Один год после войны

      5 мая 1998 года.       — Нарцисса, почему Вы помогли мне? — голос Гарри был спокоен, но в нём неприкрыто слышались интерес и непонимание, скопившиеся за эти пару дней после битвы за Хогвартс.       Нарцисса Малфой сидела в кожаном кресле с высокой спинкой, красивая, с прямой спиной и печальным взглядом. Она посмотрела на Гарри Поттера со сложно читаемым выражением на лице.       — Это из-за вашей матери, — голос миссис Малфой был очень тих, и, кажется, она была полностью погружена в свои мысли.       Казалось, что она говорила больше с собой, чем с присутствующими героями войны.       — Это из-за её любви к вам. Я очень сильно люблю своего сына. И в тот момент я поняла, что если ваша мама смогла спасти вас даже ценой своей жизни, то и я смогу защитить своего сына. И от Тёмного Лорда, и от влияния мужа, который отдал его этому чудовищу. Люциус сам выбрал свою судьбу, но Драко не выбирал. А я хочу, чтобы он сам решил, какой жизнью ему жить, — она посмотрела на сына взглядом, полным материнской любви.       Они сидели в малой гостиной Мэнора, которую ей с трудом удалось сохранить нетронутой от присутствия Тёмного Лорда в их поместье за весь прошлый год. Тёплого кремового цвета стены, мягкая мебель, обтянутая шоколадного цвета кожей, пара небольших стеллажей с книгами. Две напольные вазы с розами, стоящие в противоположных углах стены с большими окнами, освещающими всю комнату приятным мягким светом майского солнца. Эта комната была для неё местом силы, единственной обителью, где она была собой, прячась от всего мира. Где, если не здесь, она может открыться? Она так устала притворяться. Женщина проглотила вставший в горле ком и продолжила:       — Я много лет жила под давлением сначала собственной семьи, потом мужа, — она печально вздохнула.       — Матушка, ты не обязана, — тихо сказал Драко, подходя к ней и кладя руку ей на плечо в знак поддержки.       — Я хочу, родной, — сказала она, взглянув на сына, а потом посмотрела в глаза Гарри. — Мистер Поттер, вы знаете, в каком мире я жила всю свою жизнь. Как моя семья поступила с Андромедой, когда она посмела полюбить. Она очень храбрая, а я... Я испугалась. Подчинилась. Просто плыла по течению, пытаясь сохранить себя глубоко внутри, скрываясь ото всех, — в её глазах стояли непролитые слёзы. — Но тогда, в Запретном лесу я поняла, что больше так не могу. После того, как Тёмный Лорд убил Люциуса. И когда я поняла, что вы выжили после его смертельного проклятья. У меня появилась надежда.       — Я Вас понимаю, — сказал Гарри, не заставляя её объяснять дальше.       Он прочёл всё по глазам Нарциссы, из которых уже бежали дорожки слёз.       — Я не уверен, что волшебное сообщество с тобой согласится, — огрызнулся Драко. — Для всех я Пожиратель смерти, а она –жена и мать пожирателя. Нас упекут в Азкабан, даже не задумываясь.       — Я безмерно вам благодарен, — Поттер обращался только к Нарциссе, стараясь передать ей весь вихрь чувств и мыслей, что вертелись у него в голове. — И я должен признать, что в чём-то обязан Драко. Тем, что волшебная палочка Реддла его не слушалась, и благодаря этому я смог его победить. Это сложная магия волшебных палочек, и я не готов сейчас это объяснять, — и он вновь обратился к женщине, которой был обязан жизнью, наверно, не меньше, чем своей матери. — Я не знаю, как уберечь вас и Драко от Азкабана, но я очень хочу найти решение вместе с вами.       — Я знаю, мистер Поттер. — голос миссис Малфой был печален, хоть и слёзы уже перестали вычерчивать дорожки по её щекам.       — Гарри, — он тепло улыбнулся Нарциссе.       — Нам нужно поговорить с Министром. Он должен прислушаться к тебе, Гарри. Я уверена, Кингсли поймёт, если ты ему всё расскажешь, — начала тараторить Гермиона в попытке найти выход.       