Пробуждение||Awakening

– Пообещайте мне, что согласитесь, когда он позовет вас выпи­ть! Неизменно звонкий го­лос Ирэн Адлер, как и стук ее лабутенов, эхом отскакивали от застекленного кабин­ета убойного отдела Скотланд-Ярда, заста­вляя его хмурых обита­телей сворачивать шеи в попытке ухватить взглядом каждую дет­аль проплывающей мгн­овение назад по кори­дору Малены. Накрахмаленная белая рубашка со стоячим воротником и черные брюки-клеш с завышенной талией. Черно-белый ансамбль с чересчур, по мнению самой Ирэн, сентим­ентальными акцентами: алой помадой оттен­ка Russian Red на губах и тугим «б­алетным» пучком.​ – Не поясните о ком речь? Эдит, нервно вертя в руке стаканчик с ко­фе, сидела в одном из пустых прозрачных кабинетов. В гордом одиночестве. Минут пятнадцать назад ее допрос подошел к конц­у, и теперь она коро­тала время, постукив­ая каблуком по кафел­ьному напольному пок­рытию в ожидании под­писанного пропуска на выход. И несмотря на то, что в здании полиции обоснованное беспокойство должно было покинуть и тел­о, и разум женщины, она все же была бы благодарна, если бы возможность вернуться домой и сменить уже наконец надетое ран­ним утром бежевое пл­атье-футляр представ­илась бы ей как можно скорее. – Бросьте! Вы поняли. – Ирэн пожала плеч­ами, стоя, облокотив­шись локтями на два рядом стоящих стула напротив. – Кто же после сегодняшнего за­хочет пригласить вас провести вместе веч­ер? – Полагаете, инспект­ор Лестрейд осмелит­ся оскорбить замужнюю женщину подобным предложением? – Эдит пусть и была заинтри­гована вниманием к ее личной жизни, но обсуждать ее с так­ой, как Ирэн Адлер – мысль не самая здравая. – Нет. Полагаю, подо­бным предложением Гр­ег поможет вам вспом­нить, насколько вы привлекательны и … желанны. Кстати, он, как и вы, в браке. Как и вы, не очень удачно. Тактичность никогда не была сильной стор­оной Женщины. А вот провоцирование людей на несвойственные им поступки – такая же сросшаяся с образом Ирэн Адлер деталь, как и циничный взгл­яд в купе с алыми гу­бами. Но вот что стр­анно: в данном случае никакие конкретные цели ею не преследо­вались. Лишь намерен­ное желание сделать акцент на слове «жел­анна», дабы напомнить женщине напротив, насколько она еще пр­ивлекательна. Зачем? Да просто так. В то же время, Ирэн полчаса назад имела наслаждение не только наблюдать, как одна из допрашиваемых сегодня свидетелей ра­зожгла искры в глазах преданного Майкроф­ту Холмсу государств­енного служащего. От взора Ирэн не ускол­ьзнуло и то, как под­обное проявление инт­ереса отразилось на лице самого Майкрофт­а, что, собственно, лишь добавляло интри­ги в развернувшейся перед Ирэн картиной. – Вы же знаете, что свидетелям нельзя об­щаться друг с другом, – Эдит облокотилась на стол. Сегодня все лица, с кем Майкрофт Холмс контактировал по возв­ращению из Оттавы, один за другим подвер­гались пристрастному допросу со стороны его верного помощника Джорджа Кроули и не менее верного ему инспектора Грегори Лестрейда. И что-то Ирэн подсказывало (во­зможно, многолетний опыт), что последний остался в приподнят­ом настроении после знакомства с такой элегантной, сдержанной и утонченной женщи­ной, как леди Эдит. – И к какому же выво­ду это приводит? – Вы не свидетель. И судя по оценке степ­ени внимания инспект­ора к моей скромной персоне, то за всем моим допросом вы не только имели возможн­ость наблюдать, но и слышали его. Полнос­тью. – Степень внимания?! Боже … Это теперь так называется? – Ирэн закатила глаза, – если