Страна Севера

Локи Черные тени стали активнее расползаться по потолку, словно дикий плющ. Битва меж спокойствием и напряжением становилась ожесточеннее с каждым мгновением, а с этим мое тело, казалось, превращалось в лигнит, что мог воспламениться в любой миг, поддавшись нестабильности. Я внимательно осмотрел белоснежное создание, которое сидело напротив, и принялся перебирать события из прошлой ночи. — Золотко, значит, о ритуале рассказать? — я присел ближе к деве, которая вскинула бровь, осматривая меня, — В Йотунхейме, как и в Мидгарде, есть свои традиции, ты ведь понимаешь это? Лив кивнула, не сказав и единого слова, а после прищурилась, концентрируясь на моих словах. — В нашей стране иногда проводят разные ритуалы. Если все проходит хорошо, то Боги даруют свою благодать на долгое время, — я пожал плечами, — Обрядов существует множество. Перед посевом мы проливаем кровь животных. Она ублажает землю, дабы урожай был лучше. Ритуал в честь Соль проводят в Мидсоммар, а в час Йоля наряжают ель, — я ухмыльнулся. — А прошлой ночью прошел.. — Лив в нетерпении укусила нижнюю губу. — Ритуал крови и семени, — я твердо произнес название обряда, а моя жена лишь покачала головой, — Его цель - успокоить души Богов и помочь Матери-земле принять смерть, дабы подготовиться к часу жизни. Последний раз этот ритуал проводили мои отец и мать, — я кивнул, — Еще до рождения Хельблинди. Вчера мы с тобой его тоже провели, — уголок моих губ дрогнул, — Жители благодарны, Лив. Мы сделали с тобой благое дело. Молчание захватило покои, которые внимательно следили и потешались надо мной и дочерью Олава, что прожигала во мне дыру своим тучным взглядом. Темень припорошила округу воздушной пыльцой, которая разъедала умиротворение. Я вздохнул, понимая, что нет никакого смысла вести разговор так, словно Лив интересует сам обряд, ведь я знал, что значение имеет лишь то, что случилось в хибаре. — Лив, — я потянулся рукой к жене, но та вмиг отпрянула, создавая меж нами пропасть, — Послушай, я был уверен.. — Что я была согласна? — голос создания прозвучал строго. — Разве это было не так? — я вскинул бровь, а в голове всплыли картины с поля, когда дева смотрела на меня с желанием. — Я была не против, — Лив кивнула, прикусив на мгновение нижнюю губу и отведя взгляд, а после нахмурилась, — До тех пор, пока ты не затащил меня в хижину. У всех на глазах, Локи. — Мы не могли покинуть место ритуала. В прошлую ночь должны были пролиться кровь Рауда и мое семя. И не абы где, а на месте силы, понимаешь? — я пожал плечами, — Это было лучшим решением. — Лучшим решением? — дочь Олава вскинула брови, повторив мои слова, — Ты сделал это.. — дева осеклась, покачав головой, — Я не понимаю тебя. Почему ты вообще решил провести обряд? Невнятные чувства наполнили мое сердце глухостью, а с ними россыпь глупых мыслей проскочила в голове. — Все было рождено Всематерью, — я прищурился, пытаясь понять куда приведут мои речи, — Небо и звезды, земля и леса, горы и реки, ветер и пламя. И мы были рождены ею от Всеотца. Всемать должна следить за своими детьми. Оберегать нас и помогать своим дочерям продолжать род, — Лив фыркнула, а я вздохнул, понимая, что эта тема выводит деву из себя, — И лишь в час ритуала крови и семени Верховная Богиня может забыть о своих обязанностях и встретиться с мужем. Вновь побыть той, кем она была до зимы, когда породила жизнь. — Значит, Всеотец и Всемать.. они.. — голос девы вздрогнул. — Приходят в наш мир, — я кивнул, подтверждая догадки жены, — Шаманы, дурман и кровавые руны позволяют Богам вселиться в тела смертных. И связь меж этими смертными позволяет высшему опять сплестись в единое целое. Я был с тобой прошлой ночью, а Всеотец был со своей женой. И теперь Всемать, получив желанное, вновь одарила земли огня своей благодатью. — Разве нельзя было провести этот ритуал кому-то другому? — Нет, — я вздохнул, а белые брови Лив свелись домиком, — Верховные Боги не коснутся простолюдинов. Им нужна королевская кровь, — я цокнул, не желая переходить к очередной подробности, — Да и сам обряд можно проводить лишь с той девой, что матерью никогда не была. — Что? — Мы считаем, что пока дева не носила дитя, то меж ней и Всематерью связь не столь прочна, как у тех женщин, что хотя бы раз были беременны. Значит, души юных дев все еще сплетены со Всеотцом. — Получается, — Лив вздохнула, — Если я буду беременна, то больше никогда не смогу провести этот ритуал с тобой? — Если? — я вскинул бровь, а моя жена закатила глаза, — Именно. Ты станешь частью другой стороны, породив жизнь, как и Всемать тысячи зим назад. Поэтому было принято решение провести обряд именно нам с тобой и сейчас, — я вскинул кисть, — У нас не так много часа. Но главное, что ритуал принес нам выгоду. После всего случившегося, — я на миг замолчал, не желая вспоминать картины с похищением жены, — Люди сомневались во мне и в тебе. Но такая жертва поставила народ на нашу с тобой сторону. Никто не посмеет мысли дурной допустить о тебе, ведь ты тело отдала в руки Верховной Богини, а я позволил Всеотцу совершить желанное. Я внимательно смотрел на дочь Олава, что была переполнена сомнением и борьбой. Лив поджала губы, отведя взгляд, а после ухватилась за кубок с вином и жадно отпила из посудины теплого напитка. Запутанный клубок из девичьих чувств казался мне странным, но все же я понимал, что должен был распутать тонкие белые нити, дабы вернуть все на те места, что были выгодны и желанны моей душе. — Золотко.. — Я понимаю зачем нужен был ритуал, Локи, но я просила остановиться, — голос девы был холодным, — Ты обещал не поступать со мной так. Несмотря на то, что ты мой муж.. обещал не спать со мной против моей воли. И соврал. Кровавый взгляд впился в меня, а я ощутил как на мою голову вылился целый ушат ледяной воды. — Лив, — я вздохнул и приблизился к жене, — Я был уверен, что все хорошо. Это дурман и чужая сила, — я покачал головой, — Все должно было пройти иначе. Ты ведь чувствовала желание? И я видел это. Моя ошибка лишь в том, что я не сообщил об обряде, но я не хотел забивать твою голову мыслями о Рауде. Тебе ведь стало лучше, и я подумал.. — Да, — дева кивнула, перебив меня, — Лучше. Однако теперь.. Лив резко ухватилась за ворот своего платья. Ее пальцы шустро развязали узлы на горле и груди, а я с непониманием следил за дерганными движениями жены. Шорох ткани затянул покои, Лив оголила часть своего тела, разбивая туманные догадки о скверную реальность. Мои глаза безвольно расширились, а неверие пробежалось по спине иглами, что вонзились в плоть и стали с наслаждением пожирать ее. — Нет, — едва слышно прошептали мои уста. Следы от зубов, пальцев и губ были раскиданы небрежными украшениями по шее, плечам и ключицам моей жены. Молочная кожа, что зажила от травм и