Во всем виновата булочка

Умный в гору не пойдет, умный гору обойдёт. Зачем нарываться на возможные неприятности? Пока Кёя ещё что-то эдакое не выдумал, изменив своё решение, я, как только боль чуть отступила, собрала свои манатки и бочком просочилась по дальней лестнице до первого этажа. Дальше уже как матёрый ниндзя переобулась в сменку и дала дёру на выход. По тапкам, по тапкам! Дух перевела уже, когда школьные ворота были позади. Да, бегство — довольно позорно, но мало ли. Бережёного и бог бережёт. Правда, я теперь не знала, чем мне заняться. Ага, пока не заметила местных прогульщиков. Где шпана обычно ошивается, прогуливая школу? Как бы не было иронично, но недалеко от школы, в местных дворах. Это я ещё знала со своих школьных времён. Так что, проследовав за парочкой парней с пакетом из ближайшего супермаркета, я оказалась в подворотне между домами, в узком проходе, но достаточном, чтобы группа ребят там обосновалась. — Ты ещё кто таков? — пуская ртом колечки дыма, лениво поинтересовался один из парней. Щуплый, с синячищами под глазами и тоской в этих же глазах. Волосы были обесцвечены, в носу и брови торчал пирсинг. Я оглядела подворотню. Парни сидели на ветоши и дождями омытыми деревянными ящиками из-под овощей и фруктов. Удивительно, но тут не воняло. Да и в целом всё было цивильно. Меня удовлетворяла обстановка, ну и я приземлилась на ближайший ящик. Парни напряглись. — Савада Цунаёши, и у меня полная засада. Есть прикурить? — вздохнула я. И мне действительно дали прикурить. Предложили дешманские сиги, чиркнули зажигалкой. Фитилёк чуть заалел. Я не затягивалась. Никогда не курила взатяг, но ощущать губами фильтр и привкус табака мне нравилось. Втянуть в себя дым и выдохнуть ртом, не пропуская в носоглотку. Уже через час мы обменивались с парнями музыкой и картинками через ИК-порт. У меня для бартера была припасена коллекция сисястых баб, трясущих этими самыми сиськами. Гифки парням зашли. Бартер удался: я заимела себе парочку неплохих песен вроде «Clint Eastwood» и «Dare» от «Gorillaz» и незыблемой японской группы «X Japan» и их хитов. Самое главное, парни не спрашивали меня, чего я тут забыла, в подворотне этой, да ещё и во время уроков. На вид им было лет по восемнадцать, старшеклассники. Да и меня мало волновало, какого хрена они тут творят. Я им не мамочка, чтобы нотации читать. Нафиг надо. Компания была хорошей. Музыка у ребят играла что надо. Никто ни о чём не спрашивал. Прикурить дали. Скинувшись, пиццу на всех взяли. Чего ещё надо? Разошлись мы ближе к восьми вечера, обменявшись номерами. — Пиши-звони, если чё, — кривя бледно-синие губы, хмыкнул Яширо, главный заводила этой тусовки. — Ага, вы тоже, ребят, — махнула им рукой на прощание я. Домой я возвращалась в расположении духа между плюсом и минусом. Как иногда забавно жизнь изворачивается. Яширо выглядит торчок торчком, если судить по внешности, а на самом деле парень просто доживает свои дни, ему недолго осталось. Оттого и выглядит, как заправский нарик. Но на деле парнишка замечательный, жалко его. Итак, вывод: жизнь — одно сплошное дерьмо. — Цу-кун, а ты сегодня поздно, — стоило мне зайти в прихожую и скинуть кеды, как подала голос Нана. — Будешь кушать? — Нет, я перекусил с друзьями. Но от чая не откажусь! Приземлившись на стул, оглядывая знакомую кухоньку, я пересеклась взглядом с Реборном. Он, держа в руках газету, разглядывал меня с любопытством. — Держи, сынок, — Нана поставила передо мной пышащую жаром кружку с ячменным чаем. — Спасибо, — улыбнулась я. Взяв кружку, коснулась края губами и отпила. Нана, замерев передо мной, внезапно спросила: — Цу-кун, что-то случилось? Я усмехнулась. Такое дерьмо в паре слов и не объяснишь. Зная простоту Наны, она всё поймёт и даже не станет ругать, но накой ляд оно мне надо? — Всё