***
16 мая 1998 год. — Неужели почти всё? — спросила девушка. — Я надеюсь. Мне кажется, за эти десять дней я подписал больше двух сотен документов и пергаментов, — выдохнул сероглазый парень, сидящий на диванчике рядом с девушкой за столиком. Маленькое кафе с открытой верандой было одним из немногих мест Косой аллеи, открывшихся после окончания войны. Драко сделал глоток прохладного тыквенного сока и добавил: — Никогда не мог и подумать, что для того, чтобы раздавать людям деньги просто так, необходимо столько бумаг. — Не тебе надо жаловаться. — заметила Гермиона. — Мне пришлось обойти по меньшей мере пару десятков магазинов с твоей мамой, чтобы она была довольна тем, как её невестка будет выглядеть на публике. — Ты ей просто нравишься, и поверь, я не жалуюсь. Среди всего, что с нами произошло за последние десять дней, были те моменты, которые я лично не забуду, — признался Малфой, загадочно улыбаясь. — Что, например? — спросила Гермиона, краснея и вспоминая ту единственную ночь, которую она вынужденно провела в Мэноре. Они с Нарциссой пробыли полдня у юриста, а затем обошли, кажется, все самые крупные маггловские торговые центры Лондона. Женщина не могла остановиться восторгаться и удивляться изобретательности маггловских дизайнеров. К тому моменту, как они прибыли в Мэнор, чтобы разобрать покупки, у Гермионы просто не оставалось сил на то, чтобы отправиться на площадь Гриммо. Нарциссе не составило труда уговорить девушку остаться в поместье на ночь. Ближе к полуночи Гермиона без сна лежала в огромной гостевой спальне, ворочаясь и понимая, что ей никак не уснуть из-за переизбытка эмоций и впечатлений насыщенного дня. Она решила отправиться на кухню и выпить стакан тёплого молока с мёдом. Каково же было её удивление, когда, зайдя туда, она увидела Малфоя, стоящего в лунном свете, что струился из окна? Мерлин, эта картинка не желает покидать её уже три дня, особенно навязчиво всплывая перед сном. Он стоял в одних пижамных шёлковых брюках перед небольшим кухонным столом и жадно пил из хрустального стакана молоко, запрокинув высоко голову. Его кадык дёргался при каждом глотке. Серебристый свет луны играл на его обнажённой широкой груди, которую расчерчивали бледные шрамы от Сектумсемпры. Его мышцы казались вылитыми из серебристого металла, и полутьма помещения только чётче показывала все сплетения тугих рельефов. Он убрал стакан ото рта, облизывая губы. Она смотрела с широко открытыми глазами, как одна белая капля упала к нему на грудь и, проложив влажную дорожку, растаяла в тонкой ткани пояса брюк, которые, как казалось Гермионе, сидели очень низко. Просто непозволительно низко. Настолько, что взору девушки предстала дорожка платиновых, чуть вьющихся коротких волосков, спускающаяся от пупка к резинке пояса пижамных штанов. Он заметил её и с кривой ухмылкой произнёс: — Для счастья не хватает молока, Грейнджер? — Я п-пойду… Я не… — только и смогла выдавить из себя Гермиона, зажмурила глаза и, спотыкаясь и натыкаясь на стены, попыталась на ощупь вылететь из кухни, покрываясь пурпурным румянцем с ног до головы. — Я буду вечно вспоминать, как ты ко мне прижималась, трясясь, как осиновый лист, когда мы спускались к хранилищам Гринготтса, — вырвал её из воспоминаний задумчиво улыбающийся Малфой. Гермионе пришлось даже тряхнуть головой, чтобы прогнать непрошеное и назойливое воспоминание, прежде чем ответить Драко: — Мне в какой-то момент показалось, что я вновь увижу в подземелье того самого замученного дракона, которого мы освободили. — Да, можешь ничего не объяснять. Мне просто очень понравилось, что, несмотря на всё твоё героическое прошлое, ты остаёшься настоящей девушкой, которая прижимается к своему мужчине, ища защиты. — Ты не мой мужчина! — возмутилась Гермиона. — Твой на ближайший год. — Я не узнаю тебя, Драко, — сказала Гермиона, смущаясь и стараясь сменить тему