ожогов, вновь была больной. Однако теперь все было иначе, ведь раны нанес не чужой муж или палящее солнце. Эти повреждения были созданы лично мной. — Лив, — я едва оторвал взгляд от тела девы и впился в ее глаза, что пропитались толикой отвращения, — Я.. золотко.. Свет от свечей вздрогнул, поддавшись моему низкому голосу. Я потянулся к белоснежному созданию, которое тут же вскочило, выскальзывая из моих рук, и поплелось к кровати, заставляя и меня пойти следом. — Послушай, — я обвил пальцами тонкую кисть и притянул деву к себе. — Локи, — Лив вздохнула, оказавшись лицом к лицу со мной, — Отпусти меня. — Дай я осмотрю все, — я коснулся бесцветных волос, что спадали на тонкую шею и плечи, — Сейчас я возьму мазь и все исправлю. — Что ты исправишь? — Лив нахмурилась, а после вырвала свою руку и встала на носочки, приблизившись ко мне, — Я ведь доверилась тебе, Локи. Ты говорил, что я могу не бояться тебя. А затем, когда.. — дочь Олава притихла, а после стала шумно дышать, — Когда напугал меня и сделал больно, то ты не остановился. Ты продолжил делать это со мной, Локи! Так что же ты собрался исправлять? И как? Вернешь нас в прошлое и внемлешь моим речам? Слова Лив звоном застряли в ушах, а ее надломленный голос поранил душу. Теплый аромат вызывал тошноту, которую было невозможно заглушить обычным мидгардским вином. — Золотко, я более никогда не стану с тобой так поступать. — Я должна верить? — Я ведь твой муж. — И? — Лив вздохнула, а после отошла от меня и села на край постели. Колесо времени, отказавшись подчиняться Норнам, застыло. Желание подойти к дочери Олава и попробовать ее успокоить стало медленно смешиваться с кровью, но разум подсказывал, что Лив станет хуже, если я приближусь слишком сильно, от чего я просто стоял на месте, практически не шевелясь. — Я не знаю, Локи, на что я злюсь больше, — дева, вновь заговорив, едва пожала плечами, — На то, что ты слово не сдержал и подорвал мое доверие к тебе. Или на то, что ты сделал мне больно. Нить сорвалась с петли, что едва умудрялась держать взлохмаченный отросток. Терпение, затрещав, лопнуло, и я сделал то, от чего миг назад отказался. — Я не хотел тебе навредить, — я подошел к жене и сел рядом, — Золотко, ты ведь знаешь, что я бы никогда не позволил себе сделать тебе больно. Дурман подействовал на меня, а тебя его сила не коснулась. Видно, нужно было позволить тебе выпить больше, — я фыркнул, — Но ты пила зелье у провидицы, а до этого мед. Я не хотел лишний раз травить тебя, — дева хмыкнула, а я аккуратно коснулся ее плеча, — Послушай. Я совершил ошибку, но не со зла. Не стоит обижаться на меня, золотко, — я едва улыбнулся, а дочь Олава отвела взгляд. — Вновь ошибка? — Так мир устроен, — я пожал плечами и ухмыльнулся сильнее, — Мужья совершают ошибки, а жены их прощают. — Я не та жена, что готова мириться с этим, Локи, — Лив сглотнула, покачав головой, — Мое терпение имеет предел. — Знаю. Лив.. Дочь Олава заострила на мне свой надменный взгляд, а невидимая стрела, выпущенная кровавыми воронками, вонзилась в мою грудь. Я поджал уста, а после вновь ухмыльнулся, стараясь не показывать истинных чувств. — Это не смешно, Локи! — Ну конечно нет, — я кивнул, а в голове вдруг всплыл мерзкий разговор меж мной и Фарбаути о смерти правителя Мидгарда, — Существует много не особо смешных вещей. — Что? — Лив нахмурилась, — О чем ты говоришь? Я резко встал с постели, а после подошел к сундуку, что стоял в углу и хранил разные письма, среди которых находился важный свиток, что был предназначен моей жене. Найдя заветный пергамент и схватив его, я подошел к деве, что с непониманием смотрела на меня. — Я хотел рассказать раньше, но час казался не особо подходящим, — я вздохнул, — И, раз уж мы с тобой решили провести этот вечер вот так, то сейчас самое время рассказать тебе еще кое-что. Аромат еды стал тише, а мутная жижа впилась в мою кожу, проникая под нее. Тяжесть стояла рядом, напоминая о своей силе и пытаясь вырвать жизнь из моих рук. Лив внимательно, но настороженно осматривала меня, то ли готовясь убежать, то ли планируя вцепиться в мое горло и придушить на месте. — Мне жаль, — я сглотнул и протянул деве свиток, который она несмело забрала из моих рук, — Я не знаю, что в нем, но гонец, который привез это письмо.. — я плотно сжал челюсти, а пальцы Лив прошлись по пшеничной печати Мидгарда, — Передал Фарбаути весть. — Какую? — голос моей жены был переполнен тревогой. — Твой отец пал, Лив. Теперь Ратмир правит Мидгардом. Округа превратилась в глушь, что была пустой и дряхлой, словно путь к вратам Хельхейма. Незримые колокольчики едва пошатнули пространство, от чего моя жена встрепенулась. Я нахмурился, зная, что неспешный поток реки скоро выйдет из берегов, а с этим его сила снесет мирную жизнь, которая и до этого была слишком шаткой. — Локи, — голос Лив был едва слышен. Я встал на колено, а после принялся внимательно рассматривать бледное лицо, что стало переполняться красками. Алые глаза, увеличиваясь, покрылись дрожащей водой, кончик носа и персиковые уста принялись набухать, а вся спесь и гордость спала с создания, смешавшись с неверием и болью. Я коснулся костяшками впалой щеки, а низкий всхлип вырвался из горла девы и одинокая слеза упала с белых ресниц на мои пальцы. — Золотко.. — Я хочу побыть одна. Голос белоснежного создания, словно дрожащий хрусталь, заставил час обернуться и вслушаться в слова, которые стали эхом биться по округе. — Что? — я с неверием осмотрел жену, — Лив, я не могу сейчас оставить тебя. — Я прошу, Локи. Хочу прочитать письмо одна, — дева проглотила слезы, осмотрев меня с холодом, — Оставь меня. Непонимание и разочарование стали высасывать тепло из моего тела и адекватность из рассудка. Я слегка отпрянул, а после, словно в беспамятстве, встал, схватил накидку и покинул покои, оставляя жену наедине с собственным горем. Я знал, что Лив зла и обижена, но неужели она действительно считает, что я мог специально навредить ей? Да и потом.. смерть Олава. Я ведь мог ее утешить, а она прогнала меня. Уже в который раз я вынужден уходить, оставляя Лив и не имея возможности все спокойно обсудить, а с этим позаботиться о ней. Неужели она все еще считает меня чужим? Все из-за проклятого ритуала. Ноги несли меня вперед, не подчиняясь бурлящей смеси из мыслей, которые метались по сознанию, словно в безумстве. Покинув чертог, я направился в сторону единственного места, где мог попытаться забыться, хотя бы на краткий час. Виды сменяли друг друга, а Утгард и его жизнь мелькали, не вызывая даже толики интереса. Звук моих шагов сплетался с редким смехом незнакомых дев, которых мужи уводили в ближайшие сеновалы, хижины и подворотни. Влажный камень под ногами стучал, а путь вел к старой таверне, что была олицетворением распутной жизни. Злосчастная