Красноголовый

Глава вторая - Ненавижу "Мучильню", - пробурчал себе под нос лысый, как колено мальчишка. Рассветное небо без единой тучки, как-то разом раскрасило мир в десятки и сотни цветов. Морозец хотел пощипать щеки, но мальчишки этого не замечали. Их тела, разгоряченные бегом, плевали на холод, и по большей части потому, что были заняты одновременным сопротивлением и поглощением странных зеленоватых пластинок, вживленных им под кожу. Слабые мутагены, помогающие усваивать "грибную диету", на которую мальчиков посадили сразу же, как только те начали тренировки, были не у всех, только у небольшой контрольной группы, и стоит заметить, что у этого явления было две стороны. С одной стороны, они чуть быстрее набирали массу, росли, и их обмен веществ был откалиброван чуть лучше, но с другой, их печень ежедневно получала удар, который приходилось компенсировать ежедневным посещением алхимических лабораторий, и терпеть уколы светящейся тревожным, желтым светом жидкости. После них становилось получше. В группе были самые сильные мальчишки набора, и среди них затесался невысокий смурной пацан восьми лет, зеленоглазый, будто со Скеллиге, и красноволосый. Однако, пусть он и не был богатырем, он уверенно выдерживал те же нагрузки, что и мальчишки вокруг него. Их группу гоняли немного сильней, чем другие, чуть дольше, что уменьшало время для сна, и чуть агрессивней. Чуткие к таким вещам дети это моментально просекли. - Не... бурчи. Береги... дыхание, - на выдохах шепнул приятелю Шкура. Он бежал сразу за ним, так что услышал жалобы легко. - Отвали, - так же тихо выдохнул Хромой. Хромым его прозвали потому, что сюда, в Каэр Морхен, его доставили с ранением ноги. Плохо сросшийся перелом стопы у сына кузнеца, совершенно не повлиял на ведьмаков. Его ногу снова сломали, пересложили косточки, которых столь много в стопе, и отдали его магам. Через двое суток его ноги были в полном порядке, а имя приклеилось намертво. Мальчики все бежали и бежали. Добежав до широких досок, лежащих на земле, они прошмыгнули по ним, не коснувшись земли, и двинули дальше. Раньше доски были шире, и с каждым днем становились все уже, но пока что, это не составляло проблем. Впрочем, тенденцию ребята заметили махом, пусть и не знали самого слова. В конце забега, мальчики собрались в кучку, и взволнованно заговорили: - Вчера Гвидо забрали. Это была не новость, просто пробный камень, брошенный в заводь их общего страха. Мальчик действительно уже второй день орал, и все, кто по каким-либо делам проходил мимо лабораторий магов, вздрагивали от его сиплых в силу сорванного голоса, криков. - Видел, как наставники присматриваются, выбирают, кого следующего. Думаю, это буду я, - прозвучал усталый, но полный страха голос мальчика с невероятными синими глазами. Крупненький, он за последние полгода тренировок, совершенно потерял детский жирок, но взамен оброс мышцами. - Не важно, кто именно, - вдруг прозвучал спокойный голос, который вообще-то, редко слышали, потому что Шкура говорил мало. Впрочем, обычно, по делу, без лишних слов. Неразговорчивый и хмурной, он не стремился поболтать, и если уж говорил, то сжато, четко, только самую суть. Может поэтому к нему и прислушивались. - Все равно все пройдем, рано или поздно. Чем позже, тем хуже - страх приходит со временем. Страх отнимает силы, а потому - убивает. Мальчик высказался, и отошел от группы, усевшись на камень. Удобно откинулся спиной на каменную стену, и прикрыл глаза. Устал. Гвидо из лаборатории не вышел. Маги ошиблись в расчетах, и напортачили, отчего мальчик и погиб. Мальчишки подхватили выброшенное во двор тело, и понесли хоронить. В долине, у пещер, на хорошем месте, тело Гвидо с некоторым трудом закинули на костер, и подожгли. Двое учеников, чья очередь была этим заниматься, даже не досмотрели до конца процесса сжигания, и ушли. Давиться запахом паленого мяса им совсем не хотелось, как и наблюдать то, как корчится тело от огромной температуры пламени. Постепенно, неделя за неделей, пять лабораторий принимали детей, проводя их через Испытание Травами. Из двух сотен мальчишек, осталось сначала сто, потом восемьдесят, потом шестьдесят пять, а потом... Шкура пошел в