разговора. — То, каким я вижу тебя последние пару недель, совсем не соответствует тому, каким я тебя знала все годы учёбы в Хогвартсе. Она старалась не развивать встающий всё чаще вопрос неминуемо предстоящих им физических контактов на публике. С того самого злосчастного разговора в шикарном номере отеля он вёл себя до неприличия прилично. Открывал для неё двери, отодвигал стулья, когда она собиралась сесть, держал за руку, скромно переплетая их пальцы. Драко словно вырабатывал в них неосознанные привычки физической близости. Особенно Гермиону смущало, когда он, как сейчас, задумавшись, подносил её пальцы к губам. Проводил подушечками по своей нижней губе до тех пор, пока не принимал какое-то решение и, отстранив их, начинал говорить. — Если честно, я сам себя не узнаю. Я так привык притворяться всю свою жизнь, чтобы угодить отцу, чтобы заслужить его одобрение и любовь, чтобы соответствовать фамилии и родовому имени. Что могу даже сказать, что сам до конца не знаю, кто я такой, — щёки Драко слегка порозовели. — Но мне нравится узнавать себя. Принимать свои решения без оглядки на кого бы то ни было. — Как ты думаешь, как скоро Ежедневный пророк начнёт трубить… — она запнулась, но затем договорила. — О нас? — Вчера, когда мы выходили из «Флориш и Блотсс» я заметил вспышку колдокамеры. Но я не уверен, что снимали нас. Не забывай, за последний год закрылись почти все печатные издания. Тёмному Лорду было проще управлять людьми только с помощью Пророка, не распыляясь на другие газетёнки и журналы, — он покрутил стакан с соком в руках и добавил. — Не переживай, Скитер наверняка уже копает. Наверное, надеется вернуться в мир журналистики с громкой новостью. — О, Скитер и её прытко пишущее перо. Может, нам её опередить? Пока она не настрочила чего-то настолько абсурдного, что это помешает Фонду? — У тебя есть идеи? — серые омуты его глаз затягивали, не давая ей возможности оторвать взгляд. — Я знаю, что отец Полумны хочет вернуть «Придиру» в печать. Давай дадим там большое интервью. Объявим и о создании фонда и о… — Помолвке, — закончил Драко за неё. — «Придира» не тот журнал, в котором должна упоминаться фамилия Малфой, — добавил он слегка высокомерно. — Знаешь, порой мне кажется, что ты словно ёж. Выпускаешь иголки резко и неожиданно, на любое вторжение в твоё личное пространство. — Ну и как? Тебе нравятся мои колючки? Сейчас, когда ты сидишь так близко ко мне? — спросил Драко, глядя ей прямо в глаза. Гермиона не успела ему ничего ответить. Его взгляд на долю секунды скользнул куда-то за спину девушки, и на его лице расцвела широкая улыбка. Драко тихо прошептал: — А сейчас ты улыбнёшься мне своей самой очаровательной улыбкой, Грейнджер. Нас снимают. — Что? — девушка не успела отвести взгляд, чтобы оглядеться, как Драко склонился к ней и легко коснулся губ Гермионы своими в мимолётном поцелуе. И это выглядело так, будто он делал это сотни раз. Словно это было для них нормально, повседневно. В то время как этот лёгкий, еле ощутимый поцелуй пронзал искрами, электрическим током разносился по всему телу, заставляя сердце Гермионы бешено стучать, а щёки пылать алым румянцем. — Ты выглядишь так, словно это твой первый поцелуй с парнем, — он отстранился и криво ухмыльнулся, разглядывая её замешательство и смущение. — Как ты смеешь меня целовать? Мы… — она запиналась, первый раз в жизни не зная, что ему сказать и как реагировать. — Тише. К нашему столику направляется Скитер, — почти прошипел он сквозь новую широкую улыбку. — О, какая неожиданная встреча, — противный голос самого ненавистного репортёра во всём магическом мире заставил девушку откинуть непрошенные эмоции и мысли. — Неужели это правда? Я до последнего не верила, что золотая девочка, героиня войны, теперь встречается с бывшим Пожирателем смерти. Но, видимо, ваши вкусы не изменились, мисс Грейнджер, и вы по-прежнему предпочитаете