Страна Севера

Локи *** Жгучее пламя раздразнивало сознание, которое пропитывалось дикими движениями. Картина мира плыла, а с ней по длинной извилистой дороге полетели знакомые отрывки. Кровь, пламя и четкий ритм пульсировали в венах, измываясь над уставшим сознанием, которое отошло на второй план. Я слышал воронье карканье и волчий вой, которые усиливали смех людей и Богов, а после увидел знакомый кровавый взгляд, что манил и дразнил. Пульсации бегали по телу, а с этим нежный персиковый вкус запылал на моих губах. Час сменился, а следом пришло нечто бурлящее в голову. То, что окончательно погубило разум. Движения, стоны и жажда сделали мир иным, а взгляд измученным. Соленая вода сплеталась с кровью и болью, а чернь стала испускать смесь из пота и сока. Мир воспылал на мгновение, пока покровительница тьмы не явилась, задушив мою природу. Мелкий уголек померк и жизнь застыла. *** Яркие лучи пробирались сквозь веер ресниц, раздражая разум, который напух от событий. Я недовольно поморщился, завертевшись по подушке, а после слабо приоткрыл веки. Жуткое гудение раздражало уравновешенные чаши в голове, вызывая боль и нервозность. Сухость резала горло, словно кошки долгий час скреблись когтями изнутри, а тело было переполнено тяжестью, которая давила на живот, вызывая удушливую волну тошноты, что ранее приходила ко мне лишь единожды после того, как я осушил целую бочку эля цвергов в день, когда познакомился с Андвари в Свартальвхейме. Вспышки сна стали смешиваться в моей голове с событиями, которые прошли ночью, пока я не осознал, что видел далеко не сон. Ритуал прошел, как и казнь, Боги получили все, чего желали их души, а с этим испуганный взгляд моей жены, что утратил вожделение с часом, был реальностью, которую я не смог в нужный момент осознать и принять. — Лив. Я принялся искать рукой дочь Олава, слегка хлопая по постели, пока не понял, что ее нет. Обернувшись, я рассмотрел пустеющую сторону кровати, на которой осталась легкая вмятина от женского тела. — Ушла, — тихо прошептали мои уста, а я резко встал с постели. Перед глазами все двоилось, но я дошел шаткой походкой до окна и открыл ставни пошире. Солнце стояло высоко, почти достигнув зенита. Едва уловимый аромат белых пионов тонким шелком лежал в покоях, которые казались пустыми и холодными. Я неспешно осмотрел руки, на которых не было следа казни, а после взглянул в зеркало. Небольшие синие впадины залегли под глазами. Губы покрылись беловатой пленкой и сухостью. Однако лицо и тело были чистыми, а значит, ночью я умудрился смыть кровь с себя и жены. Или это сделал не я? Внезапно перед глазами возник алый манящий взгляд, а следом в голове забились нервные колокольчики, что трезвонили о том, как дочь Олава пыталась сопротивляться моим действиям прошлой ночью. — Кажется, — я прикрыл веки и надавил на уголки глаз, — Я наломал дров. Проклятье, — я зашипел сам на себя, — Орм! Дверь в покои отворилась, а на пороге показался бывший хускарл моего отца. Выцветший взгляд внимательно осмотрел меня и комнату, словно выискивая изъяны, которые старый муж записывал в свою невидимую книгу, что гнила от мерзости. — Где моя жена? — я не без труда сел на край постели, ощущая головокружение. — Не знаю, господин, — бывший хускарл поклонился, — Ваш отец ведь запретил следить за госпожой. — Ага, — я низко буркнул, — А ты взял и послушался. Не юли. Где Лив? — Ваша жена отправилась вместе с Уллем на тренировку, — старый муж ухмыльнулся, — Еще утром. Едва солнце взошло, а она уже.. — Я понял, — я вскинул ладонь, — И куда они пошли? — На поле. И Лиод с ними. — Чудно, — я кивнул, пытаясь собрать прыгающие мысли в единый ряд. — Я хотел поблагодарить вас, господин. Я вскинул бровь, внимательно осматривая старика, который низко поклонился мне. — Давно ритуал крови и семени не касался земель Йотунхейма, — Орм ухмыльнулся, — Последний раз его проводили в час юности ваших отца и матери. Фарбаути и Лаувейя тогда на многие зимы угодили Богам и Матери-земле. Жители благодарны, мой господин, вам и вашей жене. Благодать в воздухе витает. Я уж успел слухов на рынке собрать, не сомневайтесь в моих словах. Я плотно сжал челюсти, понимая, что сделал для йотунов благое дело, но тот факт, что окончание ритуала прошло против воли жены, безмерно