Доставка счастья

✮

Понимать жизнь и принимать её — далеко не одно и то же. Ли Минхо быстро, на удивление, оправился от последних событий. Снял двухкомнатную квартиру рядом с работой по очень низкой цене. Повезло, не иначе. Он заново учился принимать жизнь такой, какая она есть — одинокая, мрачная и холодная, как и этот декабрь. Понять он её вряд ли сможет, пока есть в нём чувство незавершённости. — Окно закрой, — крикнул Чонин с кухни. — И иди завтракать. Зима рисовала ледяные картины на окнах, показывала свою силу и мощь затяжными ветрами и пыльно-серыми облаками. Вся Корея, да и весь мир, наверное, готовились к Рождеству. На улицах вывешивали гирлянды, прохожие носились с искусственными ёлками и коробками, гоняясь за выгодными скидками и безделушками к празднику, которые отправятся в мусорный бак на следующее же утро. — Минхо-о-о! Суп готов! Почти весь ноябрь Минхо провёл один на один с собой, забывая о простых жизненных потребностях, например, есть хоть что-то и пить иногда что-то, кроме пресной воды. Он намеренно приговорил себя к неким страданиям — пусть тело себя чувствует так же, как душа. Это добровольное отчуждение и самобичевание продлилось бы и дольше, если бы не Ян Чонин. Так как телефон он оставил у Джисона, пришлось купить новый и сменить номер. Цифры друга он знал наизусть. Это был первый и единственный его контакт. Минхо сам написал ему свежие новости, рассказал всё про Джисона и лишь о том, что поддался соблазну Минхёка, он утаил. Лишнее это. Всему живому хочется быть понятым, но где взять смелость? В таком можно признаваться только после 3-х бутылок соджу, хотя… — Ты там уснул? — Чонин гремел тарелками. Раздался телефонный звонок. Мир сходил с ума в суете уходящего года и, как и предполагалось, пациентов у Минхо прибавилось. На работе возвращения Минхо ждали все, кроме, пожалуй, Чимина. Тот, как только увидел Минхо, не смог удержаться от тупой шуточки в своём стиле: «о, Минхо, тебе очень идёт новый цвет волос, а твоим пациентам больше подхожу я». Всё это без злобы, но неприятный осадочек оставался после каждого такого маленького разговора. «Зачем он мне звонит?». — Слушай, у меня ещё дела есть… — показался рядом друг, отвлекая Минхо от звонка. — Спасибо, сам закрою. Чонин с психом захлопнул окно и поёжился. Ненавидел он зиму именно за такие смертельно-низкие температуры. Он переехал к другу всего на несколько дней, варил ему бульоны из морских водорослей и жарил курицу каждый день. Просто ничего другого не умел, а Минхо и за эти простенькие блюда благодарил его всей душой. Но прошла эта пара дней, затем неделя. Чонин не торопился уезжать от Минхо. Он сам скоро улетит в другую страну, поэтому каждый день вместе с другом на вес золота. — Приём… — Чонин тряхнул Минхо. — Чего стоим? Чего тупим? По поводу случившегося Чонин вежливо всё это время молчал, оказывая необходимую дружескую поддержку, не более. Не его это дело ковыряться в чужой жизни, осуждать или, тем более, мешать свои советы с личным мнением и пихать другу под нос. Он не такой. Он просто был рядом. А вот в словах и выражениях он себя не ограничивал: если Минхо вёл себя неестественно, Чонин непременно ему на это указывал. Как сейчас, например. — Пак звонил, — Минхо откинул телефон на кресло и как-то рвано выдохнул. — Так ответил бы, — по кухне рассыпался смех. — Может, он на свидание хотел тебя позвать? — Да иди ты, — Минхо сначала свёл свои прямые тёмные брови на переносице, а потом захохотал, пихая друга локтём в бок. — Не думаю, что я и Чимин… — А ты всегда много думаешь, — Чонин уселся на излюбленное место за столом и принялся намазывать масло на горячие тосты с золотистой корочкой и подгоревшим центром. — В этом все твои проблемы. «Ох, как ты прав, Чонин-а… Как никогда прав». В