знаменитых, богатых и влиятельных молодых людей. — в голосе Скитер плескался яд. — Вы разговариваете с будущей миссис Малфой, так что умерьте свой тон, — в спокойном голосе Малфоя слышался лёд. — Будущая миссис Малфой?! Как интересно. Так может, я могу рассчитывать на самое эксклюзивное интервью? — ярко-зелёное, прытко пишущее перо с пергаментом в мгновение ока вылетело из её сумочки и запорхало над ним, уже строча строчки. — Вы помешали нашему свиданию, но думаю, мы с женихом ответим на пару ваших вопросов, — Гермиона собрала все свои бушующие мысли, спрятав их как можно глубже. Грейнджер решила, что сможет обдумать всё позже. А сейчас им предстояло первое серьёзное испытание, чтобы план Гарри сработал. — И как же бывшие враги вдруг оказались помолвлены? — хищные, ярко подведённые глаза сверлили лицо Гермионы. — О, это, пожалуй, самая романтичная история, — начал Драко, крепче переплетая свои длинные пальцы с маленькими хрупкими пальчиками Гермионы, маскируя их нервное дрожание за чувственным прикосновением. — Мы с Гермионой, как герои маггловской пьесы: Ромео и Джульетта. Всё началось с невинных взглядов, случайных касаний. А потом я понял, что сделаю для этой прекрасной девушки всё, что она попросит. Ради неё я принял метку, чтобы иметь возможность тайно помогать ей. И вот, наконец-то, после битвы за Хогвартс, я ей признался в своих чувствах. И… — Я ему ответила. Признаюсь честно, я не сразу догадалась, что это он тайно нам помогает, но… — она всего на секунду сделала вид, что смущённо подбирает слова. — После победы мы оба поняли, что даже находясь по разные стороны, наши сердца стремились друг к другу. — Принять метку Того-кого-нельзя-называть ради любимой — это так необычно и необыкновенно романтично, — Скитер смахнула несуществующие слёзы. — Наши читатели будут потрясены. И какие же планы у самой неожиданной пары столетия? Скоро ли свадьба? — Сейчас мы хотим сосредоточиться на восстановлении мира после войны. Скажем Вам по секрету, мы организуем Фонд поддержки людей, пострадавших от рук Тёмного Лорда. Также займёмся восстановлением Хогвартса и постараемся обеспечить людей, лишившихся дома, жильём и работой. Сейчас первоочередная необходимость — это дать возможность магическому сообществу снова научиться быть счастливыми и восстановить размеренную жизнь, — Драко говорил тихо и спокойно. Он вновь поднёс руку Гермионы к своим губам, задумчиво проводя по ним кончиками её пальцев и оставив на подушечке безымянного пальца нежный поцелуй, сказал: — Свадьба будет немного позже. Мы так долго скрывались ото всех, даже от друг друга, так что сейчас мы хотим просто быть вместе. А свадьба может подождать до того, как мир полностью придёт в себя и наконец-то сможет за нас порадоваться. — Вы такие милые, — с наигранным восхищением произнесла Скитер. И прежде чем она продолжила, Драко прервал её, поднимаясь и притягивая Гермиону к себе за руку. — Думаю, вы услышали достаточно. Зная вас, завтра в Пророке будет целый разворот, — он, нежно приобняв Гермиону, направился к выходу из кафе, увлекая девушку за собой. Пройдя несколько шагов по вымощенной булыжником улице, он аппарировал в поместье, уже чувствуя, как волна возмущения поднимается в девушке, которую он сейчас обнимает за талию. Оказавшись в гостиной Мэнора, Гермиона сбросила с себя его руку и начала мерить шагами комнату. — Ты… Ты меня поцеловал, — Гермиона метала молнии из глаз, смотря на спокойно устраивающегося в кресле Малфоя. — Зачем? Как ты… — она чуть не задохнулась от возмущения. — Грейнджер, успокойся. Скитер получила сенсацию. Мы объявили волшебному сообществу, что мы вместе. Оправдали меня. Ну и вообще, как ты себе представляла, что мы, объявив о помолвке, не будем целоваться? — он был невозмутим. Сейчас он больше походил на прежнего высокомерного и заносчивого Малфоя, чем на того парня, которого она постепенно