Пробуждение||Awakening

До соприкосновения шасси частного джета Майкрофта Холмса со взлетно-посадочной полосой Хитроу шел обратный отсчет на минуты. При сложившейся чрезвычайной ситуации Джордж Кроули не мог позволить штатным агентам руководить операцией. Отвел им роль вспомогательного персонала после того как сам лично прибыл в аэропорт, связался с диспетчером, проинформировал командира корабля о потенциальной угрозе, находящейся на борту воздушного судна. «Ничего не есть. Ничего не пить. Надеть маски. И ни при каких обстоятельствах ни к чему не прикасаться голыми руками.» Программа минимум не только для летящего на борту пассажира, но и для всех членов его экипажа. Необходимо было посадить самолет без происшествий и уж потом разбираться с самочувствием каждого из них. Хотя, говоря на чистоту, Джорджа в бОльшей степени волновало здравие Мистера Холмса-старшего.​ ​ И не только его. Шерлок и Эдит по приказу, отданному Джорджем, заняли место в конференц-зале аэропорта, где кроме них во имя защиты и спасения Майкрофта собрались истинные профи: авиадиспетчеры, бортинженеры, сотрудники службы авиационной безопасности, лица, ответственные за техническое обслуживание воздушных судов, а также бригада лучших реаниматологов Королевства. В полной боевой готовности оказать помощь на случай экстренной посадки самолета. Все эти бесценные служители общества, не скрывали гордости за оказанную честь быть сегодня здесь и внести вклад в спасение по меньшей мере двенадцати человек, один из которых возвышался над каждым из них. *** Застывшее лицо Эдит Гастингс было обращено к аэродрому. Его цвет из отсвета пасмурного неба приобрел сероватый оттенок, а пуленепробиваемые окна помещения сейчас могли составить конкуренцию кристальной чистоте ее остекленевшей роговицы. Эдит за прошедшие сорок четыре года жизни так и не сумела освоить талант управлять своими эмоциями. Как только что-либо смещало хрупкий баланс ее душевного равновесия, в нее вселялась резкая и во что бы то ни было отстаивающая свои границы тщеславная особа. То, что внутри – это не для всех. Это личное. Это только для нее самой. – Мэм, вас просили проводить в зону отдыха, могу я предложить вам что-нибудь? – произнес безликий агент, подосланный, судя по всему, ни кем иным, как Джорджем Кроули. – Вы можете предложить мне остаться здесь. – Но мэм … Сейчас ее ледяной взгляд мог ошпарить, а не высказанные вслух слова – изрезать до кровоточащих ран. В таком своем состоянии леди Эдит старалась свести к минимуму взаимодействие с людьми. Не то, чтобы агента разведки уж очень задели ее тон или надменная мина. Но продолжать диалог, по ее мнению, он дерзости не набрался. – Я рядом, если понадоблюсь. Отвечать Эдит не стала. Отвернулась к окну и, пока до глушения двигателей самолета оставались считанные минуты, она тщетно пыталась заглушить нарастающую тревогу в своей душе. С того дня, как разошлись ее с Майкрофтом жизни, Эдит познала и горесть утраты, и тяжесть собственной беспомощности. Но всегда, в любой трудности и при любых невообразимых обстоятельствах, она знала – где-то, в мрачном кабинете, защищенный звенящей тишиной, сидит человек, в котором она уверена. Который пусть и способен на многое, и отнюдь не всегда справедливое, но он есть и будет той бессменной частью ее прошлого, от которой всегда будет веять спокойствием, решительностью, силой. Всем тем, чего ей так отчаянно не хватает сейчас. Спокойствие окутало бы ее, увидь она Майкрофта целым и невредимым. Он бы укрыл ее своей силой. Заверил бы в том, что она в безопасности. Потому что он теперь в безопасности. Но ничто сейчас не было гарантом того, что беда обойдет стороной. Лишь надежда позволяла хоть сколько-нибудь ослабить оковы сковавшего ее сердце страха. Страха потерять того, кто ей очень дорог. Члена своей семьи. Именно так она могла бы охарактеризовать их отношения. В ее душе он занимал не только место мужчины, которого ей однажды довелось полюбить, но и человека, который вне зависимости от внешних факторов, был на ее стороне. Играл за ее команду. И после всего, боролся за спасение ее семьи. Оберегал ее дочь от позора, нависшего над ней за былые подвиги отца. Он был ее семьей. Степенью эгоистичности своих мыслей Эдит не могла пренебречь. Не каждая сможет укрыться от мук совести, принимая помощь от мужчины, жизнь с которым променяла на тщетную попытку создать семью из жалкой пародии брака. И пусть сама она за два десятка лет не дала ни малейшего повода для подозрений в неверности своему супругу, гармонию в ее душу это едва ли поселило. Но дабы не заполнять свободное место абы какой мелочью, Эдит предпочла оставить там пустоту. Да, именно, пустоту. Такую же невыносимую и гнетущую, что стала бессменным спутником на жизненном пути Майкрофта Холмса. Двое людей, кто так и не научился выражать свои эмоции. Двое тех, кто ни разу за свою жизнь не впустил в омуты своих тревог и страхов кого-то