воздухе сладко пахло бульоном из зелёных бобов и водорослей. Люди часто, привыкая к хорошему, начинают принимать как должное всё, что им преподносят. Минхо смотрел на мир иначе, каждое утро, как в первый раз, благодарил друга за чудесный завтрак. «Скоро он уедет. Надо бы самому начать готовить… Хоть попытаться…». — Пока я думаю, я живу. — Вот, знаешь, тебе бы о другом подумать. И я сейчас не про Пака, — Чонин подвинул подтаявшее масло и передал нож. Про Пака Минхо, к слову, и не думал. Он весёлый, симпатичный, но временами слишком наглый и не к месту навязчивый. С ним могут сложиться только рабочие отношения и то, минимум встреч — уже счастье. Минхо молча поглощал суп, ожидая, что Чонин закончит свою мысль, но это же, блять, Чонин… — И? — не выдержал мужчина. — О, так тебе интересно? — ехидная улыбка появилась на красивом личике. — Я вижу, что тебе уже лучше, но кое-чего тебе не хватает… Опять загадочная пауза, которая может длиться бесконечно. — И чего же? — Счастья. Кого ему по-настоящему не хватает, так это Джисона. А это имя как раз является синонимом к слову «счастье». Чонин снова прав и он, зная это, продолжает ядовито улыбаться. — И Джисона тебе не хватает, Мин, — «в яблочко». Чонин встал, наполнил себе и другу кружки с чаем свежим кипятком и продолжил: — Какого хуя ты до сих пор не встретился с ним? — А смысл? Извинюсь я и что дальше? — Не-е-т, Минхоша. Ты должен его найти, упасть в ноги, расцеловать его золотые руки и только после этого вымаливать прощение. — Пф, — Минхо думал примерно о том же, если честно, и в голове строил подобные планы, но… — Зачем? — Вот ты тупой? Скажи мне? — Чонина этот разговор забавлял. Не каждый же день у него есть возможность быть правым. — Ты снова нормально живешь, как человек, ешь, гуляешь, книжки читаешь, но ты до сих пор не ты без него... — загадочно закончил парень, отворачиваясь к окну. — А ты мне тогда зачем? Я думал, мы друзья и… — Ты реально тупой! — Чонин, о чём ты вообще? Мы были друзьями. Это не… Он же… — Он же… Он же… — писклявым голосом передразнивал Чонин. — Пусть я и не гей и в ваших гейских штучках не особо шарю, но даже мой гетеро-радар уловил голубые волны от Джисона. Маска, выражающая непоколебимую уверенность в своих убеждениях, треснула. С такой стороны Минхо не смотрел на Хана. Да, он дарил ему цветы, но и Чонин пару раз так делал. Да, Джисон подставлял дружеское плечо каждый раз при первой же необходимости, как самый верный друг, хоть и был знаком с Минхо всего ничего, но ведь так поступают все хорошие и добрые люди. Так ведь? Да, Хан привлекал своей внешностью, заставлял рассматривать его украдкой во время длительных прогулок и уютных встреч, но ведь он ярко одевался и подкрашивал глаза именно для того, чтобы на него обращали внимание. Ведь так? Сладость, которой был пропитан Джисон и которую до сих пор помнил Минхо, он объяснял приятными ассоциациями с запретными десертами, без которых в детстве жить не мог. «Бред». — Бред, — озвучил Минхо, потирая глаза. — Себе-то не ври. Тебе с ним было хорошо, — Чонин словами направлял туда, куда у Минхо смелости не хватило бы самому повернуть. — Как друзьям нам было хорошо, да, но я всё испортил. Тарелки отправились в раковину, остатки завтрака — в холодильник, а Чонин и Минхо уселись в гостиной на пол. Ли не скрывал, что злится, продолжал молчать, испытывая терпение друга, который явно хотел говорить и сказать ещё много чего. Хотел донести всю истину, от которой его непутёвый друг открещивается, как от чего-то ужасного и неприличного. — Слушай, как друг я имею полное право перед отъездом поебать тебе мозги, — парень пожал плечами. — Кто, если не я? — Я сам в состоянии это сделать. — Поебать и проебать — разные глаголы, Мин. — Так, — Минхо выставил руки ладонями