пыталась узнать. Эти перемены в нём каждый раз окатывали её, словно холодный душ. — Но признай, история получилась шикарная, — он улыбался довольной улыбкой чеширского кота. — Ты не должен был меня целовать, — не унималась девушка, сама не понимая своей реакции. Но улыбка на его лице подстёгивала раздражение Гермионы ещё сильнее. Ей хотелось влепить ему пощёчину, чтобы стереть это самодовольное выражение с его лица. — Я смирился с тем, что ты решила устроить мне персональный ад, лишив секса. Но я – Малфой, я умею приспосабливаться. Она вздрогнула, увидев, как цвет его глаз потемнел. Светло серое утро сменилось грозовым небом. — Что ты имеешь в виду? — она судорожно вздохнула, пытаясь проглотить комок, вставший в горле. — Я не буду изменять своей невесте, — он хищно ухмыльнулся краешком губ. — Потому что, как выяснилось, у неё очень вкусные губки. Настолько, что хочется в следующий раз узнать, каков на вкус твой язычок. — А меня ты забыл спросить? Я не буду с тобой спать! Ты меня не заставишь. А если решишь… — Тише, успокойся. Я говорю лишь о поцелуях. Что ты вообще вообразила? Я не насильник! — он встал с кресла и подошёл к ней, оставляя между ними лишь несколько сантиметров, но она чувствовала тепло его тела каждой клеточкой. — Давай заключим сделку? А точнее, я дам тебе обещание. Я не притронусь к тебе без твоего разрешения. Не поцелую тебя, пока ты не попросишь, — он склонился к её уху и добавил. — А ты попросишь... Обязательно попросишь. — Самоуверенный, самовлюблённый болван, я никогда тебя не попрошу об этом! — огрызнулась Грейнджер, смотря в его глаза, обещающие бурю.***
18 мая 1998 год. — Гарри, ты идиот? Как тебе вообще пришла в голову эта идея?! — Рон сидел на кровати и рвал на себе волосы так, что невольно напомнил Гарри дядю Вернона, когда тот отчаянно нервничал, не желая, чтобы Гарри получил своё письмо из Хогвартса. — Не ты ли мне ныл, что ваш поцелуй в тайной комнате был ошибкой и ты сожалеешь, что можешь разрушить вашу дружбу? Что никогда не сможешь ей соответствовать. Что не чувствуешь себя рядом с ней настоящим мужчиной и прочее, бла бла бла, — сказал Гарри, зная, что жесток. Сейчас ему было на это плевать. Он знал, что только так до Рона дойдёт. — Ты спасаешь Малфоя за её счёт, — рявкнул разгневанный Рон. — Я спасаю женщину, без которой все бы мы сдохли! — отрезал в конец вышедший из себя Гарри. — И Гермиона это понимает, в отличии от тебя. Она всегда понимает всё раньше тебя. И если бы ты подумал, то понял, что потерял её любовь ещё тогда, когда бросил нас. И не лез бы к ней в тайной комнате, окончательно разбивая ей сердце, — выплюнул Гарри. — Она съехала от нас. Из-за твоей доброты, она что, теперь будет жить с ним? С этим мерзким хорьком? — уже кричал Рон, вскакивая и расхаживая взад и вперёд по комнате. Гарри казалось, что Уизли его просто не слышит. Ему надоело усмирять его гнев всё это время. Он старался лишь ради Гермионы, а теперь, когда она переехала в свою новую квартиру, он уже не видел в этом никакого смысла. Поттер просто махнул рукой и вышел, больше не желая пропитываться гневом и злостью, царящими в комнате Рона.***
20 мая 1998 год. Гермиона сидела в своём новом кабинете. Небольшое двухэтажное здание на Роуппел-стрит стало для Гермионы новым домом и по совместительству главным офисом их благотворительного фонда. Гарри взял на себя все основные переговоры с Министерством магии относительно фонда и лично разговаривал с Кингсли о новом положении семьи Малфой в волшебном сообществе. Девушке пришлось признать, что Рон оказался прав: Министерство нещадно отлавливало и сажало в Азкабан всех, кто был причастен к Воландеморту. Нарцисса с Драко избежали этой участи лишь благодаря новому статусу Гермионы в их семье. Кингсли искренне считал, что слова без действий ничего не стоят, даже слова Избранного. Поэтому теперь Гермиона Грейнджер официально была