Они с Гарри долго разговаривали наедине после победы, и она понимала его, как никто другой. Общие душевные раны и многие годы дружбы сделали этих двоих семьёй.       — А толку? Министерство нещадно отлавливает всех пожирателей. Даже особо не утруждая себя судом, не выясняя ни причин, ни поступков тех людей, что были на стороне Воландеморта, — голос Рона был отстранённым.       Он не особо поддерживал идею Гарри и его порывы поговорить с Малфоями, а тем более их защищать.       — У меня есть одна мысль, которая выиграет для нас время. По крайней мере, пока всё немного не уляжется, — Гарри сидел и смотрел в одну точку, словно мысленно просчитывая варианты всех возможных решений.       — Я согласна на всё, лишь бы Драко был жив. И имел возможность на счастье, — быстро проговорила Нарцисса, чуть подаваясь вперёд.       — Гермиона, — Гарри неожиданно повернулся к подруге, зная, что она поймёт. — Я могу попросить тебя об очень большом одолжении?       — Ты же знаешь, что да. Ты спас нас всех, — в глазах девушки плескалась благодарность в перемешку с непониманием.       — Я знаю, что у вас с Роном ничего не вышло и... — он запнулся, прокашлялся и потом выпалил на одном дыхании. — В общем, сыграйте с Драко на публику, что у вас отношения. Возможно, помолвка. Это выиграет время. Нарциссу и Драко не посмеют упечь в Азкабан. Это выиграет время для того, чтобы волшебное сообщество привыкло к мысли о том, что они не представляют опасности, и реабилитирует их в глазах волшебного мира.       Гарри смотрел на подругу, ведя с ней безмолвный разговор одним лишь взглядом. Это привычка выработалась у них за время скитаний, когда они были одни, когда Рон бросил их. Сейчас он видел в глазах подруги понимание.       — Гарри!!! — Рон закипал, начиная бессвязно и зло бормотать.       — Поттер, ты сошёл с ума?! А меня ты не захотел об этом спросить? Никто в это не поверит! — возмущённо спросил Малфой, не веря собственным ушам.       — Мы спасаем твою задницу, Малфой. Опять, — отрезал быстро Поттер. — Я верю, что это самый лучший вариант, — перекрывая поднявшийся гул, Гарри обращался к Нарциссе, улавливая в её глазах понимание.       После нескольких секунд раздумий она медленно и грациозно поднялась и заговорила, подходя к камину.       — Да. Помолвка в благородных семьях может длиться до года. За это время всё уляжется, и можно будет просто её разорвать. И каждый из вас будет свободен, сможет жить своей жизнью. Это простой и незамысловатый ход, но во всей возникшей ситуации самый эффективный способ показать, что мы с Драко не представляем никакой опасности. Дослушай, Драко, — она посмотрела на сына, уже готовящегося ей возразить.       Она медленно проходила по комнате и размышляла вслух, открывая для себя и для присутствующих все возможные последствия такого решения их проблемы:       — Драко унаследовал хорошие средства после смерти отца. Можно будет создать благотворительный фонд и восстановить Хогвартс, помочь пострадавшим семьям. Это будет для вас, — она взглянула на Драко и Гермиону, — общей работой. Вас не будет так сильно тяготить общение друг с другом и внимание прессы к вашей паре. Да и вынужденные свидания на публике не будут казаться наигранными и натянутыми, если вы будете увлечены общим делом. Отнеситесь к этому как к совместной работе на благо общества, а не как к вынужденному союзу.       