Пробуждение||Awakening

–Можно? – обратилась Эдит к единственному в просторной, прохладной комнате человеку. – Конечно. Майкрофт закрыл папку с документами, собранными в результате рабочей поездки. Они прибыли в Дом на реке около двух часов назад, и пока лучшие штатные патологи выискивали в крови Холмса-старшего признаки заражения вирусами, болезнетворными бактериями и различного рода ядами, сам руководитель разведывательной службы свободной рукой вносил последние правки в сводный отчет зарубежного визита. Левое же его предплечье было оголено: по настоянию Шерлока, а после и Джорджа, вне зависимости от результатов анализов, кровь Майкрофта должна быть очищена. В связи с чем, он уже минут двадцать сидел практически неподвижно, пока его вена через прозрачную трубку соединялась с аппаратом плазмафереза. Эдит с согласия Джорджа, отданного не без препирания с младшим братом его босса, все же была пропущена сегодня в здание Международной разведки. И пока организм Майкрофта подвергался процедуре медикаментозной очистки, Эдит вливала в свой уже третью по счету чашку кофе, чтобы побороть неимоверную усталость. Потому что уехать сейчас она никак не могла. Оцепенение от животного страха постепенно отпускало женщину, но она все еще была напряжена. И не найдя никакого отвлечения в стерильных помещениях Дома на реке, она уже без разрешения Джорджа, но заручившись поддержкой Шерлока, прошла в занимаемую Майкрофтом комнату. – Буду должен, – Майкрофт криво улыбнулся, – Шерлок сказал … – Ты мне ничего не должен. Это Роберт платит по счетам. Все … с его подачи произошло, – Эдит села напротив. – Интересно … – Действительно, – Эдит сделала многозначительную паузу, а после также медленно расплылась в лукавой улыбке, – … занятно. Не похоже на него. – Тебе виднее. Ну … возможно, кто-то или … например что-то, дали толчок его … становлению на путь истинный, – улыбка Майкрофта была не менее коварной. – Толчок … был дан физически? Или … – Мои методы ты знаешь. Обошлось без рукоприкладства. От Эдит не ускользнуло, что выражение лица Майкрофта изменилось. Когда он немного нахмурился, в искусственном свете стало казаться, что он куда старше своих лет. Женщина уже не раз убеждалась – происходящее в голове у таких сложных людей не является для нее загадкой. И сейчас, Эдит с уверенностью могла сказать – Майкрофту очень больно. Морально. Не физически. Было ли это изнеможение, вызванное тяготами службы, или что-то изнутри отбирало его жизненные силы … она не могла сказать с уверенностью. Но хуже всего то, что она не в силах облегчить его мучения. Никто не в силах. Потому что он сам в них повинен. – Твой отец говорил, что нет большей силы в человеке, чем твердость в его голосе, – Майкрофт прервал их затянувшееся молчание. – Ты помнишь … – Хороший был человек. Хотя, мне кажется, это единственное, что я запомнил с того вечера, – он потер переносицу, и откинувшись в кресле, встретился с ней взглядом. И это было чистой правдой. Майкрофт не очень-то и запомнил вечер знакомства с родителями Эдит, потому что его голову всецело занимало состояние здоровья младшей сестры. Уже третий день она мучилась от боли после приема пищи, и пока лучшие из найденных им врачей пытались поставить диагноз не выходя из стен Шерринфорда, Майкрофт измерял шагами кабинет начальника тюрьмы. Ему и в голову не приходило, что пока он пытается всеми способами избавить Эвр от настигшего недуга, сама пленница отнюдь не против проститься со своей жизнью. Вопреки запретам, он прошел в палату, что заменила тогда еще юной девушке одиночную камеру, и поддался несвойственному ему желанию взять ее за руку. Хоть немного поддержать и ослабить ее муки. Ему​ почему-то​ не хотелось ее терять. Он​ отчего-то​ очень не хотел, чтобы ей было больно. Лишь утром того дня, что был назначен родителями Эдит для знакомства с избранником дочери, Майкрофту наконец сообщили тяжелый, но не смертельный диагноз Эвр. Целиакия. Он отдал распоряжение касаемо ее рациона, и казалось бы, должен был бросить все свои силы на то, чтобы очаровать заносчивую даму и ее добродушного супруга. Но ничего не вышло. Его мысли скакали от опасений​ по поводу экспериментов Шерлока с запрещенными веществами до сцены с Эвр, свернувшейся от боли в позе эмбриона. Но единственным человеком,​ кто​ мог отвлечь его от гнетущих размышлений, была его девушка. Эдит, к его удивлению, одним своим прикосновением могла успокоить