невестой Драко Малфоя для Министерства, прессы и всего магического сообщества Британии. Девушка встала с кресла и принялась расставлять на полках папки с документами, вспоминая вчерашнюю встречу с Драко и Министром Бруствером. — Восстановление Хогвартса — наша первоочередная задача, Министр, — Гермиона сидела за длинным столом переговоров в Министерстве магии. — Фонд «Открытое сердце» готов взять на себя все расходы, связанные с этим. Мы с женихом готовы сделать всё, что в наших силах, чтобы уже в сентябре ученики смогли вернуться в школу. — Оставьте нас, — Кингсли кивнул сидевшим за столом министерским работникам. Он подождал, когда они останутся втроём в его личной переговорной, и спросил: — Гермиона, это правда? Вы и мистер Малфой? — Да, мы с Драко вместе. И я надеюсь, что вы не заставите его и миссис Малфой проходить через ненужные судебные процессы, чтобы оправдываться, — взглянув на Драко, она протянула руку и сама переплела их пальцы, ведь после того обещания он сам никогда к ней не прикасался. Она решила, что этот жест должен убедить Кингсли в правдивости их спектакля. Помедлив несколько мгновений, она добавила: — Насколько я знаю, Гарри говорил Вам о роли миссис Малфой в победе в битве за Хогвартс. Так что теперь я просто надеюсь на то, что Министерство не будет выдвигать обвинений в адрес моей будущей семьи. — Да, да, конечно. Никаких обвинений со стороны Министерства магии не будет. Но я не могу отвечать за всё магическое сообщество Британии, — казалось, Кингсли до последнего не верил в возможность их помолвки, пока не увидел пару собственными глазами. — Мы с невестой лишь надеемся на ваше понимание и сотрудничество. Магическое сообщество со временем, думаю, примет нас и поймёт, — Драко перебирал её маленькие пальчики в своей руке, от чего крупный изумруд в фамильном кольце на её пальце переливался и словно заигрывал с окружающими. Он вспомнил, как долго они спорили, прежде чем он уговорил девушку надеть его. Ведь это прямое доказательство того, что она его невеста. Это должны видеть все, чтобы свыкнуться и принять. Упрямство Грейнджер не знало границ и могло лишь соперничать с его упорством. В какой-то момент он думал, что поступится своими словами и воспитанием, и силой наденет кольцо на её палец, так она его тогда вывела из столь шаткого сейчас равновесия. — Министерство готово сотрудничать с Фондом. Сейчас много объектов требует финансовых вложений. Многим волшебникам необходима работа и кров. У Министерства, признаться, недостаточно средств на всё, и мы будем рады помощи вашего Фонда. — Мы бы хотели получить списки первоочередных объектов, требующих ремонта. А также списки людей, кому необходима работа и дом. На первое время думаю, мы выкупим несколько домов в маггловской части Лондона, чтобы временно разместить там людей, пока не решим вопрос с обеспечением их полноценным жильём, — Гермиона просматривала свои записи, проговаривая важные, по её мнению, пункты, уводя разговор в профессиональное русло, несмотря на то, что тепло руки Драко, держащей её ладонь, и его прикосновения отвлекали её. — И, наверное, необходим куратор от Министерства, с которым мы могли бы контактировать по всем вопросам, не отвлекая Вас по мелочам. — Да, я подумаю над кандидатурой и пришлю вам своё решение с совой вместе со всеми необходимыми бумагами, — Кингсли встал и протянул им руку для рукопожатия. — А теперь вынужден сообщить, что мне уже давно пора быть на другом совещании. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным, и мы сможем наконец-то восстановить этот мир, за который так долго сражались. Он пожал им руки и удалился.***