терзало мою душу, перекрывая радость от случившегося. — Это моя обязанность, — я кивнул, — Я должен заботиться о своем народе. Что с подвеской для Лив? — Завтра будет готова. — Прекрасно, — я слабо улыбнулся, — Заверни ее в лучший шелк и небольшую шкатулку подбери. Резную. Также не забудь в шкатулку насыпать камней крови. И да, — я прищурился, обведя взглядом комнату, — К возвращению Лив нужно привести все здесь в полный порядок. Постельное заменить и добавить новых шкур на стены, — я вздохнул, ощущая зябкость, — Уже холодно, я не хочу, чтобы моя жена заболела. Очаг нужно развести посильнее, чтобы дерево прогрелось уже наконец. Также пусть служанки к вечеру принесут свежих срезов с рябиной и расставят по вазам. Хрустальные возьми, которые из Альвхейма моя мать привезла, — я коснулся бороды, — И да, ужинать мы с Лив будем здесь.. — я зажмурился, чувствуя волну боли, что стала терзать виски, — Осень ведь в самом разгаре. — Прикажу приготовить суп из тыквы с семечками, а также рыбу сегодня свежую привезли. Ну и яблок печеных подадим. — Отлично. Пусть кухарка добавит побольше успокаивающих трав от Ванадис. И меда.. нет, — я покачал головой, вторя словам, — Вина. Выбери полегче. — Мидгардское? Можно подогреть его и с травами подать. — Делай, — я махнул ладонью в сторону двери, не желая больше видеть Орма. Бывший хускарл тут же покинул покои, а следом пришло две девы, что помогли мне привести себя в порядок, одеться и перекусить. Час был тягучим, словно старый мед, который постепенно покрывался сладкими кристаллами. Я поправил ремень со стилетом, а после ухватился за накидку, надеясь скорее встретиться с белоснежным созданием, но так и не успел покинуть покои, в которые ворвалась старшая невестка Лаувейи. — Ты знал? — голос Линн был переполнен истеричными нотками. Неожиданность коснулась плечей своими тяжелыми руками, припечатав меня к месту. Голова работала плохо, от чего я с несколько мгновений просто внимательно рассматривал жену Хельблинди. Волосы девы растрепанными колтунами висели по обе стороны лица. Веки создания были розовыми и припухшими, а округлые губы покрылись сухими прожилками. Синее платье мешком висело, прикрывая живот, а темная накидка, украшенная рубинами на плечах, придавала жене моего брата толику безумства. — Локи! — Что я должен знать, Линн? — я слегка поморщился от громкости голоса создания. — Что Хельблинди спит с Лив? Я вскинул брови, а мои глаза расширились, не веря в то, что услышали уши. — Да, — дева фыркнула, — Он ей при всех песни о любви поет. О любви, Локи! — Раз поет песни о любви, то точно спит с ней? — я призадумался, а после ухмыльнулся, — Какие у тебя интересные связи в голове. — Я серьезно, — Линн взвизгнула, — Мой муж и твоя жена.. — О Боги, — я зажмурился, — Прекрати вопить, как бешеная кошка. Никто не спит с моей женой. Ну, кроме моей скромной персоны, — я коснулся пальцами груди, хмыкнув, а Линн закатила глаза, — Да и Хельблинди, если и гулял за твоей спиной, то было это раз или два, чтобы просто забыться. Так что нечего разводить истерику. — Истерику? А что это было вчера? Ты ведь ушел и не слышал, но там.. — Я знал, — я кивнул, — Знал, что Хельблинди споет песню для Лив. О Лив. — Что? — сапфировые глаза стали метаться по моему лицу, — Знал? И позволил ему? Ясно. Мне насолить хотели, да? Я ничего не ответил, позволяя фантазии блондинки сделать всю работу вместо меня. — И давно он в нее.. — Он сказал, что с того часа, когда увидел Лив в Мидгарде, — я выплюнул слова, поджав в недовольстве и раздражении губы. — Что? — Линн нахмурилась, — Он.. столь долго. А Лив что? — Почему тебя это волнует? — я с интересом рассматривал беременную деву, — Ты ведь с Бюлейстом. — Ложь! — Мне можешь не врать, Линн, — я прищурился, вскинув ладонь, — Да и здесь нет Фарбаути, Лаувейи или Хельблинди. Мы оба знаем, что ты носишь дитя от Бюлейста. И как только до этого дошло? — я вскинул бровь, удивляясь откуда во мне возник интерес к этой истории, — Мне было лишь шестнадцать, когда ты стала частью семьи, но я помню, что ты была влюблена в Хельблинди. Не понимаю тебя. — Не понимаешь? — дева хмыкнула, — Сам подумай, Локи. Почему девы часто уходят к другим мужам? — Ага, — я кивнул, прищурившись и радуясь откровению, — Значит, его нелюбовь добила твое