Your blueberry eyes

      Джоанна и Марк с радостью принимают сына и гостей, пришедших вместе с ним, и всё проходит так же, как и обычно, — очень по-домашнему и в общем-то не очень отлично от того, как прошёл вчерашний день у Стайлсов. Лишь спустя пару часов Луи, Джемма и Гарри, не привыкшие в такому большому количеству внимания со стороны родителей, находят возможность улизнуть в комнату Томлинсона и охотно пользуются ею.       — Чёрт, я так давно не была здесь, что забыла, где туалет, — проговаривает девушка, когда они поднимаются по лестнице.       — Вторая дверь справа, — напоминает Луи и оглядывается на неё, перепроверяя, услышала ли она. — Мы с Гарри будем у меня, если что.       — Хорошо.       Джемма скрывается в уборной, а Гарри стеснительно следует за Луи по коридору, пока они не заходят в его комнату. Здесь очень свежо и убрано, очень уютно… Гарри давно не был в этой комнате, потому что когда Томмо приезжает, они чаще бывают именно у них с Джеммой, нежели у Луи.       — Эй, это, что, моя книга? — удивляется Стайлс, заметив на столе потерянную пару лет назад любимую книгу Харуки Мураками. — Так это ты забрал её!       — Может быть… — пожимая плечами, отзывается альфа и не позволяет омеге вернуть её себе. — Теперь она моя, я куплю тебе другую.       — Себе купи, это моя книга! — немного по-детски возмущается Стайлс, хмурясь и вновь пытаясь дотянуться до книги, когда альфа прячет её за спину или поднимает над их головами, вставая на цыпочки.       — Теперь нет, — с этими словами он убирает её на самую высокую полку шкафа, и Гарри тихо ворчит, отходя от него, чтобы сесть на кровать, пыхтя от недовольства. — Не дуйся, она просто мне очень нравится.       Не нравится. Он прочитал её один раз, ничего не понял и стал хранить в ней пару-тройку фотографий Стайлса, как бы странно это ни звучало. В августе, уехав в универ, Луи был готов заказать билет обратно, когда понял, что забыл книгу на столе, но Лиам и Зейн успокоили его словами о том, что она всё равно никуда не денется. Пускай они и были правы, порой Томлинсон по-настоящему сильно нуждался в фото Гарри.       И на самом деле в первые пару ночей ему даже снились тревожные сны о том, как омега приходит к ним в гости, заходит в его спальню, чтобы воспользоваться его ванной и находит эту чёртову книжку; открывает её и застывает от удивления, когда видит несколько своих фотографий.       После таких снов Луи просыпался в холодном поту, а на утро писал маме, чтобы узнать, не заходил ли к ним Гарри, затем он спрашивал об этом днём и вечером, прямо перед сном. Через время это стало казаться странным, так что Луи просто трясся в своей постели, закусывая подушку или одеяло, чтобы не завопить от собственной тупости. Как он мог забыть эту драгоценную вещь?! Оставить улики на месте преступления!       — Если это будет честно, то ты можешь забрать себе что-то моё.       — Всё, что угодно? — довольно уточняет он.       — Всё, что угодно.       — Хочу ту толстовку с надписью «Nirvana», где ещё портрет Курта на спине, — чёрт, а он явно знал наверняка, что просить.       — Она моя любимая, выбери что-то другое! — хнычущим тоном отзывается Луи, строя гримасу мученника.       — Книга Харуки тоже была моей любимой, так что либо она, либо толстовка.       Негодуя, Луи открывает шкаф с вещами и прощается с самой своей тёплой кофтой, отдавая её Гарри и теперь даже не понимая, почему вообще любит этого маленького тирана. Конечно, он задаётся этим вопросом в шутку, ему льстит то, как Стайлс радуется, когда надевает его кофту и подходит к его зеркалу, покрутившись и посмотревшись в него. Гарри выглядит очень хорошо в этой толстовке, ему она идёт даже больше, чем Луи.       — Доволен?       — Более чем, — Стайлс мило улыбается и выходит из комнаты, чтобы спуститься на кухню и похвастаться им кофтой, которую он так воинственно отжал у Томмо.       