вперёд. — Остынь. Не верю, что говорю это, но… — вся симметрия лица испортилась прищуром и сеточкой мелких морщин у глаз. — Даже если Ханни и гей… — Что значит даже? Бля, Минхо, ну не тупи! — Он не такой! — повысил голос Минхо, стаскивая с кресла подушку и сжимая её в руках. Минхёк заметно расшатал психику, теперь у Минхо случались вспышки гнева, которые он тут же старался гасить. Не всегда это получалось, но, главное, он пытается. — Да, он не такой придурок как ты, — Чонин ни капли не устал спорить. Как костёр от ветра становился больше и ярче, так и Чонин становился живее и бодрее. — Да, блять… Пусть так! Я придурок, слепой, идиот… Делать то что? Что я теперь сделаю? Гей он или нет, какая к чёртовой матери разница? Он знать, меня, наверное, не хочет. — Но он ведь нужен тебе. Конечно нужен и Минхо это понял сразу же, как только за ним закрылась дверь. Он ещё долго стоял тогда на лестничной площадке, прижавшись щекой к холодной металлической двери и слушал рыдания Джисона, давился нахлынувшей паникой и хотел было постучать, но что-то его останавливало. Он глотал спёртый воздух вместе с тревогой. Так будет лучше. В первую очередь, будет лучше для Джисона. Это было эгоистичное решение. Эгоистичными были и заверения Чонина, что Джисон ему нужен, а он нужен Джисону. Минхо действительно являлся уникальным представителем такого понятия, как «конченный идиот». При всей своей начитанности и образованности он зачастую вёл себя совсем не так, как должен был, не так, как хотел и не так, как, самое главное, подсказывало его сердце. И сейчас, как самый настоящий идиот, он отбивался всеми силами от одного факта — ему реально необходим Джисон. Телефон снова завибрировал и тихо воспроизвёл стандартный рингтон. — Чимин? — Ага, — Минхо откинул голову на сидение дивана и нехотя ответил. — Слушаю. — Привет, надеюсь, не разбудил? Время было около 10 утра. Хоть это была и суббота — законный выходной день, Минхо уже не спал — привык каждое утро просыпаться ровно в 6:00. — Нет, говори. — Тут тебе снова оставили письмо. — Выброси. — Ты не понял… Погоди… — послышался звук закрывающейся двери, стало в разы тише, а голос Чимина был теперь громом в тишине. — Он сам его принёс. Кто он, догадаться не трудно. Минхёк посылал курьеров с букетами в центр почти каждую неделю. К букету всегда прилагалось письмо в небольшом белом конверте. Минхо не решался читать эти письма, сразу рвал на мелкие части и выбрасывал. Он очень старался избегать соблазна всё-таки узнать, что там в очередной раз застряло в голове Минхёка. И коллег своих он попросил делать то же самое — избавляться от этих конвертов. — Просто порви и выброси, хорошо? — упрямо настаивал Минхо. — Да, но… Он просил кое-что передать… Чонин, сидящий рядом, слышал всё то, что сладким голосом вещал Чимин и яростно мотал головой, таким образом отговаривая Минхо это выслушивать. — И что он сказал? Чонин шлёпнул друга по бедру, тот от неожиданности подпрыгнул на месте и ответил таким же шлепком. — Что вам надо поговорить… Что он хочет встретиться и… — голос коллеги стал таким высоким, что резал слух. — И если ты и на этот раз не ответишь, то он тебя из под земли достанет и лучше тебе его не доводить… Что-то вроде этого. — Избавься от письма, Чимин, — не попрощавшись и не сказав заслуженных слов благодарности, Минхо сбросил вызов. «Как ты меня заебал…». — Ты же не собираешься видеться с ним? — осторожно спросил Чонин. — Конечно нет, — «Точно не сегодня и точно не в этой жизни». — Тебе не пора на пары? Настроение было таким же поганым и скользким, как и первый зимний месяц. Минхо вышел на улицу, думал выветрить утренний разговор, но с каждым дуновением ветра в голову, наоборот, залетали новые мысли. Видимо, Ли Минхо был настоящим мазохистом, раз