сердце. — Можешь злорадствовать сколько пожелаешь, — светловолосое создание покачало головой, — Хельблинди никогда не замечал меня. Он бывал со мной лишь в час, когда звезды говорили, что я могу забеременеть, — Линн поджала губы, — Держал на расстоянии. Игнорировал. Мог запретить прикасаться к нему. А Бюлейст.. — Приласкал? А ты и побежала. — Ты не смеешь меня судить! — старшая невестка Лаувейи нахмурилась, поджав губы, — Я.. Дева вздохнула, а после неспешно присела на лавку, отведя несчастный взгляд в сторону небольшой картины, которую я нарисовал зиму назад. Мгновение застыло, а мне на миг показалось, что моя ненависть к Линн чуть поутихла, впустив в свои врата струю жалости к деве, которую я мечтал убить. — Я ведь хотела, чтобы было все хорошо, — Линн сглотнула, — Ты ведь и сам должен помнить, что я старалась, Локи, но Хельблинди.. он просто был чужим. — Я должен пожалеть тебя? — я вскинул бровь, подавляя противоречивые чувства из сочувствия и язвительности. — Нет, но.. — старшая невестка моей матери покачала головой, — Может, хоть толику понимания выкажешь? Мы ведь раньше дружили с тобой, Локи. Я ведь помогала тебе с Сигюн, помнишь? А ты для меня воровал еду, которую Лаувейя запрещала мне есть в час беременности. — Да, — я кивнул, а в голове возникли воспоминания о том, как Линн множество раз прятала в своих покоях Сигюн от моей матери, что была вечно недовольна тайными свиданиями, — Я до сих пор не верю, что можно есть так много полусырого мяса вместе с.. медом и маринованным луком. Фу, — я поморщил нос. — Это нормально при беременности, — Линн сквозь слезы улыбнулась, — Увидишь, когда Лив будет в моем положении, то и она будет есть странную еду. Светловолосая невестка Лаувейи одернула себя, прикусив язык. Неловкость прошлась меж мной и женой моего старшего брата тонкой лентой. Я смотрел на деву, которая почему-то казалась нормальной, а в груди непонимание кусало кровавый сгусток. — Линн.. — Не знаю зачем я пришла и все это говорю, Локи. Кажется, что я просто вспомнила нашу дружбу, и.. Дева шмыгнула носом, отворачиваясь, а я просто не мог поверить, что после всего случившегося, в комнате рядом со мной находилась женщина, которая была причастна к похищению моей жены, и я вел с ней разговор. Беременность делает ее слабой. Или.. быть может, она просто хочет смягчить меня, чтобы я не мстил ей и ее детям? Что она задумала? — Это все в прошлом, — я кивнул, — Мы больше не друзья, Линн. Особенно после того, что случилось с Лив. — Знаю, — дева вздохнула, — Мы - враги. Но это не отменяет того, что я не хочу, чтобы мой муж писал песни о твоей жене. — И? — я развел ладони в стороны, — Я буду запрещать ему это делать? — Тебя разве не обижает, когда другой муж посвящает нечто той, что тебе принадлежит? У всех на виду пел о том, как она его сердце покорила. Так еще и говорил, что ты не заслужил ее. — Я считаю, — я сжал челюсти, а злость стала заливать омерзением вены, — Что я не указ старшему брату. Хочет писать оды Лив? Пускай. Меня волнует сейчас иное. Я подошел к жене Хельблинди, а после резко ухватил ее под руку и поднял с лавки. — Полегче! — дева принялась сопротивляться, — Ну что ты творишь? — Хочу выдворить тебя из покоев, — я злостно ухмыльнулся и потащил Линн к выходу. — Я и сама в состоянии ходить. — Охотно верю, — я отворил дверь, а после толкнул создание вперед, — Вот и выходи из комнаты. — Локи.. Линн обернулась, застыв рядом с моим лицом. Сапфировые глаза переполнились слезами, от которых краснел белок. Дева кусала губы, а крупные локоны так и желали прильнуть к едва влажным щекам. — Ну? — я вздохнул и закатил глаза. — Пообещай, что не позволишь ему.. — Чего это я должен хоть что-то обещать тебе? — с раздражением промолвили мои уста, а следом пришли мерзкие мысли о несуществующей связи меж братом и женой. — Потому что это нужно и тебе, — Линн свела светлые брови на переносице, — Слух пойдет. — Меня мало волнуют слухи. — Тогда просто помоги мне. Я ведь беременна, — дева поджала губы, — Дети от Хельблинди, — я закатил глаза, собираясь уйти, но Линн ухватилась за мою ладонь и с силой положила ее на свой живот, — А даже если и нет, то это твои племянники все равно. Бюлейст такой же твой брат, как и Хельблинди, разве нет? Это и твоя кровь, Локи, — старшая