Страна Севера

Локи Дикий гул залил округу, сплетаясь с очередным стоном рога, что постепенно стихал. Воздух становился жарче от желания увидеть бой, а также от ярости, что лилась из тел викингов. Аромат сладкого хмеля, который всегда был кстати, манил меня к себе. Я на мгновение прикрыл веки, предчувствуя медовый вкус, и припал к посудине, зная, что еще миг и я буду не в силах оторваться от дурмана. Вопль народа нарастал, воины разошлись, а на поле битвы осталась первая пара викингов. Знакомая рыжеволосая дева со шрамом на лице держала в руках небольшой топор. Агот замерла напротив высокого чернявого мужа, что со звериным взглядом взирал на создание, которое он наверняка и не воспринимал за соперника. Светловолосый судья вышел к двум участникам и принялся объяснять правила боя. Я знал, что на турнире можно было использовать один вид оружия, либо сражаться лишь на кулаках. Щиты были запрещены, так как считалось, что берсеркам они не нужны. Можно было пощадить соперника, но если его травмы несовместимы с должной жизнью воина, то противник обязан убить раненного. Я пробежался глазами по зрителям, пока мой взгляд не застыл на Льёте, который сидел в окружении старых берсерков и своей дочери. Ярл улыбнулся мне и кивнул, от чего я понял, что он поставил монеты на Агот. Я ответил тем же, приподняв кубок, а после стал внимательнее осматривать окружение Льёта. Аенгус, Элбан и Роалд сидели по бокам от старого мужа. Каждый из этих берсерков был важен Фарбаути, а потому возникали вопросы и подозрения. Просто ли так ярл восточных земель сидел рядом с ними? Лишь в честь турнира? Или он что-то замышлял? Договоры за спиной моего отца. Возможно ли это? Почему нет? Все видят, что Фарбаути слабеет, а значит, каждый хочет оторвать кусок побольше в час, когда меж наследниками завяжется битва за престол. Судья покинул поле боя, Агот прокрутила небольшой топор, отойдя от Хюльви, что был ее соперником, а тот в ответ лишь крепче ухватился за крупный молот, который точно за всю свою жизнь расколол множество голов. Невидимые частицы битвы витали в воздухе, проникая в легкие и кровь с каждым вдохом, который совершали йотуны. Я ощущал, что мои вены расширяются, а предвкушение заливало рассудок сладкой тягучей жижей. Мои глаза впились в зону битвы, внимательно отслеживая движения, дыхания и даже взгляды викингов. Бой начался, муж и дева стали ходить по кругу, словно в танце, который не предвещал обоюдного удовлетворения. Их стопы неспешно ступали на влажную землю, скрещивая и отпуская каждый новый шаг. Час застыл, создав невидимую подушку, а в следующее мгновение викинги ринулись друг на друга. Гул толпы нарастал, а я едва мог сдержать ухмылку. Агот была грациозной, словно кошка, что уворачивалась от пса, желающего ее поймать в свою пасть. Движения ног и рук девы были точными, а ее взгляд острым, будто стилет. Я видел, как вздымалась грудь рыжего создания. Воительница делала вдох на каждый отскок и выдох при выпаде, ускоряя свои действия. Хюльви же был суров, словно голодный медведь. Его рука-лапа билась по воздуху, пытаясь поймать неуловимое создание, которое каждый раз выскальзывало из хватки в последний момент. Икристые взмахи топора разрезали пространство и выбивали из воздуха нутро. Внезапный удар пришелся по телу Агот, от чего та отлетела прямо в изгородь, разломав прутья и упав на спину. Муж бросился на деву, но та шустро вскочила на ноги, оббежала Хюльви, минуя его замах, а после, словно мелкая коза, прыгнула на небольшой камень, оттолкнулась от него и в воздухе, замахнувшись заточенным оружием, ранила своего противника. Рев зрителей стал ответом на первую кровь. Я приблизился и принялся внимательно следить за боем меж двумя викингами, каждый из которых продолжал атаковать другого. Любопытство распаляло пламя в груди и заставляло меня нетерпеливо сжимать кулаки. Битва ускорялась, но казалось, что мой взгляд улавливал каждый взмах топора или молота, а с этим я мог предугадать следующие движения воинов. Удары моментами были хаотичными, но я чувствовал расчетливость и опыт, которые были вложены в головы и тела двух людей с раннего детства. Йотунхейм, как и Асгард, отличались от остальных стран. С часа, когда дети начинали уверенно бегать, то мальчиков обязывали обучаться использовать разные виды оружия, а девочки могли учиться по желанию, но лишь до момента, пока первая кровь не приходила в их жизнь. Когда девочка становилась девой, ей требовалось разрешение отца на продолжение обучения. Однако большинство родителей редко шли на это. Они предпочитали обучать своих дочерей искусству ведения домашних дел и умению воспитывать детей. Войны не было десятки зим на огненных землях, а потому чувство безопасности подавило в большинстве семей звериный страх, а с ним и желание обучать дочерей искусству ведения боя. Однако были исключения. Были особенные девы, которым сами Норны проложили путь к битве. Например, Лиод или Агот. Настоящие воительницы. Истинные берсерки. Важность победы Агот была велика для меня. После того, как она станет берсерком, то я прикажу ей вступить в отряд валькирий, с которыми у меня были вполне неплохие отношения. Во всяком случае, наша с ними связь была куда более терпимая, чем то, что творилось меж воительницами и моими братьями. Пространство разрезал шум оружия, молот ударил о землю, придавив часть стопы рыжей девы. Воительница вскрикнула, но все же уклонилась от громадного кулака Хюльви, который разбил стену воздуха прямо перед носом Агот. Дева вырвала свою ногу из оков и коснулась топором плеча соперника, завизжав от ярости. Кровавая роса впиталась в землю, которая уже завтра забудет о соке жизни, что будет литься сегодня еще долгий час. Рыжие пряди выпали из косы, а сама дева едва смогла устоять, отойдя подальше от соперника. Сплюнув в сторону, Хюльви открыл свое разгневанное лицо. Оскал на губах и хмурый взгляд выдавали раздражение от непокорной девичьей души. Муж стал тяжелее дышать, словно впитывал власть Сурта, а после ринулся на Агот. Дева уворачивалась, будто ветер, что мягко расступался перед силой, но тут же принимал ее в свои объятия, обволакивая рьяным могуществом. Агот волчком крутилась, а ее удары оставляли следы на руках и теле мужа, что не поспевал за ловкой девой. Десятки атак достигали цели, но Хюльви был слишком громоздким и сильным, от чего казалось, что столь серьезные раны для него были мелкими царапинами, оставленными дикой кошкой. — Видишь, что она делает? — я оторвался от зрелища и заговорил с Лив, которая тут же кивнула, внимательно наблюдая за боем меж сталью и ветром. — Его тяжесть неважна, ведь она быстрее! — с легким восхищением выпалила моя жена. — Она более ловкая, — я хмыкнул, — Его размеры делают каждое движение тяжелым и смертоносным - да, — я