Она остановилась, взглянула на Гермиону и продолжила, высказывая возникшие предположения и наблюдения:       — Мисс Грейнджер, вы умная и талантливая девушка. Я знаю, что вы не алчны и не меркантильны. Возможно, вы мечтаете о большой и яркой карьере в Министерстве магии. Быть может, даже о должности Министра в будущем, — сказала она, поражая девушку столь точным пониманием её стремлений и амбиций. — Но подумайте о том, что за этот год вы сможете реализовать очень много ваших идей на благо волшебного мира, которые просто бы разбились о бюрократию Министерства. Я вас не подкупаю, просто пытаюсь дать вам возможность задуматься о той пользе, которую ваш с Драко союз, пусть и временный, принесёт.       — Мама, я не верю своим ушам. Ты действительно думаешь, что это выход? — вмешался Малфой.       — Драко, милый, я думаю, что если ты отбросишь юношеские эмоции и браваду, то и сам прекрасно поймёшь, что идея Гарри — это твоя возможность показать всему миру, какой ты на самом деле, без давления отца, без тяготы метки, навязанной тебе не по твоей воле. Что ты наконец-то сможешь действительно стать таким, каким знаю тебя я и люблю. Я надеюсь, что именно это решение даст тебе возможность начать жизнь заново, словно с чистого листа, — она выдержала взгляд его серых грозовых глаз.       — Я даже и не думал о таком, когда предлагал свою идею. Вы не обязаны. Благотворительный фонд – это же невероятные растраты, — произнёс ошарашенный её монологом Гарри, но она его прервала.       — Это меньшее, что мы можем сделать для волшебного мира после всего того, что натворил Люциус, — сказала Нарцисса решительно и добавила. — А сейчас я предлагаю разойтись и дать им возможность подумать. Встретьтесь завтра, наедине. Обсудите всё без давления и мнения других людей. Это должно быть только ваше решение.       — Ты права, матушка, нам всем следует подумать, — Драко подошёл к Гермионе и протянул ей руку, чтобы помочь встать с кресла. — Дай мне знать, совой, где и во сколько встретимся завтра.       — И я думаю, никому не стоит напоминать, что всё сказанное сегодня в этой комнате – тайна, — Гарри серьёзно смотрел Рону в глаза, пока рыжий парень недовольно кивнул       Лишь после этого Гарри обвёл взглядом остальных.

***

      — Ты не должна этого делать! — Рон кипел от злости с тех самых пор, как они покинули поместье, и поэтому его голос срывался почти на крик.       — Я сама решу, как мне поступать, — Гермиона отвечала спокойно, погруженная в свои мысли. — Гарри, это твоя затея, так что уйми его, и дайте мне спокойно подумать.       Девушка, не дожидаясь дальнейших возражений, подошла к двери и открыла её, чётко давая понять, что разговор окончен. Наконец-то, захлопнув за друзьями дверь, она осталась одна с бушующими мыслями в своей спальне на площади Гриммо 12. Они неохотно вернулись в это мрачное место, понимая, что другого дома у них пока нет. Она подошла к столу и села, зарывшись пальцами в густых каштановых волосах. Тихо выдохнув, она взяла в руки чистый лист пергамента и перо.       «Гайд парк, Роуз Гарден. Возле фонтана. В полдень.»       Написав место и время, она замялась, понимая, что у неё нет совы, чтобы отправить записку. Идти просить у Рона сыча не хотелось. Тем более ей всё тяжелее давались разговоры с ним. Она уже задумалась над тем, чтобы вместо записки отправить говорящего патронуса, как тихий стук в окно заставил Гермиону вздрогнуть, чуть не опрокинув чернильницу на написанный только что текст. Девушка быстро подбежала к окну, открывая его. Чёрный филин протянул ей лапу с привязанной, скрученной в трубочку и запечатанный сургучной печатью запиской.       Она быстро разломила печать, проведя большим пальцем по оттиску от его кольца-печатки, которое она заметила на его руке, когда он протянул ей её. Гермиона невольно заметила, что она нервничает, разворачивая маленький пергамент.       «Я подумал, что тебе понадобится сова, чтобы отправить мне адрес и время нашей завтрашней встречи. Гринд с удовольствием поможет тебе с этим.