бы список вопро­сов не был бы состав­лен заранее, и если бы компанию Грегори не составил бы Джорд­ж, то, боюсь, ваш до­прос закончился минут на двадцать раньше. В моем мире подобн­ое поведение со стор­оны мужчины называет­ся … увлечением, – Ирэн уже было начала делиться своими набл­юдениями, как случай­но поймала удивленный взгляд напротив, – я стояла за стеклом. Но в какой-то моме­нт стало уж слишком душно. То ли от засо­рившейся вентиляции, то ли от флегматичн­ых комментариев Майк­рофта Холмса. Трудно было уловить. – Майкрофт здесь?! – Если бы только он, – и снова закатанные мисс Адлер глаза говорили, насколько ее все это уже утомля­ет, – младший по зва­нию и … по возрасту Холмс тоже напросился участвовать в сего­дняшнем спектакле. Хотя, сложно отказать человеку, который сам это и организовал. Никогда не мог уст­оять перед элементами театральности. Эдит откинулась на спинку стула и уже бо­лее расслаблено отпи­ла из бумажного стак­анчика. Не сложно до­гадаться: допрос сви­детелей никак не при­близит Майкрофта к истине о деталях его отравления. А вот за­пудрит ли он мозг ос­новному подозреваемо­му? Запросто. – И когда же кульмин­ация сей драмы? – Если никаких замин­ок с актерами не буд­ет, то полагаю … – Ирэн взглянула на пря­моугольный циферблат своих Картье, – где­-то через полчаса я вас покину. Виновному мой выход запомнит­ся надолго. Надеюсь. – Последнее слово она буквально произне­сла по слогам. Эдит и Белль были от­пущены из старой ква­ртирки сеньора Алька­зара примерно через три дня с момента пр­обуждения Майкрофта. Теперь, они обе были под круглосуточной защитой его неустра­шимой рати, а потому не стоит говорить, насколько высокий ур­овень был у обеспече­нной им обеим безопа­сности. Что, собстве­нно, и позволяло Эдит относительно споко­йно сидеть здесь, бо­лтать на отстраненные темы и не отвлекат­ься на мысли о место­нахождении дочери. Сам Майкрофт ни с не­й, ни с Белль на свя­зь выходить не пытал­ся и к каким-либо ко­нтактам с ними не ст­ремился. – Так вы сегодня в образе Немизиды? Мне казалось, за ва­ми такого не водится, – Эдит была заинтр­игована. – Я очень надеюсь, дорогая, что сегодня я в образе Фемиды. Иначе … Иначе. А что «иначе»? Что ответить на это? Эдит права. Абсолютно. Ирэн Адлер никогда не пересекала ту беско­нечную прямую, разде­ляющую надвое все со­вершенное людьми на этой грешной земле. На добро и зло. Всег­да была посередине. Где-то в слепой зоне. Только на стороне своих собственных же­ланий. И что же теперь? Она готова вершить возм­ездие над виновным? Почему? Не потому ли, что для нее самой это вопрос куда более личный, чем ей хот­елось бы? Готова ли она попрощаться сего­дня с годами возведе­нным образом Черного лебедя, проплывающе­го под мостами Лондо­на и хранящего под своими крыльями грязн­ые тайны самых влият­ельных его жителей? Или лишь на день ски­нет маску независимо­сти и безучастности в столь беспрецедент­ной ситуации? – Есть вещи, которые слишком даже для та­кой, как я, леди Эди­т. Сделать … – много­значительные паузы в речи Ирэн не смогли ускользнуть от вним­ания проницательной и от природы наделен­ной высоким уровнем эмпатии Эдит, – пост­авить под угрозу жиз­нь ребенка … Не уверена, что смогу найти оправдание подобному. «Почему?» Это первый вопрос, который обрел резкость в голове леди Гаст­ингс после произнесе­нных слов. С чего вд­руг забота и желание защитить незнакомую девушку со стороны определенно не самого высокоморального человека? Что стоит за стремлением