кивнул, — Но он слишком неповоротлив. Агот же, словно вода, что просачивается сквозь камень. Рыжая дева зарычала, хватаясь зубами за жизнь и в очередной раз уклоняясь от жестокой атаки Хюльви, а с этим нанесла ответный удар, который вновь заставил тело мужа изрыгнуть яркую жижу. Мир впустил в себя звуки стали, что трещала, наслаждаясь происходящим, а также вопль йотунов, которые пропитывались бойней и дичали на глазах, превращаясь в древних зверей. Странное зарево затмило мой взор, что желал увидеть больше. — Ее удары более слабые, — тихо произнесла Лив, — Но частые, а значит.. — Да, — я кивнул и улыбнулся, любуясь интересом и сосредоточенностью жены,— Постепенно ее лезвие разобьет камень. Агот выиграет этот бой, даже не сомневайся, золотко. Лив взглянула на меня своим пронзительным кровавым взором, что читал мою душу, а в моей голове нечто принялось шептать. Я сглотнул и поспешил ухмыльнуться, стараясь скрыть больное чувство, которое зарождалось от понимания, что я планирую обмануть жену и уйти на краткий миг к другой. Дева кивнула и вновь стала следить за боем, который явно интересовал ее сильнее, чем что-либо иное. Новое мгновение сменило жизнь, а с этим и позиции викингов изменились. Хлесткие звуки сплетались с рычанием и низкими рваными криками. Удар, скрежет стали, взмах, сплетение сил, сотворение искристых крошек и вновь новый удар. Хюльви взревел, показывая неудовлетворение от битвы, а после бросился на соперницу. Пригнувшись, воительница ушла от мощного удара молота, что впился в землю, подняв полотно из пыли. Рука воина резко вцепилась в рыжие пряди и потянула деву назад. Воительница зашипела, а я нахмурился. Сильный удар попал точно в нос создания, а кровь полилась бодрой струей, пачкая округу. Хюльви, ухватившись за молот, замахнулся, но не успел попасть. Агот отрубила свои волосы, оросив округу огненными прядями и получив свободу, подпрыгнула, оттолкнувшись от бедра противника, взмахнула топором, громко завопив, словно лисица, и ее острое тонкое лезвие достигло желанной цели. Брызги крови разлетелись бусами по влажной земле. Я ухмыльнулся, а внутри невидимый сосуд стал красками заполнять мою душу. Агот была хороша, даже слишком. Рука ее крепко сжимала топор, а удары были четкими и слаженными. Дыхание казалось ровным, хотя округлые щеки и краснели от запала, что витал вокруг нее. Рыжие прядки прилипли к намокшему лбу и щекам, а оскал дополнял острый взгляд серо-зеленых очей. Новый и последний взмах, что отразил свет тусклого солнца, которое выглянуло на миг из-за туч, и лезвие прошло сквозь плоть и кости на голове мужа. Час застыл, викинг упал на колени, а после повалился лицом наземь, испустив дух. Молчание захватило округу, от чего стало ясно, что большинство не верило в победу Агот. Время внезапно ожило, а дикий вой охватил земли Йотунхейма, сплетаясь с криками ободрения и стоном разочарования. Я перевел взгляд на Льёта, который потирал свои руки. Знакомый синий перстень власти восточных земель засверкал, а отец Ангрбоды улыбнулся мне и приподнял свой бокал. Я скопировал движение ярла и отхлебнул меда, испытывая радость от победы рыжей девы, на которую я поставил два мешочка с монетами еще за несколько дней до турнира. — Значит, — до моих ушей донесся едва уловимый голос жены, от чего я тут же взглянул на нее, — Вот как проходят турниры берсерков? Они убивают друг друга? — Не всегда, — я прищурился, осознав, что Лив вряд ли погружена во все правила боя, — Воин может сжалиться, но.. девы редко идут на это. — Редко? — дочь Олава сглотнула, а ее кровавый взгляд стал сосредоточеннее, — Ага.. — Лив кивнула, обернувшись к зоне боя, а я вскинул бровь, — Они таким образом показывают свою силу остальным. — Показывают силу мужам, — я приблизился к розовеющему уху жены, — Все викинги живут в единых домах. И не имеет значения мужи они или девы. Все они спят в одних комнатах, моются в единых банях и едят в общей трапезной, — я вздохнул, а Лив слегка вздрогнула, — Воины понимают лишь силу, а если дева слаба, то для них.. — Она лишь развлечение, — Лив договорила за меня. — Да, — я поджал губы, — Но если выиграет турнир, то получит в подарок дом. Берсерки живут богато, но.. — я прищурился, осмотрев взволнованное девичье лицо, — Не слишком долго. Моя жена фыркнула, а после уставилась на меня. Сосредоточенный взгляд краснеющих очей был напряженный, и в нем читалось не просто недовольство, но тысячи способ решить проблему, за которую белоснежное создание ухватилось. — Женщины должны жить отдельно от мужчин, — Лив нахмурилась и стала шумно дышать, — Думаешь, что если она покажет свою силу, то к ней не станут.. не станут лезть? — моя жена покачала головой, запинаясь и не желая произносить слов, что с недавних пор стали касаться ее напрямую, — Ты думаешь ее спрашивать будут? — Ладно, золотко, я понял, — я едва улыбнулся, а после обнял деву, прижимая ее к себе и желая выветрить из белоснежной головы дурные мысли, — Как-то решу проблему, но сейчас не думай об этом. Я коснулся устами макушки, что испустила нежный аромат пионов. Шумно втянув запах волос жены, я прикрыл веки, стараясь заглушить в голове навязчивые мысли. Проклятье, делать мне нечего, как за девами чужими присматривать. О Боги и Сурт вместе с ними, Лив же не успокоится, пока вопрос не решить. И зачем я об этом сказал? Я отпил меда, прижал сильнее к себе дочь Олава, а после продолжил наблюдать за новой схваткой меж двумя мужами, что пришли на смену победившей Агот и павшему Хюльви. Время спешило, сменяя один бой другим. Воины сражались, вырывая победу друг у друга зубами, руками и топорами до тех пор, пока финальная пара не исполнила долгожданный боевой танец, который и вывел на поле последнего нового берсерка. Агот, Бранд, Оден, Вебьёрн и Мэгнхилд стояли рука об руку. Кровь украсила их тела и лица, словно вторая кожа, что была символом победы и смерти. Судья вынес пять рогов, наполнил их медом, а после раздал каждому из новых берсерков по посудине. Пятеро победителей переглянулись, кивнув друг другу и подготовив наблюдающих, а после шумно выкрикнули: — Скёль! Ответ не заставил себя ждать, округа загудела, завопив заветное слово, а затем припала к своим кубкам и кружкам, с жаждой пожирая сладкий туман и пенистый хмель. Все пили в честь Богов, правителя Йотунхейма и новых берсерков, а с этим за души павших и судьбы проигравших. — Их не так много, — сосредоточенно произнесла Лив, поедая печеную рыбу, — Я думала, что их с десяток будет. — Это турнир берсерков, золотко, — я ухмыльнулся, — Берсерки - лучшие из лучших, а значит, их мало. Викингов редко допускают к таким боям, так как это истребление своей же крови. Сюда идут лишь те, кто показал немыслимую силу и отвагу. Кроме того, не забывай, что часть викингов