невестка моей матери сглотнула, — Я не хочу, чтобы мой муж писал песни о другой. Это унижение убивает меня. Я прошу. Пришла и прошу. Ну хочешь, я на колени стану? Я долго вглядывался в синие очи, что, казалось, были переполнены искренностью. В душе все пылало от раздражения, а с этим желание избавиться от Линн возрастало с каждым новым мигом и словом, что роняли припухлые девичьи уста. — Как драматично, — я ухмыльнулся, приблизившись к лицу жены Хельблинди, — Хочу. — Локи! — дева воскликнула, а я фыркнул. — Значит, не так уж тебе это и важно, да? — создание сжало сильнее мою руку, которую я поспешил вырвать из цепкой хватки, — Хорошо, Линн, — я кивнул, прищурившись, — Я не знаю, что ты удумала, но я как-то повлияю на Хельблинди. Взамен, я хочу, чтобы ты не помогала Бюлейсту. Сделаем вид, будто я не думаю, что ты просила напрямую моего брата причинить вред Лив. Однако я уверен, что он это сделал из-за тебя. Так ведь? Дева ничего не ответила, но лишь едва кивнула, а маленькие огоньки заплясали в моей душе. Она подтверждает мои слова? Совсем из ума выжила? — Клянусь, — голос Линн дрожал, — Я никогда не пожелала бы такого для Лив. — Ну конечно, — я ухмыльнулся, не веря и единому слову светловолосого создания, — Просто не мешай мне, Линн. Следи за детьми, стань прилежной женой, и тогда Хельблинди больше не станет тебя позорить. Сама подумай, ты ведь действительно его обидела, верно? — я наклонил голову, внимательно рассматривая деву, а она кивнула, — Тогда стань покладистее. — Хорошо, — Линн свела брови на переносице, — Значит, обещаешь? — Обмен на обмен. Я протянул невестке свою руку, а та, вздохнув, тут же ухватилась за мое предплечье, скрепляя наш договор. — Славно, — я кивнул, — Естественно.. — Это лишь меж нами. Я прищурился, покачав руку создания, которое активно показывало взволнованность. Заключив сделку, я оставил Линн у входа в свои покои и направился на выход из чертога, а в голове закопошились мысли о случившемся. Как же. Станет она хоть что-то соблюдать. Нужно будет поговорить с Хельблинди и рассказать ему все. Придумать план, а также понять зачем на самом деле Линн сегодня приходила в мои покои. Может, действительно обиделась на мужа? А может, желала настроить меня против Лив? Сурт только поймет эту проклятую деву. Солнечный день пестрил на землях Утгарда, позволяя жителям собирать осенние дары земли. Боги действительно смилостивились, а с этим я ощущал благодать, о которой говорил Орм. Кончики пальцев улавливали невидимую перину, что лежала на почве, которая стала рыхлой и мягкой, будто уже ждала весну, желая скорее принять семена и подарить миру новые плоды. Я двинулся в сторону тренировочных зон, предчувствуя встречу с девой, которая вряд ли понимала происходящее. Интересно, как мидгардцы ублажают Богов? Их страна славится мягкими традициями и нравом. Небось, вино разливают и песни поют. От места, что еще вчера было заставлено украшениями под турнир, празднество и казнь, не осталось и следа. Я прошел зоны, где викинги активно вели тренировки, словно не пожирали вчера пиво и мед до беспамятства, а после вышел к горящим мишеням, что были схожими на спелые яблоки. Высокий светлый навес стоял великаном на плотно утоптанной земле. Легкий ветер качал белые ткани, а гул от окружающих схваток смешивался со смехом и звуками жизни разного оружия. Лив находилась под навесом вместе с Уллем, который активно что-то рассказывал. Дева шустро натягивала тетиву лука, выпуская одну стрелу за одной, при этом двигаясь по границе тени и света. Темный подол создания вертелся, подчиняясь шустрым шагам, а белый конский хвост бился от порывов ветра и нетерпимости атак. Я ощущал волнение, которое выжигало спокойствие и усиливало недомогание. Желание скорее все обсудить билось на кончике языка, а мои плечи слегка дергались в нетерпении. Я ступил на землю тренировочной зоны, а перед глазами возникла воительница со слегка посеревшим от бессонной ночи и дурмана лицом. — Локи, — голос Лиод был жестким, но переполненным неким самодовольным мурчанием. — Мне нужно поговорить с Лив. — Она просила никого не пускать к ней, — глаза девы сверкнули, — Она занята. Воительница хмыкнула и воткнула острие своего громадного меча в землю, а после оперлась о крупную рукоять. — Лиод, — я