Ближе к вечеру Джемма предлагает пойти домой, не дожидаясь родителей, очевидно, надолго засевших на кухне с родителями Луи, и парни соглашаются, поэтому примерно через полчаса они заходят в дом Стайлсов. Но альфа всё ещё пытается уговорить Гарри вернуть ему эту глупую кофту, пока тот самодовольно отказывается, даже не задумываясь, когда парень предлагает ему что-то более ценное из того, что у него есть. Дошло до того, что Луи даже предложил ему свой старенький плеер или на удивление живой старый плейстейшен.       — Вы как маленькие, честное слово! — говорит Джемма, проходя на кухню, чтобы достать из холодильника газировку.       — Твой брат украл у меня мою любимую толстовку!       — Ты украл у меня книгу пару лет назад и всё это время делал вид, что не знаешь, куда она подевалась! — защищается Гарри. — Так что это ты первый начал, а не я.       — Ты как со старшими разговариваешь? — возмущается Луи, пользуясь своим статусом. — Более того, я альфа, ты должен слушаться меня.       — Да что ты говоришь, — смеясь, проговаривает кудрявый, прекрасно понимая, что это не более, чем шутка. — Ну так накажи меня, раз я такой непослушный омега. — Джемма давится газировкой, устремляя на младшего брата многозначительный кричащий или даже вопящий взгляд. — Я… я просто пошутил, простите.       Конечно, внутри Луи всё приятно сжимается от сказанного, и ему больно, что Стайлс всего лишь шутит. Но то, как он переглянулся с сестрой… неужели она всё ему рассказала?! От этого становится ещё больнее, ведь чувства Луи к Гарри самые что ни на есть настоящие, чистые… и он правда очень доверился Джемме, рассказав о них. Да, он побоялся, что она расскажет всё Гарри, что она вмешается и всё испортит! И ему до ужаса больно, что лучшая подруга могла так сильно его подставить.       Поэтому, когда омега уходит наверх, чтобы умыться, Томлинсон даже не пытается скрывать своих эмоций. Ему больно и обидно, и Джемма понимает это без слов по тому, как парень падает на диван, тяжело вздыхая и потирая глаза пальцами.       — Ты рассказала ему, да? Потому что он буквально издевается надо мной с тех пор, как вернулся со школы вчера днём.       — Я ничего ему не говорила, — уверяет его девушка и садится рядом с ним, протягивая одну из банок газировки. — Возможно, вам просто стоит поговорить о том, что между вами происходит, знаешь… Он уже взрослый мальчик, я уверена, что он правильно отнесётся к твоим чувствам.       — Нет, я не хочу ему ничего говорить. Он всегда был для меня младшим братом, пускай так и будет, пока ему не исполнится хотя бы восемнадцать. Это будет честно по отношению к нему.       — Откуда ты знаешь, что честно, а что — нет? Луи, он никогда не был для тебя просто младшим братом, и ты прекрасно это знаешь. Так зачем же обманывать самого себя? Ты любишь его, ты знаешь его. И ты знаешь, что он не стал бы играть твоим сердцем специально. Возможно, он делает это неосознанно как раз потому, что не знает всего? Возможно… возможно, он слишком юн и неопытен, чтобы правильно реагировать на твои или даже свои чувства?       — …напомни-ка, ты учишься на омеголога-акушера или на психолога? — задумчиво спрашивает Томмо через пару секунд молчания и принимает газировку из её рук. — Я знаю, что ты права, и мне это не нравится.       Конечно, не нравится. Всю свою жизнь Луи жил с мыслью о том, что его великие искренняя симпатия, влюблённость, влечение и любовь к Гарри должны храниться в строжайшем секрете. В конце концов это не какой-то там мальчишка, это его практически младший брат, его лучший друг!       