убили друг друга в турнире. Сколько их было? Может еще десять пар? — Слишком жестоко, тебе не кажется? — дочь Олава нахмурилась. — Таковы правила и традиции, — я пожал плечами, — Их установили за сотни зим до моего рождения. — Правила и традиции, — моя жена вздохнула, а после ее лицо просветлело, — Но их всегда можно изменить, Локи. Было бы желание. — Да, Лив, — я приблизился к уху девы, — И оно у тебя есть, верно? Я отпрянул от белоснежного создания, которое хмуро осмотрело меня. Легкая улыбка коснулась моих губ, а игривость стала сплетаться с лукавостью, что поедала душу. Я приподнял кубок, прищурившись, и дочь Олава скопировала мой жест. Ее кровавые глаза горели, словно вызывали меня на своей особенный бой, в котором я, скорее всего, пал бы, не успев нанести и единого удара. Проклятье, значит, вот чего жаждет Лив. Станет дроттнинг и сразу наведет в стране свои порядки. Остается надеяться лишь на то, что ее порядки не будут идти врознь с моими. Осушив кубок, я потянулся за флягой, желая выпить еще больше горячего дурмана, который уже менял свой эффект легкости на тяжесть, заставляющую погружаться вглубь себя. Я припал к посудине, а в голове возникли мысли, что не давали покоя. Болезнь отца развивалась стремительно. Я был уверен, что он не переживет весну, а значит, совсем скоро начнется бойня за власть. Хельблинди точно отойдет от престола, но с Бюлейстом не удастся договориться. Если я не смогу доказать его причастность к похищению Лив, то у меня будет единственный шанс избавиться от него. Братоубийство. Уничтожение Бюлейста и детей, которых Линн родила от него. Я знаю, что придется пойти на это. Ведь если этого не сделаю я, то он точно не замешкается. Бюлейст заберет мою жизнь, душу Лив, а, возможно, и дитя, которого моя жена вполне может носить под сердцем в час, когда Фарбаути покинет земную жизнь. Смех и говор вокруг нарастали, поддакивая бурлящим мелодиям дудок и лир. Берсерки и викинги заливались медом, не стесняясь устраивать мелкие потасовки, а также хватаясь за руны и ставя на кон свой сегодняшний выигрыш. Я в очередной раз отпил меда, а после перевел внимание на жену, которая поставила опустевший кубок на стол. Всегда белые впалые щеки девы стали красными от прохлады и хмеля, а взгляд ее очей заискрился. Лив внимательно слушала речь Ванадис, которая рассказывала некие малозначимые сплетни о торговках украшениями, что прибыли из Альвхейма в Утгард. Я пододвинул к жене поближе плошку с рябиной и облепихой, тарелку с горячими лепешками и рыбой, а также корзинку с орехами, облитых медом и посыпанных солью. — Локи, — Лив обернулась ко мне, — Думаешь, что я все это осилю? — Ты ведь была голодна, — я пожал плечами. — Но я ведь уже ела, — глаза моей жены сверкнули. — Тебе нужно поесть еще, чтобы скорее восстановиться. Без еды у тебя будет мало сил. Лекарь ведь говорил.. — О Боги, Локи, — Лив закатила глаза, перебивая меня, а после мягко улыбнулась и коснулась своими персиковыми устами моей щеки. Кровь в венах полилась шустрее, а сердце стало колотиться столь сильно, что мне казалось, будто все вокруг слышали его удары. — В меня больше и крошка не влезет, — дева встряхнула косами, а мои брови свелись на переносице. — Лив, — кровавые глаза впились в меня с мольбой, а я лишь вздохнул, — Хорошо. — Лучше буду пить мед. Дева кивнула на свой пустой кубок, а я тут же подхватил посудину, исполняя волю жены и понимая, что дочери Олава уже достаточно хмеля, но все же ее одурманенное состояние поможет мне растянуть час. — Меня радует, золотко, то, — я налил золотистого напитка в кубок, — Что нас с тобой объединяет любовь к меду. — Ну конечно, сын Фарбаути, — моя жена приблизилась к моему лицу, а после тихо прошептала в мои уста, — Ведь он может решить любую проблему. Я застыл, глядя на очаровательное создание, а в моей душе в очередной раз все стало пылать. Помнит эту глупую шутку? — Какие умные слова, золотко, — я ухмыльнулся и кивнул, — Хотя, чему я удивляюсь? — я провел по волосам жены пальцами, а она в ответ забрала посудину из моих рук, — Разве в этой голове может быть глупость? Лив засмеялась, а ее щеки стали рдеть еще пуще, источая горячий аромат белых мидгардских цветов. — Мне об этом рассказали, — дочь Олава отхлебнула из кубка. — Правда? — я нагнулся к уху белоснежного создания, — И кто же? — Один мужчина, — дева вывернулась и вновь впилась в меня, — Я гуляла с ним однажды, — Лив повела плечами, — А он мне на ушко тайну эту шепнул. Легкая музыка долетела до моих ушей, расслабляя рассудок и даруя душе, что была заточена в черствые оковы, свободу. Я осмотрел внимательно жену, которая сидела среди знакомых мне йотунов, ванов и асгардцев. Создание казалось иным, будто Боги принесли ее людям в дар, забыв о том, что она была для этого мира чужой. Может, потому Лив так отличается от остальных? Словно она слишком настоящая или наоборот. А, быть может, я просто одурманен столь сильно, что вижу в обычной деве чистое пламя, манящее меня в свои сети? — Лив.. — я сглотнул, коснувшись щеки девы, а та замерла, взволнованно рассматривая меня.   — Что, Локи? — белые брови дочери Олава слегка взлетели в вопросе. — Ц.. — я поджал уста, а в голове возник образ медноволосого мужа, — Мне нужно отойти на краткий час, золотко. — Зачем? Куда? — моя жена слегка нахмурилась, — Я могу пойти с тобой. — Брось, — я прищурился, — Отец говорил о кое-каком важном деле. Просил меня проследить за тем, чтобы все прошло хорошо. Я не хочу отвлекать тебя от праздника. Тем более здесь Ванадис, Лиод и Улль, — я кивнул на наших с Лив друзей, которые тут же откликнулись улыбками, — Пей мед, а я сделаю все и шустро вернусь к тебе, договорились? Лив прикусила губу, сведя брови домиком, а затем вздохнула и слегка кивнула, отпуская меня. Я неспешно встал из-за стола, поправил накидку на плечах жены и осмотрел округу, стараясь не привлекать взгляд дочери Олава к своему слегка напряженному дыханию. Прохлада наполнила рассудок, а я собирался уйти, но не смог. — Локи, — белоснежные пальцы обвились вокруг моего запястья. Я вмиг обернулся и посмотрел в глаза, что были наполнены кровавым морем, которое манило и подчиняло себе. Проклятье, Лив, не смотри так. — Да? — я вскинул бровь. — Я буду ждать тебя, — дева едва кивнула, от чего ее серьги вздрогнули, а камни в них отразили свет факелов, которые уже успели зажечь. Камень в моей груди застыл, а в голове возник странный образ, который стал шипеть о том, что Лив хоть и не понимает, что происходит, но точно все чувствует. — О, тогда час пролетит быстро, золотко, — я звонко поцеловал разрумяненную щеку, — И хоть это и невозможно, — я хитро ухмыльнулся, — Но постарайся не скучать. Дочь Олава смущенно хмыкнула, а затем шустро захлопала ресницами и обернулась назад к столу. Я