хорошо. Я к себе в комнату, — и, сказав это, я поспешно ретировалась. Спину испепелял внимательный взгляд. Уже в комнате я сбросила у столика сумку и, дойдя до кровати, так и расселась на покрывале. Я отпила из кружки. Ячменный чай грел нутро, но на душе всё ещё было погано. Я могу сколько угодно хорохориться, но на деле мне впервые с момента попадания в Саваду Цунаёши стало неуютно. И дело тут не в том, что я боюсь подставить Кёе зад. Вовсе нет. Как раз с этим проблем нет. Это будет даже интересный опыт в теле парня, если до этого таки дойдёт. Меня больше волновало, а если не дойдёт? Что, если Кёя решит пересчитать мне все рёбра? Каков шанс, что этот проныра Реборн впряжётся за меня? Помяни чёрта, как говорится — со скрипом дверь отворилась, являя мне Реборна. — Интересный ты кадр, Цуна. — Он запрыгнул ко мне на кровать, садясь рядом. Фыркнув, я отхлебнула чаю. — Емицу рассказывал о тебе, но… Ты отличаешься от того, к чему я готовился. Вместо неловкого недоразумения я вижу цельную и сильную личность. Даже гонять тебя не хочется. Думается мне, если я начну тренировки, то ты даже причитать не станешь и просто приступишь к исполнению. Я прав? Цедя чай, я тем самым ушла от ответа. Я знала, каким был в оригинале Цуна. Мне очень импонировал герой, так сказать, мой типаж. Все видят в нём одно, а на деле своими циничными словами он очень точно комментировал ситуации. И, будем честны… Вот Цуну хейтят фанаты-реборноманы, но как они бы сами реагировали, ворвись в вашу спокойную жизнь всякий сброд? Мне же гораздо легче воспринимать эту странную реальность. Я довольно легко адаптируюсь, да и опытом умудрена. Какого только дерьма за свою жизнь не видала. Вот только куда делось то, что было до моего попадания? Где Цуна? Память тела, какие-то фрагменты воспоминаний есть, но всё кажется вложенным в пустышку. — Прав. Вижу, что прав. И это сбивает с толку, — продолжал тем временем Реборн крайне самодовольно. — Да ладно тебе. Или ты хотел второго Дино? — хохотнула в чашку я. — Вот уж спасибо, но не надо, — в том же стиле отозвался Реборн. — Без кривляний ты мне нравишься больше. — Сейчас как начну кривляться, несносное ты создание! Я рассмеялась, не сдержалась от «морды кирпичом» в исполнении Реборна. Но губы дрогнули, и на детском личике расцвела улыбка. Тёплая, как и положено Солнышку. — Хочу косплей феи. Знаю, у тебя такой имеется. — Будет тебе фея, — хмыкнул Реборн, — но не сегодня. Чай остывал, так что я допила его одним глотком, после чего переместила чашку на прикроватную тумбочку. — Реборн, есть просьба. — Оплата всё та же? — с пониманием отозвался Реборн. — Само собой. Одна помощь — один ответ на вопрос. — Валяй. Что тебе нужно? Я закинула ногу на ногу и, уперев локоть в колено, водрузила подбородок на ладонь. — Дай мне пулю. Ну, такую, которой ты шмалял в меня. Реборн удивлённо вскинул брови под козырьком шляпы, но запустил руку во внутренний карман пиджака. На свет была выужена продолговатая гильза с пулей. — Учти, что это редкая и опасная вещица. Лучше с ней не шутить, — сказал он предостерегающе. — Принято. Я протянула руку, и гильза с пулей была передана мне. Всё ещё не меняя позы, я принялась вертеть её между пальцев, прислушиваясь к ощущениям. Вес для такого маленького предмета был ощутим. Металл холодил кожу. Впрочем, ничто во мне не шелохнулось, не отозвалось. — А жаль… — разочаровавшись, я вернула Реборну пулю. Он тут же убрал её обратно в карман. — Ну и… Спрашивай?.. У Реборна была совершенно бандитская рожа. Я поняла, что он сейчас ляпнет что-то эдакое, раз мы так лампово общаемся. Реборн не разочаровал. — Ты когда будущее видеть начал, тебя молния не била, нет? Потому что, судя по тебе, била и не раз. Схваченная с кровати подушка полетела в Реборна крайне прицельно и весьма стремительно.