желал мучить себя подобными терзаниями. Сейчас, в послеобеденный час, его сознание холодными и острыми шипами терзал Джисон. Мужчина много думал, как подступиться к нему, но ничего не придумал. Догадался как-то заказать ту вкуснейшую лапшу из «Женьшеня», и, если позволит судьба, они снова встретятся, но ресторан находился далеко от нового места жительства, поэтому не входил в зону возможной доставки. Не судьба… «Может, поехать туда самому? А что, если…». Вы и представить себе не можете, сколько людей в мире живут с синдромом отложенной жизни, пишут свои сценарии на будущее, которое, возможно, так и не наступит, рисуют в голове картинки будущего отпуска, с припиской «как только куплю машину, так сразу…», «вот выплачу кредит и сделаю ей предложение…». Это будущее не наступало, заветные цели и планы так и оставались висеть в воздухе. Минхо сейчас такой же хернёй страдал. Он прекрасно понимал свою ошибку, но он не робот, а живой человек, который ошибается, падает, целуя грабли, поднимается и, таким образом, получает жизненный урок. «Заебало». Жить нужно здесь и сейчас, одним днём, одним часом. С каждым прекрасным рассветом начинается короткая жизнь, которая закончится мерцанием звёзд и светом Луны. Нужно ловить момент. И Ли Минхо поймал его, стоя у дверей какого-то кафе с итальянским шармом, понял, что с него хватит. Понял и принял. Ли печатает знакомый адрес в приложении такси, всю дорогу успокаивает себя снежными пейзажами, ведь вот-вот он снова увидит эти тёмные глаза, с мелкими янтарными крапинками, прижмёт сердцем к сердцу и под падающими крупными хлопьями закружит Джисона, не выпуская из своих объятий. Он очень скучает по другу. Минхо пропустил большую часть ноября, отсиживаясь в четырёх стенах за закрытыми шторами. Пропустил последнюю снежную неделю, которая и украсила крыши домов идеальным настом. Сейчас хотелось восполнить эту потерю, дышать полной грудью, смело задирать голову, рассматривая мигающие гирлянды на столбах и деревьях, подставлять непогоде лицо и выразительно улыбаться. За 10 дней до волшебного праздника, Минхо вдруг захотелось жить, отчаянно захотелось поверить в Рождественскую сказку. Столько песен спето, столько невыдуманных историй написано о чудесах, которые случаются в Рождественскую пору. «Пусть и мне повезёт. Пусть Джисон меня простит», — звенело в голове, пока Минхо хрустел снегом, путаясь в снежных комьях, добираясь до подъезда. Ему не повезло. Дверь открыл не Джисон, а какой-то долговязый тип с татуировкой дракона на груди. У Минхо от вида голого тела, трусов и дешёвых пушистых тапок дар речи пропал. — Чего тебе? — незнакомец выпрямился, откидывая длинные чёрные пряди назад. — А… Мне нужен Джисон… — Его тут нет, — ровным тоном ответил незнакомец и намеревался было закрыть дверь, но Минхо остановил. — А где он? — Я не знаю, — так же равнодушно и нарочито медленно проговорил парень, глядя на побелевшие пальцы Минхо, ухватившиеся за дверь. — Он здесь не живёт. — А вы… — А тебя это не касается. И убери руку. — Да подожди… — мужчина подался вперёд, но дверь захлопнулась прямо перед его лицом, чудом не задев нос. — Ахуеть! Не верилось, что это — новый друг Джисона. Даже представить не получалось как они смотрелись рядом. Нет, точно не друг… Парень? Минхо всё ещё переваривал утреннее открытие — Джисон был геем. Блять, реально был и как Минхо этого не замечал остаётся загадкой. Либо он был так втянут в свои проблемы, что не замечал ничего вокруг себя, либо Джисон плохо намекал. А намекал ли? Вёл себя вполне обычно и… Он не давил на Минхо своими чувствами, которые, по заверениям Чонина, точно были. Он дарил не только хорошее настроение, но и время, чтобы Минхо пришёл в себя. Джисон не лез к нему с признаниями, потому что… Кто теперь расскажет