Драко.»

      Она легонько погладила хохолок на голове большого и красивого филина, смотрящего на неё невероятными жёлтыми глазами.       — Гринд, я сейчас. Только подпишу письмо. Отдохни пока немного.       Она быстро наколдовала небольшую миску с водой и поставила её на подоконник рядом с птицей. Гермиона про себя отметила, что за столько лет учёбы с Малфоем не знала имени его совы.       Грейнджер подошла к столу, перечитала свою записку и написала под строками с адресом своё имя, так же, как и он, не указывая фамилию. Подула на чернила, чтобы они скорее высохли, и, убедившись, что они не смажутся, скатала записку в трубочку. У неё, конечно же, не было своей печати, чтобы скрепить послание, так что она запечатала его чарами приватности и наколдовала маленькую красную атласную ленточку, чтобы привязать письмо к когтистой лапе филина.       Проводив взглядом удаляющуюся чёрную точку, она вновь села за стол. Ей необходимо подумать. Она уже знала, что согласна на идею Гарри, ещё сидя в гостиной Мэнора. Гермиона не видела другого варианта помочь женщине, которой они так обязаны. Но ей предстояло целый год иметь дело с Драко Малфоем, так что она хотела быть готовой ко всему. Гермионе тяжело было сразу поверить в слова Нарциссы о том, что Малфой никогда не мог себе позволить быть собой. И каким собой? Это добавляло ещё больше неразберихи в мысли о её жизни на весь предстоящий год.

***

      6 мая 1998 года.       Драко взглянул на часы: без четверти полдень. Он нервно потёр глаза, стараясь не думать о том, что не спал всю ночь. Это было глупой, дурацкой, просто идиотской идеей! Она, возможно, вообще не придёт. Или придёт и скажет, что она не согласна, и чтобы он сам выкручивался из всего этого дерьма.       Он сидел на скамейке, облокотившись локтями на колени, нехотя отмечая, что спину, обтянутую чёрным пиджаком, печёт майское солнце.       Спустя несколько минут перед его глазами возникли небольшие тёмно-синие кеды, переминающиеся с носка на пятку.       — Привет, — её голос вывел парня из забвения своих мыслей.       — Привет, — он поднял глаза, слегка щурясь от слепящего солнца, и увидел смущённое лицо Грейнджер.       — Ты рано, — отметила девушка, взглянув на часы. — Пройдёмся или посидим здесь?       — Я не люблю заставлять людей ждать меня, — он встал, отмечая, какая она маленькая и хрупкая рядом с ним. — Можем пройтись, если ты хочешь.       — Я бы выпила где-нибудь кофе. Ночью не могла уснуть, — призналась она.       — Кофе? — спросил Драко, пребывая в некой растерянности от всего происходящего.       — Ты не пьёшь кофе? Пойдём, здесь недалеко я видела маленькую кофейню. Возьмём на вынос, — её щёки почему-то чуть порозовели, и она начинала тараторить из-за того, что нервничала.       — Пью. Просто никогда не пробовал его в маггловском исполнении. Ну, пойдём, — ответил Драко, впервые не зная, как вести себя с ней.       Он за много лет привык лишь задирать эту маленькую выскочку. Но сейчас всё поменялось, и это выбивало почву из-под ног. Они шли какое-то время в абсолютной тишине, рассматривая свежую весеннюю зелень и снующих туда-сюда людей.       — Гермиона, — он замялся, понимая, что первый раз назвал её по имени. — Прости, но мне нужно знать. Что ты решила? — выпалил он на одном дыхании.       — Я согласна, — она смутилась. — Но у меня есть условия.       — О, в этом я не сомневался, — он хмыкнул, понимая, что постепенно к нему возвращается подобие уверенности в себе.       — Это всё, конечно, странно. Но я очень благодарна твоей маме за её поступок. Поэтому… — лепетала она, теребя край вязаного короткого кардигана, но он её перебил.       — То есть ты соглашаешься только из-за моей матери? Тогда…       — А вот и кофейня. Подожди здесь, я возьму кофе, и мы поговорим, — вся ситуация напоминала ей какой-то сюрреалистический фильм, и она тихо добавила, чуть коснувшись рукава его пиджака кончиками пальцев. — Пожалуйста, я всё объясню.       Гермиона убежала в сторону фургончика с большой надписью «Кофе» над боковыми окнами, перед которыми стояла очередь из четырёх человек. А он стоял, как полный дурак и смотрел на то место на тыльной стороне своей ладони, где скользнули еле ощутимо кончики её пальцев, когда она убирала руку. Спустя, наверное, минуту, он смог очнуться и, тряхнув головой, огляделся, направился к свободной скамейке, находившейся в небольшом углублении широкой аллеи.       — Вот, держи. Я не знала, какой тебе понравится и взяла американо. Сладкий, — она нервно села рядом с ним, быстро вручив ему бумажный стаканчик. — Мерлин, я не думала, что будет так сложно говорить об этом. Я думала, будет проще, если вокруг нас будут люди... Но сейчас. Чёрт, я не знаю… Сложно.       Они сидели и смотрели друг на друга, не понимая, как себя вести и что можно сказать. Гермиона и Драко были врагами так долго, а сейчас им предстояло притворяться влюблёнными. Из-за этого каждый из них был в тупике своих мыслей и чувств. Вчера, когда всё было только на словах, идея Избранного казалась вполне осуществимой. Но сегодня, сидя на кованой скамейке в парке, оба не понимали, как хотя бы попробовать обсудить то, что им предстояло сделать.       — Невероятно. Я даже не знаю, как это обсуждать, — чуть склонив на бок голову, произнёс Драко, нервно хохотнув, а потом добавил. — О, и мама передала тебе письмо.       Чуть помедлив и поставив стаканчик с обжигающим пальцы напитком, Драко вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой конверт и протянул его девушке. Чёрный конверт с серебряной надписью «мисс Грейнджер» был запечатан такого же цвета сургучной печатью с красивым, более витиеватым, чем у Драко, орнаментом и инициалами Н.М. Девушка чуть трясущимися руками надломила печать и достала маленькую чёрную записку, написанную теми же серебряными чернилами.       «Мисс Грейнджер, Если Вам в какой-то момент захочется поговорить с Драко наедине, без посторонних глаз, то я взяла на себя смелость забронировать номер в небольшом уютном отеле The Lanesborough, рядом с местом вашей встречи. Там вы сможете спокойно сесть и поговорить. Номер 25. Бронь на ваше имя.

      Нарцисса Малфой.»