5 июня 1998 год Драко что есть сил впечатывал обтянутые бинтами кулаки в грубую кожу боксерской груши. До хруста и боли. Но он и не думал останавливаться. Пот уже полностью покрывал его тело, струился мокрыми извилистыми дорожками по обнажённой спине и груди, пропитывал спортивные брюки, капал прозрачными капельками с мокрых волос. Удар… Ещё удар… Когда он был ребёнком, он любил этот день. Неизменно дорогие подарки, самые лучшие праздники, море гостей, заполняющих поместье и желающих поздравить именинника в угоду его отцу. Удар...Ещё удар… Всё закончилось, когда ему исполнилось одиннадцать. Ему тогда подарили его первую гоночную метлу. Гости разошлись, а домовые эльфы перенесли все распакованные и нераспакованные подарки в его комнату, заполнив ими почти всё её пространство. Отец пришёл к нему, когда он уже почти спал. Пьяный. Злой. Со слезами на глазах. Удар… Ещё удар… Он схватил его за горло и бросил к своим ногам на дорогой антикварный ковёр, с диким рёвом начиная вбивать носки своих ботинок из драконьей кожи в рёбра Драко. Удар… Ещё удар… Боль… В ушах вновь зазвенел голос отца. Злость, сквозившая в его голосе, стала отравлять Драко, словно яд. — Ублюдок, почему ты посмел родиться в этот день? Удар… Ещё удар… Боль… — Из-за того, что я должен был быть с ней в твой день рождения, они умерли… Она и… — Люциус не договорил, заменяя невысказанные слова всё новыми и новыми ударами. Удар… Ещё удар… Боль… — Ненавижу тебя. Слышишь! Ненавижу! Удар… Ещё удар… Боль… Отец влил в его рот какое-то зелье, убрал магией кровь с ковра и бросил сына за грудки на кровать, словно тряпичную куклу. Скрыл чарами следы своих побоев, усиливая тем самым внутреннюю душевную боль. Драко не мог пошевелиться. Боль, казалось, была везде. Слёзы катились по его щекам, но он не чувствовал, что плачет. Везде была только боль, которая была хуже Круцио... На следующий день всё было как обычно. Это было уже негласное правило, которое Драко не смел нарушить. Нужно просто держать спину ровно, на лице не должно быть эмоций, и неважно, что каждое движение доставляет неописуемую боль. Прочь. Удар… Ещё удар… Драко выбивал из своей головы обрывки воспоминаний того дня, вкладывая в каждый новый удар по груше всё больше и больше силы. Пока просто не свалился на пол, даже неспособный пошевелиться. Сегодня был его восемнадцатый день рождения, а ему казалось, словно он был первый. Первый день рождения без него. В Хогвартсе он не праздновал этот день, даже не говорил о нём никому, заваливая себя учёбой и подготовкой к экзаменам, тренировками и прочим. Лишь бы не думать и не вспоминать. Но сегодня горечь воспоминаний накатила на него. Заставила сжать до скрежета зубы и сбежать ото всех, даже от матушки. Лишь бы никто не видел его таким... Сломленным. Он лежал на полу и смотрел в потолок своего спортзала. Его грудь тяжело вздымалась от частого и прерывистого дыхания. Ему отчаянно хотелось заплакать, чтобы хоть как-то выплеснуть ту внутреннюю боль, что в нём скопилась. Но слёз в нём больше не было, они все закончились в тот его одиннадцатый день рождения.***
29 июня 1998 год. Гермиона сидела в своём кабинете и читала свежий выпуск Пророка. С каждым новым прочитанным предложением на её лице всё больше проступало возмущение.САМАЯ ОБСУЖДАЕМАЯ ПАРА СТОЛЕТИЯ
Возможна ли любовь между бывшим Пожирателем смерти и героиней войны? Гермиона Грейнджер и Драко Малфой объявили о своей помолвке нашему особому репортёру в эксклюзивном интервью чуть больше месяца назад. Но состоится ли самая грандиозная свадьба? Ведь с тех самых пор наши голубки занимаются лишь рабочими вопросами Фонда «Открытое сердце», и у Пророка нет ни одного подтверждающего их романтические чувства снимка, кроме первого целомудренного поцелуя. Так что мы думаем, самое время задаться вопросом: не является ли их пара просто хорошим пиар-ходом для отвода глаз и оправдания семейства, замаравшего свою репутацию. Мы предлагаем нашим читателям задуматься: настолько ли открыто сердце у бывшего последователя Того-кого-нельзя-называть и так ли бескорыстна героиня второй волшебной войны?Как всегда, ваша Рита Скитер.