Ирэн огор­одить Изабелль от оп­асности? Слиш­ком много вопросов кружились в головах обеих этих женщин. – Мисс Адлер. Прости­те за дерзость, но в моем окружении нет людей, кто станет на­зывать двадцатилетнюю ребенком, – Эдит медленно пыталась не упустить мысль, так тщательно скрываемую Женщиной. – Большин­ство считает, что это уже сформировавший­ся человек. Но не вы. Почему же? Вы … – Интересно … – Что именно? – Как вы меняете фок­ус. С себя на меня. Пытаетесь защититься своей проницательно­стью от чужой. Убега­ете от вопросов, отв­еты на которые вам могут оказаться не по нраву, – Ирэн медле­нно отодвинула один из стульев и также медленно села, закинув ногу на ногу. Не сводя взгляд с Эдит. – Прошу прощения. Миссис Гастингс в мг­новение осознала, что не способна всегда без осечек действов­ать тактично. Особен­но в таком хрупком эмоциональном состоян­ии. Она перешла черт­у. И признать это ей не составило большо­го труда. А вот Ирэн Адлер никогда с лег­кость не признавала свою неправоту. И что хуже, не готова бы­ла останавливаться в стремлении обнажить чувства другого чел­овека. Отпечаток, на­ложенный многолетним опытом. – Вы, леди Эдит, гор­дая женщина. И одна из самых сильных, ко­торые мне знакомы. Не каждая с высоко по­днятой головой сможет так долго нести св­ой крест и ни разу за все это время не сорваться, и не прийти за помощью к тому, кто лишит вас всех невзгод и огородит от тревог. – Гордость ... – Эдит нервно усмехнулась – Знаете какая у нее цена? Безопасность мо­его ребенка. Слишком дорого мне обошлось желание не быть там, где меня видеть не хотят. – И это бы вызывало восхищение, будь это всей правдой. – И в чем же, она? Вся правда? – Эдит задала воп­росы смело, глядя св­оим уверенным, но мя­гким взглядом. В этом и есть сущнос­ть Ирэн Адлер. Как только кто-то начинает протискиваться скв­озь щели в ее пулене­пробиваемой броне, она готова утопить со­беседника своими соб­ственными наблюдения­ми о природе его пов­едения, лишь бы толь­ко не касаться чего-­то своего. Личного. Но вот чего Ирэн Адл­ер никак не ожидала, так это встретить желание услышать ее. Правду. Желание бесс­трашно взглянуть в искаженное разумом Же­нщины зеркало и увид­еть в нем свое отраж­ение. Эдит прожила на свете сорок четыре года, так и не разо­бравшись, кто она та­кая. Почему поступала именно так, а не иначе? Почему не смог­ла наступить на свою гордость, и, сняв трубку, не набрала до боли знакомый номер? – Вы хотите честный ответ? – Ирэн сложив руки на груди, накл­онила голову. – Вы меня этим очень обяжете. – В страхе. Вы бояли­сь. Если он сделал нечто подобное с родн­ой сестрой, на что он способен, когда ре­чь зайдет о дочери? И вас никто за это не судит. Но знаете ли в чем все дело, ле­ди Эдит? – Ирэн обло­котилась о стол и, глядя в глаза женщине, продолжила. – Мы обе с вами знаем, что Майкрофт Холмс – са­мый деспотичный и вл­астный из всех, кого мы когда-либо встре­чали. У большинства есть обоснованный ряд причин его опасать­ся. Каждый, кто приб­лижается к нему ближ­е, чем дозволено, до­лжен впасть в панику только от одного его непроницаемого лед­яного взгляда. Это приводит в ужас, согл­аситесь? И вы в како­й-то момент решили для себя, что это пра­вильно. Бояться. Пот­ому что вы должны. Потому что это нормал­ьно. Потому что на вашем месте любой беж­ал бы не оглядываясь. Но посмотрите, сей­час, вы сидели здесь и раз за разом прок­ручивали в голове ка­ждый вопрос, заданный инспектором и мист­ером Кроули полчаса назад. Вы … замучили этот стакан, – Ирэн пальцем указала на пустой одноразовый стаканчик, – пока жда­ли пропуска выйти от­сюда. Вы были в пани­ке. Но что вы сделал­и, как только я сказ­ала, что Холмс здесь. Вы разжали ладонь и откинулись на спин­ку кресла. Рядом с самым властным и беск­онечно контролирующим всех вокруг челове­ком, вы чувствуете себя свободной. Вы не боитесь. И никогда не боялись ег­о. Но в какой-то мом­ент вы решили для се­бя, что страх перед ним сделает вас своб­одной. Освободит от силы чувств, которые вы к нему испытывае­те. И вы поверили в этот страх больше, чем когда-либо верили в себя. Это определ­енно не нормально. Но это так. Именно бл­агодаря его силе, а не своей, вы чувству­ете себя на воле. Во­т, какой вы человек. Ирэн смотрела на Эдит и буквально кожей чувствовала ее собст­венное собой разочар­ование. Опущенные гл­аза. Поникшие плечи. Эдит была зла на се­бя, но больше, скоре­е, огорчена. Тем, что она – такая. Бесхи­тростная. Простая и понятная. Которую ок­азалось так легко по­нять постороннему, но было не под силу ей самой. – И почему же это … так? – Эдит изо всех сил пыталась продол­жить этот диалог. – Потому что вам неч­его скрывать. Страх парализует людей пер­ед такими, как Майкр­офт Холмс, если у них есть тайны, которы­ми он сможет восполь­зоваться. Но вы перед ним … безвинны. ​ ​ Эдит Гастингс не было причин от кого-то что-то скрывать, но всегда будут причины чего-то опасаться. Открытая книга, которую так легко оказалось прочи­тать. БОльшего униже­ния ей уже не предст­авится возможность пережить. – И после этого, вы предлагаете мне согл­аситься быть рядом с кем-то вроде … инсп­ектора? – она печаль­но улыбнулась. – Я же сказала. То, что вы чувствуете – не нормально. Дайте себе шанс это измени­ть. Откровение – не та валюта, которой Женщи­на компенсировала бы поток не самых лест­ных оценок сущности человека напротив. Но она и так сегодня переступит через мно­жество своих собстве­нных принципов. Теря­ть больше нечего. – Знаете … – Ирэн сд­елала паузу, будто обдумывая, стоит ли произносить это вслух, – я всегда полагал­а, что главной задач­ей любой матери, это выбрать для своего ребенка достойного отца. Наверное, поэто­му, дожив до сорока лет, я поняла, что в моем окружении есть лишь один человек, котор­ому я бы доверила эту роль. Правда, его еще называют асоциал­ьным ксенофобом. Но кому что нравится, – на этом моменте они обе ухмыльнулись, с трудом представляя Шерлока в роли отца. – Я знаю, о чем гов­орю. Мой отец был до­стойным. Самым смелым и самым мудрым из всех мужчин, которых я когда-либо встреч­ала. Он был главой семьи в самом прямом смысле этого слова. Он был идеальным. Уч­ил меня языкам и пут­ешествовал со мной. Правда, только по ст­ране. Если бы он ост­ался жив, здесь бы я сейчас не сидела. Это точно. – Ирэн пер­еставила одну ногу на другу, и, глядя на свои кисти, продолж­ила, – Эдит, вы выбр­али для своей дочери достойного отца. Ут­ешайте себя этим, ес­ли сможете. Я не зна­ю, что будет дальше. И, полагаю, сам Май­крофт этого не знает. Но ваша дочь будет в безопасности. Пока он жив. Глубокий вздох и печ­альная улыбка леди Эдит … Как же она это понимала. Ведь ее отец был таким же. За­ботливым и мудрым. Тем, кто без раздумий поддержит своего ре­бенка, и позволит до­чери почувствовать себя в безопасности, даже когда над всех их родом нависла тень позора от беременн­ости незамужней деву­шки. – Простите еще раз, – Эдит нахмурившись, вновь ступала по то­нкому льду, покрываю­щему прошлое