Когда с нами была Сесиль

Сесиль притащилась в кампус четыре дня спустя, растрёпанная, пахнущая костром и хвоей и гремящая Tuborg'ом в рюкзаке, и ничуть не удивилась, застав Ноа и Эрнеста целующимися под лестницей рядом со спортзалом. — Ну наконец-то, — бесцеремонно ворвавшись в чужое личное пространство, заявила она, с громким стуком бросив рюкзак на ступени, чем заставила Флетчера с Гридвери в мгновение ока оторваться друг от друга и разлететься по разным углам маленького подсобного помещения, которое они выбрали, чтобы уединиться. — Я уж думала, состарюсь, пока дождусь. Пиво будете? Ещё холодное. — Мартен, ты с ума сошла?! — Эрнест оклемался первым и неодобрительно зашипел на подругу. — Зачем так пугать? Буду. И с тебя ещё причитается. Сесиль хмыкнула и пожала плечами, протягивая ему бутылку. — Ой, да брось. Рада тебя видеть, Ноа. Я правильно понимаю, на ночевки к Розмари тебя можно больше не звать? Флетчер, справившись с пережитым сердечным приступом, выдавил из себя неловкую улыбку, забрал у Эрнеста бутылку, держа её слегка дрожащими пальцами за скользкое от влаги горлышко, и сделал два больших глотка. — Не понял, что ещё за ночевки у Розмари? — нахмурился Эрнест. — Расслабься, ковбой, — Сесиль пихнула его в плечо. — Просто собрание анонимных девственниц. Ноа, ты с позором вычеркнут из наших рядов. Флетчер подавился и закашлялся, стремительно краснея, а Эрнест завис на секунду и в следующий же момент бессовестно заржал, хлопая себя по острым коленям. — Иди в задницу! — Это твоя дорога, — подмигнула она и тем самым заставила Ноа поперхнуться во второй раз. Бедный Флетчер. Дальше было только хуже. Жизнь вливалась в свое привычное русло, насколько привычным оно могло быть для студентов выпускного курса. Апрель кончился, уступив место тёплому солнечному маю, и чем длиннее становились дни, тем больше окружающие сходили с ума, и тем тяжелее было держать в голове написание диплома и вообще хоть что-то, связанное с учёбой. Приближение лета усложняло работу в том числе преподавателям: с их лиц медленно, но верно сползали одухотворенность и профессионализм, всё меньше им хотелось говорить о собственных предметах и больше — на отвлечённые темы. Даже собранная обычно профессор Гибсон в один день прибежала на пару с опозданием в целых пятнадцать минут, раскрасневшаяся и растрепанная, и полтора часа вместо психоанализа по Фрейду обсуждала со студентами новый альбом Modern Talking. Сесиль всё реже появлялась на занятиях (если бы Ноа не знал её раньше, он бы подумал, что она просто не хочет чувствовать себя третьим колесом) и всё чаще пропадала на природе, сам Флетчер терзался внезапными приливами вдохновения, и ежедневно строчил по несколько страниц текста, к несчастью, не имеющего никакого отношения к его дипломной работе, но хуже всего был Эрнест. Он оказался просто ненасытным! Еще до того, как Гридвери ворвался в его комнату и набросился на него со словами о том, что больше он в этом сериале играть не намерен и пришло время «объясниться в чувствах или завалиться нахер навсегда», Ноа смотрел на Эрнеста как на автомат по производству подкатов в промышленных масштабах. Флирт был его стилем общения, и дня не проходило, чтобы Гридвери не подкатил к кому-то в пределах досягаемости. Но вот чего Флетчер совсем не ожидал, так это того, что за неловкими шутками Эрнеста реально может что-то стоять, и даже если со своей гомосексуальностью Ноа смирился по причине «двадцать лет без девушки», это совершенно не означало, что он ожидал такого поворота сюжета от Гридвери. Это был буквально нож в спину! Ну, в смысле, не нож, и не совсем в спину, но это всё ещё было неожиданно. И поскольку просто подлетать к Ноа посреди оживленного коридора с предложением пойти кое-чем-заняться-вдали-от-всех