— Ты это видел? — Гермиона гневно отбросила газету на большую столешницу своего рабочего стола и начала мерить шагами свой кабинет. — А что ты хотела? Ты сама истерила после того поцелуя, и лишь благодаря тебе у нас есть соглашение. Попроси, и всё будет, — ухмыльнулся Драко, сидя в кресле посетителя, закинув ноги на стол и перебирая бумаги, связанные с оплатой поставок камня для стен школы. — Да как она посмела заставлять всех усомниться в… — Нас? Но нас нет. Ты сама сказала, что я не твой мужчина. И я с самого начала говорил Поттеру, что ничего из этого не выйдет. Что в этот фарс никто не поверит, — он отложил бумаги и легонько сжал переносицу двумя пальцами. — Или ты думала, что мы просто будем невинно стоять друг от друга в сторонке и наивно лепетать о нежных и трепетных чувствах? — Мерлин, Гарри! Ты меня напугал, — воскликнула Гермиона, подпрыгнув, когда Поттер аппарировал прямо возле двери её кабинета. — Нарцисса сейчас тоже будет. Я направил ей патронуса, как только прочёл, — не здороваясь, произнёс Гарри. — И я тебя приветствую, Поттер, — бросил ему Малфой, даже не смотря в его сторону. — Гарри, что нам делать? — нервно протараторила Гермиона, бросая на Малфоя уничтожающий взгляд. — Гарри, что нам делать? — передразнил её Драко. Новый звук трансгрессии не дал Гермионе ответить на его колкость. А ведь это был такой прекрасный месяц. Они хорошо ладили в рабочих вопросах, их мнения редко расходились. А если такие моменты и возникали, они всегда находили общее решение, устраивающее обоих. Они часто гуляли вместе и даже довольно мило и дружелюбно общались, обсуждая не связанные с Фондом дела. Но в тех вопросах, которые касались общественного мнения об их отношениях, они грызлись, словно два соплохвоста. — Доброе утро, хотя, судя по сегодняшней газете, его сложно назвать добрым, — Нарцисса была как всегда прекрасна в брючном костюме цвета шампанского. — Здравствуй, матушка, — Драко поднялся, подошёл к матери и обнял её. — Я вам давно говорил, что эта затея обречена. — Перестань паясничать, Драко. Ситуация серьёзная, — Нарцисса строго посмотрела на сына. Женщина перевела уже тёплый, успокаивающий взгляд на расстроенную Гермиону. — Гермиона, милая, как ты? — она подошла и обняла девушку. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Не переживай, пожалуйста. — Скитер не отстанет от нас. Весь этот фарс вскроется, и я отправлюсь в Азкабан. Видимо, мне пора идти и паковать вещи. Фото страстных поцелуев Поттера и младшей Уизли печатают с завидной регулярностью. На их фоне мы как две каменные ледышки, — Драко хмыкнул. — Тебя не касаются наши с Джинни отношения, — взъерошился Гарри. — Но, как ни прискорбно это говорить, он прав. — Дайте мне скорее календарь, я отмечу сегодняшний день красным цветом и буду праздновать этот праздник каждый месяц. Гарри Поттер признал, что я могу быть прав, — ёрничал Драко, искренне недоумевая, как расхлебывать дерьмо, в которое вляпался. Грейнджер была права. Драко выпускал колючки, словно ёж. Раздражение и издёвки были проверенной защитной реакцией, выработанной годами. Как вести себя с Поттером и особенно с Грейнджер иначе, он просто не понимал. Как и не понимал зарождающиеся где-то глубоко внутри непонятные и незнакомые ему чувства. Всё внутри него резонировало, вызывая губительные для всего окружающего последствия в виде его отвратительного поведения. Но Грейнджер почему-то прощала его, и