.
.
.
Ночью Гарри снова просыпается от влажного сна, но в этот раз не столько из-за того, что он намок, сколько из-за того, что Луи мягко целует его в шею и ключицы, обнимая за талию и прижимая его к себе. На мгновение омега испуганно замирает, а затем отстраняется и оборачивается на сторону постели Джеммы, которой не оказывается на месте. — Что… где Джемма? — Она у себя в комнате, — вполголоса отвечает Луи и вежливо проводит ладонью по его бедру. — Я собираюсь сделать тебе хорошо этой ночью, если ты хочешь этого. Я подумал, что мы могли бы сделать это здесь из-за звукоизоляции и возможности закрыться. Ты хотел попробовать, так что… Ты хочешь? У Гарри так много вопросов, но он не решается задать их, только лишь немного нерешительно мягко толкает Луи в грудь, укладывая его спиной на кровать, чтобы устроиться сверху на его торсе и наклониться к нему для поцелуя. Он не совсем представляет, как правильно подвести дело к самому соитию, но в фильмах часто всё происходит именно так. — Ты не боишься? — аккуратно спрашивает Томлинсон, когда опускает руки на его ягодицы. — Нервничаешь? — Немного, — чуть взволнованно улыбнувшись, отвечает Гарри и опускает взгляд на грудь альфы. — Ты хочешь сделать это без света? В темноте? — Мы можем включить немного света, если ты хочешь. Как тебе будет удобнее, милый. Но, признаться честно, мне бы очень хотелось видеть тебя, твоё лицо… А тебе? — Мне немного неловко. Ты уже видел меня, да, но… но мы собираемся заняться сексом, и я немного переживаю, что буду выглядеть глупо. — Ты будешь выглядеть просто потрясающе, Хаз, но я не настаиваю. Хочешь просто насладиться? Я могу сделать тебе приятно, умею кое-что. — Умеешь? Но разве у тебя это было не один раз? — удивлённо спрашивает Гарри, замечая, как улыбка возлюбленного становится чуть более самодовольной. — Ты говорил, что только один… — С проникновением — да, но есть ещё много разных сексуальных практик, Эйч. Так что я умею делать кое-что своими пальцами и языком… И я, кажется, неплохо целуюсь, да? Гарри тихонько соглашается с его словами, когда в голову ему приходит вопрос, который он решается задать не сразу, а только когда вновь оказывается в постели под целующим его в шею альфой. — А у тебя есть презервативы? — Ну, да, я купил их пару дней назад… Думаешь, я не готовился к этому? Готовился, конечно. К слову, я даже припас бутылочку вина на случай, если нам придётся немного расслабиться перед тем, как начать. Хочешь? — Оу, нет, спасибо. Но это очень мило, что ты подумал об этом, Лу. Луи рад, что может угодить ему даже в таких мелочах, и он рад, что Гарри совершенно не стесняется, когда он раздевает его, не боится прикасаться к нему в ответ. Действия Стайлса можно назвать любопытными: он изучает изгибы тела своего альфы ладонями, кончиками пальцев, губами, кончиком языка, взглядом… Когда он ощутимо проводит языком по кадыку Луи, тот удивлённо смотрит на него, даже не представляя, как описать своё восхищение. Гарри кажется не таким уж невинным теперь, когда на нём совершенно нет одежды, когда его взгляд блестит в сумерках мансарды… А вот сам Луи чувствует некоторый страх, некоторое волнение из-за того, что теперь ему тоже предстоит оголиться. А вдруг он облажается с Гарри так же, как с той пьяной омегой на вечеринке? Вдруг это будет таким же разочарованием и для него, и для самого Гарри? Что, если он сделает Гарри больно? — Всё в порядке? — тихонько спрашивает омега, приставая на локтях и глядя на него снизу вверх, пока Луи стоит перед ним на коленях, едва подцепив пальцами резинку своих боксеров. — Ты хочешь, чтобы я снял их с тебя? — Эмм, нет, просто… Просто я немного взволнован из-за того, что мы собираемся сделать… Ты точно в порядке? Тебе не страшно? — Нет, Лу, всё просто замечательно, мне совсем не страшно… Тебе страшно? Это из-за твоего первого раза? Ты боишься, что это будет так же, как в прошлый раз? — Немного… — он опускается вниз, теперь уже садясь перед Гарри, смотрящего на него на удивление