Your blueberry eyes

      Утром первое, что чувствет Луи — задницу Гарри, упирающуюся прямо в его стояк, поэтому ему хочется сгореть со стыда, когда он как можно незаметнее отстраняется от парнишки, видя, что Джемма уже не спит, занимаясь чем-то за ноутбуком. Она усмехается, наблюдая за тем, как друг поправляет на себе одеяло и, кажется, старается сделать так, чтобы его возбуждение не привлекало к себе внимания.       — Доброе утро, — мило говорит Джемма, и Луи кивает, стараясь удержаться на постели, потому что Гарри разлёгся так, что теперь альфа балансирует на самом краю. — У вас такие тесные отношения, не так ли?       — Ой, помолчи, Джемс, — тихо хнычет Томлинсон. — Такое чувство, что он прижимался ко мне специально, чтобы у меня встал…       — Ну, ты же знаешь омег, их подсознательно влечёт к внутреннему альфе того, с кем у них наиболее крепкая связь, так что я не удивлюсь, если у вас всё взаимно.       — Боже, замолчи, он же может услышать! — шёпотом просит Луи, хмурясь, а затем чуть привстаёт, чтобы удостовериться, что Гарри всё ещё спит.       И он, к великому счастью Луи, спит, но теперь переворачивается на другой бок — лицом к нему, обнимая за талию, поэтому альфа смотрит на Джемму уставшим взглядом. Ещё немного, и он поцелует этого мальчишку! Гарри такой нежный, ласковый, такой тактильный и заботливый… Энн и Десмонд отлично воспитали его, вырастили самого настоящего омегу в хорошем смысле этого слова. Гарри бывает безрассудным, бывает инфантильным, и это нормально, ведь ему всего-навсего семнадцать лет. Но всё же Луи чувствует эту ужасно сильную тягу к нему, взрослые желания, появившиеся незадолго до того, как он узнал о первой течке мальчишки. И правда в том, что он бы с радостью поцеловал его прямо сейчас, даже при Джемме!       Но Гарри просыпается, когда Луи вновь ложится на свою подушку, и его щёки краснеют всего за секунду, когда он понимает, что прижат к альфе.       — Ох, прости… прости, мне так хорошо спалось… — он отодвигается, пристыженно опуская взгляд, и Луи хватается за край сползающего с него одеяла, пока Джемма смеётся над сексуальным напряжением между парнями. — Это не смешно! Я правда не хотел сталкивать его с кровати!       — Ты не только сталкивал его с кровати, бесстыдник! — уверяет его сестра.       — Она шутит, Хаз, всё в порядке, — спорит с ней Томлинсон.       — Конечно, ты в порядке, озабоченный, а вот мой невинный братишка может получить психотравму из-за тебя! — шутит Джемма, ещё больше смущая обоих парней.       Джемма вовсе не злая, лишь немного задиристая, но всё же она никогда не стремится по-настоящему обидеть того, над кем подшучивает; она всегда извиняется, если задевает кого-то за живое.       — Ой, прости, Лу, я не хотел делать что-то такое… — он пробегается взглядом по его обнажённому торсу и неоднозначно улыбается кончиком губ, вернув взгляд к его лицу. — Прости.       Порой Луи действительно хочется спросить Гарри о том, что у него на уме, потому что он устал заблуждаться. Сначала Стайлс говорит о том, что не стал бы спать с ним, потом пялится на него, флиртуя взглядом, липнет к нему во время сна… И, да, Томмо прекрасно понимает, что люди не контролируют себя во сне, но он просто цепляется за любую мелочь, чтобы доказать, что его чувства, возможно, взаимны.       А что, если омега знает о его чувствах и просто играет ими просто потому, что хочет, чтобы ему было неловко? «Со сверстниками всё как-то проще, — думает Луи. — А вот у подростков чёрт знает, что в голове происходит».       — Всё в порядке. Я пойду приму душ, — переводит он тему.       Гарри мило улыбается ему, наблюдая за тем, как Томлинсон встаёт с постели, прикрывая пах, но омега всё равно замечает его стояк и, чуть краснея, делает вид, что ничего такого не увидел, хотя в животе запорхали бабочки.       