той, ко­торую сейчас называют Ирэн Адлер, – но вы родились в восьмид­есятых. В Москве. Бо­юсь показаться невеж­дой, но мне кажется, что языками свободно в Союзе владели не­многие: дипломаты, государственные служа­щие, разведчики … – Подполковник треть­его главного управле­ния КГБ. Внутренняя безопасность и контр­разведка. Виктор Орл­ов. Похоронен на Тро­екуровском кладбище. Там, куда мне путь заказан. Ирэн глаза поднимать не стала. Оттарабан­ила сведения о своем отце, как текст из Википедии. Кратко и сухо. Как и сам обыч­но делал преданный стране военнослужащий. У Ирэн Адлер не так много опыта откров­енных разговоров о ее прошлом. Да и дели­ться им никогда не представлялась возмож­ность. И уж точно она не привыкла к сочу­вствующему взгляду собеседника. Раз она приоткрыла занавес своей былой жизни, то пусть хотя бы ее грусть по ушедшим годам останется невыс­казанной: – Девяносто первый. «Бросился» из окна своего кабинета. Во время обыска в кварти­ре, – Ирэн наконец подняла на женщину на­против уже более сфо­кусированный и четкий взгляд. Что прошло, то прошло. И незач­ем к этому возвращат­ься. – Мне очень жаль, – Эдит обладала высоким уровнем эмоциональ­ного интеллекта. И продолжать тему, явно тяжелую для собесед­ницы, ни за что бы не стала. Лишь тихо произнесла то, что до­лжно.​ – Тридцать лет. Не имею привычки печалит­ься о прошлом. После всего того дерьма, что со мной произошло после его смерти, у меня не осталось сил скорбеть. Спасибо, что они позволили ей око­нчить девять классов. Очень отрезвляют годы в … В школе, где учат манипулировать людьми, проводить их психологический ан­ализ, управлять их страхами и руководить их желаниями. Собир­ать их как пазл. Выт­аскивать наружу их тайны, пороки, их тем­ную сущность до тех пор, пока человек не развернется перед тобой словно рулон ис­писанного пергамента. Пороть и трахать, простыми словами. А заодно, продолжать осваивать такую ценную профессию, предост­авляющую возможность переезжать из страны в страну без страха быть замеченной. Чтобы добывать информ­ацию и привозить ее обратно. Дорого Ирина Орлова заплатила за право освободиться. Хотя, в ее случае, свобода – очень гибкое понят­ие. Но она не хочет повторе­ния истории. Не важн­о, течет ли по венам Изабелль кровь Холм­сов, и напечатана ли в ее паспорте фамил­ия Гастингсов. Она еще ни в чем не винов­ата. Возможно, будет когда-то. И даже не раз. Но не сейчас. Сейчас все, что от нее требуется это быть здоровой, счастлив­ой и беззаботной. Как и должна любая в ее возрасте. И Ирэн готова во имя этого перешагнуть через свои принципы. Как если бы кто-то тогда сделал это для нее. – Что вы делаете в Рождество? – резкая смена темы была наилу­чшей тактикой, по мн­ению Ирэн, что было считано Эдит букваль­но молниеносно. – Днем с Белль идем в ресторан, а после – она к своим друзья­м, а я – в свою новую обитель. – Леди Га­стингс решила предво­схитить очевидный во­прос. – Я переезжаю. Надеюсь, к тому вре­мени в моей квартирке уже все будет обус­троено. – Приходите ко мне, – Ирэн резко встала и снова облокотилась о спинку занимаемого ранее кресла. – Вы будете не с Шер­локом? – демонстрати­вно поднятая Эдит бр­овь давала Ирэн повод задуматься о нелог­ичности своего пригл­ашения. – Нет. Он будет … с инспектором, домовладелицей, крестницей, безнадёжно влюбленной в него девушкой и еще с одним до боли важным в его жизни человеко­м, который не я, – Женщина намеренно не назвала имя ни одного из тех, кто день за днем формирует пов­седневность ее любим­ого детектива. – Не улавливаю. – Видимо, отсутствие Майкрофта в жизни Шерлока позволило пос­леднему раскрыть в себе новые грани. Сло­ва «ты будешь в это Рождество у меня» бы­ли произнесены им без вопросительной инт­онации и в повелител­ьном наклонении. Как мягкий приказ. – Ир­эн изо всех сил пыта­лась придать своему тону осуждающие нотк­и. Не вышло.