лавка нередко становилась пристанищем заблудших душ, которые могли на одну ночь стать совершенно иными людьми. В далекий час, когда Сигюн покинула Утгард и разбила мое сердце, такой душой был и я. Время прошло, я забыл о деве, что стала навсегда чужой, но теперь, когда Лив появилась в моей жизни, а с ней знакомое пламя вновь ожило во мне, то я вновь плелся к порогу места, которое забирало на краткий миг реальную жизнь. Крупная постройка стояла рядом с более мелкими лавками, которые хозяева на ночь плотно заколачивали древесиной, боясь грабежей или чего похуже. Музыка и тусклый свет манили прохожих окунуться в круговорот хмеля, танцев, игр и сладострастия. Намерение упиться всласть превратилось в мелкое надоедливое насекомое, что бегало по нутру и щекотало меня, подталкивая к таверне. Распахнув дверь, мне в нос ударил слабый кислый аромат яблочного эля, который смешался с запахом плесени и трав. Тени играли на стенах и полуголых телах распутных дев, а также на лицах постояльцев, что льнули к обнаженным созданиям. Я обошел пьяного мужа, который валялся у входа и блевал дешевой выпивкой, а после подошел к столу, за которым стоял владелец таверны. Высокий светловолосый ван, которого рабом привезли в Утгард четыре десятка зим назад, натирал череп оленя, сплевывая на него коричневую слюну. — Локи! — Снорри улыбнулся, оголив рот, в котором лишь пара передних зубов сохранили светлый цвет, — Давно ты не заглядывал. Я уж переживал, что забыл о нас. — Да.. дел было много, — я отмахнулся, — Мне как обычно, только в два раза больше. Я буду в углу. — Ого, да ты никак это.. напиться решил, что ль? — Хочу забыть этот дрянной день, Снорри. — Понимаю, — муж кивнул, — С женой проблемы, а? Кстати, видел я госпожу на празднике. Да и по рынку как-то гуляла она со служанками и Уллем. Хорошенькая, но больно бледная, — Снорри причмокнул, — Я думал, что южанки темнее. — Может, она и не южанка вовсе? — я слегка улыбнулся, вспоминая белесое создание, — Поговаривают, что я ее из другого места привез, слыхал? — Ага, из мира мертвых-то. Брось, Локи, — ван засмеялся, — Ну какой мир мертвых? Да ты бы в Хельхейме со скуки помер! Светловолосый муж стал заливаться смехом, от чего я лишь хмыкнул и кивнул. — Ну ты понял, да? Помер да в мире мертвых! — Снорри стал смеяться пуще прежнего, слегка покашливая. — Очень остроумно, дружище, — я закатил глаза, снисходительно ухмыльнувшись, — С такими шутками.. уверен, что от женщин отбоя нет. — А как же! Юбками тока крутить и успевают. — Старый гуляка. Так что там с выпивкой? — Так это.. будет все! Деву-то подать? Поможет отвлечься. — Не сегодня, старина. Меда, только меда. Я кивнул хозяину таверны, а после поплелся в самый дальний угол забытого Богами места. Пьяные крики, аромат выпивки и курительных трав давили на сознание. Слева от стола Снорри какие-то фермеры упивались дешевым пивом, что-то грузно обсуждая. В другом углу мужи играли в руны на какую-то из местных девиц, что со скучающим видом потягивала эль из мелкой засаленной кружки. Усевшись за одинокий стол, покрытый следами от темного пива, я дождался своего меда и принялся с жадностью его пить. Чувство разочарования не покидало, вгоняя в странное состояние, что раздражало ничуть не меньше, чем вся ситуация в целом. Проклятье, ну что происходит со мной? Это уныние и злоба сводят с ума и отбирают силы. Так не должно быть. Я совершил ошибку, пусть так, но не должна же эта ошибка настолько выбивать меня из строя. Я залечу раны Лив. Да и потом, как бы там ни было, но я не желал ей зла. Все это лишь стечение глупых обстоятельств и обоюдного желания, которое испарилось лишь из-за проклятой хижины. Внезапный нетерпеливый стук каблука выбил меня из раздумий. Я перевел взгляд на знакомое создание, что соблазнительно ухмылялось, глядя на меня в ответ. Чернокудрая дева, одетая в легкие ткани, что едва держались на хлипких лямках, покачивала бедрами в такт неспешной мелодии, а с этим настойчиво требовала внимания и монет. — Тира, — я кивнул деве, с которой часто проводил время, пребывая в медовом дурмане. — Локи, — бархатный голос заструился по округе, а карие глаза, обрамленные черным пухом, выстрелили в меня чем-то манящим, — Давно тебя не было.. даже слишком. Я изнывала от желания увидеть тебя, а ты все не приходил. Тира внезапно села на мои колени, заставив меня расставить руки и пролить часть меда на лавку, а после обвила руками мою шею и приблизилась к моему лицу. Легкий аромат красных роз, что сплетался с запахом похоти, окутал меня, давая недвусмысленные намеки на то, чем могла бы закончиться эта ночь. — Я не сомневаюсь, что ты скучала, но я пришел не за этим, — я отвернулся от создания и отхлебнул из кружки, — Так что можешь идти. — Брось, — Тира вырвала из моих рук посудину и отстаивала ее в сторону, — Я же вижу, что у тебя что-то случилось. Ну же, — дева взяла мою руку и положила на свою грудь, — Давай помогу забыться. Раздражение от того, что я не могу посидеть в одиночку и напиться, стало переполнять чашу терпения. Я вздохнул, слегка кивнув, а после полез в кошель и достал то, ради чего Тира явилась ко мне. — Ладно. Я бросил две серебряные монеты на пол, а чернокудрое создание тут же вскочило с моих коленей, подняло оплату и ухмыльнулось. — Танцуй, — я кивнул, привлекая взор Тиры. Брюнетка встряхнула локонами, которые вмиг рассыпались по ее утонченным плечам. Изящные, слегка пухлые кисти коснулись лямок сорочки и потянули их вниз, а сама дева стала неспешно двигаться, подчиняясь странной музыке. — Что ты делаешь? — я прищурился, а Тира на мгновение вскинула брови. — Танцую, Локи, как ты и пожелал. Я могу быстрее или.. — создание сделало шаг в мою сторону и приспустило одежду, — Хочешь рассмотреть или потрогать? Я могу подойти чуть ближе.. — Ближе, да? — я ухмыльнулся, чувствуя нетерпение, — Я хочу, чтобы ты танцевала чуть дальше, — я кивнул в сторону противоположного от меня угла, а брюнетка захлопала ресницами, — Разве я сказал танцевать для меня? Нет. Тогда иди танцуй в другом месте и не мешай мне пить. — Локи, да что с тобой? — Тира улыбнулась, а после облизала свои пухлые уста, — Ты не в духе? Хочешь я сделаю тебе.. — Я хочу меда, Тира, и только его, — я кивнул, поддакивая собственным словам, — Уйди. Живо. Я сквозь зубы прошипел последние слова, а недовольство вырвалось из меня ухмылкой и злобой, что исходила от тела жаром, который слепо кидался на все подряд. Тира, обиженно поджав губы, взмахнул кудрями, а после неспешной походкой отошла от моего стола и направилась прямиком к Снорри. Я вновь ухватился за желанный мед и стал жадно вливать в себя тягучую сладость, заливая дурманом трещины, сквозь которые утекало приятное чувство. Золотистое зелье превращало беды в ничтожные проблемы, которые, казалось, можно было