почему? Если Минхо не смог подловить парня в его же собственной квартире, то, может, он поймает его в ресторане? Туда Минхо и отправился, оправившись от недолгой, но неприятной встречи. Радиостанции были переполнены рождественскими песнями о сказочных историях любви. Сладкие голоса распевали куплеты про поцелуи под омелой, тянули занудные припевы, въедающиеся в подкорку: «Счастливого Рождества… Счастливого Рождества…». А Минхо блевать тянуло. Может, стоит прислушаться и ещё раз хоть на минутку поверить в чудеса? Скрестив пальцы в карманах длинной дутой куртки, стоя под светящейся вывеской «Женьшень», Минхо повторял про себя: «Будь тут, пожалуйста, будь тут, Ханни». Воспоминание вернуло его на несколько месяцев назад, когда он стоял на этом же самом месте и жадно жевал рисовые десерты. По всему телу прошлась лёгкая волна тепла. Светлые воспоминания и правда могут согреть, это не выдумка. Миниатюрная хостес в традиционном китайском платье хлопала глазами и вертела головой. Вопросы, которые задал гость ввели её в ступор. Она тут работает недавно и никакого доставщика по имени Джисон она не знает. — У нас их всего четверо, — быстро лепетала девушка, сжимая увесистое меню. — Бомгю, Субин, Юнги и… — Юнги! — Минхо вскрикнул, сам вздрогнув от радостного вскрика. — Мне нужен Юнги! Он здесь? — Эм, наверное… Я пойду посмотрю. Цокая каблучками по светлому кафелю, девушка быстро скрылась за ширмами. Круговорот жизни привёл Минхо к Юнги и, наверняка, не просто так. «Не Джисон, но уже лучше». Парень, зевая, шёл вслед за хостес. Доставщик сначала с подозрением смотрел на мужчину, а потом узнал, широко улыбнулся и долго-долго не выпускал руки после приветственного рукопожатия. — Я вас помню, здравствуйте, — парнишка явно смущался, как и недоумевал, зачем он вдруг понадобился этому господину. — Здравствуй. Мне нужна твоя помощь, — Минхо перешёл сразу к сути. — Мне нужно найти Джисона. — Джисона? — Эта растерянность в глазах Юнги была плохим знаком, явно плохим. — Он уволился недели две назад. — И где он сейчас? — Я не знаю, — мотал головой парень, поджимая губы. — Не мог бы ты дать его номер? — Он его сменил, кажется, так что… Я… Я не знаю… — Сменил? — Минхо заметно побледнел. В его руках была ниточка, которая однозначно должна была привести его к Хану, но её оборвали резким «не знаю». — Как? Когда? Почему? Есть тысячи вопросов, на которые нет ответов. Прибавьте к этому списку и эти вопросы. Юнги не знал как, зачем и для чего Джисон это сделал. Даже предположить не мог. — Я звонил ему как-то, думал, позвать его в боулинг поиграть. Он грустный такой был, когда увольнялся и… И вот, — Юнги прочистил горло. Волновался, как на экзамене перед строгим экзаменатором. — Дня через два его набрал, а там абонент не абонент. — Как? — снова повторил Минхо. Его ожидания в очередной раз не оправдались. Чудеса, видимо, случаются у кого угодно, но никак не у Ли Минхо. А может заслужил? Может, так ему и надо? — Я не знаю, как вам помочь, — настроение Минхо передалось и доставщику. Парень поник и лицо стало серым, как у жалкой моли. — Извините. — Всё нормально. Спасибо, Юнги. Это был облом года. Куда дальше и как дальше Минхо придумывал на ходу. «Подкараулить у квартиры? Найти в соцсетях? Блять, точно! Чонин!». — Да? — улыбался в трубку Ян. — Чонин, ты занят? — Вообще-то, я выхожу из дома и собираюсь в ресторан, — проворчал Чонин. — А ты где? Там уже? Послезавтра Минхо будет провожать друга в аэропорту, обнимать и желать приятного первого полёта. Поэтому сегодняшний вечер они договорились провести в любимом заведении Чонина, а затем перебраться в какой-то модный бар и впервые напиться вместе. — А, да… Да, я в пути, — Ли смял лицо холодной ладонью. — Опоздаю. Минхо напрочь забыл об их планах. Ну, идиот, не