лабораторию с наставником. Тот привел его к магам, и вышел, предоставив мальчика его Судьбе. - Что же, вот и ты, Шкура. - Прозвучал гулкий, словно бы трубный мужской голос. Мальчишка повернулся, и уставился на высокого мужчину с первыми признаками седины на висках. С виду ему не дашь больше тридцати пяти лет, но Шкура вообще не задумывался над возрастом. Он видел в его глазах некую одержимость, стремление, что сильнее любых обстоятельств. Он чуял от него ауру ужасающей мощи, которая оставалась словно бы за стеклянным колпаком. Шкура почувствовал опасность, но не сжался. Мальчик выпятил нижнюю челюсть чуть вперед, расправил плечи, и исподлобья посмотрел магу в глаза. - Прекрасный настрой. Поддерживай его, и может статься, именно твоя воля тебя и спасет, мальчик. Маг повел рукой, и Шкуру словно в мягкие подушки укутали, сдавили со всех сторон, и он вдруг взлетел, приземлившись на небольшом столе, больше похожем на верстак деревянных дел мастера. Двое молодых магов моментально привязали его руки и ноги к этому верстаку, а потом и вовсе прижали голову широкой лентой. Один из них поднял руку, чтобы просканировать тело мальчика, как услышал голос Альзура: - Не нужно, я сам им займусь. Молодые маги отступили от стола, и почтительно замерли, внимая действиям учителя. А тот уверенно водил рукой над телом привязанного мальчика, и постоянно что-то записывал на деревянной дощечке. Зная, что мальчик был участником эксперимента другого мага, Альзур отнесся к нему со всей серьезностью, сканируя настолько глубоко, насколько мог. Наконец, он закончил, и стал с огромной скоростью что-то высчитывать, тут же записывая результаты на ту же дощечку, с помощью мелового камня. В тишине только слышно, как камушек стукает по дереву, и выписывает линии. Понадобилось около двух часов, чтобы завершить все расчеты, но великий маг не жалел времени. Он все делал спокойно, уверенно, как-то монументально, что в свою очередь, вселяло уверенность и в других людей, словно цепная реакция. - Ну что, начнем, пожалуй. Маг отошел к большому столу, и принялся смешивать самые разные субстанции, создавая мутагены и дестабилизатор клеток. Затем он о чем-то задумался, посмотрел на мальчика, привязанного к столу, и достал небольшую шкатулку. Открыл крышку, и вытащил десяток странных синих пластинок, которые почему-то гнулись от собственного веса, как желе. Однако, Великий маг все же покачал головой, и отложил их обратно. Убрав шкатулку, он похлопал в ладоши, и энергично принялся развешивать созданные им мутагены в бутылках вокруг верстака, после чего взялся за нож. - Дайте ему обезболивающее и начинаем. Обезболивающее оказалось на удивление качественным, потому что разрезов на руках и ногах, прямо по венам, Шкура даже не ощутил толком. Так, легкое неудобство, не более. В разрезы маги поместили довольно широкие трубки, идущие от емкостей с мутагенами, и через минуту был открыт первый краник. Неприятного цвета жижа потекла по трубке, и вошла прямо в вену. Вот теперь Шкура отчетливо ощутил, что ему больно, да еще как! Он задергался, не в силах прекратить это действо, и заорал во все горло. Жжение такое, словно его заживо сжигают! Сколько это длилось, он не знал, но знал, что чудовищно долго. Его разум вырвался из моря боли, и вошел во тьму. Он плавал в темноте, позволяя перетерпеть боль, однако он себя вполне осознавал. Отдаленно, но осознавал. В какой-то момент, прямо перед ним завис сгусток крови, и попытался сформироваться в уже знакомую фигуру, но мальчик перепугался настолько, что со страху ринулся прямо на него, ударяя его своими кулачками, отчего сгусток крови не смог сформировать фигуру. После каждого удара, в голове Шкуры словно что-то вспыхивало, пока сгусток не сдался, и не вошел в его грудь, став малюсенькой капелькой. Шкура дрожал, но страх прошел, а вместе с ним ушла и тьма. Он ненадолго очнулся, и ощутил себя чудовищно усталым, так что тут же прикрыл глаза, и вырубился. Тело не выдержало нагрузок, и погрузилось в коматозное состояние, изо всех сил экономя энергию. Великий маг улыбнулся, и с легкостью перехватил это состояние заклинаниями, после чего направил его, позволяя телу мальчика начать сами мутации. Это