. . .
— Чего ты так боишься? — интересуется Луи, когда они гуляют по парку, держась за руки. — Я правда не понимаю. — Я не знаю… просто не хочу, чтобы они знали. Может быть, нам правда сказать им, когда мне будет 18? Луи останавливается, в замешательстве глядя на него, поэтому Гарри чувствует потребность объясниться: — Луи, мои родители Всё ещё считают меня ребёнком… у нас с тобой не такая большая разница в возрасте, но всё же… — Гарри… я понимаю, если бы они совсем меня не знали. Но они знают меня, знают, что я не сделал бы тебе больно. — Да, но… Мне не хочется, чтобы они донимали нас или меня всякими этими разговорами о… безопасности. — Эти разговоры — это плохо? Гарри, малыш… этими страхами ты только убеждаешь и их, и меня в том, что ты и вправду ещё только ребёнок. И, если это правда так, то, возможно, мне стоит задуматься? Гарри чуть испуганно смотрит на него и ловит его обеими руками за ладонь, качая головой и тихо уверяя, что он вовсе не ребёнок. Но Луи всё равно не чувствует себя уверенным в этом. Да и как? Гарри всего 17, он не готов к тому, чего хочет, пускай пытается убедить его в обратном. — Неужели ты хочешь расстаться? Потому что я не хочу рассказывать о нас маме с папой?! — Я не хочу расставаться, Хаз. Но отношения втайне не приводят ни к чему хорошему, и дело не в твоём или моём возрасте. Дело в самой тайне. — Да, но… но пожалуйста? Я сам расскажу им, когда буду готов. Дай мне немного времени. Луи сдаётся..
.
.
— Так сколько вы уже встречаетесь? — интересуется Найл, наблюдая за детьми, играющими на площадке в парке. — У вас всё хорошо? Гарри немного стеснительно улыбается, кивая и думая о целом месяце отношений с Луи. Четыре недели — это немного, но для юного влюблённого омеги это едва ли не вся жизнь. У них действительно всё очень и очень хорошо, пускай на самом деле мало что изменилось: они всё также хорошо общаются, всё также обнимаются во время просмотров фильмов или просто так, постоянно гуляют с Джеммой и временами без неё… Пожалуй, изменилось только то, что, оставаясь наедине друг с другом, они целуются и флиртуют, строят романтические планы на следующий день. Луи очень хороший бойфренд, но он стал реже оставаться на ночь, чтобы не создавать «проблем» в виде их постоянных эрекций. Особенно часто у Гарри. Гарри просто с ума сходит от каждого прикосновения Луи, в голове нет никаких мыслей, его мозги плавятся, становясь тягучим сладким киселем; по его коже бегут приятные мурашки, на мгновение становится так по-хорошему прохладно, поэтому у него встают соски, а затем бесконечно жарко, поэтому его лицо и шея краснеют. И он всё время хочет целоваться, хочет повторить ту самую ночь, когда рука Луи ласкала его небольшой член и мокрую девственную попу. Гарри хочет подарить Луи чуть больше, чем то, что он дал ему той ночью. И он рассказывает все эти откровения Найлу, надеясь, что друг подскажет, как лучше намекнуть Томлинсону, что Гарри хочет его. — Эмм, ну, для начала, я думаю, что он и так знает, что ты хочешь его, раз он стал реже оставаться на ночь. И, думаю, он и сам хочет тебя, но… Но, Гарри, вы вместе всего… месяц, ты сам сказал. — Да, но мы знакомы всю жизнь! — негромко возражает Гарри. — Я уверен, что готов к этому, я очень хочу этого. Вот ты, сколько ты уже встречаешься со своим «таинственным бойфрендом»? Найл выглядит удивлённым, когда слышит всё это. Поджав губы, Хоран вновь окидывает площадку с детьми взглядом, прежде чем ответить: — Мы с ним вместе уже пять лет, Гарри. Мы были ещё детьми, когда познакомились, так что не думали о сексе. Даже когда мне исполнилось шестнадцать, мы далеко не сразу прыгнули в постель. — А когда? — Только в прошлое рождество, — удивляет его Найл. — Мы год готовились к одному только первому разу, долго готовимся к каждому последующему, потому что мы любим и уважаем друг друга. У нас никогда ничего не происходит спонтанно, потому что в таком случае мы бы вообще из постели не выбирались. Ты только представь, как у меня скачут гормоны, а затем умножь это на два, потому что с ним происходит то же самое. Он вздыхает, прежде чем всё-таки вернуться к разговору о Гарри. — Хаз, я не могу указывать тебе, когда и с кем тебе начинать половую жизнь. Как твой друг, я могу только волноваться и давать советы, чего не следует делать, потому что у меня есть опыт, а у тебя нет. Но если бы я был, например, твоим психологом или типа того, то я бы сказал, что ты слишком торопишься, потому что лето заканчивается. — Причём здесь то, что лето заканчивается? — недоумевает Гарри, глядя на друга во все глаза. — Я вовсе не тороплюсь, я просто хочу заняться сексом! — Секс — это не просто, окей? К этому нужно готовиться не только физически, но и морально. Ты не можешь просто прийти к Луи и сказать: «Выеби меня, пожалуйста, у меня что-то задница зудит». Вы встречаетесь всего-ничего, зачем так торопиться? Неужели нельзя просто насладиться отношениями пока они ещё не осложнены никакими проблемами? — Причём здесь всё это? Если тебе понадобилось так много времени, чтобы наконец-то сделать это, то это не значит, что мне тоже нужно ждать год или два, прежде чем заняться любовью с Луи. Найл вздыхает, потому что он слишком хорошо знает Гарри и понимает, что если этот омега что-то решил, то вряд ли передумает, даже если ему по полочкам разложишь, как делать надо, а как — нет. Это просто бесполезно. Так что Хорану приходится ответить на каждый вопрос, который возникает у его друга. И всё же у него возникает мысль о том, чтобы написать Луи и уговорить хотя бы его немного повременить со следующим шагом в отношениях.