нарастающее в нем напряжение. Могла участливым взглядом​ сфокусировать его внимание на ней самой. Могла проскользнуть в гостевую спальню своего дома под покровом ночи, и в его холодную постель, чтобы в миг рассеять сгущающиеся тучи и окутать сладким и свежим ароматом. – Давай начистоту – случившееся позднее стоит того, чтобы не быть забытым, – Эдит немного начала расслабляться. – То, что тебе хватило такта не проболтаться и сохранило тогда мою ​ репутацию джентльмена. – Не в моих было интересах, – и вновь эта лукавая улыбка коснулась ее губ, – все же это я пробралась в твою комнату. На твоем месте, что для тебя было бы хуже: знать, что твоя дочь слишком испорчена, чтобы гордо называться достопочтенной леди, или, что твой будущий зять слишком ею очарован и не в состоянии противостоять соблазну даже в стенах дома ее родителей? Ты даже не остался на завтрак. – Ну да. Не смог вынести пытливый взгляд твоей матери, – Майкрофт театрально свел брови и добавил, – да, Эдит, даже агенты спецслужб могут кого-то побаиваться. – Отец тогда очень расстроился. Все спрашивал, куда это ты так поспешил. Ты ему в целом очень нравился. – Мне жаль … – Я видела тебя там … на похоронах. Отца Эдит Гастингс не стало около двух лет назад. И по одному из его посмертных желаний несостоявшийся родственник должен был оказаться в рядах тех, кто придет проводить его в последний путь. И Майкрофт пришел. Правда, лично выразить соболезнования семье усопшего решительности не хватило. Он отсидел службу и, ссылаясь на неотложные дела, покинул часовню. И только ему самому известно как сильно ему хотелось подойти к Эдит в тот момент. Отец был для нее важнейшим в жизни человеком. Возможно, после дочери. И потерять его для женщины означало оказаться один на один со своим супругом, феноменально умеющем создавать проблемы. Майкрофт не сводил с нее взгляд всю службу, и хотя сидел он ближе к выходу, это не помешало оценить насколько разбитой и растерянной она была. Он видел ее такую лишь однажды. Когда она узнала об Эвр. Точнее, когда он позволил ей узнать. – Прости меня. За то, что ушла, – она произнесла это тихо, еле слышно, будто сама не верила в то, что извиняется за​ его​ решение. Майкрофт, медленно, не отводя от нее взгляд, сел прямо в огромном кресле и наконец сформировал в своем работающем на полную мощность мозгу отчетливую мысль. Только что она своей произнесенной в полголоса фразой содрала со стенок его ледяного сердца корку от глубочайшей раны. Он смотрел ей прямо в глаза и не мог произнести не слова. Потому что во всем, что случилось – его вина. Его одного. – Ты ни в чем не виновата. Любая ушла бы, случайно узнай, что ее избранник держит в заточении родную сестру. – Случайно …, – Эдит печально ухмыльнулась, – случайно, Майкрофт, ты не сделал в своей жизни ничего. И никогда не сделаешь, – в ее глазах стояли слезы, но поддаваться слабости она не спешила. – Эдит … Продолжать Майкрофт не стал. Потому что она права. Он хотел дать ей повод отвернуться от него. Уйти и никогда не возвращаться. Забыть и идти дальше, не оборачиваясь. Он сделал этот выбор за нее. За них обоих. И ни об одном решении в своей жизни он не жалел так, как об этом. Потому что в тот день, когда за Эдит закрылась дверь, он потерял не просто важного и дорогого для себя человека. Он потерял свою семью. – Если бы я знал …, – начал Майкрофт, но Эдит вновь его перебила. – И снова. Это ложь, – она встала за​ салфеткой, потому что сдерживаться сил у нее больше не осталось, – ты не знал, потому что не хотел знать. И это тоже было чистейшей правдой. Он выдернул эту страницу из своей жизни так, словно ее и не существовало. Он выбрал себя. Свою заносчивость. Свое высокомерие. Он не позволил их связи пробить брешь в его доспехах. В этом они с братом похожи. Оба готовы пойти на все, лишь бы не запутаться в ворохе чувств. Потому что распутать этот клубок однажды окажется невозможно. Поначалу Майкрофту нравилось их общение. Эдит была настолько настоящим и искренним человеком, что казалось для реалий такого жестокого и беспощадного мира она попросту не приспособлена. Но когда их встречи становились все чаще, разговоры все откровеннее, а его голову четверть дня начали занимать мысли о ней, Майкрофт стал задумываться насколько далеко готов зайти. Им было хорошо вместе. Комфортно и легко. И не было ни единого повода сомневаться в том, что тот уровень взаимопонимания между ними уже никогда не