      Из конверта на ладонь Гермионы выпала карта-ключ.       — Твоя мама — невероятная женщина, — восхищённо произнесла Гермиона. — О чёрт!       Девушка вздрогнула и начала осматривать свою одежду. В этот момент Драко всё ещё непонимающе на неё смотрел.       — Объясни уже, что случилось, Грейнджер, — парень явно начал выходить из себя. — Я и без твоих замечаний знаю, что моя мама невероятная.       — Опять огрызаешься, Малфой, — она раздражённо посмотрела на него.       — Прости, просто мне в какой-то момент показалось, что не нам с тобой светит год помолвки, а тебе с моей матушкой, — уже спокойней сказал парень.       Он отпил горьковато-сладкий ароматный напиток из своего стакана, отмечая вполне сносный вкус кофе, но несравнимый с тем, что он обычно любил пить по утрам.       — Она забронировала для нас номер в отеле, — когда он чуть не поперхнулся от её слов, она быстро добавила. — Чтобы мы могли спокойно поговорить без посторонних глаз и ушей.       Он прокашлялся и, осознавая последние слова Гермионы, вновь вернул себе самообладание.       — Ну а в чём тогда проблема? Пошли, — он встал и протянул ей руку.       — Ты не понимаешь... Это шикарное место. Я не одета для того, чтобы даже просто туда зайти, — она по-прежнему оглядывала свои потёртые джинсы и тонкий вязаный кардиган, накинутый на простую белую футболку.       — И как ты умудрилась победить в войне с тёмными магами? Ума не приложу, — криво ухмыльнувшись, произнёс он. — Пошли. Какой там адрес?       Не дожидаясь ответа Грейнджер, Малфой потянул её за руку по направлению к выходу из парка и, свернув на тихую безлюдную аллею, быстро повернулся к ней и направил палочку. В это мгновение её одежда обернулась узким, обтягивающим фигуру коктейльным платьем без бретелей цвета шампанского, а на ногах вместо потёртых кед красовались лодочки на высоком каблуке пыльно-розового цвета.       — Малфой! — девушка тихо вскрикнула. — Предупреждать же надо.       — А то что? — вновь ухмыльнулся парень, наблюдая за тем, как она осматривает свой наряд. — На вот, накинь, а то все мужчины в радиусе пары миль начнут пускать слюни на мою будущую невесту.       Он быстрым движением снял свой пиджак и накинул ей на плечи, замечая, как порозовели щёки гордой гриффиндорки. Она не ответила, пытаясь идти ровным шагом на напряжённых до боли ногах в высоких неустойчивых каблуках по мелкому гравию дорожки. Молясь Гриффиндору, чтобы не упасть и не доставить напыщенному Малфою удовольствия наблюдать за её неуклюжестью.       — Салазар, ты себе ноги переломаешь, Грейнджер.       Малфой в два шага преодолел расстояние, которое она с таким трудом прошла. Он быстро подхватил её на руки, так словно она ничего не весила.       — Отпусти меня! — зашипела она на него, забарабанив маленьким кулачком в широкую грудь, второй рукой придерживая лиф платья, боясь, что тот может сдвинуться.       — Я отпущу тебя, когда мы выйдем на твёрдую поверхность, — спокойно сказал Малфой, даже не обратив внимания на её удары.       Остаток пути по дорожкам Гайд парка они прошли в абсолютной тишине. Он слушал неровное и частое дыхание Гермионы, понимая, что его собственное становится тяжёлым и глубоким от её близости и запаха кожи. Как только они оказались на ровном асфальте, он без лишних слов отпустил девушку на землю. Она нервно оглянулась и начала поправлять узкую юбку платья.       — Вот тот отель, — она кивнула в сторону четырёхэтажного величественного здания эпохи Регентства, находящегося через дорогу.