решить лишь по щелчку пальцев. Пространство наполнялось бликами, которые разделяли мою жизнь на то, что было здесь и на другую пустую реальность. — Интересно, — я обратился к меду, — И почему ты не можешь стать частью меня? — я ухмыльнулся глупостям в голове, — Лился бы вместо крови по моим жилам, а с этим и мир стал бы беззаботным. Резкий грохот привлек внимание. Крупный кувшин с пивом появился прямо на моем столе, а следом я заметил владельца пенистого добра. — Улль? — мои глаза расширились, — Какого Сурта ты тут забыл? — Пришел напиться, — лучник вздохнул. — Что? Ты? Здесь? — я быстро одернул себя и надул губы, — Какая куча вопросов. — Ты же часто хвалишь эту.. таверну, дай думаю загляну, — лучник улыбнулся, — А тут гляжу, да никак сам сын Фарбаути сидит и хмуро давится медом. — Ну уж! Давлюсь? — я фыркнул, — Смакую, друг мой. — Так давай смаковать вместе. Я с подозрением прищурился, не понимаю от чего асгардец, который обычно не предлагает напиться, так усердно припадает к своей кружке. — Ага, — я ухмыльнулся, — И что же случилось? — Думаю, что наши причины сегодня быть здесь, — мой друг вздохнул, — Схожи. — Значит, дело в некой деве, — я причмокнул, чувствуя жар интереса, а Улль собирался что-то сказать, — Нет, дай угадаю. Лиод твое сердце потрепала? Лучник ничего не ответил, но многозначительно отвел взгляд, а я самодовольно хмыкнул, понимая, что попал точно в цель. — Иногда кажется, что они.. — Все усложняют? — я отпил из кружки, а после облизал губы, что покрылись слоем приторности. — Именно! — Улль фыркнул и нахмурился. — Брось, дружище, не думай о девах сейчас. Лучше просто заняться древним и самым приятным делом для мужей. — Локи! — Я о хмеле, старина, — я встал, приподняв кружку, — Вся выпивка сегодня за мой счет! Громкий гул одобрения захватил грязную таверну, а следом эль, пиво и лучший в Йотунхейме мед полились рекой. Бочки, фляги, кувшины и кружки мелькали со всех сторон, одуряя содержимым постояльцев таверны. Мы вместе с Уллем прикончили несколько фляг, пока самоконтроль не превратился в тихий отголосок прошлого, которое притворно ушло на второй план. Мое паршивое настроение накинуло на себя вуаль веселья, что вылилось в задорные танцы с Тирой и бесконечные игры в руны. — И третий Атт вновь за мной, — я с наслаждением хлопнул по столу и вывел последнюю руну с поля. Мой соперник хмуро сплюнул, глядя на свои руны, а пространство наполнилось шутками, что подстрекали проигравшего попробовать еще раз. Потрепанный бард затянул песню о глупом бедняке, который от жадности проиграл все свои пожитки. Смех сплетался с кокетством Тиры, которая нашептывала мне какие-то слова, что я пропускал мимо ушей. — Тринадцать серебряных, — я протянул кисть, понимая, что муж напротив меня не способен оплатить и десятую часть проигрыша. — Господин, тут такое дело.. — Нет серебра? — я вскинул бровь, а исхудалый пьяный старик покачал головой, — Что ж, придешь завтра в конюшню. Будешь отрабатывать. — Как прикажете, — лысеющий муж вздохнул, хлопая по пустым карманам. — Ло.. оки, — я обернулся на голос Улля, который поднес мне очередную кружку с медом, — За победу? — Как и всегда. Мани летела вперед, не замечая преград из звезд, а мед испарялся слишком быстро, проникая в мое подсознание и вызывая дурость. Ночь бурлила, предлагая испробовать последнюю отдушину. — Локи.. — пальцы брюнетки коснулись ворота моей рубашки. — Я ведь сказал, — я злостно ухмыльнулся, прищурившись и коснувшись щеки девы, — Танцы, Тира. Только танцы. — Да, — создание игриво прикусило губу, — Однако я могу ведь станцевать на тебе. — Я знаю, — я кивнул, — Но мне это неинтересно. — С каких пор? — Тира встряхнула прядями, — Прекрати играть в верного пса, Локи. Мужи не бывают верными, а особенно такие, как ты. — Ты права, — я кивнул, — Однако еще, — моя бровь взлетела, — Мужи, как я, не любят повторять одно и то же по сто раз, — я с силой схватил плечо девы и оттолкнул ее от себя, — Пошла вон. Мгновенно создание попало в руки незнакомого йотуна, который потащил Тиру за собой, а мне лишь достались отголоски оскорблений, что лились из грязных уст. Когда небо стало плотным и темным, то я, едва стоя на ногах, покинул таверну вместе с Уллем и направился в сторону дома. Прохладный воздух отрезвлял, не позволяя сознанию отключиться. В глазах двоилось и плыло, от чего я шел шаткой походкой, слегка шаркая ногами. Настроение стало чуть лучше, а во мне воспылало желание скрасить путь песней. — Ты помнишь песню «Снился мне сон»? — Конечно, — голос лучника приободрился. Я прокрутил несколько раз кистью в воздухе и затянул вместе с другом низкие слова. — Drøymde mik ein draum i nótt um silki ok ærlig pell, um hægindi svá djupt ok mjott, um rosemd með engan skell, — мотив полился плавно, будто ждал, когда о нем вспомнят, — Ok i drauminom ek leit sem gegnom ein groman glugg þá helo feigo mennsko sveit, hver sjon ol sin eiginn ugg. — И.. как там дальше? — Улль многозначительно икнул и запнулся, а я тут же подхватил друга под руку, не позволяя ему свалиться в ближайшую лужу. Я нахмурился, пытаясь просвистеть мелодию, но выходило нечто несуразное и булькающее, от чего я засмеялся, а асгардец принялся что-то бурчать под нос о Лиод и о том, что воительница вечно избегает его. — Talit þeira otta jok ok leysingar joko enn - en oft er svar eit þyngra ok, þó spurning at bera brenn, — я запел громче, проходя мимо спящих домов и все ближе подкрадываясь к родным землям, а лучник подхватил слова, — Ek fekk sofa lika vel, ek truða þat væri best - at hvila mik á goðu þel´ ok gløyma svá folki flest´. Я застыл, глядя на далекий чертог, что великаном стоял и присматривал за Утгардом. Мысли о детстве и юности проскочили в голове, а с ними вихрь из дружбы, любви и предательства прошелся за моей спиной, напомнив о былом и о том, что было у меня сейчас. — И это.. — я тихо зашептал, — Friðinn, ef hann finzt, er hvar ein firrest þann mennska skell, fær veggja sik um, drøma þar um silki ok ærlig pell. Я тяжко вздохнул, а из души выветрилось беспокойство, которое мучило кровавый сгусток в груди, что был покрыт медовым притворством. Я вскинул голову к высокому небу, которое, как и жители Йотунхейма, тихо дремало, усыпанное жемчужными перлами. — Она ведь моя жена, Улль, — я прикрыл веки, ощущая, как мир закружился, а сознание стало рисовать кривые узоры, — И все равно простит меня. — Иди, Локи, — асгардец вздохнул, опершись на тонкий ствол осины, — И помирись с Лив, а я пойду к Лиод. — Да ты рисковый муж, — лучник нахмурился, слушая мои слова, — Она тебя за шкирку выкинет из своей кузни, — я ухмыльнулся, — Хотя.. иди. Будет потом, что послушать. Я осмотрел пьяного товарища, который шумно вобрал в легкие прохладный воздух. Растрепанные косы, взлохмаченные длинные пряди и плохо