ухмыльнулся, чувствуя подступающее к горлу раздражение, — Я хочу пройти к своей жене. Отойди, — я приблизился к темному лицу, — Это приказ. Рыжая дева поджала губы, а после покачала головой, распушив пряди, словно дикая птица, готовящаяся к атаке. — Если тебе кто-то решит отдать приказ, — неспешно полились слова из пухлых губ йотунши, — То помни, что этот кто-то - сын правителя Йотунхейма, а я - дочь правителя Мидгарда. Власть наша равна. Я вздрогнул, вспоминая слова дочери Олава, которые стелились низким бархатом, окружая мой рассудок тьмой и вызывая невыносимое трепетание углей в груди. — Это сказала мне Лив утром. Я вольна выбирать, — дева ухмыльнулась, — Чьи приказы исполнять. Кроме того, ты же сам просил меня присматривать за твоей женой. Я служить ей должна, а значит.. — Лиод, — я покачал головой, вскинув ладонь и останавливая речь воительницы, — Ты, видно, не поняла меня. Я хочу поговорить со своей женой. И я отдал тебе приказ, а ты ослушалась, — я облизал сухие уста, — Ты чего добиваешься? Хочешь, чтобы я тебя из Утгарда сослал? Или битвы желаешь? — Битвы? — рыжие брови девы взлетели, а само создание призадумалось, — Хм.. ты ловчее меня, но я сильнее, — воительница пожала плечами, — Сегодня Боги не на твоей стороне, Локи. Ты уставший, глаза красные от дурмана, а тело иссохло от него же. Думаю, что голову до сих пор терзает сила ритуала. Сейчас твоя ловкость не поможет тебе, потому что ты ослаблен, а значит, проиграешь. А что касается моей ссылки, — Лиод вздохнула, — Стоит напомнить, что я на многое пошла ради тебя и твоих желаний, — воительница прищурилась, а я оскалился, вспоминая час, когда дева действительно отказалась от свободы ради моих планов, — Ты мне жизнь испоганил. Так что никуда ты меня не сошлешь. У тебя долг передо мной. — Послушай, мы ведь все уладили, и.. — Лив занята, — дева фыркнула, перебивая меня, — Скажу яснее, Локи, — Лиод поморщила нос, — Она не желает видеть именно тебя. — Меня, значит, не желает видеть. — Да, причина у Лив на это есть, — губы Лиод искривились в неприязни, — Уж не знаю подробностей, но она ведь плакала.. нет, рыдала вчера ночью. — Что? — я нахмурился, — Рыдала? — Да. Вчера я вместе с Уллем провожала тебя и Лив домой, — воительница буркнула, — Ты помнишь? Я поджал губы, осознавая, что в голове крутилось лишь мутное и нереальное воспоминание о том, как Лив просила меня остановиться, но я не смог. — Ты уволок Лив в хижину, — щека Лиод стала дергаться, — Через какой-то час вы вышли. Ты вел ее неровной походкой. Я с Уллем решила помочь вам. Присмотреть хотели и шли позади, но я слышала то, как Лив плакала, тихо причитая, — дева приблизилась ко мне и стала шептать, — Как ты мог? За что? Отпусти. Мне больно, — Лиод оскалилась, — До самого чертога это продолжалось, Локи, а ты просто тащил ее, игнорируя. Сырость от земли коснулась ног, проникнув под ткань штанов и кожу сапог. Серебро и золото от Мани и Соль затухали прямо перед глазами, подчиняясь рукам создателей, которые решили забрать у меня драгоценность. Нет. Дурман и Всеотец не могли столь сильно затмить мой разум. Или могли? Я ведь помню казнь и события после. Пусть не все, но помню. Отец говорил, что Верховный Бог вместе с Верховной Богиней должны покорить мой рассудок и сознание Лив, но это.. — Как долго будет еще длиться занятие? — я сглотнул, переведя взгляд на жену, которая натягивала тетиву в очередной раз. — До вечера, — спокойно ответила Лиод. Раздражение от воительницы разгрызало кости, а то, что Лив отказывалась поговорить со мной, выводило из себя. Я знал, что она злится. Знал, что обижена и не желает видеть меня, но ведь все объяснимо. — Уходи, Локи, — Лиод вздохнула, — Дай ей время подумать. Шумно фыркнув, я едва кивнул, соглашаясь с кузнецом, а затем покинул поле, словно побитый пес. В голове крутились слова воительницы, от которых я забыл обо всех планах, что ждали меня сегодня. Ноги сами понесли меня к конюшне, в которой была отдушина, что могла затмить ужас от содеянного. Варди провел меня к гнедому созданию, что неспешно жевало яблоко, которое смачно хрустело на всю округу. Конюх заверил, что мой скакун ест лишь первое лакомство за сегодня, а с этим стал подстрекать выгулять создание, которое желало размяться. — Слейпнир, — я потер нос животного, что