Драко не знал, почему. — Драко! — одновременно два женских голоса одёрнули его. Они издеваются над ним? Ну, когда великий Салазар, эти две женщины успели так сдружиться? — Всё, всё, молчу и вновь притворяюсь мебелью, пока вы вершите мою судьбу, — он сел на кресло Гермионы и закинул длинные ноги на её рабочий стол. — Присаживайся, Поттер. Тебе стоит понаблюдать за этим со стороны. — За чем? — недоуменно спросил Гарри, но всё же присел, наверное, больше из-за неожиданности приглашения, чем реально понимая, что происходит. — Просто смотри и слушай, — Малфой указал взглядом на женскую половину их импровизированного собрания. Женщины смерили Драко холодным взглядом и вновь вернулись к своей беседе. — Нарцисса, она дала возможность усомниться в честности Фонда! Хуже: она написала так, что люди подумают, будто мы наживаемся на их горе. Ваша свобода может оказаться под угрозой. Я… Я не знаю, что делать… — Гермиона судорожно втягивала ртом воздух и на последних словах чуть не начала задыхаться. — Успокойся, милая. На вот, выпей воды, — Нарцисса мигом наколдовала стакан воды и протянула Гермионе, продолжая гладить девушку по голове. — И мы сейчас с тобой всё придумаем. Найдём выход, как всегда. Помнишь… — Безвыходных ситуаций не бывает, — уже успокоившись, продолжила девушка. — Выход есть всегда. Надо его просто увидеть. Нам надо заняться организацией свадьбы… — Назначить дату. Возможно, апрель? — Май, в апреле слишком много грязи под ногами. Кто вообще играет свадьбу в апреле? — Май не подходит. Не хочется, чтобы люди заранее связывали вашу свадьбу с первой годовщиной победы над Тёмным Лордом. — Вы правы. Июнь слишком далеко, Скитер перемоет нам все кости и разложит по отдельным колбам. — Может, Рождество? Моя собственная свадьба была на Рождество. Это было так красиво... — А они помнят, что по плану до свадьбы не должно дойти? — шёпотом спросил Гарри у внимательно прислушивающегося к разговору Малфоя, поражённый увиденным. — Погоди, они ещё об этом вспомнят. Мне порой кажется, что если оставить их на день без присмотра, они покорят мир, утвердят матриархат, и мужчины будут прислуживать женщинам и домашним эльфам, — также шёпотом ответил Драко, ухмыляясь. — Порой мне требуется минут пятнадцать, а то и полчаса, чтобы напомнить Грейнджер, что нам надо работать. — А мы успеем реабилитировать вас с Драко перед обществом? — Думаю, многое будет зависеть от того, как пойдут дела у Фонда. — Но Министерство прикроет Фонд, если мы не утрясём ситуацию с прессой вокруг нашей пары. — Всё взаимосвязано. Значит, Рождество? — Да, но я ничего не понимаю в организации свадеб. — Милая, я возьму это на себя. Вам с Драко нужно будет только иногда упоминать перед прессой, что организация идёт полным ходом, и вы откладываете свадьбу до Рождества, потому что это семейная традиция, которой много веков… — И потому что мы хотим организовать идеальную свадьбу нашей мечты… — Да, это будет выглядеть очень правдоподобно. Ещё надо будет дать интервью этой Скитер… — Что мы не хотим выносить нашу любовь на всеобщее обозрение… — Что это слишком личное… — Годрик, это выглядит довольно жутко, — прошептал Поттер. — Это ещё не самое жуткое в их исполнении. Ты не слышал, как они решали вопрос с зачарованными витражными окнами для Хогвартса, — Драко перевёл взгляд на Гарри, и они понимающе улыбнулись друг другу, продолжая слушать то, как женщины уже сетуют на закрытие «Спеллы».