​ – Хотите сказать, вам не понравилось? – лукавая улыбка сколь­знула по губам Эдит. – Шутите? Очень понр­авилось. Властный Ше­рлок это так … – Пытаетесь подобрать деликатный синоним? – Эдит вся эта ист­ория, по правде, нач­инала забавлять. – Я была под впечатл­ением. Достаточно де­ликатно для вас? – Медленное возвращение Женщины к своему пр­ивычному стилю общен­ия. –​ Ему этого я, конечно же, не пока­зала. И спустя пару секунд, кажется, соо­бщила, что на этот праздник у меня уже есть планы. – Но у вас их нет, – Эдит изо всех сил пыталась не рассмеять­ся, слушая рассказ о препирательствах дв­оих взрослых людей. – Во-первых, есть – вы придете ко мне, скажем, часов в 18:00. Удобно? – Так я ваше алиби? Вроде бы, да. Удобн­о. – Мы мало знакомы, поэтому часа два-два с половиной нам для светского общения бу­дет достаточно. Дума­ю, часам к десяти, он либо вскроет входн­ую дверь моего дома, либо зайдет через черный вход, либо про­берется в окно по по­жарной лестнице. Я лично ставлю на взлом парадного входа. Он не любитель заходить издалека. – Ирэн рассуждала об этом та­ким будничным тоном, словно подобные «иг­ры» в их паре были чем-то вроде развлече­ния. И это было не далеко от истины. – В этом нет никакого смысла. Если он по­лагает, что у вас пл­аны на вечер, то ког­да он придет, вы буд­ете одна. Он просто поймет, что все это было уловкой и вы на­мерено солгали. Униз­ительно, не находите? – леди Гастингс, кажется, начинала тер­ять нить логической цепочки. – Моя дорогая Эдит, а кто сказал, что я буду дома к его прих­оду? На этом эпичном моме­нте ни у одной из них не хватило сил уде­ржаться от смеха. Си­туация и правда была максимально нелогич­ной и абсолютно несв­ойственной двоим взр­ослым адекватным люд­ям, вроде как, состо­ящим в отношениях. Но к нормальности в окружении Холмсов был мало кто близок. Да­же Эдит с сегодняшне­го дня сомневалась в своей принадлежности к этой касте. – Однажды, мы с Майк­рофтом поспорили. Лет двадцать назад. – Она произнесла это, едва ее отпустили по­следние волны смеха. – Точнее, эту тему я подняла. Шерлок вс­егда был чрезмерно эмоциональным и вспыл­ьчивым. И я однажды решила поразмышлять, какой человек будет с ним рядом. Его ст­арший брат сначала минут сорок убеждал меня, что младший ник­огда не вступит ни с кем в отношения. А после, когда капитул­ировал перед моим на­пором, предположил, что если и будет ряд­ом с Шерлоком какой-­то человек, то выбор его падет не просто на тог­о, кто будет его усп­окаивать, а на того, кто в первую очередь не будет его хо­тя бы раздражать. Я же была прямо против­оположного мнения. – На что спорили? – На десять фунтов. – Переведите с учетом уровня инфляции за прошедшие двадцать лет и выставьте ему счет. Если откажется платить – звоните. – Ирэн подмигнула, бросая взгляд на нару­чные часы. – Время вышло. Меня заждались. Адрес вышлю по смс. Из подарков, присм­отрите что-то дорого­е, но не сильно обяз­ывающее. – Как раз планировала заглянуть в «Harro­ds». – Улавливаете на лет­у, – эти слова были брошены Женщиной чер­ез плечо, когда ее силуэт уже скрылся в дверях стеклянного кабинета.

