Танго вдвоём

Чимин.       Никак я не думал, что наша поездка в Пусан закончится вот так, вроде и не ссорой, а на душе всё равно погано. Не ответил на поцелуй, не проводил до двери, не пообещал приехать завтра. Уехал, не оглядываясь. А она ушла, не обернувшись, не посмотрев мне вслед.       Приехав на виллу, первым делом я наткнулся на Шугу. Он стоял на пороге большого дома, подпирая спиной дверной косяк. В его глазах я прочитал вопрос и отрицательно покачал головой:       — Я один, Лена попросила оставить её на сегодня одну.       — Тогда у меня для тебя новость: Ви ушёл по берегу почти четыре часа назад. Догадываешься, куда он мог пойти? — Шуга прищурился, ожидая от меня ответа, я же сразу подумал, что Тэхёна интересовало только одно место. — Вижу, что да. Что делать будешь?       Вместо ответа я развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к машине.       — Стой, Чимин! — Юнги ухватил меня за плечо, остановил и заставил посмотреть ему в глаза. — Упрямые остолопы, один молчит, другой себе на уме… Я с тобой, иначе, чувствую, наломаете дров.       Я, наверное, впервые слышал от хёна такую длинную речь, но был благодарен, что он не дал мне ехать одному. Я точно знал, что прибью этого придурка Ви, если встречусь с ним один на один. Под ложечкой заскребли кошки в предчувствии беды, и я рванул к машине. С пассажирской стороны хлопнула дверь — Шуга не стал медлить и уже застёгивал ремень безопасности. Десять минут дороги до дома Лены показались мне бесконечностью. Кто говорит, что в тревоге голова гудит от мыслей, тот ничего не знает об этом. Сейчас моя голова была пуста, как пустыня Сахара в знойный полдень.       Наконец, толком не заглушив мотор, я выскочил из машины, пересёк, не заметив, двор и влетел в распахнутую настежь дверь дома, сходя с ума от женского крика.       — Как? Как ты мог такое сделать, Тэ?! — женщина была на грани истерики. — А как же Чимин, которого ты зовёшь своим другом?!       Порванное платье, наливающиеся багровым цветом синяки на руках и плечах, сухие, воспаленные от непролитых слёз глаза, опухшие истерзанные губы… Как я мог оставить её одну?! Я кинулся к Лене, и, приговаривая что-то ласковое, нежное и по-детски нелепое, пытался уменьшить её боль. Но она замкнулась и судорожно сжимала свои плечи, как будто внезапно ей стало холодно. И снова ярость поднялась во мне удушливой волной, заставляя повернуться к Тэхёну. Одна секунда, и челюсть бывшего друга хрустит под моим ударом, а я готов бить его снова и снова, пока есть на то силы.       — Чимин, не надо! — я чудом услышал ленин голос, он с трудом пробился сквозь звон в ушах. — Тэхён пытался тебя защитить… Он… Он тебя любит и боится, что…       — Лена, о чём ты? Зачем меня защищать? — я не понимал, почему она заступается за Тэхёна. — Посмотри, что он сделал с тобой!       — Я в п-порядке, — дрожь сотрясала женщину, но она упрямо продолжала заступаться за своего обидчика, — я больше испугалась, а с-синяки пройдут.       Я снова подскочил к Ви, который сейчас уставился на Лену взглядом, в котором смешались удивление, непонимание и бог знает что ещё. Несмотря на слова Лены, я схватил его за толстовку, заставляя встать на ноги. Ви перевёл взгляд на меня, криво улыбнулся, открыл было рот, собираясь что-то сказать, но не успел: Шуга оторвал мои руки от Тэхёна и встал между нами.       — Хватит, закончили, — Юнги говорил тихо, но весомо, как только он умел. — Едем к нам, будем во всём разбираться. Я сяду за руль, а ты, Чимин, позаботься о Елене. Мы ждём вас в машине.       Если честно, я был рад, что сейчас Шуга взял ситуацию под свой контроль, поскольку рассуждать здраво я не мог. В какой-то мере, я боялся даже посмотреть на Лену, боялся не совладать с эмоциями и причинить ей ещё больше страданий. Обняв женщину за плечи, я повел её наверх, чтобы помочь переодеться и хоть немного прийти в себя. Меня ужасало, что Лена была апатична и не реагировала даже на меня, она как будто отключилась от внешнего мира и смотрела только внутрь себя. Бережно, как больного ребёнка, я освободил её от порванного платья, нежно поглаживая по голове, целомудренно целуя бледные щёки, холодный лоб, полуприкрытые глаза с залегшими под ними тенями. Нашёл в комоде чистую одежду, одел в неё по-прежнему безучастную ко всему Елену.       