постороннего. Двое взрослых, кто как в детстве боялись попросить о помощи, о поддержке, об участии. Это было их общей чертой. Сдержанность в проявлении эмоций, невозмутимость и скованность. И можно было сказать, что за прожитую жизнь ни один из них так и не впустил в душу никого: ни близкого, ни родного, ни постороннего ... Но это было бы ложью. Эдит открыла запертую дверь в свое сердце в тот день, когда впервые взяла на руки свою дочь: ее первого и единственного ребенка, ее лучшую подругу, ее главного соратника и самую невинную героиню спектакля, которого люди по необъяснимой причине нарекли семьей. Имя дочери Эдит дала лишь спустя месяц со дня ее рождения. Решила, что в ее голове оно само найдет путь к своей обладательнице. «Ты – красавица», – все чаще шептала Эдит, готовя дочь ко сну или гуляя с ней по окрестностям загородного дома. Изабель Гастингс, больше известная в кругу друзей и родных, как Бель, недавно прилетела в Лондон, навестить родителей, и, наконец, произвести на них впечатление новенькими автомобильными правами. Получить их в Лондоне благодаря знакомствам отца ей не составило бы большого труда. Но будучи человеком принципиальным, и не желающим идти по жизни, карабкаясь по канату фамильных связей, Бель с трудом, но все же получила в Цюрихе свое законное право нестись по жизни на завышенной скорости. Собственно это и позволило Эдит без особых угрызений совести оставить дочь и уйти из дома, отправив ее с отцом на изучение местных красот, что так позабылись дочери за время ее отсутствия. И пусть самой Бель, искушенной швейцарскими пейзажами, предложенная идея была встречена без воодушевления, упустить возможность продемонстрировать отцу приобретенные таланты, а именно безупречную технику вождения, девушка никак не могла. И пока Гастингс и его юная наследница наслаждались осенними пейзажами увядающей природы Англии, а если говорить начистоту – экскурсиями по загородным забегаловкам, Эдит с замиранием сердца и сжатыми до крови руками – ногти впились в ладони – ждала возвращения Майкрофта. Эдит, пусть и была воспитана в традиционной религиозной семье, прививать дочери христианские постулаты не стремилась. Потому что сама в бога не верила, и заполнять формирующийся мозг дочери информацией, которую любой мало-мальски грамотный человек мог поставить под сомнение, она не стала. Но если бы бог действительно существовал, то лишь он смог бы стать свидетелем боли, разрывающей сейчас Эдит. Боли, что поселилась в ее голове (и в ее сердце) в момент передачи мужем фото наемного убийцы.​ ​ И пока стальной трос все туже связывал диафрагму женщины, а сохранять равномерное дыхание становилось все сложнее, взгляд ее оставался неподвижным и бесстрастным. Она смотрела на аэродром, карету скорой помощи и несколько иссиня-черных авто неподалеку. И пока тело Эдит, окутанное оцепенением, лишало хозяйку возможности сдвинуться с места, ее разум был готов вопреки всем запретам побудить ее выйти на взлетно-посадочную полосу и еще до выхода Майкрофта из самолета взобраться на борт корабля, чтобы воочию убедиться в его невредимости.​ *** Шерлок в это время, был в рядах тех, кто дирижировал действиями экипажа через команду авиадиспетчеров. На борту уже была объявлена посадка, и пусть состояние здоровья ни одного из летящих не вызывало опасений, Шерлок, как и его старая знакомая считал секунды до встречи с Майкрофтом. Сказать, что отношения братьев были сложными – не сказать ничего. Но однажды Шерлоку уже выпадала возможность лишиться брата, и он ошибочно полагал, что на ближайшее время с ней распрощался. Но даже сейчас, ловя каждое сообщение от командира судна и каждый сигнал о текущем местоположении самолета, Шерлок так и не смог до конца осознать, что, возможно, по воле судьбы – или международного киллера – жизнь его брата оборвется в ближайшие часы. И пусть, судя по всей собранной информации, жизни Майкрофта ничего не угрожает, даже закрасться мысли о потенциальной смерти брата Шерлок не позволял. Потому что это не возможно. Это просто напросто невозможно. Майкрофт – это постоянная в том уравнении, что Шерлок решает изо дня в день. Переменные меняются, условия реакции, исходные данные, внешняя среда … все это трансформируется и приобретает новые свойства. Джон, Ирэн, родители, миссис Хадсон, Молли ... Пусть и с различной скоростью, но все же, уроки жизни оставили след в умах каждого из них. Взять хотя бы Ирэн. Пусть по сей день Ирэн Адлер оставалась верна своей эгоцентричной натуре, Шерлок не мог не заметить приобретенную во взгляде мягкость. Ей стало свойственно волноваться после его задержки с раскрытия очередного дела. Взгляд беспокойства, приобретенный после десятка лет нависшей опасности не только над ее собственной жизнью, но и над жизнью Шерлока. ​ Майкрофт не менялся за всю историю их знакомства ни разу. Ни в юности, ни после встречи с Эдит, ни после ее ухода. Майкрофт всегда был … Майкрофтом. Постоянной