Неудобные привязанности

      Они со Снейпом не друзья. Он по-прежнему ей не нравится, просто... меньше.       То, что он и в самом деле пройдет весь путь до ее дома, хмурый, как обычно, с руками в карманах и оседающими на волосах снежинками, Петунья не ждет, но Снейп проходит. Он ничего не говорит и не спрашивает, и такое проявление благородства кажется чужеродным, когда исходит от него. Петунья не уверена, что поступила бы так же.       Она кладет одеяло на журнальный столик в гостиной и нерешительно поворачивается. Снейп стоит на пороге, не делая шаг ни вперед, ни назад. Он похож на застигнутого врасплох филина, глаза у него огромные и черные, птичьи.       Ботиночки Лили аккуратно убраны под полку, пальто висит на вешалке.       Петунья дает себе минуту на раздумье, а потом говорит то, что никогда не сказала бы в любых других обстоятельствах:       — Заходи, если хочешь. Лили уже дома.       Он медленно входит, снимая свою нелепую куртку. Из-под брюк выглядывают смешные носки в пурпурно-изумрудную полоску, с маленькими серебряными лягушатами.       Петунья это не комментирует.       — Поднимайся, я скажу маме, что ты пришел в гости.       Снейп проходит мимо, бросив на нее косой взгляд. Петунья ждет, что он что-нибудь ответит, но нет: любопытство на его лице так и не прорывается на поверхность. Ну и ладно. Она идет в кухню.       У столешницы стоит мама, и что-то готовит, что-то вкусное.       — Снейп пришел, — говорит Петунья. — И я забрала одеяло. А еще я больше никогда не пойду в Паучий Тупик.       — Ты принесла сдачу?       Она кладет на стол три шиллинга.       — Меня чуть не съела старая ведьма.       Это не то, что произошло, но Петунья все равно ждет ободрения и, возможно, вопросов — не дожидается.       — Я больше не пойду в Паучий Тупик, — повторяет она тогда. — Там живут страшные и отвратительные люди.       Мама кладет лопаточку, которой перемешивает рагу, в кастрюлю и поворачивается. Она щелкает Петунью по носу.       — Я тебя слышала, Туни. Не хочешь туда ходить — не ходи. Но называть так людей нельзя, это грубо и крайне некрасиво.       Петунья хмурится. Какое-то утешение в мамином внимании есть, но разочарование все равно следует за ней по пятам, она ждет чуть больше заинтересованности, возможно, расспросов, не удовлетворенная тем, что получила.       Мама способна на большее, чем этот огрызок привязанности. Петунья видела.       Пока она молчит, на плите вскипает большой чайник. Она наблюдает, как мама достает три чашки, выкладывает на тарелку печенье.       — Отнеси это сестре.       Петунья вздыхает и с тоской смотрит на поднос. Подниматься сейчас к Лили и сидеть там с ними ей совсем не хочется. Она, по правде говоря, рассчитывала на чашку какао и уединение в своей комнате.       — Просто позови ее вниз, — говорит она. — И вообще мне надо переодеться.       Она демонстрирует брюки, промокшие от подтаявшего вечернего инея.       Мама остро смотрит на нее, и Петунья чувствует: не поддастся. Она со вздохом берет поднос; cо всем, что там стоит, он достаточно тяжелый.       — Осторожно, не пролей. Выпьешь горячего — и согреешься.       Петунья поднимается по лестнице, как на казнь. Какое-то время она стоит перед дверью Лили, прислушиваясь к доносящимся голосам. Затем ее посещает чудесная идея: она ставит поднос на пол и стучит в дверь четыре раза, ее и Лили тайный стук.       Быстро, прежде чем шаги достигают двери, Петунья скрывается в своей комнате, где сбрасывает промокшую одежду и кутается в мягкий темно-зеленый кардиган.       Что бы ни сказала мама, она действительно не хочет сейчас находиться в обществе Лили и Снейпа.       Петунья забирается в кресло и достает с полки книгу. Легенды Древнего Египта успокаивают ее, ненадолго отодвигая в сторону все впечатления дня, и постепенно она погружается в буквы и картинки, придя в себя только, когда входная дверь закрывается с громким щелчком.       Позже, после ужина и чистки зубов, она лежит в кровати уже без книги, стараясь не вспоминать ведьму и ее неприятную улыбку. Она знает, что это глупо, ведь ведьм, которые едят детей, не существует, но тени в углах комнаты неустанно шевелятся.       «Это глупо, — думает Петунья, — а я не маленькая, чтобы бояться глупостей».       Она зажмуривает глаза и пытается считать овец, как учил папа. Раз, два... Ничего не получается. От разочарования Петунья крутится под одеялом и чуть не вскрикивает, когда что-то касается ее бока. Она испуганно смотрит через плечо, а затем громко шепчет:       — Лили!       Она надеется, что в этом шепоте слышно все ее возмущение.       Лили стоит у изголовья кровати в пижаме и, к счастью, у нее хватает совести выглядеть виноватой.       — Прости, Туни, я не хотела тебя пугать.       Петунья фыркает и отодвигается ближе к стене.       Лили забирается под одеяло. У них давно свои комнаты, но есть ночи, когда они засыпают вместе.       Иногда Петунья думает, что в мире нет никого, кто знал бы ее лучше, чем Лили. Даже мама или папа не в счет. А иногда она так сильно на нее злится — особенно когда рядом Снейп — что не хочет смотреть ей в лицо, и кажется, что все это выдумка, и они совсем друг друга не знают. Но все равно, думает Петунья, она никогда, никогда, даже через миллионы лет не променяла бы Лили ни на что другое.       Лили тянется к ее руке под одеялом и сцепляет их мизинцы.       — Северус мне рассказал, — говорит она, — про сегодня.       Разумеется.       Петунья прикусывает язык и только недовольно морщится. Лили тихо хихикает.       — Он тебе не очень-то нравится, да?       Без всяких колебаний она отвечает:       — Да.       Лили вздыхает.       — Что произошло? — спрашивает она, легко сжимая их соединенные пальцы.       — Я встретила...       «Ведьму», — хочет сказать Петунья, но тут же поправляет себя:       — Страшную женщину. Она шла за мной всю дорогу и никак не хотела отвязаться.       Петунья вздрагивает.       Свободной рукой Лили заключает ее в объятие. Она всегда обнимает крепко и тепло.       — В Паучьем Тупике жутко, — говорит она. — Не понимаю, зачем тебя туда отправили.       «Я тоже», — думает Петунья.       Иногда... иногда кажется, будто ее родители не до конца осознают тот факт, что она в действительности десятилетняя девочка. Или, быть может, они настолько мягкие и добрые, что попросту не замечают каких-то вещей. Она не знает наверняка.       Мама и папа всегда следят за тем, чтобы Лили и она хорошо себя вели, чтобы они были порядочными и вежливыми. Для них это важно. Они невероятно умны, и Петунья не знает никого добрее своего отца. И все же иногда она ставит их решения под сомнение, и их выборы кажутся сложными для понимания.       — Тебе не обязательно в следующий раз туда идти, — шепчет Лили.       — Знаю, — говорит Петунья. — Больше не пойду.

***

      Удивительно, как один случай способен изменить весь тон отношений. Снейп по-прежнему не нравится Петунье, но каким-то образом его присутствие становится терпимым. Она сдерживает свои колкости и язвительные замечания — большинство, — и, как ни странно, он делает то же самое.       Теперь он похож на маленькую садовую змейку, которая кусается, только если ее потревожат.       В начале января они празднуют его день рождения. То есть, Лили празднует, а Петунья просто сидит рядом, пока она печёт Снейпу кексы. Возможно, помогает украшать, совсем чуть-чуть, рисуя на одном большую ворону с черными глазами из помадки.       Когда Снейп видит подарок, его выражение лица искажается, будто он не знает, как реагировать. Чудак.       Через две недели следует день рождения Лили, куда приглашены одноклассники и, конечно же, Снейп. Но он не приходит на праздник, даже после того, как Лили вручает ему особую карточку, сделанную из красивой плотной бумаги. Петунья лично помогала ей писать текст, потому что тогда не знала, что это для него. И из них двоих почерк у нее лучше.       Сейчас Лили в любимом комбинезоне нежно-желтого оттенка, на столе торт, на диване — подарки, и все идет хорошо и прекрасно. Но с каждой секундой ее лицо все более и более несчастное, а Снейпа все нет.       Петунья сердится. Они сделали для него приглашение — пусть она и не знала, что это для него, — Лили сама попросила его прийти, и он согласился. Она не была бы так зла, если бы он отказался на месте, но он согласился, и Лили радовалась всю неделю.       