***
Утро встретило Ноа головной болью и сухостью во рту. С трудом распрямив затёкшие конечности и приподнявшись на кровати, он провёл рукой по слипшимся от пота волосам и попытался сфокусировать взгляд. К отсутствовавшим на носу очкам он начинал привыкать. Стоявшее в углу кресло будто бы выглядело крупнее, чем должно было. Флетчер сполз с кровати, по пути захватив лежавшие на прикроватной тумбочке очки и, придерживаясь за стену попытался потянуться. В шее что-то предательски хрустнуло. Эрнест спал в кресле, сложив пиджак на подлокотнике и упираясь щекой на руку. На груди у него лежала папка с листами. Ноа сощурился, делая шаг вперёд. Никакой папки вчерашним вечером, насколько он помнил, у Гридвери не было. Осторожно протянув руку, Флетчер вытащил конверт из-под чужой ладони и, для верности отойдя назад, вытащил несколько листов. Это была его рукопись. Последний роман, который издатель просто швырнул ему в лицо. Наверное, когда тем вечером собирался, он как-то машинально сунул папку в рюкзак. Ноа растерянно пробежался взглядом по ровным строчкам чистовика. Он закончил писать эту работу около полутора месяцев назад, но почему-то уже совершенно не помнил сюжет. Видимо, его последнее произведение и впрямь было слишком посредственным даже для того маленького издательства, которое согласилось с ним работать. Со стороны кресла послышалась возня. — Это ужасно, — пробормотал Эрнест, вытягиваясь в кресле. — Слог скучный до невозможности, а главная героиня — инфантильная и глупая. Скажи, что это не твоя работа. — Боюсь, твои надежды не оправдались, —обречённо вздохнул Ноа. — Что ты тут делаешь? — Знакомлюсь с твоим бездарным чтивом, — съязвил Гридвери. — Но по большей части, сплю, конечно. В мотеле больше не было свободных комнат. — Оу, — это всё, на что Флетчер оказался способен. Отрывки вчерашнего вечера медленно складывались в голове в единую картину. Ноа тяжело вздохнул, запрокинув голову к потолку. — Если тебе вдруг стало интересно, какого чёрта я остался, — сказал Гридвери, поднявшись с кресла и безуспешно попытавшись разгладить смявшуюся во сне рубашку. — То спроси меня об этом позже. Минут через тридцать. За чашкой кофе внизу. И прими душ, ради всего святого. С этими словами он надел шляпу и вышел из номера.***
Розмари Миллер, хорошенькая второкурсница с трогательными рыжими кудряшками, перевернулась на спину и вытянула руки с открытым The Rolling Stones над головой. — Вы читали последнее интервью Тины? — спросила она, надув пузырь из жвачки и лопнув его меж зубов. — Она просто богиня. Особенно после «Break every rule». — Не-а, — лениво отозвалась Сесиль. Она сидела на полу их комнаты, прислонившись спиной к кровати, на которой лежала Розмари, и крайне одухотворенно обводила карандашом термины в юридическом справочнике. — Пре-зумп-ци-я. — А я читал, — внезапно отозвался Ноа. Его голова лежала у Мартен на коленях, и она пропускала его кудряшки сквозь пальцы свободной руки. Он приподнялся на локтях и добавил: — Я читал все её интервью. — Об-ви-не-ни-е. Розмари схватила лежавшую рядом подушку и с глухим стуком ударила Сесиль по голове. — Мартен, несносная ты заучка, — Миллер закатила глаза и с раздражённым рычанием продолжила экзекуцию. — У нас девичник, ты можешь хотя бы на одну ночь отложить эту ерунду и повеселиться? — Это не ерунда, — возразила Сесиль, отбиваясь. Чтобы не попасть под горячую руку или, не дай боже, ногу, Флетчеру пришлось спешно ретироваться на соседнюю кровать. — Я же могу позаниматься, пока мы ждём Патрицию с вином. Вдобавок, раз это девичник, почему мы позвали Ноа? — Потому что ты, гений, — ответила Миллер, наконец откинув подушку в сторону. — Вчера весь мозг мне выела. Сказала, что без него будет скучно. — Но без него правда было бы скучно! Слушайте, я вас люблю, но если мы опять планируем напиться и в восьмой раз пересмотреть «Магазинчик ужасов», то это не девичник, а плановое собрание клуба кинокритиков-алкоголиков. С Ноа будет весело. Ты глянь, какой он душка! Они одновременно подняли взгляд на Флетчера. — Я принёс комиксы и печенье. — Видишь! Он принёс комиксы и печенье! Розмари перевернулась на живот и, подперев подбородок ладонями, уставилась на Ноа. У нее были тёмно-серые пронзительные глаза и короткие ресницы в комочках туши. Флетчер съежился под её взглядом. Почему-то у него было стойкое ощущение, что подруги Сесиль его недолюбливают. Было ли это обосновано тем, что