Когда с нами была Сесиль

Они опоздали, поэтому пришлось неловко топтаться у Лоры за спиной, пока священник одаривал их непродолжительным осуждающим взглядом. Если бы на кладбище собралось хотя бы человек двадцать, можно было бы попытаться затеряться в толпе, но, помимо Эрнеста и Ноа, Лоры и патологоанатома со священником, рядом со свежевырытой могилой никого не стояло, и из-за этого к печали примешивалось какое-то необъяснимое чувство ирреальности. Сколько Ноа помнил их дружбу, Сесиль всегда была окружена людьми. Её подруги её обожали. На переменах вокруг неё сбивались компании. Первокурсники шли к ней за советом, преподаватели доверяли важную работу. Ей махали на улице, звали на вечеринки и не реже раза в месяц пихали под дверь признания в любви, поэтому… Не то что бы Флетчер много об этом думал, но, наверное, для него Мартен была в той категории людей, на похороны которых однажды собралась бы целая толпа. Искренне любящих и скорбящих. Скромная компания незнакомцев походила на толпу меньше всего. — …Боже, Ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапная смерть унесла из жизни нашу сестру Сесилию. Яви Своё безграничное милосердие и прими её в Свою славу. Через Христа, Господа нашего. Аминь… Ноа краем глаза глянул на цветок, который Лора сжимала в пальцах. На морозе он быстро вял, вдобавок погнутый стебель выдавал нервозность сержанта. Перед тем, как бросить в яму свою белую хризантему, Флетчер подумал, что Ривера, вообще-то, не обязана была приходить. Но она пришла. И он был ей благодарен. Священник педантично захлопнул молитвенник, коротко кивнул собравшимся и, стряхивая с волос снежные хлопья, удалился, предварительно дав отмашку паре работяг, всё это время стоявших поодаль, прислонившись к стене часовни. Один из них выпрямился, вальяжно подошел к присутствовавшим и вопросительно кивнул: — Можно? В его тоне не читалось ни сочувствия, ни хотя бы банального уважения к понёсшим утрату; он смотрел на могилу со скукой и равнодушием. Как наверняка смотрела Лора на снимки с места смерти. Как наверняка смотрел патологоанатом на тело на столе в морге. Ноа передёрнуло. — Эрнест? — А? — Гридвери, до этого стоявший, зарывшись носом в воротник и прикрыв глаза, очевидно, о чём-то задумавшись, поднял голову и сфокусировал взгляд. — А… да. Засыпайте. У нас всё. Рабочий пожал плечами и развернулся, чтобы позвать коллегу. Эрнест тем временем подошел к патологоанатому и принялся о чём-то с ним говорить — тихо, чтобы Лора и Ноа не услышали. — …да, спасибо, Луи. Все подробности… не было родственников? Хм… а как же… Тем не менее, Флетчер злобно уставился Гридвери в спину, сжимая и разжимая кулаки, а потом глубоко вдохнул колючий морозный воздух и громко позвал: — Эрнест! Лейтенант обернулся, смотря на Флетчера со смесью недоумения и раздражения. — Что? — Это всё? Ты правда не хочешь попрощаться? Лора, хотевшая что-то сказать, удивлённо закрыла рот и медленно перевела взгляд с одного на другого. Гридвери, явно не ожидавший такого вопроса, повернулся и, засунув руки в карманы, посмотрел на Флетчера сверху вниз. Потом сделал два шага по направлению к Ноа — снег скрипел под подошвами его форменных туфель — и навис над ним, опасно близко наклонившись к чужому лицу. Флетчер рефлекторно втянул голову в плечи и скользнул взглядом по шраму на чужой щеке. — Если я сказал, что мы закончили, — процедил Гридвери, — значит, мы закончили. Нет нужды тратить время на лишние сантименты. Он выпрямился, всё так же сохраняя на лице спокойное равнодушие, но Ноа заметил, как слегка дрогнули его губы, когда он закончил говорить. Кулаки сжались сами собой. Не успев толком осознать происходящее, Флетчер бросился на Эрнеста, вцепившись в лацканы чужого пальто, и без особых усилий повалил того на свежий снег. Гридвери был почти на голову выше, но Ноа был крепче сложен, поэтому в драке у него было бы явное преимущество, если бы он не был так зависим от своих эмоций. — Разве она не была твоим другом?! Какое право ты имеешь! — кричал он, беспорядочно нанося удары, большинство из которых Эрнест успешно отбивал, но один всё же пропустил — и теперь лихорадочно пытался закрыть рукой разбитый нос. — Почему ты так себя ведешь?! Почему?! Ноа в очередной раз занёс руку для удара, но лишь для того, чтобы почувствовать, как на запястье защёлкнулся холодный металл. Он в исступлении поднял голову и увидел Лору, державшую второе кольцо наручников в пальцах и смотревшую на него с неверием и разочарованием. Он знал этот взгляд. Так смотрела мама, когда его на неделю отстранили от школы за то, что он спорил с учительницей истории. Так смотрела Сесиль, когда он покорно отдал Питерсону последний экземпляр коллекционного издания, на который копил месяц. Так смотрела одна из его читательниц, когда на презентации его книги в библиотеке Бингемтона он признался, что никому бы не посоветовал посвящать себя писательству. И он начинал от этого уставать. Вся злость мгновенно куда-то испарилась. Ноа опустил руку, слез с Эрнеста и устало упал на спину рядом с ним — Лора выпустила наручники, и теперь они бесполезно болтались у него на одной руке. Над Гридвери уже суетился Луи, требуя показать нос, но тот отмахивался от него, как от назойливой мухи. — Спасибо, Луи, патологоанатом мне пока не нужен, — съязвил он, поднимаясь на ноги. Потом посмотрел вниз на распластавшегося на снегу Флетчера и, достав из кармана носовой платок, чтобы остановить кровотечение, добавил: — А какое право ты имел устраивать драки на её похоронах? Вы арестованы, мистер Флетчер. За нападение на лейтенанта полиции. Ноа не ответил. Он перевернулся на бок и посмотрел на рабочих с лопатами — они так и стояли вдалеке, с любопытством наблюдая за происходящим. Терпеть он не мог таких людей.