А теперь его нигде не видно.       Как только Лили начинает хмуриться через каждые несколько минут, — верный признак того, что она изо всех сил пытается радоваться и не заплакать, — Петунья выходит из-за стола. Она не желает это терпеть. Категорически.       Она натягивает пальто на платье, обувается и выходит из дома, полная решимости найти Снейпа и заставить его извиниться.       Кто вообще так поступает? Кто обещает, а потом не приходит, даже не сообщив о том, что передумал?       Ее шаги яростно стучат по гравию, когда она стремительно приближается к началу Паучьего Тупика. В животе нарастает тревога, но Петунья говорит себе: «Я иду не туда, а к дому Снейпов».       Дом Снейпов... представляет собой удручающую картину: его крыша кажется еще более кособокой, чем была, а стены замерзают под корочкой образовавшегося льда.       Приблизившись, она останавливается в нерешительности. Окна темные, несмотря на то, что уже пять часов, и изнутри не доносится ни звука.       Что ж, она уже пришла. Теперь нет никакого смысла поворачивать назад. Петунья сокращает расстояние между собой и участком Снейпов и, обойдя сухой клен, частично скрывающий дом от посторонних глаз, видит его.       Снейп сидит к ней спиной на груде сваленных дров. Его плечи опущены, и палочкой он рисует фигуры на тонком слое снега.       Ее гнев разгорается с новой силой.       — Снейп! — кричит Петунья.       Он не поворачивается.       — Снейп, невыносимый болван!       Он вздрагивает, все еще отказываясь признавать ее присутствие в какой-либо форме.       — Если бы ты просто сказал, что не хочешь идти, она бы поняла.       Ветка в его руке замирает, Снейп опускает голову ниже и все еще молчит.       Такое отношение стоит у Петуньи поперек горла. Остановившись напротив, она смазывает носком ботинка полуабстрактную снежную фигуру, которая безраздельно владеет всем его вниманием.       — Я вообще-то пытаюсь с тобой разговаривать, чуд...       Снейп вскидывает голову, волосы падают по бокам его лица, и Петунья замолкает на полуслове.       Его губа рассечена, на скуле — огромный кровоподтек. Она отступает назад, обескураженная.       — Ну, — едко шипит он, — ты что-то хотела сказать.       В кои-то веки слов у нее не находится.       — Что произошло? — выдыхает она, и маленькое облачко теплого пара кристаллизируется перед ее лицом.       Снейп дергает плечом.       — Не твое дело.       Молчание затягивается, Петунья переминается с ноги на ногу.       — Кто... кто это сделал?       Школьная порка тростью или розгами Петунье не в новинку, хоть ей никогда не выпадал шанс испытать их на себе. Это совсем не похоже на следы от прута.       Снейп не отвечает, но его быстрый взгляд в сторону дома говорит сам за себя.       Понимание приходит к ней, и оно настолько инородно, что она просто смотрит на него в течение целых четырех минут. Снейп возвращается к своим рисункам, ветка обводит ноги Петуньи, заключая ее в полукруг.       Родители никогда не били их. Никогда. И оттого Петунья самоуверенно полагала, что так оно есть повсеместно, для всех. Оказалось, что нет.       — Ты поэтому не пришел? — спрашивает она шепотом.       Он неопределенно пожимает плечами, очевидно.       — Я не хотел приходить так, — отвечает он, и добавляет через мгновение паузы: — У меня все равно не было для нее подарка.       Это похоже на неудачную демонстрацию смирения, в котором однако слышатся отчаяние и обида.       — Если бы она хотела тебя видеть только ради подарка, то не стала бы делать специальное приглашение.       Петунья не может поверить в то, что действительно пытается его утешить. Тем не менее, вот она, садится с ним рядом на кучу дров и вытягивает ноги.       — Если ты не объяснишь все Лили, я тебя прокляну, — говорит она.       Он фыркает и морщится следом.       — Ты не сможешь.       — Что-нибудь придумаю.       Снейп явно не хочет говорить ни о синяке, ни о разбитой губе, ни обо всем произошедшем, поэтому Петунья просто вздыхает и добавляет:        — Если у нас останется на завтра торт, я тебе принесу.       А потом они сидят, и Снейп рисует свои фигурки странной формы, а Петунья позволяет ему просто молчать и тихо шмыгать забитым носом.