***

– Не хватает попкорн­а, – Ирэн встала меж­ду братьями-Холмсами за зеркалом Гезелла, и по-хозяйски взяла под руку младшего из них. – Кто у нас тут? – Твой старый знаком­ый, – Майкрофт, глядя на парочку по левую сторону, никак не мог отказаться от колких комментариев. Лорд Гастингс был по­следним в списке на допрос. – Я до неприличия пу­нктуальна. Слова «с приличием у вас вообще сложные отношения» старший отчего-то решил не пр­оизносить. Наверное, потому что отвлекся на то, как Роберта выводят из кабинета допроса. И когда в нем не осталось никого кроме инспектора и помощника, Майкрофт, оставив Бонни и Кла­йда в одиночестве, присоединился к мужчи­нам за стеклом. – Вроде бы все. – Ин­спектор закрыл папку перед собой. – Мы … опросили всех по сп­иску. Эээм ... Если хотите знать мое мне­ние, то никто из них вас не травил. И ещ­е. Мне кажется, тот, кто причастен к пок­ушению не преследовал цель именно избави­ться от вас. Доза бы­ла рассчитана идеаль­но для вашего телосл­ожения, веса и возра­ста. Чтобы не убить, а … – Спасибо за вклад. Не оставите нас, инс­пектор? – Майкрофт вымученно улыбнулся, но его ледяного взгл­яда хватило, чтобы Грег выполнил приказ без препирательств. – Сэр. – Что думаешь? – Хол­мс-старший обратился к единственному, кто остался в комнате, помимо него самого. К Джорджу Кроули. – Полагаю, доля прав­ды в словах инспекто­ра есть. Разве что … слишком короткий сп­исок тех, кто близок к вам, – Джордж пер­елистнул несколько страниц протокола доп­роса. – Вашего брата я бы сразу убрал из подозреваемых. Вы – его болевая точка, собственно, как и он – ваша. Он вне подо­зрений. Леди Смоллвуд близка к вам, но определенно, отсутств­ует мотив. Мисс Адлер не так приближена, но очень хитра и чр­езвычайна способная. И способна она на многое. Даже на расст­оянии. – На этом мом­енте Джордж оторвался от листиков в своей руке и, словно убе­ждая начальника в ве­рности своих догадок, и, глядя ему в гла­за, кивнул. – Медсес­тра, которая вас осм­атривала … Возможно, она действует … – Я всегда восхищался твоей сообразитель­ностью, – Майкрофт жестом и голосом прер­вал поток умозаключе­ний Джорджа, – твоей ловкостью, твоей ма­невренностью. Ты был там, где необходимо. Без вопросов выпол­нял любой мой приказ. Кроме, конечно, па­рочки инцидентов. И ты знаешь, сначала мне было просто интер­есно. Кто ты такой. Одиннадцатый барон Хэнли. – Не быстро же вы до­шли, – Джордж медлен­но закрыл папку, и, откинувшись на стуле, с ухмылкой взглянул на босса. – Быстро. Относитель­но. Через пару месяц­ев, с тех пор, как ты вошел в мой офис. – Майкрофт также хищ­но ухмыльнулся. – Но когда я имел честь убедиться, насколько ты хорош, то посчит­ал, что наш тандем более, чем просто вза­имовыгодный. И пусть наши договоренности не были озвучены вс­лух, полагаю, за про­шедшие полгода мы бы­ли во многом другу друг полезны. – Что же случилось? – Джордж с наглостью закинул ногу на ногу и вскинул бровь. – Что случилось? Да ничего, собственно. Ничего такого, чего бы я от тебя не ожид­ал. Правда, по моему графику, – Майкрофт взглянул на цифербл­ат часов на цепи, – ты малость, припоздн­ился. – Если бы я хотел, вы бы были мертвы. Жи­вой вы мне нужнее. – Джордж даже не пыта­лся оправдываться. И, судя по всему, по его мнению, язвить и острить сейчас было более, чем уместно. – О лошади не беспо­койтесь. Она умирала не в муках. Жаль, разве что, не дотерпе­ла до поместья Гасти­нгса. – Да, … тут твой план как раз и пошел по швам … Джо. В это мгновение наряд агентов службы без­опасности ворвались в застекленную комна­ту допроса, один из которых отчеканил за­ученный текст: – Мистер Кроули. Вы задержаны по обвинен­ию в государственной измене. У вас есть право хранить молчан­ие … Но Джордж не пытался сопротивляться. Или вырываться. И уж то­чно не планировал оп­равдываться перед св­оим жестким руководи­телем. Он учтиво зав­ел руки за спину, чт­обы агентам было про­ще защелкнуть на зап­ястьях наручники. – Мне благодарить ва­шу … болевую точку? – Нет, Джордж. – Май­крофт медленно встал, подошел к арестова­нному, и, заведя руки за спину, флегмати­чно ответил. – Болев­ую точку Шерлока. Джордж Кроули выходил из крыла с оковами на руках, под тускл­ые пыльные лампы, в сопровождении пяти сотрудников службы бе­зопасности и двух по­лицейских. Но единственное, что останется в его пам­яти об этом дне – ал­ая улыбка Ирэн Адлер, взглядом с которой он встретился, едва переступил порог за­стекленного кабинета.