величиной. Аксиомой, не требующей доказательств. ​ ​ Шерлок не уверен, что готов узнать, каково это – жить в мире, в котором нет его старшего брата. Он никогда не произнесет это вслух, не признается в этом Майкрофту. Да что уж там, он никогда не признается в этом самому себе. Но брат был для Шерлока не просто страховочным шнуром, ни разу за свою жизнь его не подводившим. Он был связан с ним всю его прожитую жизнь. И оторвись канат от экипировки парящего над бездной Шерлока, подняться с ее недр детективу, увы, сил может не хватить. И пусть, судя по данным от экипажа, ни один человек на борту джета не подавал признаки отравления, Шерлок, как дипломированный химик с более чем двадцатилетним стажем понимал: отсроченное действие некоторых ядов лишь усиливает их воздействие на организм отравленного. А потому, у Шерлока до сих пор не было ни единой причины полагаться на удачу и питать надежды относительно неподорванного здоровья брата и иных, окружающего его персону на борту самолета лиц. Но зная степень педантичности Майкрофта, у Шерлока не возникало сомнений в качестве выполнении всех переданных рекомендаций медицинского персонала и в исполнении всех пунктов утвержденной инструкции при чрезвычайных ситуациях. Майкрофт всегда был Майкрофтом. За что бы он ни брался, он делал на сотню процентов. Никогда вполсилы. Всегда строго руководствуясь правилами, традициями, устоями. Отнюдь не всегда следуя букве закона, но всегда во благо страны. И его личная безопасность – вопрос госбезопасности Великобритании. Шутить с этим он бы не посмел. Да, безусловно, Майкрофт готов отдать жизнь и за свою страну, и за свою семью, но он предпочел бы умереть на поле боя с оружием в руках, чем быть подло отравленным. Уж лучше отойти в мир иной от пули из пистолета в руке родного брата, чем захлебнуться собственной кровью. *** Шерлок надел пальто, и в одном из правительственных авто выехал на зону посадки самолета, чтобы самолично оценить состояние Майкрофта. Джордж сидел на переднем пассажирском сидении, и Шерлок бы не преминул бросить несколько язвительных комментариев в сторону помощника брата, если бы воздух в машине не был бы накален до предела от излучаемого от обоих напряжения. Самолет мягко приземлен. Трап опущен. И по его немногочисленным ступенькам с напущенным спокойствием спустился тот, ради кого все здесь сегодня собрались. – Соскучились по мне? Майкрофт окинул хмурым взглядом брата, помощника и остальных безликих агентов, присутствующих больше для массовки, чем для реальной помощи. – Избито, не находишь? – ухмыльнулся Шерлок, намекая на уже привычную фразу в их с братом, сестрой и Джемсом Мориарти общении. – Зато, можно сказать, традиционно, – пожал плечами Майкрофт. – Сэр, вас сейчас осмотрят, возьмут кровь, проведут пару тестов … ​ – Джордж уже включил «помощника» на полную мощность. – Посмотри на меня. Шерлок приблизился к Майкрофту на несколько шагов и с молниеносной скоростью считывал сведения о его внешности. Зрачки не расширены, яблочки глаз светлые, цвет лица бледный (возможно лишь от усталости), синяков под глазами нет. На первый взгляд Холмс-старший признаков отравления никак не проявлял. Осталось лишь осмотреть его на предмет ожогов или иных ран, по которым яд мог пробраться в организм. Данные обо всех жертвах миниатюрной наемницы уже были собраны, как и составлен каталог всех ядов, с которыми она работала. Повторялась дама редко, но все же общий почерк во всех ее работах найти не составило большого труда. Подавляющее число жертв были подвержены либо асфиксии – отек бронхов и дыхательных путей –, либо поражению слизистой оболочки пищевода. Ни одна из жертв не выжила.​ А потому внешняя оценка состояния брата была лишь каплей по сравнению с бесконечным числом возможных вариантов развития событий после того, как вдруг не пойми откуда в закрытой части Международного аэропорта имени Макдональда объявилась та, кто за последний десяток лет по поручению своих арабских друзей отправила к праотцам пару дюжин перешедших черту бедолаг. Она не ошибалась, не оступалась, ни промахивалась, а потому ее услуги пользовались большим спросом не только на Африканском континенте, но и в средней Азии, Восточной Европе, а также в нескольких латиноамериканских странах. Если сложить все, что происходило в жизни Майкрофта Холмса за последние полгода – начиная с переговоров с Эмиратами, отравленной лошади, аресте сына высокопоставленного арабского чиновника и заканчивая спасением жизни любовника жены все того же человека, а по совместительству гражданина Великобритании – то не удивительно, что терпение эмира Аль-Хелаифи в конечном счете пошло по швам. И убрать одного из тех, кто встал на пути к реализации его стремления отмыть лицо от разбрызганной неверной супругой грязи,– для эмира было вопросом чести. И насколько далеко он готов зайти покажет лишь время. – Прошу сэр, – Джордж открыл дверь автомобиля перед Майкрофтом.