бросил взгляд на Хельблинди, который прищурился и едва заметно кивнул мне, давая понять, что он примется прямо сейчас отвлекать мою жену. Отойдя подальше, но так, чтобы меня все еще было видно, я нашел глазами стол, за которым сидел Льёт и его дочь. Я знал, что Ангрбода ждала этого мига, ведь ее синие очи внимательно следили за мной все время. Лукавая ухмылка коснулась моих губ, я едва кивнул головой, и дева неспешно встала из-за стола, скрываясь от взгляда окружающих. Мой шаг ускорился, я юркнул сквозь толпу и направился к острову домов воинов, ощущая взгляд, что буравил мою спину. Час летел, затмевая округу своей властью. Напряженное шуршание и звук шустрых шагов подсказывали, что все идет так, как я планировал. Я знал, что у меня будет не так много вариантов воздействия на дочь Льёта. Можно было прибегнуть к торгу, а можно было воспользоваться советом Улля и пригрозить Ангрбоде, или смешать обе возможности в единое целое. Проскользнув сквозь пустые дома, что были обвиты коричневым плющом, я юркнул меж строениями для скота и застыл у темной моховой стены. Мир позволил сумеркам упасть на плечи, а запах земли стал концентрированнее. Моих ушей коснулась далекая прекрасная мелодия, от чего я вздохнул, понимая, что Хельблинди принялся исполнять песню, которая может покорить сердце моей Лив. Злость стала грызть душу, которая чернела от дурных мыслей, а я постарался выбросить из головы дурман, что заставлял меня ревновать жену к родному брату, которому я лично позволил исполнить песнь о той, что принадлежала мне. Набрав в легкие побольше прохладного воздуха, я обернулся и увидел деву, что была моей подругой. Густой туман касался подола ее светлых платья и накидки. Синие глаза внимательно смотрели под ноги, а с этим ко мне припало игривое раздражение. Я подошел к дочери Льёта, обхватил ее предплечья и грубо вжал в дерево постройки, от чего та ахнула. — Давно не общались с глазу на глаз, Ангрбода, — я едва сдерживал злость, — Наверняка соскучилась. — Да. Дочь Льёта кивнула, но так и не подняла глаз, вызывая в моем сердце раздражение от наигранного поведения скромной девицы, коей Ангрбода никогда не была. — Посмотри на меня, — я слегка нагнулся, — Сейчас же делай то, что я сказал тебе. Дева вскинула голову, а ее синие очи впились в мои. Холод бросил меня в огромное море, что бушевало в час, когда оно встречалось с черным пламенем, льющимся из моего сердца. — Ваша жена приказала мне.. — Ваша? — смешок сорвался с моих уст, — Какая воспитанность. Я даже и не знал, что ты так умеешь. И да.. не утруждай себя, Ангрбода, — я приподнял ладонь, — Я не стану слушать твои жалобы, — я на миг замолчал, понимая, что до одури желаю узнать подробности встречи двух дев, но перед глазами стоял недовольный взгляд Лив, которая точно разозлится на меня за нарушение договора, — Я привел тебя сюда по другой причине. — Что? Разве не имеет значения то, что сделала твоя жена? — Нет, — я едва подавил желание ответить иначе, — Мне интересно другое, Ангрбода, и я.. — Почему? — дочь Льёта нахмурилась, перебивая меня, а я прикусил язык, узнавая напористость, что часто вырывалась из создания, — Мы столь давно знакомы, а тебя не волнует то, что случилось? Мы не чужие друг другу люди. На меня совершили покушение, а ты так ни разу и не пришел ко мне. — Не пришел? — я удивленно вскинул брови, — Да разве я должен был приходить? С чего это вдруг? — С того, что это я. Я важна тебе. Забыл? Я все делала ради тебя! Легкий вскрик вырвался из девичьих уст, а я среагировал мгновенно и вжал деву в стену сильнее, подавляя ее голос. — Не ори, — я злостно ухмыльнулся, — О чем ты, Ангрбода? Я не понимаю. — Не понимаешь? Ну конечно, — дочь восточного ярла фыркнула, закатив глаза, — Я столько сделала для тебя, а ты даже не удосужился проявить толику внимания. Я ведь всегда старалась быть рядом! Когда исчезла Сигюн, то я помогала тебе справиться с этим, разве нет? Я спала с тобой, хотя никогда ранее не была с мужем! — О нет, — я покачал головой, чувствуя раздражения от этих бессмысленных разборок, — Я не заставлял тебя. Напомню, что ты сама пришла ко мне. — Вот именно, Локи, — дева закивала, — Когда тебе было плохо, то я пришла и утешила. Сама. Раны в твоем сердце затянулись рядом со мной. — Мы лишь пили с тобой и спали, Ангрбода, — я закатил глаза, — На этом все заканчивалось. Я забыл о Сигюн, потому что прошло время, и.. Я прикусил язык, понимая, что могу взболтнуть лишнего, и толком не осознавая того, что хотел произнести. — И? — дева нахмурилась, — Хочешь сказать, что забыл о Сигюн не из-за меня, а из-за другой, да? Может скажешь, что из-за Лив? — Я хочу сказать, — я сглотнул, — Что час забрал мысли о прошлом и мои чувства к деве, которая давно больше не моя. Кроме того, мы ведь с тобой договорились еще в первый раз. Все, что происходит между нами - пустое. Это ничего не значит и не меняет. — Не меняет? Синие глаза девы стали сверкать, а на ее устах появилась улыбка, переполненная обидой. О Боги, какого Сурта, Ангрбода? — Нам было хорошо вместе, было весело, — дочь Льёта попыталась обхватить своими руками мое лицо, но я вывернулся, не желая чувствовать прикосновений от той, что впуталась в историю с похищением моей жены, — Я ведь.. я все готова сделать, Локи. Я не южанка, которая заставляет тебя бегать. — Лучше молчи, — я ухмыльнулся, покачав головой, — Молчи, Ангрбода, ведь ты ничего не знаешь о Лив. — Я знаю то, что она больна, а я здорова! — выпалили девичьи уста, от чего я на мгновение замер. Темная пыль прошлась по округе серпантином. Мелкие частицы пепла охватили душу, вскружив голову и вызвав тьму, что впилась гнилыми зубами в сердце. Я нахмурился, а раздражение стало высасывать из вен кровь. — Я могу родить тебе детей. Сколько ты захочешь, Локи, — дева шумно схватила устами воздух, выдавая свою нервозность, — Я всегда буду рядом с тобой. Тебе не надо бегать за мной, как за другой. Я сама буду идти за тобой туда, куда бы ты не пожелал. И все будут смотреть на тебя и понимать, что все хорошо. Никто не будет опасаться меня, никто не будет думать, что на тебя оказывает влияние Мидгард, что твои наследники родятся больными или.. — Ангрбода, — я покачал головой, а после сжал челюсти, чувствуя, что каждое слово девы выбивает почву из-под ног, превращая землю в тягучее болото, — Ты никогда не будешь моей женой или матерью моих детей, потому что у меня есть Лив. — Она ведь была в руках другого мужа! — шустро выпалила дева, — Уверен, что твоя жена сейчас не носит дитя от него? — О, — я хмыкнул, — Видишь ли, Ангрбода, Лив оказалась хитрой и смелой, от чего смогла избежать изнасилования, — я прищурился, — А вот твой Рауд.. мужем его сложно назвать после такого. — Я не имею никакого отношения к Рауду, — быстро выпалила дочь ярла. — Ну