был только первый этап - дестабилизация клеточной структуры тела будущего ведьмака. Теперь можно переходить к мутациям. В тело попали первые мутагены, и Альзур стал направлять их заклятиями, не теряя сосредоточения ни на мгновение. День за днем, ночь за ночью, он постепенно выстраивал и балансировал новую структуру тела для юного ведьмака. Проводил мутации так, чтобы они сошлись друг с другом, прямо на ходу меняя соотношения препаратов, и вытянул мальчишку только на своем огромном опыте. Вероятно, любой другой маг потерял бы его, но Альзур смог то, что никогда не сможет большинство магов. Шкура выплыл из забытья медленно. Он вдохнул, и моментально на него обрушились сотни и тысячи незнакомых запахов. Запахи зелий вдруг словно разошлись палитрой цветовых вибраций, разделяясь на десятки разных запахов. Перед его внутренним взором будто радуга появилась! Он буквально увидел запах! Его перестроенный мутациями мозг заставил его "увидеть запахи", чтобы снизить нагрузку на аналитический центр. Синестезия в самом удобном варианте, однако его ждет много часов запоминаний запахов, чтобы научиться понимать, что именно он видит. А пока, он открыл глаза... Казалось, что голова вот-вот взорвется. Мир оказался совсем не такой, как раньше. Цвета, как оказалось, имеют куда большую палитру, а темнота совершенно не мешает восприятию окружения. Его глаза изменились, но мозгу требуется время, чтобы приспособиться к изменениям нервной системы. Мысли мальчика были в хаосе. Вдруг в разум словно постучались сразу несколько человек. Тук-тук. Тук-тук-тук... Уши юного ведьмака расслышали сердцебиения. Не только свое, но и людей в соседних комнатах! Шорохи чьих-то длинных одеяний, скреб ногтей по короткой щетине, глоток... Он слышал так много, что не мог понять, что именно он слышит. - НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ОЧНУЛСЯ!!! - Ворвался в уши жуткий, громкий голос, смывая концентрацию, а вместе с ней, и пик восприятия. Вдруг, как-то разом, все вернулось почти к тому же уровню, как и раньше, до Испытания Травами и мутации! Шкура медленно выдохнул, наслаждаясь отсутствием головной боли, и чуть довернул голову, свободную от широкого ремня. - Как себя чувствуешь? - Тошнит. Жрать хочу. - Мальчик не лукавил. Его действительно мучили и тошнота и голод, причем одновременно. - Отлично. - Великий маг щелкнул пальцем, и Шкура вдруг снова уснул. Он не знал, но проспал он более десятка дней. Не знал он и того, что ему прямо в спину, под кожу, вшили те самые пластинки, которые он видел ранее. Не знал он и того, что Великий Альзур решил продолжить эксперимент, причем не ждать полного восстановления тела юного ведьмака, а воспользоваться тем, что эффект дестабилизации еще не полностью сошел на нет. Второй уровень мутации, запущенный Альзуром, убил мальчика. Более того, маги снова и снова возвращали его к жизни, когда он умирал, восстанавливали ему внутренние органы, которые по очереди отказывали, и продолжали реанимацию. Только через пять дней Шкура перестал умирать каждые семь-восемь часов. Его кожа, во время мутации ставшая больше похожей на стиральную доску, расправилась, став на вид вполне обычной, выпали все волосы, а глаза, изрядно потускневшие, словно загорелись изнутри, светясь теперь еще более ярко. Полностью лишенный подкожного жира, почти без мышц, более похожий на скелет, чем на живого человека, Шкура все же выжил, пусть ему и предстоит долгая реабилитация. - Еле выдержал. Мутаген слишком силен и слишком токсичен, - покачал головой Альзур, и покинул лабораторию, оставив остальное на учеников. Те стали восстанавливать мышечный каркас мальчика, и приводить его внутренние органы в хоть сколько-то потребное состояние. - Он словно чумой переболел, раз десять подряд, - покачал головой Имал, принимаясь за дело. - Да, я просто не понимаю, как он выжил, - передернула плечами Альма. - Жить хотел, вот и выжил, - проговорил алхимик из угла лаборатории. - Принимайтесь уже за работу, пока он не умер снова. Много позже, когда Шкура узнает, что прошел не одну мутацию, а две, он только головой покачает, но ответить на этот вопрос, так и не сможет. Только пожмет плечом, и скажет: - Предназначение.