Вещь перепрыгивал с полки на полку, а Уэнсдей уже полулежала-полусидела у большого дубового шкафа, журналов в котором оказалось огромное количество. Ксавье вернул на место последние сшитые листы, на которых отражались расходы на столовую, и присоединился к Уэнсдей. Она положила журнал себе на колени и тусклым светом наполовину разряженного телефона вела вдоль записей о событиях давно минувших лет и задавалась вопросом, зачем такая информация хранится в кабинете директора. Ксавье опустился рядом, спиной оперевшись о дверцу шкафа, наклонился близко-близко к уху девушки и прошептал так, что вся она покрылась мурашками с головы до ног: — Мы сидим тут больше часа. Пора уходить, иначе скоро пойдёт охранник и мы застрянем здесь ещё на час. Вернёмся завтра. Уэнсдей нервно вздохнула от опаляющего дыхания на шее. Парень сел прямо, и теперь ей пришлось приподняться, чтобы прошептать ему в ответ: — В этом журнале описываются происшествия семнадцатого века. Примерно в это же время Крэйкстоун основал Джерико. Думаю, здесь есть то, что мы искали. Несомненно волна мурашек атаковала и тело парня. Он сделал над собой усилие, лишь бы не повернуться к ней лицом, лишь бы не оказаться в сантиметре от её губ, лишь бы не искушать себя почём зря. Уэнсдей вернулась к чтению, как вдруг за дверью послышались шаги, ленивые, медленные и слабые, а после из щели в проёме показался яркий свет. Все трое замерли и даже задержали дыхание, в том числе и Вещь. Уэнсдей вцепилась в журнал и уперла взгляд в дверь, когда тёплая рука Ксавье накрыла её руку в перчатке и потянула вверх. Девушка обернулась и вопросительно уставилась на него, но он прижал указательный палец к губам и продолжил выпрямляться. Затем, когда оба были на ногах, нащупал дверцу шкафа с отсеком для верхней одежды, открыл её, отодвинул в сторону пиджаки и рубашки и сначала залез внутрь сам, а после потянул за собой и Уэнсдей. Вещь же притворился статуэткой на полке, широко растопырив пальцы. Все происходило молча и без сопротивления. Да, она не понимала к чему такая предостороженность, но возражать не стала во избежание лишнего шума, который точно привлёк бы внимание охранника. И теперь они стояли друг напротив друга в кромешной темноте. Она - держа в руках журнал, он - держа её запястье. Хоть со стороны и могло показаться, что отсек был вместительный, но на самом деле Ксавье со своим ростом едва помещался в нем и теперь был вынужден сгорбиться, чтобы не биться головой о крышку шкафа. Поэтому вышло так, что Уэнсдей дышала прямо ему в шею, а он склонился у её уха. Они не слышали шагов снаружи, лишь сердцебиения друг друга и ощущали невероятное напряжение, которое сами же и создавали. Хоть и так ничего не рассмотрели бы, но они нарочно отводили взгляды в стороны, словно не хотели смущать друг друга, пусть горели щеки у обоих. И не только щеки, но и грудь в районе сердца, и живот стягивало тугим узлом при одной мысли о такой близости. Ксавье не без труда отвёл голову назад и теперь от лица Уэнсдей его отделяли какие-то пару сантиметров. Он нервно сглотнул и едва слышно произнёс: — Хочу поцеловать тебя. Уэнсдей как будто оглушили. Она прикрыла глаза, но веки её дрожали. Она чувствовала его дыхание, ощущала тепло руки даже сквозь перчатку и разделяла желание, сама не понимая почему. Ей хотелось приблизиться, коснуться своим его носа, в темноте на ощупь найти шершавые, но от того не менее мягкие губы, которые нежно накрыли бы её, увлекая за собой сначала в медленный, а затем во все более страстный и не сдержанный поцелуй. Хотелось бросить этот журнал и обвить руки вокруг его шеи, снять