приластилось ко мне, — Едем. Оседлав коня, я крепче сжал кожаный поводок, а после повел скакуна в сторону Утгарда, оставляя конюшню и чертог за спиной. Поселение шустро всплыло перед глазами, показывая мне жизнь йотунов. Грузные дома, стоящие слева, дремали, игнорируя мир. По правую сторону пространство бурлило, переполненное стариками, взрослыми и детьми. Лавки, таверны и работающие люди проживали обычную жизнь. Ковка металла и бодрая музыка обволакивали Утгард приятной дымкой. Красавицы-девы, фермеры, шаловливые дети и крохотные малыши бродили по улицам великого поселения Йотунхейма, радуясь последствиям прошедшей ночи. Я проехал Утгард, ощущая дурость в мыслях, и направил коня к лесу, что чернел от сил смерти. Извилистая дорога вела в сторону охотничьего домика, но я свернул на узкую тропу, по которой недавно привез Лив в родной чертог. Виды сменяли друг друга, а хмурая хвоя показывала незнакомую чужим людям власть, что была второй частью моей души. Стук копыт нарастал, пока Слейпнир не довез меня к скрытому от посторонних глаз месту. Небольшая опушка пыталась согреться в лучах золотистого солнца. Высокая трава мирно колыхалась в руках влажного воздуха. Журчание ручья расслабляло рассудок, а прохладный аромат избавлял от бреда в голове. Спешившись с коня, я умылся холодной и чистой водой, уничтожая усталость и издерганность, а затем расстелил небольшое покрывало и умостился на на нем, надеясь расслабиться. Мой скакун шумно дышал, ощипывая темнеющую траву, а я осматривал небо, которое украшала рамка из лап сосен, осин и елей. — Слейпнир, — я вздохнул, прислушиваясь к спокойному биению сердца опушки. Приятные мурашки побежали по телу, а мысли, укушенные бешеным невидимым лисом, стали успокаиваться, прекращая носиться по моему рассудку. — Ты знаешь, что я скоро должен буду уехать в Асгард? — я тихо прошептал слова, а конь фыркнул и прекратил поедать траву, — Ну конечно мы поедем вместе, — я улыбнулся, ощущая пристальный взгляд друга, — Мы всегда путешествуем вместе. В голове закружились воспоминания о поездках, в которых меня сопровождал верный конь. Трясины, горы, поля и леса были ничем, когда рядом находилось гнедое создание, что преодолевало каждую невзгоду. Мчался ли я за кем-то или убегал от врагов, вступал ли я в битву, ласкал деву или просто жил, но Слейпнир часто был частью этой жизни, молчаливо сопровождая меня и помогая. — Лив останется, — я поджал уста, а в голове вновь возник образ, от которого я хотел хотя бы на миг избавиться. Небольшие воздушные овцы показались на небесном пастбище. Движения кудрявых созданий были плавными, но шустрыми, от чего картина светлого покрывала менялась. — Если говорить честно, дружище, — я вздохнул, — То оставлять ее здесь мне не очень уж хочется, но, с другой стороны, — я нахмурился, — Везти ее в лапы Одина я желаю еще меньше. Слейпнир фыркнул, словно отвечая мне, а сладость невидимого меда потекла по жилам, обволакивая сознание в тонкую пленку. В голове возникли воспоминания о том, как Лив общалась с моим скакуном и волчатами, а следом прилетели мысли о ее попытке связаться с корнями древних деревьев, которые видели время. Мысли путались, пока не явился мутный образ старика, а кровь в моих венах не загустела. Один. Много зим минуло с того дня, когда мы распрощались. Однако час не стоит на месте, и нам вновь уготовано встретиться. Мои пальцы коснулись рубашки, сквозь которую я нащупал шрам. Клятва, которую я дал, изъедала прошлое, настоящее и будущее, а с этим в голове сверкнули кровавые глаза, переполненные любопытством. — Знаю, что ты все понимаешь, — я облизал сухие уста, обращаясь к скакуну, будто он мог дать мне совет, — Лив злится. И имеет на это право, но.. как ей объяснить все? Слейпнир молчал, а следом пришел нарастающий шум от колыхающихся высоких крон, которых потревожила сила осеннего ветра. — И почему я сразу не рассказал ей правду? — я отвел взгляд, — Быть может, так было бы проще. Однако я хотел ее уберечь от лишнего волнения, — я хмыкнул, — Да так уберег, что сделал лишь хуже. А ведь она еще не знает ничего об Олаве и Ратмире. Боги.. ну что за напасть? — я фыркнул, но после одернул себя, ощущая, что теряю самообладание, которого сегодня было слишком мало. Я слепо нащупал рукой небольшую кожаную