Такое происходит не в первые, вчера это тоже произошло, и до этого тоже происходило. Чувство того, как внутри всё теплеет и тянет, когда он находится рядом с Луи, уже достаточно давно стало нормой для Гарри, так что это не пугает его, наоборот, пробуждает интерес.       Но, когда Луи уходит с мансарды на второй этаж, мальчишка падает спиной на матрас и слышит тихий, но всё же довольно-таки обдуманный вопрос от Джеммы:       — Ты в курсе, что даже если ты думаешь, будто я не вижу, то я по реакции Луи вижу, что ты на него пялишься? — Удивлённо посмотрев на неё, Гарри смущается, потому что она стреляет в него внимательным взглядом. — Скажи мне честно, ты относишься к Луи как к брату?       — Что за вопросы? Я не «пялился» на него! Он просто очень красивый, я просто оценил то, как он подкачался за то время, пока мы не виделись, что в этом такого?       — Извини, но ты явно не на его пресс смотрел. Он нравится тебе, да? Тебя влечёт к нему? Как ты вообще мог вчера сказать, что не стал бы спать с ним?       — Я не так сказал! — явно проигрывая в самозащите, оправдывается Гарри. — Я не… он же… Ты расскажешь ему, да? А потом вы будете смеяться надо мной, мол, маленький невинный омежка заглядывается на большого старшего почти брата?       — Нет! Конечно, нет, Хаз, — уверяет его Джемма, удивлённая таким мыслям омеги.       Они с Луи, конечно, частенько задирают Гарри, как самого младшего в их трио, но они делают это по-доброму и стараются не перегибать палку. Но если они и переходят все границы, то извиняются, само собой разумеется, и извиняются не на «отвали», а продумывают какой-нибудь хороший подарок, который порадует мальчишку.       Один раз они даже скинулись ему на новенький iPhone, когда сильно обидели его, и подарили после того, как вымолили у него прощения, чтобы всё было честно и радость от подарка была искренней, а не просто вежливой. И всё же они стараются не задевать и без того немного ранимого омегу. Тем более они не стали бы шутить о его чувствах или играть на них — это было бы совсем не по дружески и не по братски-сестрински.       — Мы бы не стали смеяться над твоей влюблённостью, Хаз. За кого ты нас принимаешь? Если Луи нравится тебе, то это совсем не плохо, хотя и может показаться кому-то странным из-за разницы в возрасте в четыре года, но это не так критично, как, например, пятнадцать или двадцать лет, правда же?       — Да… да, правда…       — И всё же. Многие воспринимают вас как братьев, и неважно, что наши родители всего лишь крёстные Луи, а не его опекуны или вроде того. Это всё-таки немного странно. Но если ты не чувствуешь никакой внутренней борьбы, будучи влюблённым в него, то это замечательно. Вы же не родственники.       — Да, но мы лучшие друзья… мы выросли вместе, — немного расстроенный накатившими на него переживаниями и откровенным разговором, произносит Гарри, чуть грустно улыбаясь, когда говорит: — Я бегал перед ним голый, когда мне было четыре или пять… Я не думаю, что он относится ко мне так, как я — к нему… Он правда как старший брат, но я уже очень давно не воспринимаю его так.       — Гарри… — ей так хочется рассказать омеге, как он заблуждается, но Джемма успевает остановиться, напомнив самой себе, что это не её дело, поэтому говорит нечто другое: — Если ты захочешь сказать ему о своих чувствах, я поддержу тебя. И я уверена, что мама с папой тоже поддержат тебя, но, может быть, не сразу, потому что они всё-таки воспринимают Луи как родного… Я думаю, что ты можешь попробовать… быть откровеннее с ним относительно твоих чувств к нему, потому что… потому что Луи не тот, кто причинит тебе боль, я почему-то уверена в этом, Хаз. Ты можешь… доверить ему своё сердце, знаешь?       — Ты правда так думаешь? — тихо спрашивает Гарри, растрогавшись от её слов. — А я не буду казаться ему странным, если стану проявлять такое внимание?.. Боже, я даже не знаю, как мне сделать это правильно и не выглядеть глупо…       — Просто будь собой, ладно? Не нужно строить из себя кого-то, альфы такое не любят. У вас замечательные отношения, тебе не обязательно кардинально меняться, просто… делай ему комплименты, если тебе захочется, не бойся прикоснуться к его волосам или типа того. В общем-то, подсознательно ты знаешь, что делать, чтобы понравиться альфе, просто не пользуешься этим из-за своей стеснительности. Но давай обойдёмся без попыток соблазнения, это не то, что нужно делать сейчас, когда ты пытаешься намекать ему на свои чувства, будь поспокойнее.       — Спасибо, Джемма, — искренне говорит мальчик и тянется к ней, чтобы обнять. — Ты самая лучшая в мире сестра, правда!       Джемме приходит сообщение от мамы о том, что завтрак скоро будет готов, и они могут спускаться, если уже проснулись, поэтому они с Гарри спускаются вниз в пижамах, по пути встречая Луи, раскрасневшегося после душа и явно удовлетворённого. Улыбнувшись ему, омега говорит о том, что они идут завтракать, и Томлинсон присоединяется к ним.       — Всё никак не привыкну, что вас снова трое, — смеётся Энн, добавляя на стол ещё две тарелки с яичницей и сосисками, поэтому старшие из детей тихо ворчат, шутя о том, что про них забыли. — Ой, да ладно вам гундеть! Как про вас можно забыть?       — Я даже помню о том, что Джемма любит добавлять в яичницу сушёный базилик, а Луи — приправу для салата, — ставя специи на стол, отзывается Десмонд, и Гарри расплывается в нежной улыбке, потому что тоже любит делать это с тех пор, как однажды попробовал яичницу из тарелки Томмо.       — Ладно, вы прощены, — смеётся Джемма, садясь за стол.       — Лу, можно я сяду с тобой? — просит Гарри, когда видит, что Луи хочет сесть с его сестрой.       — Оу, да, — немного смутившись, отвечает альфа.       Но он с улыбкой берёт свою порцию, обходя стол и лавируя между своими крёстными, чтобы сесть рядом с мальчишкой, довольно смотрящим на подбадривающую его милой улыбкой сестру. Наверное, добиться внимания Луи будет не так сложно, как Гарри боялся, даже не подозревая, что внутренний альфа Томлинсона только в нём одном и нуждается.       Они все впятером завтракают, общаясь и навёрстывая упущенное, обсуждая планы на день и даже некоторые — на лето. И Гарри чувствует себя так хорошо, когда их с Луи локти периодически случайно соприкасаются или когда Томмо обращается к нему, спрашивая, всё ли у него было хорошо в школе в этом году.       И да, у Стайлса определённо было всё хорошо в школе и с успеваемостью, и с одноклассниками, и с друзьями, — ему не на что жаловаться, кроме того, что порой он уставал так сильно, что засыпал в зале, так и не дойдя до своей комнаты, поэтому Десмонд относил его туда на руках или Энн приносила ему его подушку, без которой он никогда не мог выспаться как следует, и плед. Но в общем и целом у него всё было замечательно.       — Ты молодец, я видел твои табели успеваемости, — хвалит его Луи, и мальчик краснеет, широко улыбаясь.       — Спасибо, Лу. Ты тоже молодец, ваша команда по футболу выиграла во всех матчах во многом благодаря тебе, — отвечает Гарри.       — О, да, в новостных аккаунтах твоего университета постоянно упоминают твоё имя, когда говорят о лучших спортсменах! — поддерживает его Джемма.       — Перестаньте, вы меня смущаете!       — Но это правда очень впечатляет, Луи! Твоя мама постоянно рассказывает о твоих достижениях, мы все очень гордимся тобой. Всеми вами гордимся, — отвечает Энн.       — Особенно мной, конечно, — наигранно восхищаясь собой, проговаривает Джемма.       — Конечно, мисс «я не закончу интернатуру», — передразнивает её Томлинсон.       — Это ещё почему? — удивляется Десмонд, чуть напрягаясь, ведь ему никто не рассказывал о проблемах дочери с учёбой (которых почти нет, в общем-то, если не считать омег, не желающих подпускать к себе альфу-омеголога).