перчатки и каждой клеточкой пальцев ощутить бархат его кожи, и чтобы непременно он обнял бы её за талию, притянул к себе так, словно хотел соединить их тела в одно. И время стало бы условностью, и все вокруг исчезло бы. Существовали бы только они в объятиях друг друга. Уэнсдей попыталась что-то произнести, но голос подвёл. Она едва слышно прокашлялась. Кажется, охранник уже ушёл. Она не видела, но почувствовала, как Ксавье с грустью улыбнулся. За все время её размышлений он не наклонился ниже, не сдвинул руку ни на миллиметр, давая возможность ей решать. И она решила, что ещё не готова. Послышался лёгкий стук в нижней части дверцы. Это Вещь предупреждал, что опасность миновала. Друзья вылезли из шкафа запыхавшиеся, разгоряченные и невероятно смущеные. — Пора уходить. Скоро он пойдёт обратно, — громче обычного прошептал Ксавье и как бы невзначай начал поправлять волосы. — Мне нужно дочитать. Забирать журнал с собой нельзя: директор может заметить пропажу. Парень достал из штанов телефон, взял книгу из рук Уэнсдей и положил ее на стол, после чего быстро, чтобы охранник не увидел вспышку, сфотографировал оставшиеся страницы и вернул журнал девушке. — Позже по сети пришлю. Ставь на место и пойдём, нам ещё кабинет закрывать. Вторую ночь она ворочалась в постели и вторую ночь не могла отогнать мысли о Ксавье. С чего вдруг сердце замирало, стоило ему приблизиться, когда раньше от подобного она испытывала только злость? Почему задерживала на нем взгляд дольше обычного? И отчего на его желание поцеловать хотела ответить «да»? Были ли тому причиной их летние переписки? Или может это чувство вины за несправедливое обвинение в преступлении? Сыграл ли роль тот портрет, который Уэнсдей считала лучшим из всех, что видела? Девушка перевернулась на другой бок, но боялась закрыть глаза, ведь тогда перед ней во всей красе являлся Ксавье, приветливо улыбался и приглашал в свои объятия. Она села в кровати и задумалась, почемуне может испытывать к нему симпатию. Ведь он всегда был рядом, готовый помочь. Ей даже не нужно было просить об этом. Он не настаивал, а терпеливо ждал любого её ответа. Даже сегодня, когда под влиянием момента мог поцеловать, не стал, предупредил о своём желании. Сколько они знакомы? Около полугода? И все это время он не надоедал своими чувствами. Да, говорил о них не всегда умело, но в большинстве своём не доставлял этим неудобств. С ним легко. И много ли нужно ещё? Безусловно, да, но для начала этого вполне было достаточно. Девушка до боли сжала переносицу, не веря собственным мыслям. Она не собиралась строить отношения с Ксавье сейчас, но не хотела думать, что не могла сделать этого вообще. Уэнсдей решила не отгонять от себя правду, принимать и осознавать все чувства, что рождались в ней. И кто б знал, во что это могло вылиться… Ксавье прислал ей фотографии под утро, когда вернулся с пробежки. Не стал делать это раньше, потому что знал, что Уэнсдей не уснула бы, пока все не прочитала бы. А читать было много. И откуда же ему было знать, что этой ночью девушка и так не спала? Она настолько обрадовалась полученным фото, что не вылезла из кровати, - а подобного с ней прежде не случалось, - пока не изучила весь материал, то есть вплоть до самого обеда. И прочитанное увлекло её настолько, что первым же делом Уэнсдей написала Ксавье с требованием встретиться в уже знакомом месте. Как и в прошлый раз, парень пришёл раньше. Он устало сидел на пьедестале, уставившись в пол и перебирая пальцы. Видимо, остаток ночи и для него прошел нелегко. И только рядом послышались шаги, Ксавье напрягся, вскинул голову и устремил взгляд