упадет. Они дорожили друг другом, заботились друг о друге, и никогда за все время их отношений не причинили друг другу боль. До одного дня. До того дня, когда Майкрофт неожиданно понял, что этого слишком много. Когда проснувшись однажды утром его мысли занимали не болезнь младшей сестры, и не очередная передряга с Шерлоком, после которой он оказался в отделении полиции. В то утро образ единственного человека, свободно разгуливающего по его сознанию, фокусировал все его внимание. Эдит. Он так устал от беспомощности родителей. Устал от необходимости скрывать Эвр от этого грешного мира. Потому что, кто бы что не говорил – она была его сестрой. И пусть она находится в темнице по его милости, она жива и, как говорят врачи, относительно здорова. Он старался и продолжит стараться уберечь ее от предостерегающей опасности, но никогда при этом не забудет, какую опасность для остальных представляет ее собственный разум. И Шерлок - его самая сильная болевая точка - совершенно не собирается облегчить Майкрофту жизнь. Вечные перепалки с сокурсниками, нескончаемые теории заговора и попытки найти виновных в незакрытых полицейских делах, которые Шерлок ухищрялся выкрасть из Скотланд-Ярда. И если, не приведи господь, ему это не удавалось, Шерлок искал вдохновения в синтезируемых им самим веществах. Не каждый человек, окажись на месте Майкрофта смог бы вынести свалившееся на него бремя. Но любой нормальный человек на его месте ценил бы каждое мгновение, проведенное с тем, кто любит его, и кто им нескончаемо дорожит. Но Майкрофт не был нормальным. Не прошло и пары месяцев, когда Эдит начала пробираться не только в его квартиру, в его жизнь, но и в его незаслуживающую прощения душу. Стала частью его повседневности, его мира. И с каждым днем он все больше чувствовал дискомфорт от того, насколько им вместе комфортно и легко. Она знала о нем лишь то, что он позволял узнать. Говорил ей то, что ей полагалось услышать. И он даже не подозревал о ее реакции, когда над поверхностью окажется не только четверть айсберга. Он не подозревал, что будет, когда Эдит узнает его настоящего. Жестокого тирана, управляющего тюрьмой для родной сестры. Неустанного надзирателя для родного брата. Как можно построить семью с таким человеком? Кем нужно быть и насколько низка ее моральная планка, чтобы идти по жизни с ним? Ответ на свои вопросы Майкрофт получил в тот день, когда намеренно вложил в коробку из-под любимой романтической комедии Эдит видеозапись с камеры Эвр. И теперь, спустя два десятка лет он неожиданно понял … Нет, он этого не понял. В этом она только что призналась. Эдит, как оказалось, еще тогда поняла – случайно такую тайну открыть нельзя. Он сделал это намеренно. И он действительно знал, что на это она глаза не закроет. Он хотел, чтобы она ушла. И она это знала. – Плохие новости, – Шерлок бесцеремонно нарушил гнетущее молчание, – признаков отравления или заражения выявлено не было. А потому, ты с успехом продолжишь отравлять нашу жизнь. Но отчего-то Холмсу-младшему показалось, что остроумным шуткам не место в этой леденящей душу тишине. То ли из-за Майкрофта, как ни странно, никак не отреагировавшего на сарказм брата, то ли из-за Эдит, глаза которой, по его подсчетам, с минуту назад были наполнены слезами. – Что-то мне подсказывает, что я не вовремя … – Вовремя, – откликнулась Эдит. Подобный диалог уже был сегодняшним утром. Разве что они обменялись местами, – мне нужно бежать. Мой ребенок меня уже, вероятно, заждался. – Я провожу, – Шерлок застегнул пуговицу на пиджаке. – Пока, – обратилась было Эдит к Майкрофту, но ответа не услышала. Потому что Майкрофт не смог вымолвить не слова. Он смотрел на нее и понимал, что абсолютно точно не способен ничего сказать. Он не способен даже пошевелиться. Спазм окутал весь его пищевод и горло. В глазах потемнело. Кисти рук онемели. – Майкрофт … Видя его тщетную попытку привстать, Эдит взяла его за локоть, пока Шерлок вызывал дежуривших врачей. – Майкрофт, посмотри на меня. Кивни, если слышишь меня, – Эдит была слишком слаба, чтобы удерживать его, но благо Шерлоку много времени для вызова бригады не потребовалось. Он с отточенным мастерством отключил аппарат, вынул капельницу из вены брата и подхватил его за вторую руку. – Майкрофт, моргни, если слышишь меня. Испуганный взгляд Шерлока и окровавленная блузка Эдит. Это последнее, что уловил взор Майкрофта перед тем, как сомкнулись его веки. ​