***

Несмотря на то, что Лора принесла ему одеяло, в камере всё равно было чертовски холодно. И скучно, потому что, как оказалось, книг полицейский участок Итаки не держал, и единственным развлечением было наблюдать, как Ривера по ту сторону решётки разглядывала его вещи, которые Эрнест лично вывез из мотеля. Стоило отдать ей должное, несмотря на то, что она имела все полномочия, к вещам Лора не прикасалась. — Если вам как-то полегчает от этого, — она засунула руки в карманы брюк, — когда он узнал, то был просто в ярости. — Не полегчает, — буркнул Ноа, плотнее кутаясь в одеяло. — Вот вообще ни разу. Если ему хотя бы вполовину так же больно, как и мне, он мог бы не быть таким высокомерным язвительным придурком. — Ну, — Лора устало развела руками, прислонившись к стене рядом с камерой. — Я работаю с лейтенантом Гридвери два с половиной года, и… не сказала бы, что он из тех, кто делится своими эмоциями. — У вас крепкие нервы, — Ноа хмыкнул. — Так долго работать с засранцем вроде него — это подвиг. Ривера сползла по стене, зарывшись пальцами в волосы. Ноа подошел ближе к решётке и, насколько позволяла ширина её прутьев, повернул голову к Лоре. — Вы ведь не просто свидетель, да, Ноа? — спросила она после непродолжительного молчания. — Я имею в виду, с тех пор, как вы приехали, он как с цепи сорвался. Обычно он такой молчаливый и мрачный, а тут вдруг… такой злобный и язвительный. — Злобный и мрачный — это не одно и то же? — Вовсе нет. — Хорошо, что вы это понимаете, — Ноа улыбнулся. — Вы правы. Мы были раньше знакомы. — Ну и… каким он был раньше? — Эрнест? — Флетчер почесал нос, делая вид, что задумался, хотя в действительности в этом не было необходимости, потому что ответ и так вертелся у него на языке. — Еще большим засранцем. Но веселее. Лора глухо рассмеялась, потом посмотрела на Ноа снизу вверх. — Простите мне мои слова, но… — протянула она. — Но с вашим приездом работать стало немного веселее. Я знаю, что у вас траур, и… — Всё в порядке, — заверил он. — Я уже понял, что у полицейских весьма извращённое понятие о веселье. Вдобавок, гляньте, как развлекаюсь я. И недели здесь не пробыл, а меня уже дважды обвинили. В двух разных преступлениях. — Вы на удивление невозмутимы для подобной ситуации, — заметила Ривера. — Начинаю привыкать, — признался Флетчер. — Меня никогда не судили, поделитесь впечатлениями? — Хорошая встряска для мозгов после двадцати лет застоя, — он хмыкнул. — Вы находите это увлекательным? — Ну, — она пожала плечами, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Всегда интересно посмотреть на заключение с другой стороны. Для меня это просто куча бумажной работы, — она подошла к столу и достала из ящика незаполненный лист протокола. — С которой хочется быстрее покончить. И раз уж мы с вами тут застряли, не хотите кофе? — А это не нарушит субординацию? — Ноа выгнул бровь. — Нарушит, — она задвинула ящик стола бедром, засовывая ручку за ухо. — С сахаром? Ноа дёрнул уголком губ. — И сливки, если не затруднит.