наконец-то мы подобрались к делу, — я ухмыльнулся. Сладкий воздух сгнивших яблок проник в мои легкие. Осенний ветер принес ворох опавших листьев, которые были напоминанием о смерти. Сердце стало капризничать, не желая церемониться с дочерью Льёта, но рассудок подсказывал, что нужно держать пламя взаперти, ведь темноволосое создание еще могло послужить моим целям как сейчас, так и в будущем. — Ангрбода, — мои костяшки коснулись щеки девы, от чего та вздрогнула, а после впилась в мои глаза, — У меня есть к тебе выгодное предложение, — я прищурился, — Ты ведь давно говорила о том, что тебе неймется под крылом отца. Что ты хотела бы править восточными землями, верно? — Говорила, — темноволосое создание поджало губы. — Я могу помочь тебе с этим, — я пожал плечами, — Могу помочь тебе получить власть. — Зачем тебе это, Локи? — О, да так. Мелочь, — я прокрутил кистью, — Я лишь хочу узнать всю правду о Бюлейсте. И о том, что он приказал тебе похитить мою жену. — Я не.. — Рауд сознался в том, что общался с некой девой, — я перебил Ангрбоду, — И я знаю, что у тебя есть несколько маленьких причин ненавидеть мою жену. — Нет. — Да, — я кивнул, — Твои чувства ко мне и то, что совершила с тобой Лив, — я поправил прядь волос, которая лежала на округлом плече, и на меня тут же напал знакомый аромат лаванды, — Все это заставило тебя совершить ошибку. Но я понимаю. Иногда возникает мысль избавиться от препятствия в надежде, что тогда получишь желаемое. Получишь меня. Я коснулся пальцами тонкой теплой шеи, от чего дева шумно сглотнула. Синие очи стали наливаться водой, а уста подрагивать. Я знал, что был прав. Видел, что мои слова попали в самое сердце дочери Льёта. — Я хочу услышать правду, а иначе.. Я с силой сжал шею девы и вжал ее в деревянную стену сарая. Ангрбода взвизгнула, а затем ухватилась за мое запястье и пальцы, пытаясь их разжать. Я прищурился и наклонился к лицу напротив, усилив напор и едва сдерживая порыв задушить создание, которое приказало навредить Лив. — Иначе придется отдать тебя воинам, — я приблизился к розовому уху, — Ты знаешь, что перед турниром викингам долгое время запрещается касаться дев. Так они становятся агрессивнее. А знаешь, что происходит после? — я поджал губы и слегка отпрянул, — Клянусь, что рассвета ты не увидишь, но поделишься правдой, Ангрбода, и я смилуюсь. — Я действительно не понимаю о чем речь, Локи, — шепот девы был скупым. — Врешь, — я покачал головой, еще сильнее вдавив подругу в дерево, — Если не расскажешь мне правду о Рауде, тебе и Бюлейсте, то я буду вынужден наказать тебя, понимаешь? Синие глаза выпустили наружу соленую воду, но дочь Льёта стала отрицательно качать головой, словно не слыша меня. — Делай, что захочешь, — прохрипела Ангрбода, а я отпрянул, отпустив шею девы. Гудение ворвалось в голову, раскачивая рассудок, который был пропитан липким напряжением. Я нахмурился, не понимая почему мои слова не действуют. Внезапно странное шуршание послышалось за спиной. Я обернулся и уставился на богатый ряд из кустов шиповника, что были украшены кармазинными плодами. Я прищурился, пытаясь понять нет ли кого в желто-красном мехе, а затем осознал, что волнуюсь почем зря, ведь я завел Ангрбоду в место, куда вряд ли кто-то сможет забрести в такой день. — Так просто? — я вновь обернулся к дочери Льёта. — Мне все равно, Локи, — дева пожала плечами, — Я желаю иного, а если нет.. то не вижу смысла жить. Я внимательно осмотрел взволнованное лицо создания, которое не было похожим на себя. Невидимый луч света прильнул к моей голове, коснувшись полупрозрачной дланью сознания. Я вздохнул, понимая, что дочь восточного ярла можно уговорить лишь одним способом. О Боги, Ангрбода, неужели ты серьезно? Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Я знаю тебя столь долго, что вижу твою попытку манипулировать мной. Кроме того, что за глупость? Рисковать честью и жизнью.. и ради чего? Ладно, сыграем в эту игру, если ты так желаешь. — О, Ангрбода, — я коснулся девичьей щеки и кивнул, — Ясно. Значит, если ты не расскажешь мне все, то твоя жизнь завершится именно так, как я уже сказал, но.. — я приблизился к уху девы, а моя рука обвила талию дочери Льёта, от чего она вздрогнула, коснувшись моих плечей, — Скажи мне всю правду, — я прильнул к лицу создания, а после ухмыльнулся, — И я обещаю.. Синие очи были наполнены смесью из трепета, обиды и желания выполнить все, что я скажу. Я уже видел такой взгляд. Видел его каждый раз, когда давал девам обещания, в которые они безропотно верили, а я, не планируя ничего исполнять, забывал обо всем в миг, когда мои уста умолкали. Ладонь создания коснулась моей щеки, а колючее чувство омерзения подкатило к горлу. В голове закопошились мысли, а с ними возник знакомый белоснежный силуэт и заискрился образ кровавых глаз, наполненных пограничными всполохами. Проклятье, главное быть осторожным. Нужно дать обещание, которое ничего не будет значить, но сказать слова так, чтобы Ангрбода уловила их выдуманную важность. — Обещаю, — мой палец размазал невидимую краску проклятья по приоткрытым губам девы, которая жадно втягивала прохладный воздух, — Что ты получишь земли своего отца, Ангрбода, а с этим, — я сглотнул, мысленно благодаря Богов за то, что Лив не слышит моих слов и не видит действий, — Будешь рядом со мной. *** Прохладный воздух пытался бороться с силой хмеля, что бурлил во мне. Жар липкими объятиями окутал душу, подогревая гремучую смесь из радости и осуждения, которые возникли в моем сердце после просмотра турнира. Я отхлебнула из кубка, а после бросила взгляд на пустое место, где еще недавно сидел Локи. Интересно, что за важное дело поручил Фарбаути? Это как-то связано с Бюлейстом или моим похищением? Быть может, дело лишь в турнире? Конунг чувствует угрозу? Или проблема в Одине? А может, беда в том, что с Севера страны по-прежнему продолжают приходить дурные вести? Локи не рассказывал мне об этом, но Бюлейст часто делился произошедшим на тех землях с Дэгрун, которая отлично отыгрывала роль любовницы и рассказывала мне все, что получалось выведать у среднего сына Фарбаути. Странное шуршание привлекло мое внимание. Холодный взгляд оливковых очей схлестнулся с моим, на мгновение вызвав замешательство и неловкость, а затем Хельблинди покинул застолье, оставляя Линн одну. Блондинка осмотрела меня, слегка ухмыльнувшись, и кивнула. Я повторила за ней и вновь принялась пить хмель, который согревал душу и тело. — Хорошее решение, Лив, — с ехидством произнесла жена Хельблинди, а я лишь вскинула бровь на ее слова, — Пить мед в час, когда твой муж покинул тебя. — Покинул? — я прищурилась, — У Локи дела, — я пожала плечами и прикусила язык, понимания, что все это выглядит так, словно я оправдываюсь перед Линн. — Правда? — девушка