сумку, что лежала рядом, выудил крохотный альбом и небольшой уголь. Пальцы вмиг открыли пустой лист, на который тут же лег желанный образ, а крошащаяся чернь в моих руках принялась за дело. Мысли бегали по углам внутреннего лабиринта, что пестрил дрожащими красными и желтыми пятнами. Корни судьбы испускали тьму, а с ней на бумаге стал появляться черный силуэт. Ритуал и казнь вновь и вновь появлялись в голове, но их тут же подавляло совершенно иное воспоминание, что грело сердце: россыпь звезд и завороженный взгляд белоснежного создания опять горели перед моими глазами. Краски бурлили, а с ними кровь в венах побежала быстрее. Головная боль утихла, тело налилось жизнью, что стремительно мчалась вперед, а в груди вновь возникло тусклое очертание нетерпения. Время летело на буйных крыльях, пока солнце не подошло к границе меж мирами людей и Богов. Я закончил рисунок, на котором находилась Лив, нежившаяся в мягкой траве, что ласкала ее бледную кожу. Захлопнув альбом, я внимательно осмотрел округу, собираясь с силами. — Уже поздно, — я нахмурился, — Час ехать. Я положил альбом назад в сумку, а после вновь оседлал коня. Слейпнир, полный энергии, понес меня в сторону дома, прекрасно зная дорогу. Топот копыт успокаивал, сплетаясь с моим пульсом. Черствость растворилась, а кроткое предчувствие наполнило душу. Добравшись до конюшни, я привязал Слейпнира к коновязи и угостил его яблоком, а после застыл, услышав шорох. Обернувшись, я увидел знакомого мужа, что шел ко мне с легкой улыбкой. Невысокий стройный йотун встряхнул длинными локонами, что к концу, как и его борода, сплетались в косы. Темное богатое одеяние выдавало в нем принадлежность к высокому роду, а серебряный перстень с гербом Йотунхейма намекал на связь с моим отцом. — Ты сегодня не явился на собрание, — мягкий голос охватил теплую конюшню, — Ночной ритуал столь сильно тебя измотал? — У меня были дела, — я тихо пробурчал ответ. — Важнее собрания? — Ундина увела меня в свои манящее сети, — я невозмутимо пожал плечами, — Не смог вовремя вырваться. — Насколько мне известно, — Тьяцци улыбнулся, — Эта очаровательная ундина весь день обучалась стрельбе из лука. Или ты иную подыскал? Я закатил глаза, а после отрицательно покачал головой, осознавая то, что больше иных ундин я искать не намерен. — Что слышно, Тьяцци? — я достал щетку и стал водить ей по шее скакуна. — Сагр уже выехал назад в Утгард, — муж кивнул, а его мутно-серые глаза блеснули, — Скоро вернется. — Что думаешь? — мой голос был невозмутим. — Ты ведь и сам понимаешь, Локи, — помощник моего отца хмыкнул, — Юг Йотунхейма на твоей стороне. Север в подчинении Бюлейста отныне, и Сагр этого не исправит. Разве что.. кто-то убьет старого ярла Берси и займет его трон, — Тьяцци пожал плечами, — Восток и Запад в подвешенном состоянии находятся. Власть твоего отца все еще сильна, но она потухает с каждым часом, как и его жизнь. Я отвел взгляд, всматриваясь в странные узоры на темном дереве, которое демонстрировало игру теней от пламени свечей. — Что с Льётом? — А что с ним? — я ухмыльнулся, — Должен был сегодня уехать вместе с Ангрбодой домой. — Он на твоей стороне? — муж вскинул темную бровь. — Ты мне скажи, друг мой, — я прищурился, а Тьяцци поджал губы, — Льёт ведет свою игру. Заметил, что он сидел за одним столом со старыми берсерками на турнире? — Да, — Тьяцци кивнул, — Роалд даже отправился с ним на восток. — Правда? Я коснулся пальцами бороды, а в голове заструился песок из раздумий, которые никак не хотели сосредоточиться на деле. Это плохо. Я отдал своим викингам приказ убить восточного ярла задолго до разговора с Ангрбодой, зная, что та не устоит перед предложением. Я его не отменил, а значит, воины готовы к бою, который теперь усложнится наличием Роалда. О Боги, и почему только этот старый берсерк столь долго живет? Уж должен был помереть в какой-нибудь битве. Ну, видимо, эта последняя битва близка. — Ты должен переманить Льёта на свою сторону, — внезапно произнес Тьяцци. — Он станет на сторону победителя. Я пожал плечами, удерживая речи о том, что до момента смерти Фарбаути, место восточного ярла займет уже другой. Нет. Другая. — Тогда убеди его в том, что этим победителям будешь ты, — Тьяцци хмыкнул, — Похищение Лив поставило твои силу и влияние