проницательным взглядом. — Я хочу сделать тебе хорошо, хочу довести тебя до финала, хочу, чтобы тебе это понравилось… Но я немного волнуюсь, что не смогу сделать этого, волнуюсь, что ты разочаруешься во мне. Это было бы очень… нехорошо. — Нестрашно, если наш первый раз не будет таким уж запредельно идеальным, Лу. Мы будем, эмм… практиковаться и всё такое… Со временем это станет лучше, да? — Да… Можно я сначала растяну тебя, а потом только разденусь? Я пока не готов к этому. — Хорошо. Но я, если честно, уже немного, ну, растянут… — Луи удивлённо пялится на него, пялится так, словно Гарри сообщил ему об измене. — Я просто… ну, мне было интересно, я говорил, что хотел почувствовать, каково это… Так что я немного… ну, пальцами, знаешь? — Оу, правда? И тебе понравилось? Ты кончил? — Нет… То есть, нет, не кончил, но мне понравилось! Я имею в виду… Это глупо? Это неправильно? Почему ты смотришь на меня так? — Нет-нет, прости, darling, я просто не думал, что ты решишься на подобное сам. Ты поразительный юноша, Эйч. Ляжешь на животик для меня? Я буду очень вежлив с тобой. Гарри послушно устраивается животом на своей подушке, абсолютно доверчиво выставляя попу перед альфой и облизываясь от нетерпения. Они оба даже не представляют, каким поразительным окажется этот первый раз для них обоих. Луи наконец-то убедится, что он совершенно точно не асексуален: уж слишком хорошо, слишком приятно и невыносимо восхитительно ему было находиться с Гарри этой ночью. А Гарри трижды не сдержится и простонет достаточно громко для того, чтобы они оба испуганно замерли, боясь, что звукоизоляция — всего лишь выдумка, чтобы они не чувствовали себя виноватыми за бессонные ночи Энн и Десмонда. Но каждый раз после громокого «Ах, Лу!» в доме стояла абсолютная тишина, так что они продолжали наслаждаться друг другом, дарить себя друг другу до тех пор, пока Луи не кончил в презерватив, выходя из омеги, чтобы не допустить вязки, и довёл чувствительного разгорячённого омежку до оргазма пальцами и ртом, сглотнув каждую каплю его сладкой смазки, что залила его рот, когда Гарри судорожно кончил. — Ты невероятно сладкий, Хаз, просто потрясающий… У нас есть некоторое время, прежде чем Джемма вернётся, я могу отлизать тебе? Вылизать тебя дочиста… — Боже, Луи… — смущённо проговаривает Гарри, пока альфа уже забирается под влажное от пота одеяло и раздвигает его ватные немного затёкшие ножки. — Луи… Боже, — он задыхается от удовольствия, когда парень ласкает языком его мокрую задницу, приглушает свои звуки ладонью. — Лу… Луи, — теперь он не может дышать, ему так хорошо, так приятно… Настолько хорошо и приятно, что он не слышит совсем ничего: ни тихого стука в дверь, ни поворота ключа… лишь «О, Боже!» Джеммы, сказанное вполголоса, поэтому Гарри вздрагивает и выскальзывает из рук Луи, в ужасе глядя на отворачивающуюся сестру. — Боже Праведный, я постучала, как мы и договаривались, Луи! — Блять, Джемс, уйди отсюда, — негодуя, Луи быстро находит свои трусы и надевает их. — Мы сейчас всё уберём и пустим тебя. — Гарри, ты в порядке? Он не сделал тебе больно? Он не порвал тебя? — Джемма, он твой брат, а не пациент, — ревностно рычит Томлинсон и выпроваживает подругу. — Дай мне несколько минут, я не закончил с ним. — Что ты не закончил? Я испортила момент, если ты не понял, он уже ничего не захочет, — у дверей возражает Джемма. — Так что… Мам? Гарри чувствует, как одеяло становится совсем уж холодным от пота, которым его внезапно обдало. Луи испуганно смотрит сначала на Джемму, а затем на Энн, стоящую у основания лестницы, ведущей на мансарду. И, судя по её виду, она не спала, она явно не только что проснулась. Джемма только открывает и закрывает рот, предчувствуя, что ей, как самой старшей, влетит по первое число, а учитывая, что она просто оставила Луи и Гарри наедине, прекрасно зная, чем это закончится… Её четвертуют и похоронят на заднем дворе в розовых кустах за то, что она помогла Луи совратить невинного малыша-Гарри.