иначе. После разговора с Юнги ему бы посвятить вечер избавлению себя от страданий, а не удовольствиям. — Ну, пиздец. Обожаю, когда люди такие пунктуальные. — Не переигрывай. — Не опаздывай! — съязвил Чонин и бросил трубку. Минхо, как и должно было случиться, опоздал. Сидеть ему теперь и выслушивать целый вечер гневные тирады в свой адрес. — Целый час, хён! — надул губы Чонин. — Я успел поесть без тебя. — Ты меня простишь, когда узнаешь, где я был, — Минхо наводил порядок на влажной от снегопада голове, всматриваясь в мутное настенное зеркало за спиной друга. «Чёрный и правда мне к лицу». Он палочками подцепил немного кимчи, желая сначала набить чем-нибудь желудок, и только потом набивать Чонину голову рассказами о своих недоприключениях. — Говори уже, — возмутился Чонин, готовый уже вырвать палочки из рук вместе с хрустальной лапшой. — Я искал Джисона. — Нашёл? — глаза округлились. Кажется, Чонин тоже подумал про настоящее чудо, раз его слова возымели какой-то эффект. — Нет. — Ты… Пиздец… — Поэтому мне нужна твоя помощь. — Моя? — лисьи глаза Чонина бегали по лицу Минхо, искали подвох, но нашли только чистое отчаяние. — Да. Ты ведь с ним где-то переписывался. Мне нужен его контакт. Официант убирал пустые тарелки и вежливо напомнил, что через 10 минут они закрываются, а после принёс счёт. — Ты платишь, — Чонин с головой ушёл в телефон в поисках того самого чата. Спустя несколько минут он бесцветным голосом озвучил страшное. — Минхо… Он удалил профиль. Всё, приехали. Больше вариантов не осталось. Джисон стёр себя целиком и полностью. Он был каплей в море людей, и теперь эта капля испарилась. — Номер? Он оставлял свой номер? — Зачем он мне? Мне хватало переписок, — Чонин уже натягивал свою куртку, когда предложил ещё одно место для поисков. — А ты в универ не думал заглянуть? — Не думал, — честно признался Минхо. Идея хорошая, но как реализовать? Сколько учебных заведений в городе? Сколько там факультетов и групп? А студентов? Это же сотни тысяч человек… Идея скатилась с уровня «гениально» до «невозможно». Минхо чуть потряхивало. Он толком не поел, а впереди его ждал алкоголь. Чонин выбрал странное место для прощальной вечеринки. Бар был длинным и узким, столиков не было — одна барная стойка от входной двери и до стены, простенькие постеры на рыжей кирпичной кладке, стеллажи с бутылками алкоголя всех известных и неизвестных марок упирались в потолок. Два высоких бармена — близнецы, как показалось Минхо на первый взгляд. «Мои одногруппники — Чжунхёк и Сонджин, и нифига они не похожи», — упирался Чонин. Парни оказались весёлыми и интересными. Смешивая коктейли «под настроение», они делились забавными и дикими историями своей барной деятельности, отвлекали Чонина настойками из цветов и фруктов, подбадривали Минхо, сами не зная, в чём именно. А ещё им чудом удавалось уделять внимание не только виновнику «вечеринки» и его другу, но и другим гостям. «Они славные». — Вот по этим двоим я точно буду скучать, — Чонин медленно потягивал ядовито-зелёный коктейль, который Чжунхёк обозвал «Серотониновая яма». — А по мне? — Минхо приятно было слышать, как психологу, что жизнь его пациента налаживается, он социализируется и больше не боится знакомств, не считает себя недостаточно хорошим для других. Минхо-психологу удалось, всё-таки, сбить настройки, которые длительное время устанавливала его мать. Чонин нашёл себе таких классных друзей… А вот Минхо-друга немного кусала здоровая ревность. — Может быть, не знаю, — подшутил Чонин. — Если честно, хён, то я пиздецки буду скучать по тебе и без тебя, — третий коктейль развязал Чонину язык и мешок с его потаёнными чувствами. — Ты мне стал кем-то большим, чем просто другом. Вроде брата, но не брата. Понимаешь? Ты стал моей семьёй