зашнурованная рубашка не оставляли сомнений в том, что Тира или другая гулящая дева сегодня помогла лучнику испробовать все доступные развлечения в таверне. Кривая пьяная улыбка и слегка окосевший взгляд говорили, что мой друг напился куда сильнее, чем я, а с этим, быть может, смог действительно на краткий час выкинуть из головы воительницу, которая периодически вызывала в Улле душевные муки. — Эх, — лучник взмахнул кистью, — Была не была! Одобрив решение Улля и попрощавшись, я ринулся в сторону дома, желая вновь увидеть дочь Олава. Я знал, что сейчас моя жена испытывала боль и хотела пережить ее одна, но времени было предостаточно для этого. Теперь мой час вступить на выжженные земли девы, которая стала мне слишком важна. Попав в чертог, я быстро поднялся по лестнице, но неспешно пробрался в собственные покои, что своим теплом усилили дурман, который, как мне казалось, успел выветриться. Лив, завернутая в комья шерсти и меха, лежала на кровати и нервно сопела. Кубок с вином, стоящий возле зеркала, был пустым, а помятый свиток с письмом, что валялся у изголовья кровати, пожух от пролитых слез. Я спешно стянул с себя одежду и сапоги, а после залез под покрывало к жене. Лив шмыгнула носом, а я тут же обнял ее и прижал к себе. Дева не сопротивлялась, охотно упала в мои объятия и стала шумно дышать, втягивая запах моей кожи и вызывая ворох мурашек, что кусали спину и терзали помутневший рассудок. — Ли-ив, — я стал спешно целовать голову жены, — По.. почему ты не спишь? — Ты пьян? — голос дочери Олава был охрипшим. — Ну-у что ты-ы, зо-олотко, — мои уста растягивали слова, а я слегка улыбнулся, — Просто.. напился. — Где? — В одной таверне, — я вздохнул и шумно втянул легкий аромат пионов, — Славное место. — Ты был там с.. — С Уллем. Кажется, он повздорил с Лиод. — Знаю, — Лив тихо буркнула, — Они весь день о чем-то спорили, — дочь Олава коснулась моих волос, а я ощутил приятное тепло от действий жены, — А меня сводишь в эту таверну? — Обязательно, золотко. Я сильнее прижал к себе деву, приподняв ее, а после принялся целовать лицо, что было влажным от слез. Дойдя до губ, я не смог устоять и стал аккуратно, но быстро касаться мягких персиковых половинок, которые, дрожа, отвечали мне. — Локи.. — Мне жаль, Лив, — мой голос стал тверже от понимания, что голова моей жены забита смертью отца, — Я толком и не знал Олава, но я знаю тебя. Вряд ли у плохого человека могла вырасти столь очаровательная дочь. Лив всхлипнула, а после вырвалась из моих объятий и села, вызывая во мне легкую растерянность. Красные от слез и бессонной ночи глаза взирали на меня с болью, а тусклый свет от одинокой свечи рисовал на лице создания странные узоры, словно моя жена и вправду вышла из царства, которым правила Богиня смерти. Я коснулся пальцами влажного от соленой воды локона и заправил его за девичье ухо. Округа превратилась в пустоту, но лишь на миг, а следом я с силой потянул жену на себя и крепко обнял ее, желая помочь утешить разбитое сердце. Мир стал сплетаться с шумом тканей и странным шуршанием. Пространство задрожало, встав с ног на голову, а я сам не понял, как Лив оказалась подо мной. Ночь все еще держала власть и темень не хотела уходить, даруя вуаль вседозволенности. Я чувствовал, что желаю забрать всю боль белоснежного создания, но понимал, что это невозможно. — Локи, — голос девы затрепетал, а сама она коснулась своими пальцами моего предплечья. — Я не трону тебя, золотко. — Я знаю, — Лив втянула шумно в легкие воздух, — Но я кое-чего хочу.. — Ты получишь все, чего желает твое сердце, — я ухмыльнулся, — Ты ведь знаешь. — Знаю, — дочь Олава вздохнула, — Я.. я злюсь на тебя. И еще долго буду злиться, но сейчас.. в этот миг.. — дева шмыгнула носом и слегка сжалась, — Просто поцелуй меня, а я отвечу тебе так, словно меж нами все вновь хорошо. Слова сорвались с дрожащих опухших губ, которые приковывали мой взгляд. Речи Лив вгрызлись в разум, а я тут же поддался импульсу, который требовал от меня исполнить просьбу жены. Мои уста мягко коснулись губ девы, что шумно вздохнула, а искры в моем теле забурлили, превращаясь в пламя, которое еще недавно именно Лив смогла затушить своими словами. Нежные покусывания переплетались с ласками, что были лучше любого напитка, монет или побед. Лив обняла меня за шею и прижалась ко мне, от чего кровь стала бурлить, в безумстве бегая по телу и призывая возбуждение. Контроль постепенно испарялся, а прерывистые трепетные поцелуи становились все более горячими. Мед и дурман от девы выливались в настойчивые движения, которые позволяли мне ощутить изгибы жены, что слегка извивалась. Я знал, что для меня это мимолетное наслаждение, ведь я для Лив лишь способ забить свою голову чем-то, что сможет выветрить боль от потери родного ей человека хотя бы на час. — Золотко.. Лив.. Я оторвался от губ дочери Олава и стал целовать ее подбородок, спускаясь постепенно ниже, а с этим ощущая потерю терпения. — Я ведь говорил, что не трону тебя, помнишь? — я провел пальцами по зашнурованному вороту сорочки, что скрывала под собой следы от прошлой ночи. — Да, — ногти моей жены впились в мою спину, а ее бедра слегка качнулись, усилив напряжение внизу живота. — Лив. Я нахмурился и приподнялся к деве, заглянув в ее глаза, в которых дрожали кристаллы. Я обреченно вздохнул, а после кивнул вниз, привлекая взор белоснежного создания к себе и той части тела, что была готова воплотить в жизнь все мои фантазии, которые проносились по рассудку каждый раз, когда я видел жену. — Боюсь, что ты не позволяешь мне оставаться равнодушным к тебе, понимаешь? — я вскинул бровь и ухмыльнулся, заметив, что девичьи щеки покраснели. Лив кивнула, а после поджала уста и слегка поежилась, отпуская меня. Разочарование наполнило мир вокруг меня и дочери Олава, а я повалился на спину, чувствуя, что хотел бы продолжить, но знал, что Лив была еще не готова вновь полностью довериться мне и ее действия были вызваны необдуманностью. — О Боги, я не понимаю, что творю. Я лишь хотела.. — Знаю, — я кивнул, осмотрев высокий темный потолок, — Это горе, Лив. А мед и постель умеют на время загнать это чувство в дальний угол. В этом нет ничего постыдного. Мы лишь люди. — Локи.. — И с восходом солнца ты вновь будешь зла на меня. Я знаю, золотко, — я ухмыльнулся и обернулся к жене, а после стер с розовых щек слезы, — Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Все остальное не имеет никакого значения. Дева закивала, послушно подчиняясь моим словам. Укрывшись плотнее тканями и заключив жену в объятия, я впал в блеклый сон, который, благодаря рунам на изголовье кровати, был без сновидений, а с этим безопасным. Новый день пришел в мою жизнь стремительно, отрезав прошлое. Утро прошло сумбурно и впопыхах. Лив покинула покои раньше меня и