со своими соседками Мартен проводила в разы меньше времени, чем с ним и Эрнестом, или тем, что Ноа совершенно не вписывался в это пёстрое празднество плакатов, рисунков и разбросанного нижнего белья вперемешку с грудами учебников и конспектов, именуемое женским общежитием, но, в любом случае, вряд ли ему здесь были рады. Дверь распахнулась, и на пороге появилась Патриция Холльфман — единственная и неповторимая предводительница чирлидерш, одна из немногих, уделавших Гридвери в Frogger, и просто заядлая прогульщица лекций по литературе. В обеих руках она держала по бутылке вина, в зубах сжимала несколько пачек чипсов. Где-то в недрах её пушистого афро проглядывались наушники. — Тусим! — объявила она, выплёвывая пачки на колени Сесиль. — Убирайте к чёртовой матери все конспекты, я хочу знать все-е-е сплетни за последний месяц. И да, — она выразительно посмотрела на Мартен. — Те, кто до сих пор не нашёл себе парня, скидываются дважды. Сесиль чертыхнулась и полезла за кошельком. — Тебя это тоже касается, странное очаровательное создание, — Патриция поставила бутылки на пол и щелкнула Ноа по носу. — Но я не… — Чш, — она покачала головой. — Сегодня веселятся все. Если и можно было вынести какой-то ценный опыт из того, что несколько часов подряд пить, играть в покер на сырное печенье и слушать сплетни, так это то, что, как выяснилось, из сотен слухов о студентах и преподавателях, которыми сыпали Патриция с Розмари, можно почерпнуть много неплохих идей для рассказов. Впрочем, это не стоило того, что бы каждые полчаса отвечать на вопросы о своей личной жизни, поэтому как только Сесиль сказала, что уходит покурить, Ноа увязался за ней, даже не утрудив себя объяснениями. Прохладный ночной воздух ласково охладил горячие щёки. Ноа стянул пиджак, накинув его Мартен на плечи, когда она щёлкнула зажигалкой и, немного помедлив, протянула Флетчеру портсигар. — Нет, — он отрицательно мотнул головой. — Спасибо. Ты же знаешь, я не курю. Сесиль равнодушно пожала плечами. — Некурящий писатель, — усмехнулась она. — Нонсенс. — Ты застряла в тридцатых. — Возможно, — она выдохнула дым через ноздри. — Зачем тогда выпрыгнул за мной? — Твои подруги милые, — замялся Ноа. — Но иногда… — Знаю, они утомляют, — Сесиль улыбнулась. — Но ты неплохо держишься. Флетчер неловко потупил взгляд, засунув руки в карманы. Безоблачное небо нежно светилось россыпью звезд, и сейчас, когда фонари были погашены, особенно хорошо был виден чёрный контур университетской башни на его фоне. Ноа окинул его взглядом. Полтора года учебы здесь ощущались почти как целая жизнь. — Скажи честно, — после непродолжительного молчания сказала Сесиль, затушив сигарету о стену и просунув окурок в щель меж кирпичей. — Ты ведь… Вчера ты попросил меня взять тебя на ночёвку, потому что ты правда хотел пойти? — Что? — он вопросительно кивнул. — Ну… да, конечно. Мне было интересно, как развлекаются девочки, и всё такое. — И дело не в том, что ты избегаешь Эрнеста? — она выгнула бровь. — С чего ты взяла, что я его избегаю? Ничего подобного. Она несколько секунд молча смотрела ему в глаза. — То есть, дело совсем не в этом? — Конечно нет, — заверил он её. — Хорошо. Сесиль мягко, но как-то печально улыбнулась и потрепала его по плечу. Ноа улыбнулся ей в ответ, стараясь подавить подкатывавший к горлу ком. Его всегда тошнило, когда он врал.***
Эрнест пил кофе на улице — единственный из всех постояльцев, рискнувший выйти на террасу под мягкий утренний снег. Когда Ноа опустился рядом, он не пошевелился, только сделал еще глоток и пододвинул к Флетчеру пустую чашку и кофейник. Ноа наполнил свою чашку кофе и долил остатки молока из сливочника, внутренне ухмыляясь. Эрнест всегда говорил, что настоящие детективы пьют только черный кофе — без молока и сахара, но так и не смог приучить себя к американо. — Слушай, я… — Извинения приняты, — Гридвери мотнул головой. — Вспомнил что-нибудь? Из вчерашнего разговора? — Да, более-менее, — обожжённое горло саднило, но горячий напиток буквально возвращал к жизни. — По дороге расскажешь, — Гридвери залпом допил кофе и встал со стула. — Мы куда-то едем? — Ноа посмотрел на него снизу вверх. Гридвери немного помолчал, а потом ответил: — На кладбище. Лора позвонила — церемония сегодня. Флетчер сделал ещё глоток, запрокинул голову и вгляделся в пасмурное высокое небо, нависшее над Итакой. Редкие снежинки опускались на ворот его пальто и не таяли.