Эрнест не мог, появились кодовые фразочки. Так что всё, что оставалось Флетчеру — это радоваться, что на загоревшем за май лице не так видно румянец. Гридвери мог подсесть к нему на перемене, пока Ноа беззаботно доделывал домашнее задание или писал очередной рассказ, и с ничего не выражающим лицом предложить: — Не хочешь пойти поесть сэндвичей с джемом? Или он мог подбежать к Флетчеру во время тайм-аута на баскетбольном матче, взмокший и растрепанный и вытащить его с трибуны со словами: — У меня есть десять минут, может, сходим, послушаем Шопена? Шопена?! О, да ради всего святого! Иногда это было забавно, но по большей части заставляло нервничать, потому что в какой-то момент Ноа окончательно растерялся и стал путать предложения пойти заняться сексом в ближайшей подсобке с совершенно невинными приглашениями. Так что, когда Эрнест позвал его выпить кофе, и они действительно пошли пить кофе, Флетчер был искренне удивлён. И, может быть самую малость, разочарован. И всё же — возможно, тогда он не осознавал этого в полной мере, и понимание пришло к нему лишь спустя годы — он был действительно счастлив тот период времени. Он заканчивал университет. У него были друзья, любимый человек и не менее любимое ремесло. У него были хорошие оценки и регулярный секс, и он наконец перестал беспокоиться о недопониманиях, которые раньше возникали между ним и Эрнестом, и, чёрт возьми, нужно было признать — жизнь действительно налаживалась. У всех, кроме его соседа Майлза, которого теперь не реже двух раз в неделю просили где-нибудь погулять часик-полтора.

***

В один из дней, когда ртуть в термометре переросла отметку в двадцать шесть градусов, Сесиль потащила их на Фингер-лейк. Случилось это быстро и прозаично: выйдя с лекции на перемену, они втроём, Розмари и Стью, который согласился на авантюру только потому, что Миллер согласилась первой, и он потащился за её веснушками и шортиками-мини аки крыса за гамельнской дудочкой, вместо нужной аудитории проследовали прямо к воротам кампуса, а оттуда — на автобусную остановку, от которой общественный транспорт довёз их прямо до Стюарт-парка, в восточном конце которого обнаружился огороженный кустарником пологий берег, на котором можно было уютно расположиться. О’Келли тогда взял с собой гитару и добрых полчаса терзал присутсвовавших ирландскими песнями о бессмертной любви, периодически кидая на Розмари неоднозначные взгляды, но та в итоге лишь бесстрастно сдула чёлку со лба и, стянув майку, за руку потащила Сесиль в воду. Мартен, к тому моменту расслабившаяся от жары и сидра, не сопротивляясь, последовала за подругой в прохладную прозрачную воду и, зайдя в озеро примерно по пояс, поманила оставшихся на берегу за собой. — Ну давайте, трусишки, — подначивала она, пару раз брызнув в Эрнеста. Он сидел ближе всего к воде, из-за чего и попал под внезапную атаку. Вскочив на ноги, Гридвери выпутался из футболки и с праведным криком отмщения бросился на Сесиль, сбив её с ног. Розмари лишь взвизгнула и отскочила в сторону за секунду до того, как её друзья скрылись под водой, подняв в воздух огромное облако брызг. — Совсем спятили, да, Ноа? — флегматично пробормотал Стью, настраивая гитару. — Ноа? Флетчер, стоявший в воде по колено, явно не разделял его мнения, восторженно глядя, как Сесиль с водорослями в чёлке и Эрнест с вымазанными илом и песком шортами барахтаются на расстоянии, словно дети. — Я тебе сейчас покажу! — Это я тебе покажу! — Толкаешь как девчонка! — Это я тебе поддаюсь! Розмари стояла немного поодаль и смеялась. Ноа умиротворённо наблюдал за разворачивавшейся вокруг него идиллией и думал, что это, возможно, один из лучших дней за всю его студенческую жизнь. До тех пор, пока его нагло не схватили за ногу и не уволокли на