ко входу в тупик, где уже стояла Уэнсдей. Она не осмелилась подходить к нему близко, сделала вперёд лишь пару шагов, чтобы скрыться от остальных и объяснила причину столь срочного собрания: — Не знаю кто, но этот человек подробно описал события нескольких веков. Интересно то, что отцы-пилигримы часто упоминаются в тексте как погибшие. — Что странного? Они основали Джерико. Наверное, изучали новые территории в моменты катастроф. Парень упёрся локтями в колени и сцепил руки в замок. — Странно то, что они - единственные жертвы. — добавив в голос грубости, произнесла Уэнсдей, — Больше в журнале не сказано ни о каком другом пострадавшем. Парень недоверчиво посмотрел на нее. — Хочешь сказать, что это не просто так? Уэнсдей раздраженно вздохнула. — Иногда твоя глупость меня поражает. Я только что это и сказала. — Да, прости… — Ксавье прикусил губу и опустил голову, списав для самого себя невнимательность на бессонную ночь, — И что ты предлагаешь делать? — Сходить в библиотеку «Белладонны». Парень напрягся еще сильнее и слегка наклонил голову набок. — Зачем? — Многие события связаны с личностью Крейкстоуна и его преспешников. У «Белладонны» ведь есть информация на этот счёт? — Тебе не кажется, что это недостаточная причина для похода туда? Ну погибли эти пилигримы во время какого-нибудь наводнения, какое нам дело? — Это может быть важно, учитывая, что в других документах мы не нашли что-то и близко похожее на это. — упорствовала Уэнсдей. — Бьянка убьет тебя, если узнает, что ты снова приходила. — Ксавье сокрушенно покачал головой. — Даже если я буду с членом клуба? Парень выпрямился и нахмурился. По одному лишь взгляду стало понятно, что ему эта идея не понравилась. — Хочешь втянуть меня? — Ты сам себя втянул, когда согласился проникнуть со мной в кабинет директора. У парня был абсолютно пустой взгляд. И были ли виной тому ночные прятки в шкафу, непонятно. Но то, что в воздухе висело напряжение, мог подтвердить кто угодно. — Не так я хотел провести выходные. Со вздохом Ксавье поднялся и, поворачиваясь, дважды щелкнул пальцами. — Почему ты постоянно находишь приключения себе на голову? — спросил Ксавье уже на лестнице. — Кто-то должен узнать правду. А я достаточно умна, чтобы сделать это быстро. — Какая самоуверенность… — с его губ слетела усмешка. — По-твоему, плохо быть уверенным в своих силах? — По-моему, плохо быть слишком уверенным в них. — Сочту за комплимент, что уровень моих способностей для тебя «слишком». Она вмиг подскочила к шкафу и побежала взглядом по корешкам книг в надежде найти хоть что-то близкое… только близкое к чему не знала. Положилась на интуицию, что делала очень редко, и про себя отметила, что слишком уж не похожа сама на себя сегодня. — Твой друг к нам не присоединится? Ксавье встал у другого шкафа и завел руки за спину, сцепив их в замок. Он не понимал, что ищет, поэтому бесцельно просматривал​ корешки другой части книг. Объяснять Уэнсдей какого друга имел в виду Ксавье не пришлось. — У него стресс. Отлеживается за чтением журналов. — Ты ему не сказала? А этот вопрос застал врасплох. Неважно, что парень решил опустить в предложении - их поход в архив или произошедшее в кабинете: ответ был один. — Нет. Уэнсдей посмотрела на Ксавье лишь секунду и вернулась к поискам. Он же, даже когда заметил, что она посмотрела, не повернул головы. — Я всю ночь думал как поговорить с тобой об этом… Они оба продолжали упирать взгляды в шкафы, но уже ничего не искали. Просто волнительно было смотреть друг на друга. Уэнсдей перебирала ткань на перчатках, Ксавье до побеления сжал пальцы. — Прости. Я признал ошибку