ухмыльнулась, — Ну да.. дела. Восточные дела, Лив. Я отвела взгляд, стараясь не думать о словах жены Хельблинди, которая специально наводила мысли на то, что Локи ушел к Ангрбоде, а с этим старалась посеять меж мной и моим мужем пожухлые зерна, что могли дать червивые плоды. Линн ошибается. Он обещал мне не встречаться с дочерью Льёта, и я должна верить ему, ведь Локи столько сделал ради меня. Он спас мою жизнь. Ухватившись за плошку с ягодами, я принялась поедать их, сосредоточенно наблюдая за тем, как зона, где еще недавно проходил бой, превращалась в место для некоего представления. Ощущение легкости испарялось, словно перегретая вода. Шум вокруг нарастал, вызывая в голове гудение и создавая в душе желание уйти подальше от этого места. Проклятье, может, стоит вернуться в чертог? — Улль, послушай.. Я не успела договорить, а мой взор впился в несколько силуэтов музыкантов, среди которых я увидела первенца Фарбаути. Значит, Хельблинди будет лично играть? Локи говорил, что его брат превосходный музыкант. Это мой шанс послушать. — Лив? — мой взгляд привлек асгардец. — Забудь, — я покачала головой, улыбнувшись. Я отставила от себя тарелку с едой, вновь отпила меда, а после стала рассматривать вышедших йотунов. Хельблинди, сев на небольшой стул, схожий на пень, неспешно поглаживал свою темную тальхарпу, что была украшена рунной резьбой. Еще несколько мужчин и женщин разошлись по разным сторонам от первенца Фарбаути и ухватились за бубны, мунхарпу и рога. — Это песня, — громко произнес Хельблинди, от чего округа умолкла, — Посвящена одной.. деве. Сбоку послышалось нетерпеливое шуршание, что привлекло мое внимание. Линн ухватилась за живот и стала ерзать, а ее пухлые губы растянулись в победоносной улыбке. Час застыл в ожидании, как и округа, что своими многочисленными глазами следила за первым творением Лаувейи и Фарбаути. Мужчина взмахнул длинными прядями, осмотрел своих помощников, а после едва кивнул, давая старт представлению. Тихие удары костей разнеслись по округе, сосредотачивая все внимание на музыкантах. Неспешный звук создавал невидимый блеск, а с этим низкий хрип стал пропитывать пространство, будто далекий ветер пришел в гости. Хельблинди вскинул голову к небу, втянув побольше воздуха, а после прокрутил смычок и коснулся струн. Низкая и тягучая, словно сама жизнь, мелодия затянула окружающих в свой завораживающий лад. Пальцы блуждали по тальхарпе, а стук барабана и звук мунхарпы будоражил нутро, заставляя внимательно следить за действом. Две девушки обошли музыкантов, вытянули в разные стороны рога и резко припали к инструментам. Бодрые красные и белые краски вылетели из свирелей, оросив пространство жизнью, от чего округа наполнилась восхищенными вздохами. Я застыла не веря в то, что видела, а мое сердце облилось теплом, которое растянуло улыбку на устах. Мелодия пропиталась истинной жизнью и мягкостью, что светилась, будто ночная звезда. Низкое журчание рогов сплеталось с ритмичными ударами бубнов и тягучим воем крупной тальхарпы, которая ожила в руках старшего брата Локи. Все внутри задрожало от трепета и странного предвкушения, что манило вслед за мелодией, ведущей сквозь густой лес и далекие горы. Тихий шепот мужчин дразнил, а рунные слова вторили выверенному ритму барабана. Оливковые глаза Хельблинди оторвались от инструмента и впились в мои. Я слегка вздрогнула, а старший брат моего мужа вздохнул и затянул низким прекрасным голосом песню. — На далеком Севере, где замер час, — неспешно произнес голос, — Там поселился глас южного начала. Хельблинди запел громче, а с этим ускорил нить истории. Странная, но знакомая боль сквозила в словах, что рассказывали о чужом создании, живущем в стране Севера. Я сглотнула, ощущая непонятное чувство, словно некто ворвался в мои голову и душу, а с этим смог поглотить терзания, которые были засажены в сердце семенами еще в далеком детстве, лишь стояло этому свету увидеть мой волос. Ветвистый рассказ дополнялся треском дерева от огня, которым девушки усиливали влияние мелодии, от чего создавалось ощущение, что сознание улетало к низким тучам, хранившим ответы на все вопросы, которые люди могли задавать Богам. Боль переполняла кровавый сгусток, который стал давить на грудь изнутри, а мое дыхание замерло, подчиняясь творению музыкантов. Мир менялся, как и звуки музыки, а с этим до всех стал доходить смысл песни, что рассказывала про выдуманную жизнь девы, которая была чуждой для всех. Слова сплетались с мелодией, которая завораживала и даже слегка пугала окружающих. Я не могла поверить, что Хельблинди соединил музыкальные мотивы Мидгарда и Йотунхейма, а с этим мужчина не оставил и единой надежды на то, что песня рассказывала о Линн. — В чужих руках жила она, — первенец Фарбаути запел размашистее, — В блудливых и проказливых, но наблюдал исподтишка сторонний черствый взгляд. Дрожь наполнила мое сердце, которое стало вопить. Непонимание пропитало вены, а с ним пришли страх и злость. Зачем? Зачем он это делает? Он ведь хотел помочь мне и Локи. Он был рядом, заступался за меня, когда мой муж вспылил в деревне. Хельблинди сам вызвался поговорить со мной в лесу, а после и вовсе позволил мне с Локи уехать подальше от Бюлейста и его викингов в час, когда те убили белесую лисицу. Однако теперь.. Линн решит, что все это не просто так. Нет, так решат все. Все будут уверены, что я имею некую связь с родным братом моего мужем. Моя болезнь и история с Раудом уже наложили на меня отпечатки грязи, и вновь очередное событие, что приведет к отвратительным мыслям жителей Утгарда. Или я ошибаюсь? Быть может, я волнуюсь зря? Громкий удар в барабан заставил дрожь коснуться моих коленей. Голос Хельблинди пытался разбить врата, что стояли на защите моей души. Далекий Мидгард, казалось, был рядом, а чужой Йотунхейм становился все роднее с каждым новым словом первенца правителя страны огненных земель, но после все обращалось в прах. — И незнакомка кровавым цветом, — протянули женские и мужские голоса, — Кровавым взором впилась в душу чужака. Резкий стук привлек мой взгляд, выбивая сознание из мутных вод, созданных Хельблинди. Я обернулась к Линн, которая с болью и злостью глядела на своего мужа. Сапфировые глаза наполнились слезами, а взгляд их был столь жестоким, что я чувствовала невидимое лезвие, которое резало округу на мелкие куски. Линн посмотрела на меня с ненавистью, а в следующий миг вскочила со своего места и ушла прочь, оставив после себя синий холод разъяренной женщины, которую предавал муж на глазах у всех. Неприязнь подкатила к горлу, вызывая чувство тошноты. Музыка стала громче, захватывая мир вокруг и ставя его на колени. Окружающие с восхищением взирали на Хельблинди, а их уши зацвели от прекрасной песни. Длинные пальцы ловко