направилась на занятия по стрельбе, став вновь холодной и лишь сказав, что ей нужно отвлечься, чтобы все обдумать и принять смерть отца. Наказав Рут и Марне привести покои в порядок, я направился на задний двор чертога, где меня поджидал Фарбаути. Мой отец, отчитав меня за то, что я пропустил вчера важное собрание, принялся пересказывать события, о которых ему поведали его ищейки. Слухи, убийства, грабежи, воровство, помощь, золото и кровь крутились вокруг Утгарда. Главной темой, что беспокоила Фарбаути, была смерть Олава и новый правитель Мидгарда, который был для конунга темной лошадкой. — И что же? — я осмотрел отца, который прокрутил в руке кинжал. — Тебе нужно наладить отношения с Ратмиром, — Фарбаути кивнул сам себе, — Письмо. Напиши его. Поздравь лично. Отправь послов от своего имени. А заодно можно наладить отношения и с другими правителями. Напиши письмо Ивальди и Фрейру. — Фрейр, — я поморщил нос и стал напротив отца, — Он служит Одину. — Знаю, — Фарбаути кивнул, крепче ухватившись за рукоять и встав в боевую стойку. — Он сообщит старику, — я прищурился, — Значит, в час нашей поездки правитель Асгарда будет догадываться, что я должен стать следующим конунгом, а мы ведь этого не хотим, так? — Ты прав, — мой отец кивнул, и мы принялись ходить по кругу, копируя движения друг друга, — Тогда Ратмир и Ивальди. Цверг ненавидит асов, а значит, Один ничего не узнает. — Думаешь, что среди страны гномов нет шпионов Асгарда? — Конечно есть, — Фарбаути фыркнул, — Но ты ведь можешь связаться с Андвари, а через него с Ивальди, так? — Ну-у, — я пожал плечами, а после крепко сжал рукоять своего кинжала. Ветер косой дугой прошелся по рыжеющей траве, наполнив двор приятным грибным ароматом. Я ринулся к отцу, а тот в ответ выпустил шар огня, который заставил меня отпрыгнуть, не достигнув цели. Фарбаути выскочил из вороха искр и атаковал меня клинком. Два металла схлестнулись, выплюнув режущий звук, а после оттолкнули друг друга, отбивая родную силу. — Славно, вот и разберись с этим, — конунг встряхнул прядями, готовясь к новой атаке, — И да.. мы говорили о Ратмире. Помни, брат Лив еще неопытен и юн. Он может наломать дров, поэтому наша задача подтолкнуть его к верному для нас решению. — Ратмир старше меня, — я ухмыльнулся, — Сомневаюсь, что он уж столь неопытен, как тебе кажется. Я припал к траве и выпустил из ладоней ленты красного огня, что помчались по плотному растительному ковру. В мгновение земля под ногами моего отца пропиталась дымом и языками пламени, от чего Фарбаути стал отпрыгивать, уклоняясь от гари и серой вуали, что застила ему взор. Конунг невнятно прошипел какие-то слова сквозь зубы, потушил полымя, а с этим потратил час и позволил мне напасть на него. Старый клинок двигался молниеносно, не замечая никаких преград и требуя от меня столь же великой ловкости. Увернувшись, отец отбил мою атаку, а после отскочил в сторону и слегка закашлялся, от чего я застыл, понимая, что настоящего боя у моего отца более никогда не будет. — В любом случае, — конунг кивнул, улыбнувшись моим действиям, а я заметил, что испарина залегла на его волосах, — Ты должен стать ему другом, ведь Один может подослать кого-то из сыновей. Внезапная яркая вспышка, что возникла из воздуха прямо перед моим лицом, заставила зажмуриться и выставить кинжал вперед. Мгновение испарилось, рассеяв зарево, а лезвие моего кинжала напоролось на металл отца. Мои глаза расширились от понимания, что конунг вывел меня из равновесия своим кашлем специально, заставив стушеваться. — Ты ведь.. — я злостно ухмыльнулся. — Недооцениваешь меня, а? Думаешь, — клинки продолжали биться, взбивая воздух вокруг, — Раз я болен, то ни на что не способен? Миг сменился новым, Фарбаути принялся усиленнее размахивать оружием, явно намереваясь выиграть. Я принялся отступать, поджав уста, а затем выхватил второй кинжал, осознавая, что нет смысла жалеть отца. Конунг скопировал мое движение, вытащив еще один клинок, что достался ему от моего прадеда, а после наша бойня переросла в бесконечный поток атак, которые были зеркальным отражением друг друга. Ветер усилился, почуяв запах битвы, солнце стало припекать, вызывая головную боль. Я отскочил от размашистого удара и поднырнул, не позволяя отцу выполнить новую атаку, а после оказался за его спиной. — Один пошлет Бальдра, — я кивнул, а Фарбаути тут же обернулся, — Он подойдет лучше всего. — Верно. И нам их дружба будет ни к чему. — Я понимаю. — Надеюсь, что так. Фарбаути прищурился, слегка оскалившись и прокрутив оружие, от чего мы оба прочертили линии столкновения, а после отскочили по разные стороны невидимой зоны. — У тебя с Лив все хорошо, ведь так? Как она восприняла весть о смерти отца? — Терпимо. — Хорошо. Не забывай, что лояльность твоей жены к тебе - лояльность ее брата к Йотунхейму. Если мы упустим Мидгард, то Асгард начнет войну, Локи. Но твоя задача не допустить этого. — Я знаю, — я прищурился, понимая, что сейчас благоприятное отношение Лив ко мне почти на нуле, однако прошлая ночь показала, что все поправимо, — Я сделаю все возможное.. Мои ноги понесли меня к отцу, который прыгнул на меня в ответ, замахнувшись оружием. Я отбил удар, выпустил струю пламени, которую мой отец тут же перенаправил в землю. Фарбаути отошел, слегка пошатнувшись, но я не дал ему шанса опомниться и вновь атаковал. Конунг отбивался быстро и ловко, но все было тщетно. Очередной замах рассеял множество красных брызг, которые оросили пространство, и лезвие моего клинка оказалось в миллиметре от шеи отца. — И невозможное, — тяжелое дыхание заглушило мой голос, — Но Мидгард будет на нашей стороне. — Похвально, сын мой. Темные глаза отца стали бегать по моему лицу и руке, что держала у его глотки острый клинок. Я ухмыльнулся, а отец слегка кивнул, ведь мы оба знали, что в нужный момент я буду готов исполнить волю конунга. Я опустил кинжал, Фарбаути тут же положил свою руку на мое плечо и по-отечески сжал его, наполняя меня уверенностью и своей властью. — Ты справишься, — глаза моего отца сверкнули, — Помни, Локи, — взрослый муж поджал уста, — В твои руки упадет огромная власть, а с ней еще большая ответственность. Не погуби то, что я столь старательно оберегал. Война не принесет счастья, лишь горе поселится на наших землях. — Я знаю, отец, — я кивнул, ухмыльнувшись, — Йотунхейм будет жить в мире. — Идем, — конунг улыбнулся, играя глазами, — Нужно отдохнуть. Твоя мать не может дождаться ужина. — О, — я хмыкнул, — Мы с Лив и сегодня будем ужинать вдвоем. — Вновь? — Фарбаути на миг нахмурился, но после его лицо просветлело, — Что ж, главное, чтобы эти вечера дали свои плоды. Я громко цокнул, закатив глаза, а после вместе с отцом рассмеялся, не чувствуя зла и понимая, что и сам желал, дабы скорее эти плоды пришли в мою жизнь. Закончив