на викингов под вопрос, Локи. — Кажется, я вчера дал понять, что очень даже зря, — мои уста злостно ухмыльнулись. — И все же твою жену выкрали, — помощник моего отца покачал головой, — Забрали прямо у тебя из-под носа. Казнь не отменит этого. — Ладно, — я кивнул, — Я подумаю, что можно сделать. Я прочесал шелковую гриву Слейпнира в последний раз, оставляя гнедое создание отдыхать. Попрощавшись с Тьяцци и в очередной раз наказав Варди поменьше кормить яблоками моего коня, я направился к чертогу, преодолевая расстояние стремительно, будто мир был мелкой деталью детской деревянной игрушки, которую я просто переступил. Двери, лестница, комнаты — все мелькало, пока перед глазами не предстала деревянная перегородка, что отделяла меня от жены. Я замер у входа на краткий миг, а после неспешно приоткрыл дверь, поддаваясь импульсу и желанию. Теплый аромат пионов и огня ударил в нос, затягивая невидимыми путами в родные владения. Светлая комната слегка изменилась, подчинившись моему утреннему приказу. Шкуры черно-бурых и рыжих лисиц застелили стены. Красная рябина стояла в нескольких вазах на столе и полках, впуская часть осени и природы в логово. В углу, возле раскаленного очага, находился накрытый стол, обвитый покрывалами, шкурами и подушками. Белоснежная дева сидела на кровати и читала книгу по магии, которую дал на изучение Сагр. Светлое платье скрывало тело жены от самого горла до пят, а шерстяная накидка обволакивала хрупкое создание плотными волокнами. Влажные локоны украшали кружевом подушки и бледное лицо, что было наполнено усталостью. Лив, увидев меня, отложила книгу, а после ее мерзлый кровавый взгляд впился в мои глаза, выедая во мне жизнь. Сердце в груди застыло, отказавшись прислушаться к стабильности, но я не подал и вида. Я прикрыл дверь, что скрипнула, больно укусив рассудок, а после неспешно направился к жене, которая вдруг встрепенулась, подчиняясь собственным странным мыслям. Лед, что исходил от дочери Олава крупными комьями, был почти осязаем. Шипы мглы жаждали уничтожить меня смертоносной властью. Однако я знал, что пламя в моей душе сможет растопить дикий холод и подавить тьму. Дева сильнее закуталась в шерсть, продолжая буравить меня возмущенным взглядом, а я застыл возле кровати, понимая, что ждал этого мига весь день, который наверняка наворотил в голове дочери Олава все самое худшее. — Идем, — я протянул Лив руку, а мой голос прозвучал слишком сухо, — Тебе нужно поесть. Дева внимательно рассматривала мою длань, а ее лицо было переполнено напряжением. Я продолжал держать ладонь, ощущая, что если моя жена ответит, то у меня точно есть шанс обсудить все спокойно. Лив вздохнула, на миг прикрыв веки и точно перебрав в голове тысячи мыслей, а после протянула свою кисть и коснулась меня прохладными пальцами, которые я тут же сжал. Я подвел дочь Олава к столу, помог ей разместиться на шкурах и подушках, усадив поближе к очагу, чтобы тот согревал девичье тело. Сев напротив, я разлил по кубкам вино, что источало сладкий цитрусовый аромат. Лив бросила мимолетный взгляд на красную жидкость, а затем ухватилась за ложку и тарелку, в которой находился рыжий суп, украшенный семенами тыквы и зеленью. Белоснежное создание принялось ковыряться в еде, словно выискивало там некий клад, а я припал к кубку, из которого отпил немного вина. Текучее тепло тут же успокоило нетерпение, что неохотно подчинилось лишь на секунду, а после вновь воспылало в душе. Напряжение отскакивало от Лив ко мне каждый миг нашей молчаливой трапезы, а я едва успевал отбивать невидимые шары, которые пожирали воздух, лишая меня дыхания. Нить времени лопнула, не выдержав напора. Лив, съев немного супа и откусив лепешку, демонстративно отложила ложку, давая понять, что больше ужинать сегодня она не планирует. Я с недовольством осмотрел то, что моя жена почти ничего не съела, но промолчал, не желая начинать непростую беседу с паскудной ноты. Белоснежное создание прикусило нижнюю губу, разгрызая плоть, а с этим вызывая в моей душе бурю. Я отставил кубок и прокрутил кистью, отдавая первенство в руки жены. — Ну давай, Локи, — кровавый взгляд был тягучим и суровым, словно глаза девы превратились в камни стихии жизни, — Расскажи мне про ночной ритуал, в который ты меня без разрешения втянул.