Мы спустились вниз, я запер дом, посадил женщину на заднее сиденье автомобиля и уселся рядом, сразу же обнимая её, чтобы она ни секунды не чувствовала себя одинокой. Шуга, наблюдавший за нами в зеркало заднего вида, одобрительно кивнул и завел мотор.       …На вилле нас встречали Чонгук и Намджун, оба хмурые и серьёзные, как никогда. Как ни крути, произошедшее отразилось на всех. Шуга вышел из машины и открыл дверь со стороны Лены:       — Елена, если вам трудно сейчас быть со всеми нами, Чимин отведёт вас к себе. Но будет лучше, если вы сможете присутствовать при этом… нелёгком для всех разговоре, — он не торопил её с ответом, спокойно стоял и ждал.       Лена утвердительно кивнула и протянула Юнги руку, выскользнув из моих объятий. Он невозмутимо принял её ладонь, помог выйти и отвёл к Намджуну. Тот, как заботливая наседка, что-то забубнил, уводя Елену в дом. Чон подошёл ко мне, легонько ткнул кулаком в плечо, смущённо скривил в улыбке губы и без обычной насмешки сказал:       — Пошли, хён. Трудный день сегодня выдался. Надо его закончить по-хорошему.       Я молча пошёл за ним, не глядя на Ви, который стоял за спиной Шуги и, похоже, ни капли не раскаивался. Так, разбившись на пары, мы все оказались в большой гостиной. Я хотел сесть в ногах у Лены, но Джун строго зыркнул на меня и указал подбородком на кресло поодаль от них. Мне ничего не оставалось, как последовать его указанию. Чон приземлился на подушку рядом со мной и уткнулся в телефон. Последними в комнату вошли Шуга с Тэхёном. Они шли рядом, бок о бок, Ви сверкал глазами и трогал языком кровяной потёк на губе, Шуга, как всегда, с невозмутимо-непроницаемым лицом осмотрел всех собравшихся.       В воздухе копилось напряжение, грозившее взорваться в любой момент. Я смотрел только на Лену, а она сидела, прикрыв глаза и судорожно сцепив пальцы, на которых отчётливо проступили синие венки. Джун сидел рядом с ней и время от времени склонялся и что-то говорил, после чего Лена ненадолго расслаблялась.       — И долго мы ещё будем играть в молчанку? — я не выдержал и первый подал голос.       — Хочешь начать? — Мин Юнги прищурился, рассматривая меня, будто видел впервые. — По сути причина всему, что произошло сегодня, ты, Чимин. У тебя, в отличие от нас, был выбор. Нам ты его не оставил. В том числе и Тэхёну. И даже Елене. Так что, если тебе есть, что сказать, говори, мы внимательно тебя слушаем.       Я растерялся, совершенно не ожидая таких слов от Шуги. Он обвинил меня в недальновидности и пренебрежении нашим общим спокойствием. Я с самого начала понимал, что ставлю под удар всю нашу команду, но надеялся, что парни, пусть и не сразу, встанут на мою сторону. Я всего лишь хотел сейчас быть счастливым и свободным в своём выборе. Но как донести это до них?       — Разве речь сейчас обо мне? — я взглядом обвёл всех парней, задержавшись дольше всего на Тэхёне. — Если мне не изменяет память, Ви сегодня пытался… пытался…заставить…       — Ты хочешь сказать, что Тэхён хотел принудить Елену к сексу против её воли? — Шуга был безжалостен, я видел как женщина болезненно дёрнулась и отодвинулась в дальний угол дивана, словно пыталась спрятаться.       — Я хочу сказать, что он пытался её изнасиловать, — я открыто смотрел в глаза Юнги, — это именно так называется. И разговор сейчас именно об этом, а не обо мне. А вы почему молчите, Чон, Джун? Вы тоже считаете, что это я виноват?       Чонгук оторвался от своего телефона, в котором зависал всё это время, устало потёр глаза и обратился к Шуге:       — Хён, я понимаю, о чём ты ведёшь речь, но я также хорошо понимаю Чимина. Мы все уже давно не трейни, и даже не те мальчишки, которым навязали кабальные контракты, мы взрослые люди и имеем право поступать по своему усмотрению. Даже если Тэ хотел что-то кому-то доказать, его действия мне противны. Я мужик, я не имею права причинять боль женщине, которая заведомо слабее меня. Чем ты думал, Ви? Другого способа не нашёл? — Чон сверлил Тэхёна глазами в ожидании ответа, но тот молчал.       — Ты плаваешь по поверхности, Гуки, — вступил в разговор Джун. — Я думаю, у Тэхёна есть веские причины такого отвратительного поступка. И я надеюсь, он сам всё объяснит. Чимин, я не защищаю Тэ, но мы должны его выслушать. Да и Елене есть, что сказать…       — Джун, хватит считать меня ребёнком, — огрызнулся Чон. — Вы все мои хёны, но почему я вижу одно, а вы пытаетесь обвинить Чимина и Елену в произошедшем? Это неправильно —так передёргивать факты.       — Хорошо, Чонгук, мы тебя услышали, — Шуга вмешался в разгорающийся спор. — А теперь дадим слово Тэхёну. Думаю, ему есть что сказать.       Ви, как и все мы, давно научился хорошо скрывать свои эмоции за непроницаемой маской. Вот и сейчас он выглядел загадочно-рассеянным, витающим где-то в своём мире. Мой друг и брат. Мой бывший друг и брат. Смогу ли я когда-нибудь простить его? Мы встретились с ним глазами, губы Ви растянулись в такой знакомой и родной до боли улыбке. Он осмотрел всех присутствующих и в одно мгновение оказался около Лены, опустившись перед ней на колени, чтобы быть с ней на одном уровне. Погладил её сжатые в кулачки ладони, которые нехотя стали расслабляться под этой невинной лаской.       — Елена, ты единственная, у кого я прошу прощения. Но ты, каким-то непостижимым для меня образом, знаешь, что я ни за что не довёл бы это всё до конца. Ты же сама сказала Чимину, что я, — тут Ви оглянулся на меня, — его пытался защитить, по-своему, коряво, но защитить. От возможной огласки и очень реальной боли, которая настигнет его после вашего расставания. Да, признаюсь, я завидую ему, что у него сейчас есть ты и ваша лю.., — Тэхён запнулся, — ваши такие неоднозначные отношения. И я хочу быть на его месте, но не с тобой, Елена. Ты лишь вскрыла все проблемы, которые накопились у нас за столько лет. Прости меня за эту боль. Я не должен был сомневаться в тебе или моём друге. В этом я больше всего виноват.       Я с замиранием сердца ждал, что ответит Лена. Если все обстоятельства таковы, как говорил Ви, то почему она так бурно отреагировала, а потом наглухо закрылась и до сих пор не произнесла ни слова? Женщина подняла всё ещё подрагивавшую руку и нежно погладила Тэ по волосам, спустилась на скулу, где уже наливался огромный синяк, легко коснулась разбитой губы. Я не верил собственным глазам. Она что, так легко его простила? Или не простила, но понимает?       Мы все ждали её ответа. Все четверо, почти не дыша, следили за каждым движением, каждым вздохом женщины, что сейчас безмолвно говорила с Тэхёном. Странно, она смотрела на него, как на ребёнка, напроказившего, но всё равно любимого.       — Тэхён, ты прав, я отчасти понимаю тебя, — Лена вздохнула и, явно сожалея, продолжила, — но простить я тебя не могу. Не сейчас. Ты выбрал жестокий способ: защищая одного, ты пытался растоптать другого. Никогда так больше не делай в своей жизни, всё вернётся бумерангом. Поэтому дай мне время.       Тэхён склонил голову, признавая правоту Елены и принимая её решение. Он тяжело поднялся, будто его придавил неподъёмный груз, повернулся в мою сторону, намереваясь мне что-то сказать, но я был не готов слушать его:       — Не сегодня Ви, я услышал сейчас много всего и я… разочарован. Вы все меня разочаровали, а я всего лишь хотел немного свободы и понимания. Но никто из вас не желает понять, что эта женщина важна для меня здесь и сейчас, это мой выбор! Я хочу выпить эту чашу до дна, и мне плевать, что будет потом! Это вы не оставили мне выбора.       Единственное, что занимало мои мысли — увести отсюда Лену, которая снова сидела, вжавшись в угол дивана, уставившись в какую-то точку на полу. Всё же, учитывая то, что она говорила Тэхёну, меня беспокоило её состояние. Но я боялся, что Лена меня оттолкнёт.       — Чимин, ещё на минуту задержитесь, — заговорил Шуга. — Ты напрасно считаешь, что мы не на твоей стороне и защищаем Тэ. Он поступил неправильно, некрасиво и опрометчиво. Оправданий ему нет. Но он делал это ради тебя, ради твоего спокойствия. Я знаю, ни ты, ни Елена не простите его очень долго, но не лишай его своей дружбы и надежды на примирение. Мы же теперь сделаем всё, чтобы ты никогда не усомнился в нас, нашей любви к тебе и поддержке.       Я только кивнул в ответ, предпочитая ничего не говорить. Та, что сейчас больше всех нуждалась в понимании и защите, не получила ни того, ни другого.