***

Утро было недобрым. В школу не хотелось совершенно. Меня не покидало какое-то смутное предчувствие. Гипер-интуиция, стоило только Реборну меня «распечатать», начала проводить активную военную компанию против моих нервов. Просыпаться с полпинка — похоже, я привыкну к новому будильнику. Пожелав Реборну облысеть, я пошла топиться в ванную, смывать с себя беспокойство. Только вышла из комнаты в своей боевой амуниции, моей школьной форме, как ноздри защекотал аромат свежесваренного кофе. На кухне уже привычно торчал Реборн с газетой, а Нана намазывала мне масло на хлеб. Как заправский аристократ, Реборн держал чашечку с кофе, оттопырив мизинчик. — Утра, — пробурчала я, падая на стул. — Что-то ты прям с утра не весел, Цу-кун, — заметила прозорливая Нана с явным беспокойством. Я вцепилась в хлеб зубами. — Реборн, знаешь, почему я не пью кофе? — Ну? — Он перевернул страницу газеты. — Потому что без сахара и молока его пить нереально. Говно какое-то горькое и противное. Столько обещаний от аромата, который можно вдыхать часами, но на вкус — полная лажа… Кстати, в точности как многие люди: на первый взгляд — вау, а как распробуешь, так лучше б того не делал никогда. — Это ты так витиевато меня говном назвал? Интуиция взвизгнула. Жопа почуяла беду. — Да нет, что ты! Как я мог! — возмутилась я. — Это хорошо. Иначе за последствия я бы не стал ручаться. Нана посмеивалась в ладошку, наблюдая за нами. Иногда мне было интересно, сколько же на самом деле ей известно, но что-то каждый раз уберегало от дальнейших расспросов. Береженого бог бережет, верно? …В школу я опаздывала впервые за эти полтора месяца. Телефон в кармане отзывался рингтоном на поступающие сообщения, но отвечать было некогда. Насколько наивно с моей стороны было надеяться, что некое тайное общество в белых балахонах захватило в моё отсутствие школу и ведёт ее теперь к хаосу и разрушению? Но, увы и ах, Средняя Намимори стояла целёхонькой. — Блиииииииииииииииин! — выругалась я. Ещё и опоздала. Школьные ворота были закрыты. Пришлось обходить стороной забор и перелезать. Сбросив сумку вниз, я перебралась на другую сторону и спрыгнула на землю. Интуиция почему-то исходилась истерикой. О причине такого её поведения я узнала, потянувшись за сумкой. Рядом с ней виднелись ноги, обутые в ухоженные мужские туфли. Всё же подняв сумку, я выпрямилась, и по мере разгибания мне открывался вид на хозяина туфель. Чёрные приталенные брюки со стильным ремнём, заправленная белая рубашка, накинутый на плечи гакуран с красной повязкой на рукаве… Хибари Кёя. Рост у нас был разный, потому пришлось чуть приподнять голову. Лучистые серые глаза, чуть по-кошачьи раскосые, глядели прямо на меня. — Я хотел сказать тебе вчера в конце дня, но ты уже сбежал с уроков. Так что, я решил встретить тебя с утра. Чего опаздываем? В горле образовался ком. Я скосила глаза на забор, прикидывая, успею ли перемахнуть через него, или Кёя настигнет меня быстрее? — Так уж вышло… Так… Что сказать-то хотел?.. — поняв, что бежать некуда, да и вообще это бесполезное занятие, сглотнула я. — Я и сам был удивлён, но… — Кёя двинулся на меня неумолимой массой. — Но?.. Рука легла мне на плечо. Пальцы впились, принося дискомфорт. Серые глаза неистово пылали. — Мне не потребовалось на раздумья много времени. Два дня мне не нужны, Савада. — Эм, это круто, конечно, но мог бы ты говорить конкретнее? Решаем всё мировой или мне готовиться получать люлей? — потеряв терпение, спросила я, вытягиваясь по струнке. — А разве похоже, что я собираюсь выбивать из тебя дурь? — Уголок губ пополз вверх, походя на улыбку, а не оскал. Я с облегчением выдохнула. — Фу-ух. Значит, обойдёмся моей задницей. Окей. Пальцы перестали давить, легко ложась поверх моего джемпера. — Савада, я хочу добавки. — Что, прости? — не поняла я. — Я пришёл за добавкой. Сколько бы я не думал, а мнение у меня одно. Ты прав. Мне понравилось. Я хочу ещё. С меня семь потов схлынуло. — Та-а-а-ак. Погоди-ка… Ты хочешь повторения? Я вот сейчас всё верно услышал? Кёя запустил руку в карман брюк и выудил оттуда веер презервативов и помахал им у меня перед лицом. — Совершенно верно, Савада. И лучше бы тебе не бегать от меня. Я привык брать то, что мне положено. У меня глаза на лоб лезли. Я видела совершенно разные презики, но я не видела презиков в руках Хибари Кёи. — Пагади, пагади… — я выставила вперёд себя руку, препятствуя напиранию со стороны Кёи. — Давай-ка ты ещё подумаешь. А лучше ты пойдёшь и завалишь какую-нибудь девчонку. Мягонькую, сисястую. Ну, или не сисястую, но девчонку. Андестенд? — Не-а, — почти промурчал Кёя. Облизав губы, он подтянул меня к себе, возвышаясь надо мной. Зрачки заметно расширились, серые глаза стали почти чёрными. Да он возбуждён! Стоп-стоп-стоп. Признаться честно, я пребывала в растерянности. Мне всегда думалось, анализируя канон, что Хибари Кёя страдал от синдрома Каллмана, неполной маскулинизации, когда развитие и рост организма происходит с задержкой. Ну, или он вовсе асексуален, учитывая то, что на Адельхейд он никак не реагировал. А тут получается… — Как насчёт того, чтобы уединиться у меня в кабинете? — пророкотал Кёя у меня над ухом. — Или, если любишь на свежем воздухе, можно на крыше или прямо тут. Мне всё равно. Глаза лезли уже не просто на лоб — на затылок! В тихом омуте черти уже джигу отплясывают, так жарко стало! — Смазка есть? — сокрушённо выдохнула я. Кёя подбросил на руке свой веер презиков. — Есть.