Танго вдвоём

      Чимин.       Лена забавно сопела, уже привычно устроившись у меня груди. Сегодня вода в море была гораздо теплее, чем обычно в мае, и эта русалка оторвалась по полной: сначала заставила всех нас залипнуть и нервно сглатывать при виде вызывающего купальника, обтянувшего её как вторая кожа, потом мы дёргались от заплывов и ныряний так, что Хосок ломанулся за ней и получил порцию отборных эпитетов и ощутимый пинок в плечо. Ну и уже привычный мне за последнюю неделю стояк в самое неподходящее время, практически на виду у всей честной компании. И вот теперь она, утомившись, дремала.       — Нуна, нууу-нааа, просыпайся! — я пропустил между пальцами непослушные пряди, слегка натягивая их. — Мы замёрзнем.       — Не называй меня так, любимый, — недовольно пробурчала Лена. — Я — чагия!       Я довольно засмеялся:       — Выучила, да? Мы, кстати, уже здесь одни, парни ушли в дом. Давай и мы пойдём.       Лена нехотя приподнялась на локте, осмотрелась вокруг, убедилась, что мы и правда остались одни, и снова примостилась около меня.       — Лениво…       — Я буду называть тебя нуной каждый раз, когда ты не будешь меня слушаться, — шутливо пригрозил я.       Послав мне возмущённый взгляд, Лена тут же поднялась и протянула мне руку. Я ухватился за её ладонь, поднимаясь, и в самый неустойчивый момент получил подсечку и шлёпнулся на пятую точку под заливистый женский смех. Ну нет, так не пойдёт! Я вскочил на ноги и бросился за уже улепётывающей Леной, нагнать её не составило труда — не так уж она и старалась. Схватив её в охапку, я вредным голосом протянул:       — Нуууу-наааа!       — Чимин, я же сделала, что ты хотел, — Лена состроила обиженную рожицу, — ушла с пляжа. Почему опять?!       — А кто меня уронил? Я же мог повредить свою драгоценную задницу! — и для пущей убедительности легко ущипнул Лену за попу.       Так, смеясь и подначивая друг друга, мы ввалились в коттедж, чтобы смыть соль и переодеться к ужину, который обещал приготовить собственноручно шеф Джин. Лена на ходу скинула халат, оставшись в своём бесовском купальнике. Я подобрал упавший на пол пояс. Прикрыл на мгновение глаза, вспоминая как днём в шутку обвил тонкие запястья этим мягким жгутом. Член снова дёрнулся. Чёрт!       Когда я открыл глаза, Лена уже скрылась в ванной. Я слышал звуки льющейся воды, звяканье стеклянных пузырьков, тихий голос, что-то явно напевавший… И понял, насколько, оказывается, бывают желанными вот такие обыденные вещи. Именно они создают тот уютный кокон, который не хочется покидать.       Я заглянул в приоткрытую дверь — Лена склонилась над ванной, вливая в воду пахнущую терпкой лавандой жидкость. Она всё ещё была в купальнике. Сегодня её кожа приобрела заметный золотисто-оливковый оттенок. Такой загар я видел только у тех, кто долго жил на Средиземном море. И этот дьявольский красный цвет…       Скинув с себя футболку с шортами, я подошёл к женщине. Коснулся и провёл пальцами по позвонкам, спускаясь к самому краю выреза купальника. Проделал тот же путь губами, чувствуя соль языком, подул на появившуюся влажную дорожку, заставляя Лену замереть. Поддел лямки на плечах с наметившимися светлыми полосками, потянул их вниз, освобождая манящую грудь и продолжая покрывать поцелуями шею и спину. Лена не шевелилась.       — Я с тобой, можно? — выдохнул вопрос в порозовевшее ушко и получил в ответ утвердительный кивок.       