с тренировкой и встретившись с Ормом, я направился в чертог и поднялся в собственные покои, озвучив бывшему хускарлу несколько поручений. Родная комната была наполнена теплом, но все же казалась мрачной. Легкий треск древесины успокаивал, а запах свежего белья, что лежало в корзине и ждало своего часа, слегка усыплял. Я осмотрел постель, в которой еще недавно был с девой, что в последнее время слишком часто стала переживать несчастье, а с этим своеобразное ощущение закусало мой рассудок и принялось навязывать безобразное чувство вины. — Ладно, — я вздохнул, — У меня ведь есть решение. Я бросился к своему сундуку с одеждой. Скрипнув, крышка поднялась и глазам предстало множество разных тканей, в которых я стал рыться. Перебирая шелк и лен, я раскидывал вещи, пока пальцы не нащупали на самом дне крохотный мешочек, который я поспешил достать. Темно-синяя бархатная ткань лежала в моих руках. Плотная торба скрывала тайну, которая могла решить возникшую позапрошлой ночью проблему. Я открыл мешочек и достал тонкую серебряную цепочку, на которой висел ограненный гранат, что идеально подходил под цвет глаз моей жены. Внезапный порыв ветра ударил по ставням, которые забились, а тонкое стекло задрожало, едва не треснув. Ощущение настороженности пробежалось по моему телу и скатилось к душе по масляной горке, пропитанной грязью. Я сжал в руке подвеску Лив, которую забрал у девы в охотничьем домике, после того, когда узнал, что эта вещь была создана другим мужем для нее. — Лив обрадуется находке. Подвеску ведь Ратмир подарил, — я сжал челюсти, а после кивнул сам себе, стараясь не думать о том, что кулон сделал муж, который точно был влюблен в мою жену, — Ей станет лучше, а значит, у меня появится куда больше шансов на примирение. Я подошел к столу, коснулся деревянной крышки и открыл шкатулку жены, которая была набита разными украшениями. Собравшись с силами, я стал перебирать скопление подвесок, колец и сережек, желая положить подарок Ратмира и некоего Этьена так, чтобы глаза Лив сразу же наткнулись на находку. Перерывая драгоценности мои пальцы нащупали то, чего не должно было быть в таком месте. Небольшая баночка лежала под стопкой украшений. Зелено-коричневая жидкость напомнила о чем-то важном, от чего в груди кольнуло. Я нахмурился, а после мои пальцы подобрали небольшой пузырек, который я приподнял, выставил напротив солнечного света и слегка взболтал. Сверкающие частицы крутились вихрем в стеклянном сосуде, приплясывая и издеваясь над моим сознанием. Я несколько мгновений вглядывался в жидкость, пока окончательно не убедился, что ничего не перепутал. В моих руках находился отвар, что мог отсрочить час зачатия. Я знал это, ведь лично давал такое же средство всем девам, с которыми спал, чтобы они не забеременели от меня. Черные угли в легких распалились, от чего мое дыхание стало резче и ниже. Злость красными пятнами запрыгала перед очами, а неверие вырвалось в странную дрожь. — Все ясно, — я нервно засмеялся, теперь зная, почему Лив все еще не носила дитя от меня, — Проклятье, — я крепко сжал баночку в руках, а после фыркнул, — Орм! Дверь в покои распахнулась, натужно скрипнув. Я взглянул на старика, что не так давно отчитывался передо мной о работе Рут и Марны, а после кивнул, приглашая его зайти в покои. — Найди Лив, — я вновь осмотрел отвар, чувствуя как мысли и огонь перестают подчиняться моей воле, — Скажи ей, что ее занятие сегодня подошло к концу. Пусть готовится к ужину у старой ели, — слова бились о десна, а их звонкость оглушала, — Она хотела духов леса уважить, — я заглянул в выцветшие глаза и ухмыльнулся, — Что ж, значит, уважим. *** Темные ветвистые лапы сосен и елей толстой подушкой отделяли земли Йотунхейма от яркого солнца и чистого неба. Осенняя прохлада пробиралась под шерсть и лен, пытаясь загрызть мое здоровье, но лук и стрелы не позволяли этому произойти, заставляя меня исполнять поставленные Уллем задачи. Разогретые мышцы источали жар, а мое дыхание с каждым мгновением становилось все тяжелее. В голове прыгали мысли, поднимая бурю в моей душе своей беспорядочностью. Ритуал, действия Локи и весть о смерти моего отца сводили с ума. Я едва справлялась со слезами и болью, что все время пытались подняться над стабильностью и заставить меня бросить все, а с этим отдаться горю, которое прошлой ночью вылилось в то, что я бы не совершила при других обстоятельствах. Строки из письма, которое мой отец не успел лично отправить, всплывали перед взором, а с ними с моих рук слетела очередная стрела, что вошла точно в мишень. — Ты отлично справляешься в последние два дня. Я обернулась на низкий женский голос. Лиод, одетая в легкую накидку, жевала небольшую лепешку, внимательно рассматривая опушку, что была усыпана яблоками и мешочками, которые были поражены моим луком. — Спасибо, — я прикусила губу, — Я стараюсь. — Мм.. угу, — девушка промычала, а после нахмурилась, — Тебе надо отдохнуть, Лив. Слишком шумно дышишь. Начнешь задыхаться, а с этим потеряешь силу. Дыхание важно. — Точно так же, как и при использовании магических камней. — Угу, — Лиод кивнула, — Сагр рассказывал однажды, что без дыхания невозможно управлять стихиями. С оружием такая же история. — Понимаю, — я бросила взгляд на Улля, что сидел весь день у костра и не двигался, — Как он? — Пить надо меньше, — Лиод со злорадством улыбнулась, — Ночью явился ко мне. Чушь какую-то нес. — Что? — я захлопала ресницами. — Не имеет значения, — моя подруга фыркнула. Я не желала лезть в душу девушки, понимая, что тема Улля, да и мужчин в целом, вызывала у Лиод лишь гнев и недовольство. В голове гудело от бессонной ночи, и даже звук шелеста листвы не могу подавить пульсирующую боль, которая разъедала мои виски. — Как ты это делаешь? — я вздохнула, рассматривая свои ноги. — Что? — Остаешься столь сильной. Мне не хватает спокойствия. Знаешь, кажется, что я его растеряла, прибыв в Утгард, — я поджала уста, а после осмотрела подругу, — А ты кажешься несгибаемой, Лиод. — О, все из детства, — девушка хмыкнула, — Мой папаша хотел мальчика. Наследника, представляешь? — йотунша вдруг заливисто засмеялась, а я лишь хмуро ухмыльнулась, — Да у этого старого больного олуха за душой и деревянного не было! Чего наследовать-то было? Он все пропил. Но тетка моя отдала меня на занятия к одному старому мужу. Однажды к нему пришла валькирия. Как после оказалось, то дева та была дочерью моего учителя, — Лиод хмыкнула, — Она и объяснила, что в этом мире для таких, как я, есть лишь два пути. Сила.. Моя подруга подошла ближе и положила свою руку на мое плечо. Взгляд девушки был пропитан пламенем и лавой, а ухмылка источала власть. — Или смерть. Я прикусила губу, ощущая сомнение, что разъедало сердце и превращало мир в протухшую мерзкую кашу. — Выбор у меня