и без тебя я, наверное, уже никуда и никогда, — парень говорил так чувственно, что не будь он гетеро, Минхо поцеловал бы его, не взирая на сидящих рядом людей. — Ну, точнее, я-то уеду, но каждый день буду тебе писать и звонить. А ты, пожалуйста, отвечай мне, ладно? Не забывай… И не забывайся… Чонин пустил первую слезу и крикнул барменам, чтобы смешали чего-нибудь для прилива хорошего настроения, да покрепче. Он был таким нормальным в этот вечер, но каждый нормальный человек на самом деле нормален лишь отчасти. — И про себя не забывай, Минхо. Пообещай, — продолжал капризно требовать Чонин. — Ты у себя один. Есть я, но… Ты понял… Типа, мы у себя одни, и себя надо любить в первую очередь… — Понимаю, — Минхо с упоением слушал, подперев подбородок рукой. «Мы входим в мир одинокими и одинокими покидаем его». Ему вспомнился недавний сон: он был один и долго брёл в полном одиночестве непонятно куда. В лёгкие забивался туман, ему приходилось часто откашливать отчаяние, которое с каждым последующим шагом крепло и прибивало к земле, усложняя движения. Всё же этот сон был лучше предыдущих. Бредовые сцены и ужасные хлопки, напоминающие взрывы, перестали беспокоить Минхо. Теперь он просыпался не от асфиксии, а от будильника. Странный коктейль «от хандры» с неизвестным составом, похоже, начинал действовать. Это место, этот вечер и эта непонятная жизнь приобретали иные краски — светлые и тёплые. — Ты себя любишь? Вместе с этим вопросом слух Минхо потревожил и звонок. Опять звонил Чимин. Мужчина проигнорировал, выключил телефон и вернулся к диалогу. — Я не знаю, Чонин, — честно ответил Минхо. — Над этим я ещё не думал. Любовь — это просто чувство. Ничего более. Минхо мог чувствовать радость, гнев, обиду и весь остальной спектр. Он не отказывался даже от «плохих», по меркам многих людей, чувств и эмоций. Но любовь он ещё не испытывал ни к кому-то, ни к самому себе. Он любил своё привлекательное лицо, подкачанное тело, любил и обожал каждое своё достоинство, но это не то. Внутреннего себя он ненавидел. — Так подумай. Это ведь твоё любимое занятие. Они заказали ещё по коктейлю, вышли на свежий воздух в объятия мороза. Чонин решил завалить старшего в свежий сугроб, но сам поскользнулся на своей же подлости и рухнул, заполняя тихую улицу лающим смехом. Минхо глупо хихикал, помогал подняться, стараясь держаться ровно на ватных ногах. Попытка не пытка. Теперь оба лежали на снежном покрывале, выдыхали тонкие струйки горячего воздуха. — Я буду скучать по этому небу, — Чонин вытянул руки, пытаясь дотянуться. — Знаешь, а ведь кто-то никогда не видел небо… Я никогда не видел северное сияние… Очень бы хотел лежать так и любоваться этими небесными помехами… — А кто-то где-то прямо сейчас смотрит на это сияние и мечтает о море, — выдохнул Минхо, стирая холодные кристаллики с лица. — Ну, об этом я тебе и говорю, — Чонин продолжал с обожанием рассматривать мелкие точки на тёмном полотне. — Они не считают это северное сияние чем-то особенным… Так, обычное дело… А для меня это мечта всей жизни. — Понимаю, — «С людьми, наверное, та же история…». Друзья вернулись и заказали ещё по коктейлю. Чонину хватило 8-ми, чтобы почувствовать желанное опьянение и кайф от этой ночи. Минхо допивал 10-й, кажется, и не чувствовал ничего. Мир поплыл перед глазами, но удовлетворения как не было, так и нет. К моменту, когда оба добрались до квартиры, Минхо уже был почти трезв, чего нельзя сказать о Чонине. — Придётся мне побыть мамочкой, — улыбнулся Минхо, удерживая на плече, как мешок с рисом, размазанного друга. Какое счастье, что он успел поставить Чонина к стене, прежде чем увидел записку, ровно торчащую у дверной ручки, иначе тот бы точно заработал сотрясение от падения с такой высоты. «Скучал по мне, Минхо?».