еще в прошлый раз, но совершил ее вновь. И мои чувства не оправдание… Он опустил голову. Как же было тяжело произносить каждое слово. В особенности потому, что за свою влюбленность приходится извиняться перед человеком, который не понимает этих чувств и их влияния на разум. — С моей стороны было грубо говорить тебе такое и надеяться на что-то. Уэнсдей слушала затаив дыхание. Внешне она старалась выглядеть спокойной, но нервные подергивания пальцами могли выдать настоящие эмоции. ​ — И в принципе извини, что затянул тебя в этот шкаф, ведь необходимости в подобном не было. Наверное, со стороны могло показаться, что это моя прихоть, но поверь, в тот момент спрятаться показалось мне лучшим решением. Он сказал все, - или почти все, - что хотел и замолчал. Они продолжили поиски в тишине, мыслями пребывая совсем в другом месте - во вчерашней ночи, в этом проклятом шкафу. Уэнсдей опустила глаза на перчатки. — Когда мы поцеловались с Тайлером, я увидела то, о чем не могла подумать до того момента. По всей видимости, ослепленная этой… — она вздохнула и выплюнула слово с явным пренебрежением, — симпатией. Ксавье несмело перевел взгляд на нее. — Это шокировало меня. Пусть немного и обрадовал тот факт, что моим первым парнем стал убийца. Ксавье хотел вставить что-то вроде «Мне тоже нужно убить кого-нибудь, чтобы ты обратила на меня внимание?», но не стал, понимая, что слова Уэнсдей важны в первую очередь для нее самой, и что она должна сказать все, что накопилось на душе. И, как бы неприятно ему не было от разговоров о связи между ней и Тайлером, парень дал ей возможность высказаться. — Я не хочу видений не только потому, что это больно. Благодаря им я узнаю то, чего знать не должна. И если это произойдет между нами… — она посмотрела парню в глаза, — Готов ли ты показать мне то, что может изменить мое мнение о тебе? Ксавье удивился тому, как ей удавалось оставаться такой безразличной в такие откровенные моменты, и отвел взгляд. Задумался. — Почему видение обязательно будет плохим? — Такова моя сущность. Я способна видеть только худшее в людях. Парень вяло улыбнулся. По его мнению, он не совершал ничего ужасного, но волнение за неизвестную темную сторону души съедало изнутри. — И что, если готов? Вопрос не удивил Уэнсдей. Как и то, с каким вызовом посмотрел на нее парень. — Готов потерять меня ради пары секунд удовольствия? Конечно, если ставить вопрос​ таким образом, то готов он не был. Но надежда на лучшее не угасала. — Не знаю что такое ты должна увидеть, чтобы… — он нервно сглотнул и прикрыл дрожащие веки, — Хорошо. Ты не готова к этому. Но я готов ждать, сколько потребуется. Готов ждать, пока ты не подчинишь себе силу и пока не снимешь эти перчатки. Теперь сглотнула Уэнсдей. На такой ответ, хотя бы по сути, она и рассчитывала. И в отличие от Ксавье, все еще выглядела невозмутимой. — Это просто слова. Мужчины часто говорят подобное, чтобы привлечь внимание интересующей их женщины. — Подожди​ и поймешь, что это не просто слова. Наконец, он сдвинулся с места, сделал шаг в ее сторону, медленный, небольшой, но будто бы необходимый. — Я помогу взять дар под контроль. Если понадобится, буду часами медитировать вместе с тобой или куплю тысячу мятников и расставлю их по всей академии, чтобы ты где угодно могла практиковаться. И Уэнсдей словно ледяной водой окатили. Она заглянула Ксавье в глаза и осознала, что он одержим ею. Это всегда читалось в его лице, движениях, словах, но она почему-то не замечала и списывала подобное на простую влюблённость, но… дело обстояло куда лучше. Проглотив восхищение, девушка ответила: — Подожду.