***

      — Ты с ума сошла, Грейнджер? — Малфой кипел и кричал. — Я два часа слушал про твои святые намерения: новую кладку Хогвартса, работу для людей, грандиозное восстановление целых магических кварталов и прочую чушь. Хотя ещё в самом начале объяснил тебе, что для всего этого есть специально обученные люди. Я даже согласился на публичные встречи по придуманному тобой графику и сценарию. Но целибат на целый год! Ты спятила, Грейнджер!? Может, ещё дрочить мне запретишь?       — Сам подумай, все догадаются, что наша помолвка – фикция, если ты будешь изменять мне направо и налево, — она уже не могла сидеть и мерила шагами богато украшенную гостиную шикарного номера.       — Если ты фригидная сука и можешь обойтись без оргазма целый год, это твои проблемы. Но, Салазар, я парень. Я знаю, что такое секс. Я просто не смогу, — он вскочил и подошёл к ней вплотную. Они метали друг на друга яростные молнии.       — Я не фригидная! — она чуть не задохнулась от возмущения.       Руки Гермионы сжались в кулаки. Она уже думала, что не выдержит и ударит его за эти болезненные и обидные для неё слова.       — Я, кажется, понял, почему у вас с рыжим ничего не вышло. Вы переспали, и ты разочаровалась в мужиках. Ну так давай, я это исправлю. Да хоть сейчас. Прямо на этом столе, — он медленно наступал, подобно хищнику.       Грейнджер уже ощущала деревянную столешницу чуть ниже поясницы. Ей хотелось болезненно сжаться от упоминания Рона, но возмущение и его близость заставили Гермиону гордо вздёрнуть подбородок.       — Мы с Роном не… Ты ничего обо мне не знаешь. Я… — выпалила Гермиона, переминаясь босыми ногами на одном месте.       Её щёки покрывал алый румянец, то ли от смущения, то ли от возмущения. Его глаза округлились от пришедшего неожиданного понимания.       — Салазар, так ты девственница! Чёрт, — он отступил от девушки на один шаг, смотря неверящими, ошарашенными серыми глазами.       — Ты говоришь так, как будто я прокажённая, — сказала она, и в карих глазах плескались злость и вызов.       — Нет. Нет. Это не так, — он сглотнул и постарался перевести тему разговора. — Прости, пожалуйста. Давай оставим эту тему, — сказал он, взяв себя в руки.       Драко смотрел ей прямо в глаза, стоя в шаге от неё. А затем отступил ещё на несколько шагов, чтобы не смущать девушку. Гермиона нервно сглотнула, прежде чем поражённо спросить:       — Что ты сделал с Драко Малфоем? Ты извинился передо мной. Где тот Малфой, который брезговал приблизиться ко мне ближе, чем на пару-тройку метров лишь для того, чтобы обозвать меня грязнокровкой или ещё как-нибудь оскорбить?       — Того Драко Малфоя по-настоящему никогда не было, — он печально ухмыльнулся. — Грейнджер, ты даже не представляешь, в каком мире я жил. Каким был мой отец на самом деле, — боль промелькнула в ледяных глазах.       — Мир? Давай лучше обсудим, как реабилитировать тебя и твою маму перед всем волшебным сообществом, — Гермиона невольно заметила, что ей отчего-то захотелось прогнать эту боль, промелькнувшую в глазах.       — Мир, Грейнджер. Мир, — его плечи чуть заметно осунулись. — Я никогда и не мечтал, что мирное время наступит после всего того, что происходило.       — Наверное, это было тяжело. Я тебя понимаю, — взгляд карих глаз был мягким, в них плескалась жалость.       — Тебе никогда не понять, какого это было — бояться каждый день, каждый час, каждую секунду. И бояться не за себя. Так что я не думаю, что ты меня поймёшь, Грейнджер. И тем более мне не нужна твоя жалость, — Драко словно ощетинился, покрылся острыми колючками, пряча за привычной агрессией боль.       — Я не настаиваю, но когда ты захочешь и будешь готов, мы всегда можем поговорить, — тихо предложила она.       — И почему ты такая?       — Какая?       — Почему ты готова меня простить и помогать мне после всего того, что я натворил? — они оба не двигались, не разрывая зрительного контакта.       — Не знаю. Я почему-то верю в то, что ты можешь быть другим, — она запнулась. — И мне хочется тебя узнать.       — Грейнджер, твоё любопытство не знает границ, — он криво ухмыльнулся.       — Гермиона. Нам надо привыкать называть друг друга по имени, Драко, — она слегка улыбнулась.       — Ты первый раз назвала меня по имени, Гермиона.       Он смотрел на её лицо, первый раз в жизни разглядывая знакомые черты и первый раз вглядываясь по-настоящему. Подмечая длинные пушистые ресницы, лёгкие веснушки на вздёрнутом аккуратном носике и тронутых румянцем щёках. Этой девушке не нужна косметика, чтобы быть красивой.       — Мы, наверное, не с того начали. Нам надо решить, как представить волшебной части Британии, что мы вместе, — на этом слове она чуть запнулась. — Наверное, надо как-то подстроить, чтобы репортёры поймали нас в каком-нибудь кафе или магазине Косой аллеи?       — Да, да. Ты права, — парню стоило больших трудов перенаправить свои спутанные мысли о том, какая на ощупь кожа на её щеке, к тому, что она говорила.       Драко вводили в ступор собственные реакции на перемены в их общении. Не давая себе задумываться об этом, он постарался переключить мысли на причину их встречи и осуществление плана, предложенного Поттером.       — И нужно придумать легенду, когда и как мы начали встречаться, — она тараторила, потому что нервы уже сдавали от всей возникшей между ними ситуации.       — Может, скажешь, что нашла меня после битвы за Хогвартс полумёртвого и выходила? Или что я неожиданно поцеловал тебя в Выручай комнате, когда вы искали один из крестражей? Или что зарядила в меня Круцио, а оно подействовало как амортенция, и теперь я неизлечимо болен тобой? Не знаю, — он приложил палец к губам и задумчиво продолжил. — Придумал. Отныне чистокровные, бывшие Пожиратели смерти станут секс-рабами маглорожденных волшебников. А я – первый подопытный кролик. Или…       — Прекрати, — неожиданно для самой себя Гермиона начала заливаться смехом, согнувшись пополам. — У тебя слишком богатая фантазия. Ты выдаёшь версии одна абсурдней другой. Как у тебя это получается?       — Ох, это я ещё не задумывался особо, — Драко тоже смеялся, не сопротивляясь заразительному смеху девушки.       Напряжение, висевшее в комнате, спало, прогоняемое их заливистым смехом. И когда они смогли угомониться и перестать хихикать при взгляде друг на друга, она спросила, вытирая выступившие от смеха в уголках глаз слёзы.       — А если серьёзно?       — А если серьёзно, за этот год тебе ещё предстоит узнать, насколько богата моя фантазия, — заигрывающе подмигнул ей Драко.       — На тебе Империус? Или это Гарри выпил оборотное зелье и решил меня разыграть? Что стало с заносчивым Драко Малфоем? — щёки гриффиндорки неожиданно залились ярким румянцем. — Со мной заигрывает сам Драко Малфой.       — Ты не знаешь настоящего Драко Малфоя. Даже я до конца себя не знаю. Я слишком долго притворялся другим человеком, — признался Драко. — Так что предлагаю для начала вновь познакомиться. А если хочешь проверить меня на наличие каких-либо чар, то пожалуйста, — он отступил ещё на два шага и развёл руки в стороны.       Она смотрела на него, не веря своим глазам, пытаясь осознать и понять, что он говорит. Гермиона нерешительно приподняла палочку и сказала:       — Я всё же проверю, раз ты предлагаешь, — и, не дожидаясь ответа, невербально применила заклинание, обнаруживающее магию.       — Убедилась? — спустя мгновение произнёс Малфой.       — Привет, — ошарашенно глядя на стоящего перед ней Малфоя, произнесла Гермиона, пытаясь осознать, что это правда, не розыгрыш, и перед ней по-прежнему стоит сероглазый слизеринец.       — Привет. Меня зовут Драко Малфой. Приятно познакомиться, — он сократил расстояние между ними, склонил в поклоне голову и протянул ей руку.       — Я Гермиона Грейнджер. Приятно познакомиться, — она протянула чуть дрожащую руку, вложив её в протянутую ладонь парня.       — Очень приятно, Гермиона, — Драко склонился и поцеловал тыльную сторону ладони, чуть сжав дрожащие хрупкие пальчики. — Вот мы и познакомились вновь. Правильно. Так, как это было бы, если бы мы выросли в нормальном мире.       И они вновь заговорщически прыснули со смеху от всей абсурдности ситуации, которую сами же и создали.       — А теперь давай присядем и правда поговорим о том, как нам себя вести и что говорить прессе и всем остальным, — он подошёл к круглому столу и отодвинул стул с предлагающим присесть жестом.