дно. — Какого чёрта?! — моментально вынырнув, возмутился он, глядя на довольное лицо Эрнеста. — Ты слишком долго думал, — развёл руками Гридвери, как будто это было лучшим оправданием для того, чтобы тащить людей под воду. Потом он перевёл взгляд Ноа за спину, туда, где на берегу всё ещё сидел единственный сухой из их компании, и на его лице появилось не предвещавшее ничего хорошего выражение. — Эй, Стью! Давай к нам! — Что-то не хочется! — О’Келли отрицательно замотал головой. — Холодно! Зачем мокнуть? Эрнест повернулся к остальным с улыбкой Гринча на лице. — Господа, сколько конечностей у мистера О’Келли? — Четыре. — А сколько человек уже успело намокнуть? — Четыре! — Смекаете? В тот день Стью понял, что от судьбы не скрыться, особенно если у Эрнеста были на тебя планы. Ноа, понявший это ещё раньше, лишь бросил на одногруппника весёлый, полусочувствующий взгляд и украдкой глянул на Розмари. Та уловила немой вопрос в его глазах, вздохнула и нехотя выползла на берег. — Мы пойдем за мороженым в центральную часть парка, — объявила она, натягивая майку на мокрое тело. — Вы с нами? — Я пойду, — откликнулась Сесиль, выходя из воды. — Мы еще поплаваем, — Эрнест тряхнул головой, как лев трясет косматой гривой. — Возьмите нам две порции с шоколадной крошкой. — Ладно, голубки, — ухмыльнулась Мартен, выжимая воду из волос. — Но никакого разврата до нашего возвращения. — Ну мам! Когда троица добытчиков скрылась за зарослями, Гридвери протянул Ноа руку. Тот с готовностью принял предложенную ладонь и сделал два шага в глубину за Эрнестом. Сначала они погрузились в воду по лопатки, потом — по плечи, после чего дно из-под ног ушло окончательно, и косматая голова Гридвери скрылась под водой. Флетчер, всё ещё ощущая пальцы Эрнеста на своей ладони, набрался храбрости, вдохнул побольше воздуха и нырнул. Рука Гридвери тут же исчезла, и Ноа успел не на шутку перепугаться, как вдруг чужие ладони обхватили его лицо, заставив открыть глаза. Возможно, всё это было бы немного романтичнее, не будь у Ноа такого хренового зрения, что в совокупности с легкой замутненностью воды не позволяло ему разглядеть лица напротив, но даже вместе с тем пронизывавшие толщу воды солнечные лучи и поднимавшиеся к поверхности мелкие пузырьки воздуха дарили ощущение ирреальности. И оно значительно усилилось, когда Гридвери притянул его к себе и мягко поцеловал, закусывая нижнюю губу. Вкус сидра и дешёвых сигарет смешался с озёрной водой, Флетчер снова закрыл глаза и, зарывшись пальцами в чужие лишённые гравитации волосы, подумал о том, что, возможно, это самый романтичный способ заработать конъюнктивит или чего похуже. Но мягкие беззастенчивые прикосновения и прохлада воды, окружавшей разгорячённое тело, явно того стоили. Когда нехватка воздуха напомнила о себе неприятными ощущениями в лёгких, Ноа разорвал поцелуй и вынырнул, таща Эрнеста за собой. Тот появился из воды сразу за ним, явно недовольный тем, что особенности человеческой физиологии их прервали, и с нежностью посмотрел на Флетчера, всё ещё неуверенно державшегося за чужую шею. — Ты знал, что люди в Европе верили, что поцелуй русалки позволяет дышать под водой? — вдруг спросил Гридвери. — Нам нужно срочно найти русалку. — Мне кажется, они не водятся в Фингер-лейк. — Ладно. Знаешь, ты тоже чем-то похож на рыбу. — Это самое романтичное, что мне когда-либо говорили. Они прижались друг к другу лбами, и Ноа тихо рассмеялся. На берегу Розмари целовалась со Стью, усевшись на его колени. Сесиль, ничуть не смущенная, сидела поодаль и подбирала что-то на гитаре, видимо, пытаясь создать нужную атмосферу — правда, из воды слышно не было. Рядом с ней, на песке, нетронутое мороженое с шоколадной крошкой в пластиковом лоточке таяло под нещадными лучами солнца.