Мы нежились в тёплой воде в облаках ароматной пены. Я даже не подозревал, что буду получать настоящее удовольствие от такого нехитрого времяпрепровождения. Лена умело массировала мне плечи, её пальцы творили волшебство. Ещё немного – и Юнги потерял бы звание милого котика.       Я поймал ленину ладонь и мягко направил её по животу вниз. Дыхание над моим ухом участилось, нежная щека прижалась к моей. Ладонь уже добралась до низа живота, где замерла в нерешительности. Я нетерпеливо подался бёдрами вверх.       — Ну же, детка, давай, возьми его.       Горячие пальцы обхватили напряжённый ствол, скользнули вниз, обнажая головку, вновь двинулись вверх, разжигая пламя вожделения. Простые движения, скрытые воздушной пеной, распаляли воображение, заставляли двигать бёдрами навстречу. Иногда пальцы пробегали по члену как по флейте, прижимая пульсирующие венки, задевали мошонку, чуть царапая, заставляя затаить дыхание.       — Хватит, чагия, — я перехватил её ладонь и рывком встал из ванны, вытягивая Лену из воды за собой. — Теперь моя очередь. Закрой глаза.       — Зачем? — успела спросить она, прежде чем я накрыл её губы своими, утягивая за собой в омут желания. В моих руках был мягкий пояс…       … Я раз за разом погружался в лоно женщины, стонущей сейчас подо мной. Её запястья были подняты над головой, пояс, пропущенный через резное изголовье кровати, не давал им свободы. Разгорячëнная кожа была покрыта мелкими бисеринками пота, блестевшими в свете торшера. Ореолы сосков сморщились от возбуждения, и я без конца прихватывал плотные горошины губами, проминая их языком, прикусывая зубами, срывая с её губ ещё больше стонов. Женские бёдра крепко обнимали меня за талию или, наоборот, широко раскрывались навстречу, когда я ласкал набухший клитор.       Мне показалось или я действительно слышал стук в дверь? Впрочем, какая разница, если сейчас моя женщина кончала подо мной, заставляя член и мозг взрываться от оргазма?       Я освободил ленины руки, целуя покрасневшие следы от пояса на запястьях.       — Понравилось? — я улёгся рядом с Леной и сейчас всматривался в её лицо.       — Любишь доминировать? — Лена часто отвечала вопросом на вопрос. — Да, мне хорошо с тобой, Чимин. И мне нравится, что ты делаешь со мной. А тебе нравится?       — Я люблю смотреть, как ты кончаешь, слушать твои стоны, дыхание, чувствовать, как ты сжимаешься, смотреть на тебя, когда ты спишь, работаешь, убегаешь в море, злишься, радуешься, подчиняешься мне в сексе и споришь со мной. Так что да, мне нравится.       Вот уж не думал, что смогу вогнать её в краску: ленины щёки вдруг заалели, и она прикрыла их ладошками, совсем как маленькая девочка. Я сграбастал её в охапку, щекоча и целуя, прогоняя непрошенное смущение. Вдоволь набесившись, я предложил:       — В душ и потом к ребятам?       Лена кивнула и вперёд меня проскользнула в ванную. Ну а я посмотрел на входную дверь — она была приоткрыта. Значит, не показалось. Я пожал плечами и присоединился к Лене. А вскоре мы сидели на общей террасе, ярко освещенной фонариками, с удовольствием болтая обо всём и ни о чём сразу со всеми.       В воздухе витал аромат жарящегося мяса. Джин где-то раздобыл поварской колпак, пристроил его себе на голову и сейчас переворачивал мясо на жаровне. На нескольких небольших столиках уже стояли разные закуски: от кимчи и маринованной редьки до кимпабов и чапчхе. В отдельной миске дожидались своего часа морепродукты и рыба. Целый пир. И снова на столиках было много пива, соджу, малинового вина и макколи.       — Ну и что ты собираешься делать дальше, Минни? — Хосок воспользовался тем, что Лена отвлеклась на Чонгука с Намджуном, и подсел ко мне.       — А что я должен делать? — я смотрел прямо в глаза Хосу. — Всё, чтобы остаться с ней подольше. График теперь не такой плотный, она здесь точно до конца года. Как вариант, могу продлить аренду виллы.       — Огласки не боишься? Смотри, — Хос протянул телефон с открытым фото.       На нечётком снимке мы с Леной стояли около палатки с уличной едой, выглядя как близнецы в практически одинаковой одежде, панамках, масках и очках. Я узнал нас лишь потому, что помнил тот день в мельчайших подробностях.       — Хён, ты серьёзно? — я вернул телефон Хосоку. — Кого здесь ты видишь? Толпа народа, туристы, местные. Что-нибудь ещё есть, более внятное?       — Нет, Минни. Но будет, я уверен, — Хосок хлопнул меня по колену, поднимаясь и уступая место вернувшейся Лене. — А вы круто смотритесь вместе, я даже не ожидал как-то!       Я притянул Лену, усаживая рядом и привычно обнимая за талию, прикоснулся губами к её виску, пытаясь выбросить из головы тревогу, посеянную Хосоком. Лена поймала мою руку, переплела наши пальцы, словно ощущая моё беспокойство. Тепло её руки и правда успокаивало. Я выкинул всё из головы и полностью отдался этому вечеру в компании тех, кто был мне дорог.       Джин поставил огромное блюдо с готовым мясом на стол и с облегчением приземлился в единственное кресло-качалку, кряхтя и скрипя, как несмазанные шестерни.       — Ну, птенчики, налетайте, — Джин махнул рукой в сторону столиков, до отказа заставленных снедью. — Не стесняемся! Прекрасная Елена, пусть наш пирожок оторвёт свою замечательную задницу от столь уютного диванчика и накормит тебя, как положено. Он всё равно никому не позволит за тобой поухаживать! — Джин рассмеялся, довольный собой.       Хосок подал Лене бокал с малиновым вином, шестым чувством угадывая, что она откажется и от соджу, и от макколи. Она приняла бокал, послав благодарный взгляд хёну. Чон, следуя примеру Хоса, стал подкладывать на тарелку Лены лучшие кусочки мяса и овощей. Тэхён занялся музыкальным сопровождением, чутко отслеживая реакцию гостьи на треки. Намджун постоянно спрашивал у Лены о жизни в такой незнакомой и далёкой стране как Россия: что они предпочитают из еды, напитков, как устроена система образования, что читают, что слушают – в общем, ни минуты покоя от него не было. И лишь Шуга, потягивая из бокала любимый виски, сидел молча, иногда закрывая глаза, и слушал весь этот неумолчный хор голосов.       Джин время от времени отпускал свои шутки, причём исключительно на корейском, а Хос пытался их перевести для Лены, иногда довольно удачно, о чём говорили её тихие смешки. Вдруг Джин встрепенулся, обвёл сыто-пьяную братию хитрым взглядом и заговорщицким тоном выдал:       — Твистер! — на какое-то время на террасе воцарилась тишина. — Надо принести твистер и хорошенько размяться. Кто-нибудь же привёз его?       Юнги громко простонал что-то нечленораз- дельное, но вполне понятное по смыслу. Чонгук переглянулся с Джином, подмигнул и скрылся в глубине дома. За это время Хосок с Ви освободили террасу от лишней мебели и начали вспоминать съёмки пятилетней давности, где именно Джин и Гуки были героями хитросплетений твистера, в которых упругая задница манне регулярно украшала макушку старшего хёна.       Чон вернулся неожиданно быстро, словно он точно знал, где искать игру. Тут же начали определять пары играющих в «камень-ножницы-бумага», результату которых я был не рад — Лена должна была играть с Хосоком, я с Джуном, Чон с Тэ. Джин и Шуга были ведущими. Тэхён с Чонгуком ожидаемо устроили хаос из рук и ног и минут через пятнадцать так умудрились переплестись, что грохот их падения и ржание разнеслись далеко по округе.       