управляли смычком, усиливая давление и уничтожая невидимую гладь земли йотунов. Округа растворялась, свет огней становился концентрированнее, а взгляд оливковых очей впился в мои глаза, выедая из меня спокойствие и создавая неприязнь. Цветение достигло своего пика, испустив заразную пыльцу. Я жадно схватила устами воздух, а мелодия застыла, окончив песнь о белой деве с кровавой властью, что прибыла на далекий Север и покорила сердце чужого ей мужа. Хельблинди сжал челюсти и резко встал, а люди стали шумно аплодировать и принялись громко кричать слова одобрения первенцу Фарбаути. Звуки вокруг становились глуше, а удары в моих висках были слишком отчетливыми. Мои руки дрожали, дыхание участилось, а глаза забегали по столу и тем, кто сидел за ним. — Лив, — мой взгляд привлек Улль. — Где Локи? — я впилась в карие глаза асгардца, чувствуя тревогу, — Я хочу уйти, — я вскочила из-за стола, — Хочу домой. Сейчас же. — Я не знаю, где Локи, — Улль покачал головой, — И я не могу отвести тебя в чертог, извини, — лучник покачал головой, встал вместе с Лиод и Ванадис, а я с непониманием захлопала ресницами, — Как насчет того, чтобы сходить к.. — Лив. Я застыла, не веря в то, что услышала свое имя, а затем откликнулась на знакомый холодный голос брата моего мужа. Оливковые глаза равнодушно осматривали меня, словно их хозяин не пел мгновение назад песню о некой деве, что была моей копией. — Надеюсь, что песня тебе понравилась? — Хельблинди задал вопрос так, словно говорил о печеной рыбе, которую я не доела. — Более чем, — мои губы растянулись в натянутой улыбке, — Она восхитительна, но кажется, — я бросила взгляд на место, где ранее сидела Линн, — Кое-кто все не так воспринял. — Я со своей женой разберусь, не волнуйся, — первенец Фарбаути поджал губы, а неловкость наполнила мир. — Хорошо, — я кивнула, — Извини, Хельблинди, — я стала хлопать ресницами, не решаясь больше смотреть на старшего брата моего мужа, — Улль хотел отвести меня к.. — К провидице, — лучник тут же подхватил мои слова, — Идем? — Да. Я сжала ладони в кулаки и тут же развернулась на своих низких каблуках. Ноги рваной походкой понесли меня вперед, не ведая куда идут, пока крепкая рука не обвила мое предплечье и не остановила. — Я же сказала, что.. — я обернулась, фыркая, и встретилась с темными глазами Улля. — Нам в другую сторону, Лив, — асгардец улыбнулся, а я свела брови домиком в растерянности и пошла следом за другом. Округа прыгала, подчиняясь гулу, смеху и похабным вскрикам. Мужчины становились все пьянее, а девушки веселее, от чего пространство наполнялось чем-то большим, чем просто приличными беседами или танцами. Казалось, что грязь от влажной земли и спетой песни стала пробираться к душам жителей. Матери спешно уводили детей домой, а мужья тут же забывали о существовании своих жен, припадая с ласками к незнакомкам, что с охотой отвечали на непристойные действия. Я поджала губы и опустила взгляд, чувствуя, что многие смотрели мне вслед, а с этим вызывали в душе чернь. Легкий вкус отвращения застрял в горле, а гулянье проигравших и победивших викингов, берсерков и простого люда усугубляли пузырь омерзения. В мыслях вновь всплыли слова и мелодия Хельблинди, который лишь написал и спел песню обо мне, но это действо не давало покоя сердцу, вызывая в нем странное чувство потерянности. — Что это было? — я нахмурилась, шустро замотав головой и задавая вопрос то ли самой себе, то ли окружающим меня друзьям. Я вздохнула, а после взглянула на лучника, который мелькал возле меня. Улль ничего не ответил, лишь поджал губы и перехватил из рук Ванадис Ванланда, заметив, что ведьма устала возиться с сыном. Мой взгляд припал к Лиод, которая отвела глаза в сторону, а после я впилась в белокурую жену Сагра, что сосредоточенно осмотрела меня. — Ладно, — девушка вздохнула, — Обычно мужи посвящают свои победы, песни или картины тем девам, в которых они.. — Что? — я приблизилась, и так зная ответ, но надеясь услышать иное. — Влюблены, Лив, — выплюнула Лиод, а я прикусила нижнюю губу от волнения. Я осмотрела темнокожую девушку, которая недовольно поморщила нос и что-то пробубнила себе под нос. Я прищурилась, так как мне показалось, что из уст подруги вырвалось имя Локи, а воительница продолжила фыркать, потерявшись в собственных мыслях. — Что ты говоришь, Лиод? — А? — девушка будто очнулась от транса, — Да так, — кузнец пожала плечами, — Надо быть осторожнее с Хельблинди. Не доверяю я ему. — Да, — я кивнула, — Нужно все рассказать Локи. — Ага.. нужно, если он не знает. — О чем ты? Его ведь не было, — я нахмурилась. — Ну да, точно, — воительница кивнула. Странное ощущение прокралось под мое одеяние и принялось больно щипать кожу. Вены почернели, пропитавшись серой пылью, что превращала мою кровь в густую кашу. Голова закружилась, от чего я вздохнула, а Ванадис тут же обняла меня, растерев мою спину. Неспешно передвигая ногами и обсуждая прошедший турнир, мы шли мимо знакомых лавок с едой и выпивкой, где крутились шутливые барды, что подпевали пляшущим пьяным созданиям. Яркие факелы освещали округу, которая стремительно отдавалась во власть ночи. Осенний воздух щипал мои щеки и пальцы, от чего я сильнее закуталась в шерсть, стараясь разогнать мед по крови, которая все еще пылала от возмущения. Крупный шатер стоял вдали, заманивая тайной, что была в образе густого тумана, обволакивающего ткань. Я подошла вместе с друзьями ближе к месту, где обитала провидица, а после застыла, осмотрев товарищей. — Мы будем ждать тебя здесь, — спокойно сказала Лиод. — А вы? — Уж сотни раз бывали у нее, — быстро произнес асгардец. Улль улыбнулся, покачивая Ванланда, а я кивнула, испытывая растерянность и непонимание от того, что я забыла у входа в пристанище ведьмы. Вздохнув, я забежала под плотную ткань, что впустила меня в тайный мир, который стоял у порога Богов. Темный шатер был заставлен разной утварью и остатками прошлой жизни. Кости, мех, рыбные сетки, жухлые цветы и камни валялись не только на столе, за которым сидел размытый силуэт, но и вокруг него. Сухие травы, чеснок и лук висели над головой тайного создания. В воздухе витали концентрированные запахи странных грибов и теплой воды, что вызывали чувство настороженности. Свечи стояли на сыром полу и тускло освещали тайные владения. Незнакомка взмахнула кистью, приглашая меня разделить с ней ритуал. Я присела на небольшой стул, что был покрыт закошлаченным льном. Женщина приблизилась к свету крохотной свечи, и я смогла разглядеть ее изуродованное проклятьем лицо. Черные глаза с белками, что были пропитаны сгустками крови, глядели на меня с безумством. Тонкая блестящая кожа была покрыта наростами, похожими на речные ракушки, а два желто-черных заячьих зуба пробивались сквозь тонкие черные губы. Капюшон