был не особо велик, Лив, — Лиод кивнула, — И я научилась всему, лишь бы оставаться стойкой и непреклонной, — воительница осмотрела меня, — А тебя ломают чувства. — Чувства? — я вскинула брови, — Отец ведь умер. — Я понимаю, но я говорю о другом, Лив. Я с непониманием смотрела на йотуншу, которая с сочувствием взирала на меня в ответ. Чувства. Нет, не хочу сейчас думать о них. — Просто тренируйся еще больше, — Лиод откусила лепешку и улыбнулась мне, — И сами валькирии начнут завидовать твоему хладнокровию. Я грустно хмыкнула, испытывая боль, а после покачала головой, надеясь, что смогу найти в себе силы стать вновь тверже и не поддаваться своим эмоциям, которые я едва умудрялась удерживать внутри. — Госпожа, — вдруг послышался голос Рут, на который мы вместе с Лиод обернулись. Моя старшая служанка стояла с полотном в руках, в котором находились кружка с теплым морсом и небольшая корзинка с печеной сладкой тыквой. — Вам бы поесть. — И верно, — Лиод кивнула, — Передохни и поешь, — йотунша стала отходить от меня. — А ты куда? — Пойду немного кости разомну у того дерева, — голос кузнеца был пропитан самодовольством, — А то скучно. Я поставила лук и взяла из рук Рут кружку, из которой тут же стала лакать морс, что был кислым, но пряным. Тепло приятно согревало изнутри, подавляя рваные страдания, которые вызывали опустошение и бессилие. — Тыкву поешьте. — Я не голодна. — Вы вчера толком ничего не ели, да и сегодня крошки во рту не было, — голос прислуги был спокойным, но строгим, — Ваш муж, — Рут поджала губы, от чего я прищурилась, — Будет недоволен тем, что вы голодаете. — Я не голодаю, — я покачала головой, ощущая, что к горлу подкатывала тошнота, — Я не хочу есть. Я отдала кружку служанке, а после ухватилась за лук, но не успела продолжить занятие, как в голове возникло воспоминания о турнире берсерков. — Рут, — я взглянула на служанку, которая продолжала неподвижно стоять и держать еду, — Ты хотела что-то рассказать. У шатра, помнишь? Два дня назад. — Да, — девушка несмело кивнула, а после умолкла и отвела взгляд. Непонимание пробежалось по лесу, а я с подозрением и дурным предчувствием стала буравить взглядом прислугу. — Так что же? Говори. — Не знаю даже с чего начать, — девушка вздохнула, — Мне жаль, госпожа, — прикрыв на миг веки, произнесла служанка. — О чем ты? — В день турнира, — Рут сглотнула, — Я видела.. видела вашего мужа. — Ну конечно ты его видела, — я пожала плечами, — Мы ведь были с ним вместе на празднике. — Я видела его не с вами, госпожа. Моя старшая служанка замолчала, а я захлопала ресницами, не веря в то, что услышала. Прохладный ветер принес копну рыжих листьев, которые закружились вокруг меня, а после бережно упали наземь. — А с кем же? — мой голос стал ниже, а горло задрожало. — С другой, — Рут втянула воздух, набираясь смелости, — Я видела его с Ангрбодой. Мир замер, а далекое карканье превратилось в дикую речь, что оглушила своей мощью. Тихий звон наполнил уши, а после стал неспешно нарастать, усиливая тошноту, что желала вырваться скупой рвотой. Сердце застыло, а нутро задрожало, вызывая легкую панику и усиливая сердцебиение. — С Ангрбодой? — еле слышно прошептали мои уста, — Ты уверена? — Простите, я.. — Рут вздохнула, — Я следила за госпожой Ангрбодой. Боялась, что она может чего-то натворить. — Ясно, — я в благодарности кивнула, — И что же? — Они встретились за домами викингов. Сначала господин был зол, — прислуга смотрела в мои глаза, — Он был груб, но после.. — Что было? Говори всю правду, — я подавила подступающую неприязнь, которая хриплым комом поднималась к горлу из самой груди. — Он стал иначе себя вести с ней, — твердо произнесла Рут. Огненная буря закружилась в моей душе, сплетаясь с кусками льда, что превращали окружающий мир в чужбину. Странное жжение стало концентрироваться на том месте, где билось сердце, а соленая жидкость принялась утяжелять тело и подниматься к глазам. — Он.. Локи.. он целовал ее? Спал с ней? Говорил слова любви? — я тихо задала вопросы. — Нет.. не знаю, — моя служанка покачала головой, запнувшись, — Я видела, что он обнимал ее и что-то нашептывал, а после я ушла. Хотела вам сразу же сообщить, но.. — Ясно, — я вскинула ладонь, останавливая речь и вспоминая, что сама прогнала девушку, когда встретила ее у шатра провидицы, — Ты получишь щедрую награду за верную службу. — Дело не в награде, госпожа. — Я знаю, — я кивнула, — И все же ты заслужила. — Спасибо. Я слабо улыбнулась, но внутри все стало покрываться плесенью, что пожирала тепло, оставшееся после обряда, который показал мне иную сторону моего мужа. — О Боги, нет, — тихо прошептала прислуга, а я тут же посмотрела в сторону, куда глядела девушка. Бывший хускарл Фарбаути гордой походкой шел в нашу сторону. Злость, боль и отвращение, что пропитывали меня, желали обрушиться на чью-либо голову, и я знала, что мерзкий старик подойдет для этого как никто другой. — Госпожа, — помощник конунга поклонился, а его голос был наполнен сладкой фальшью. Я поморщила нос, а после собрала все ранящие чувства в кулак и сохранила твердость. — Зачем ты явился? — я ухватилась крепче за лук и стрелы, — Ты последний, кого я хочу сейчас видеть. — Простите, — старик подошел ближе, а я фыркнула и уставилась на него с нескрываемой неприязнью, — Ваш муж просил передать, что вечером будет ужин, — Орм едва улыбнулся, — У старой ели. Господин сказал, что вы должны закончить занятие прямо сейчас и начать собираться. — Господин сказал? Что ж он сам не явился? — Не могу знать. — Правда? Я думала, что твоя цель существования состоит в том, чтобы следить за всеми, а после бегать и докладывать о каждом шаге Фарбаути, — я прищурилась, — Ты же верный пес. Нет, — я покачала головой, — Верная крыса. Орм, поджав уста, промолчал, а я лишь ухмыльнулась, понимая, что готова сейчас же отдать Лиод приказ о том, чтобы она снесла с плечей старика его подлую голову. — Что ж.. Я, обернувшись к мишеням, резко натянула тетиву, ощущая то, как ненависть выедает взор. Мир дрожал, танцуя и издеваясь надо мной, а мое дыхание было слишком тяжелым и хмурым. Я плотно сжала челюсти, втянула воздух в легкие, ощутив застывшее время. Янтарные блеск захватил на мгновение мир, ослепив меня, а мои пальцы выпустили стрелу. Острие разрезало пространство легко и быстро, словно нож вошел в мягкое сливочное масло. Час уставился на мишень, а мелкий наконечник впился в предыдущую стрелу, которая тут же разделилась на две части. Перед взором стоял силуэт Локи, а с этим мне казалось, будто стрела достигла его горла, из которого хлынула кровь, которая украсила лес яркой краской на мою потеху. — Вечером, значит, — я сглотнула, покачав головой и вновь натянув тетиву, теперь уже целясь в воображаемые золотистые глаза, — Не могу дождаться этой встречи.