Я предусмотрительно начал игру подальше от Джуна. И какое-то время нам удавалось сохранить свои конечности в целости и сохранности. Но только до тех пор, пока Джун не навис надо мной аркой, вот только его ноги были в весьма неустойчивом положении. Я молча молился, чтобы чёртова стрелка дала мне возможность выбраться из-под Намджуна. Но чуда не произошло: пытаясь передвинуть ногу, Джун зашатался и всей тяжестью рухнул на меня. Я почти зашипел от боли, прикрываясь смехом, а Джин с Гуком ринулись поднимать нашего лидера. Лена тут же оказалась рядом, помогая мне встать.       — Чимин, я вижу, тебе больно, — прошептала она мне на ухо. — Плечо или шея?       — Всё нормально, чагия, — я попытался её успокоить и, улыбаясь, чмокнул Лену в нос. — Мне не больно. Иди, ваша очередь с Хосом играть.       Раунд Лены и Хосока был длинным. J-Hope считался самым гибким из нас, а Лена, похоже, предпочитала просчитывать все ходы наперёд. Они подначивали друг друга, пытаясь рассмешить и сбить с толку.       — Лена, а где лучше, — Хосок пытался умостить левую ногу на красный круг в то время как правая его нога и обе руки стояли на середине зелёного ряда, — в России или в Корее?       — В каком смысле, Хосок? — Лена уселась в позу лягушки, рассматривая поле битвы. — Это разные страны, у которых есть и плюсы, и минусы.       — Ну вот у нас уже практически лето, а у вас там ещё снег…       — Что? — Лена уставилась на Хоса в изумлении. — С чего ты взял? Когда я улетела из дома, уже все деревья почти отцвели. Мы не на Северном полюсе живём! И убери куда-нибудь свою руку, а то можно подумать, что у тебя не четыре конечности, а все восемь.       — Почему восемь? — Хосок переставил левую руку на жёлтый круг.       — А сколько ещё? — Лена пристраивала правую ногу на синий круг. — Девять, что ли? Тогда покажи все свои хвосты, лис.       — Ты хочешь увидеть их прямо сейчас? — теперь и вторую ногу Хос поставил в красный ряд, согнувшись домиком над Леной.       — А как же! — Правая рука отправилась на жёлтый круг. — Я ж лисьих хвостов живьём ещё не видела. Давай, вытаскивай! От неожиданности предложения Хосок дёрнулся, потерял равновесие, и на этом игра закончилась под всеобщий смех. Мы ещё немного посидели, потягивая кто пиво, кто соджу, посмеялись над хвостами Хосока, Джину приспичило непременно записать рецепт борща, Джун открыл для себя мир виртуальных экскурсий по столичным улочкам, Тэ задавал какие-то непонятные никому, кроме него, вопросы, Юнги потягивал виски и довольно жмурился, а Чон зависал в телефоне. Беседа незаметно стихла, и постепенно все разбрелись по своим комнатам.       Мы тоже вернулись в коттедж. Раздеваясь, я поморщился от тянущей боли, что не укрылось от Лены. Она молча помогла мне раздеться, усадила на кровать, а сама встала позади. Её руки почти невесомо прошлись от шеи до поясницы, прощупывая мышцы. В паре мест те болезненно отозвались, но ничего серьёзного я не чувствовал.       — У меня нет здесь никакой мази, что сняла бы боль, но есть массажное масло, которое я сама делаю. Ты не против, если я немного разомну тебе мышцы?       — Не только не против, — я поймал её ладонь и потянул Лену на себя, — я настаиваю на такой разминке. Я надеюсь, что массаж будет на все группы мышц?       Свободной рукой женщина прикрыла лицо, на котором сейчас красовалось притворное возмущение, громко вздохнула и обречённо ответила:       — Кто о чём, а лысый о расчёске!