покрывал голову провидицы, а на ее лбу можно было различить выцветшие от старости и солнца синие руны. Бусы, шерсть и кости украшали кисти и шею провидицы, что точно имела отношение не только к ведьмам, но и к древним шаманам. — Желаете чего узнать? — голос незнакомки был низким и скрипучим. — Да, — я кивнула, — О судьбе моей поведай. — О, госпожа, — черные глаза осмотрели меня, — Это легко устроить. Ведьма достала небольшую чашу, а после стала выкладывать рядом с ней пучки разных трав и склянок. Трижды постучав по столешнице, провидица вылила в чашу из фляги чистую воду, а после принялась добавлять в нее жидкости из своих баночек. Бурый цвет стал смешиваться с кристальной водой, вызывая странные образы в сосуде, который был всего лишь куском металла. Женщина ухватилась за пучки, достала из каждого по сухому соцветию, а после подпалила их и принялась окуривать чашу. Низкий шепот, что пытался пропеть странную песню, затянул пространство, от чего огонь свечей сжался у самых фитильков. Я внимательно следила за действиями ведьмы, чувствуя ком сомнения в горле, но все же не сдвинулась с места и продолжила наблюдать за руками провидицы. Мгновение сменилось новым, женщина поставила травы, что продолжали тлеть, в деревянный ковш, а затем протянула мне чашу с напитком, который источал странный пар. — Пейте, госпожа. — Что это? — я сглотнула, вглядываясь в жидкость. — Лишь зелье, что одурманит вас, — с ехидством вымолвила провидица, а я с недоверием поморщила нос, — А с этим откроет мне тайну вашей судьбы. Не бойтесь. Зелье установит связь с Богами. Пейте, госпожа, до последней капли пейте. Я нерешительно ухватилась за металл и поднесла его к себе. Жидкость утихла и показала мое отражение. Взгляд красных очей был расслабленным то ли от меда, то ли от нервной усталости, что накатывала на меня после похищения и истории с лисицей слишком часто. Зрачки были огромными, а бледнеющие уста переполненными влагой. Легкое волнение отразилось нездоровой бледностью, но румяные щеки скрашивали слабеющий вид. Вздохнув, я поднесла чашу к губам, коснулась шершавого края, а после принялась поглощать жидкость, что должна была выстроить мост меж мной и миром Норн. Горький вкус коснулся горла, а с ним пришла тошнота, которую я едва смогла погасить, продолжая давиться напитком. Выпив зелье, я отставила чашу, а провидица кивнула, ухмыльнувшись. Минута сменялась новой, растягивая час и молчание. Женщина пододвинула тлеющие травы ко мне, заставляя меня втягивать дым. Жар наполнил округу, от чего я избавилась от накидки, а с этим ощутила желание снять с себя платье. Я выжидала вместе с провидицей, которая четко выбивала пальцем странный ритм, словно ведя отсчет до момента, когда зелье подействует. — Я думаю.. Мои уста замолкли, а брови свелись на переносице. В голове что-то щелкнуло, от чего все изменилось. Дурман припал к рассудку, перед которым все стало плыть, прыгать и мутнеть. Яркие пятна смешивались с руками мглы, а мир стал уменьшаться, растягиваться и извиваться. Я закашлялась, а после ухватилась за горло, которое проткнули тысячи невидимых кинжалов. — Все хорошо, госпожа. Потерпите, резь пройдет сейчас, — насмешливый голос донесся до моих ушей, а боль и вправду стала утихать, — Дайте свою руку. Я пыталась сосредоточить свой взгляд на лице женщины, а моя кисть принялась выполнять приказ провидицы, не подчиняясь моему рассудку. Теплая влажная рука обхватила мою ладонь. Ведьма забормотала странные слова, смысл которых я едва могла уловить. Ее черные глаза стали наливаться кровью, а после женщина впилась в мою длань, облизав ее. Я вздохнула, не веря в происходящее, и поняла, что мир исчез, сменившись тьмой. Чей-то далекий женский голос принялся мычать странную мелодию, что была тихой и спокойной, но с этим многострадальной и мудрой. Далекое пение птиц и журчание воды окружило сознание, а с этим перед взором предстали картины старого леса и камней, что были покрыты многовековым мхом. Молочный туман расстилался вокруг, а я знала, что вновь была свободна. Я чувствовала легкость и слышала душу древнего божества. Мои босые ступни ощущали путь, который вел вглубь могучей стихии, и я ринулась вперед, забывая безобразную реальность. Прохладный воздух ласкал кожу, а мой бег был быстрым, но все же немного кривым. Стволы деревьев мелькали перед глазами, молочная река становилась все гуще и глубже. Пространство кружилось, а голос манил меня, срывая с моих уст нежный смех. Я видела прекрасный образ девы с длинными косами, сшитыми из чистого золота, слышала ее пение. Она была желанной. Была самой жизнью. Была моей матерью, моим отцом, моим мужем, моим ребенком. Она была мной. Краски леса стали темнее, а аромат хвои концентрирование. Странный свет предстал передо мной, а его лучи освещали мир с каждым новым шагом ярче. Я протянула свою кисть и свет ответил мне, заманивая к себе своим нежным голосом. Миг сменился новым, а яркость принялась поглощать округу, выдирая душу и отделяя ее от моего тела. Я вобрала в грудь больше воздуха, испугавшись, и стала сопротивляться, но было поздно. Боги ответили и показали отрывки моей судьбы чужим глазам. Я вернулась в шатер и попыталась вырвать руку, но пальцы провидицы сжались сильнее, а ее действия стали рваными. — Чувствую, — женщина втянула аромат моей ладони, а после стала облизывать свои уста, что испускали мутную слюну. Я замерла и расслабила кисть, понимая, что миг назад видела видение, созданное дурманом, который околдовал меня. — Что там? — я приблизилась, толком и не осознавая реальность. — Чего боитесь, — взахлеб прошептала провидица, — Желать станете. И оно придет. Придет, госпожа. — Не понимаю, — я покачала головой, а мой взор плыл. — Поймете. В час, когда судьба преподнесет это, — ведьма улыбнулась, — Подарком считать начнете. И радость будет в вашем сердце. Я вижу это, госпожа, — женщина стала кивать, — Я вижу тихое счастье и.. Вдруг провидица замолчала, а улыбка с ее губ стала неспешно спадать, сменяясь странной неразумной кривизной. Душа застыла, а запах подозрения наполнил мои легкие. — Ну? — я сглотнула, осматривая изуродованное лицо создания, — Что еще видишь? — О, моя госпожа.. Я нахмурилась, пытаясь бороться с дурманом, а после прищурилась, сосредоточивая взгляд на губах женщины, которые шептали нечто невразумительное. — О, как жаль, — выпалила ведьма, — Право, мне очень жаль. — Что там? — я покачала головой. — Врата.. врата Хельхейма вижу. И желанное.. потерю вижу. Я вздрогнула, не веря в то, что услышала. Мое тело стало дрожать, а ужас пробрался к сердцу и больно укусил его. — Нет, — я покачала головой, — Смерть? — Да, — провидица кивнула, а после приблизилась к моему лицу, — Смерть уже стоит за вашей спиной, госпожа. Наблюдает и готовится напасть.