Разбить ему сердце — значит подписать себе смертный приговор. Или даже не разбивать ему сердце, но всё равно обречь себя на верную погибель просто потому, что и Марк, и Десмонд сняли бы с него шкуру, четвертовали бы его за псевдоинцест! Так что теперь Луи просто не представляет, какой могла бы стать их жизнь, позволь он себе открыто сказать Гарри о своих чувствах, поцеловать его в губы, прикоснуться к его груди, бёдрам, к чему-то совершенно сокровенному…       Луи чувствует себя просто ужасно, когда Гарри спускается к ним, пахнущий уходовыми средствами, с сияющим чистым лицом, местами всё же поражённым возрастными прыщиками. Джемма в это время включает какую-то передачу и издаёт воодушевлённое «О!», — очевидно это должно быть какое-то интересное многообещающее зрелище, но на самом деле это всего лишь что-то о животных. Но и ей, и Гарри подобного рода вещи всегда нравились, а Луи ничего не имел и ничего не имеет против них ни тогда, ни сейчас.       — Можешь сходить за чем-нибудь вкусненьким на кухню, Хаз? — просит девушка, взглянув на брата.       — Ладно… Кажется, в морозилке есть замороженная пицца, я могу поставить её в духовку.       — Отлично, — немногословно отзывается Джемма и вытягивается на диване, лениво потягивая свою газировку и пялясь на какаду на экране.       — Я помогу тебе, — проговаривает Луи, поднимаясь со своего места и следуя за омегой, скрывающимся на кухне.       На нём всё ещё надета его толстовка, но теперь на нём также и домашние шортики, розовенькие короткие носочки… а его непослушные кудри собраны маленькими крабиками по бокам, чтобы особо назойливые пряди не лезли в лицо. Они молчат какое-то время, просто выкладывая пиццу на противень и включая духовку, но первым тишину прерывает именно Луи.       — Так, как, ты говоришь, зовут того альфу, с которым ты поцеловался тогда?       — Я не говорил, — мило улыбнувшись, отвечает Гарри и невинно опускает взгляд, опираясь поясницей на кухонную тумбу, прежде чем посмотреть на Луи. — А ту омегу, с которой у тебя был секс?       — Я не помню, — растерянно отвечает Томлинсон, и его взгляд становится взволнованным, потому что Стайлс по-настоящему прекрасен, и он вызывает в альфе такие потрясающие чувства… — Так тебе нравится кто-нибудь из школы? Омеги твоего возраста достаточно влюбчивы, не так ли?       — Оу, да, есть такое, — это правда, даже Гарри порой испытывает симпатии, хотя в его сердце и поселился один единственный альфа. — В начале прошлого семестра мне очень нравился один футболист, а потом я познакомился с плавцом, потом был парень по имени Кевин, ему нравились шахматы. А потом мне очень понравился Тедди, но он бета, и он всё время бегает по утрам, но поговорить с ним особо не о чем… В этом семестре был один альфа, но мы почти не общались, просто они с Найлом живут по соседству.       — Ого… ты не говорил обо всём этом, — искренне удивившись, проговаривает Луи и смотрит на него круглыми глазами. — Джемма знает?       — Да, знает… Я не хотел говорить тебе, потому что думал, что ты не поймёшь, скажешь, что это неправильно — испытывать так много симпатий за такое короткое время. А Джемма… она же омеголог, она знает, что всё это — всего лишь стадия, которую я однажды перерасту… Прости, ты не обиделся на меня из-за этого? Из-за того, что я скрывал всё это.       — Нет, вовсе нет. Но меня расстраивает, что ты подумал, словно я могу осудить тебя за твои чувства. Это совершенно не так, — уверяет его Томлинсон и подходит к нему ближе. — Тебе всего семнадцать, всё то, что ты сказал, совершенно нормально, в этом нет ничего страшного, Хаз. Но ты бы рассказал мне, если бы влюбился в кого-нибудь? Я имею в виду настоящую любовь, а не что-то мимолётное.       Гарри становится жарко, его щёчки горят от прилившей к лицу крови, а ладони охладевают, когда он смотрит в восхитительные глаза Луи и отвечает тихое: «Конечно, Лу». Из гостиной доносится замученное ожиданием «Да вы где там?» от Джеммы, и парни вспоминают про замороженную пиццу, духовку и вообще про всё вокруг них.