Танго вдвоём

      Елена       Меня беспокоил Чимин. Точнее, его явное желание скрыть, что ему больно. Я видела, как он морщится, раздеваясь. Поэтому усадила его на кровать, прощупала мышцы на спине, нашла несколько болезненных мест:       — Ты не против, если я немного разомну тебе мышцы?       — Не только не против, — Чимин состроил хитрую мордашку, — я настаиваю на такой разминке. Надеюсь, что массаж будет на все группы мышц?       О боже, ну вот опять, он когда-нибудь будет серьёзным?       — Кто о чём, а лысый о расчёске! — я невольно улыбнулась, закрывая лицо рукой в притворном возмущении. — Чимин, у тебя сейчас в массаже нуждается только одна группа мышц, и это не та, о который ты думаешь! Есть такое слово «спина», ещё «шея». Слышал о таких? — свои слова я подтверждала чувствительными тычками в болевые точки, от которых парень невольно корчился.       — Сдаюсь, сдаюсь! Только не делай так! — Чимин пытался увернуться от моих пальцев, но безуспешно.       Наконец, он сел ровно, подставив спину и точно не ожидая ничего хорошего. Смазав руки маслом, я аккуратно начала проминать мышцы, нащупывая жгуты спазмов, постепенно наращивая глубину и силу массажа. Чимин тихонько охал, когда я проходила по этим жгутам, но уже через полчаса его мышцы расслабились, боль заметно уменьшилась, и парень уже не пытался невольно ускользнуть из-под моих рук. Почти час я массировала ему спину и шею, снимая боль и напряжение, пока мои руки не стало сводить от усталости. Я накинула одеяло Чимину на плечи и плюхнулась в кресло.       — Отдохни немного, пусть спина прогреется, — предупредила я, сама же открыла телефон, чтобы просмотреть новости.       Через несколько минут в одной из сетей я наткнулась на фотографию, на первый взгляд ничем не примечательную: торговая аллея с палатками уличной еды, полная туристов и местных. Если бы не две фигуры в центре кадра — это были мы с Чимином, я сразу поняла. Сердце забилось, как пойманная в силки пташка. Никакой подписи под снимком не было, только эмодзи в виде утёнка и знак вопроса.       — Чимин, ты это видел? — мой голос внезапно осип.       Я подошла к нему и показала фото. Парень отвёл взгляд и кивнул:       — Хос показал, сегодня за ужином.       — И? Что теперь будет? Ты подпись видишь?       — Хайб со всем разберётся. Таких фотографий в сети полно, каждый день появляются, — Чимин пожал плечами, словно не было никакой проблемы в принципе.       — Мы больше не можем нигде появляться вместе, — я на секунду представила какой хай поднимется в интернете. — Это просто опасно для тебя.       Я пролистала ленту дальше, но больше ничего подобного не попадалось. Может и правда, ничего страшного нет? Один снимок, не слишком чёткий, лиц не видно, даже непонятно кто на нём — мужчины или женщины. И всё же тревога начала грызть меня изнутри. Я знала, теперь мне её не прогнать. Каждый день будет начинаться и заканчиваться новостными лентами. По телу прошёл озноб — липкий, противный. Вот и закончилось моё счастье, даже раньше, чем я рассчитывала.       Я вскочила с кресла, сложила в рюкзак все свои вещи, что успела оставить в этом уютном домике, и повернулась к наблюдающему за мной Чимину:       — Всё, на этом всё. Я не хочу, чтобы из-за меня поднялся вой среди ваших фанатов. Не хочу быть причиной разборок и хейта. Я ухожу. Не приходи ко мне. Считай, что мы не встречались.       Я развернулась и открыла дверь, но не успела сделать ни шагу.       — Ты что такое придумала, Лена? — сильные руки обхватили меня сзади, прижимая к горячему телу. — Совсем глупенькая, чагия. Не будет никакого хейта, разборок. Мы просто будем чуть осторожнее. Да и куда ты сейчас пойдёшь? Ночью?       Его губы обжигали шею, руки крепко держали, лишая воли. Вот только страх был сильнее. Я освободилась из его объятий и шагнула наружу. В темноте я на кого-то налетела, практически сбив с ног незнакомца, и испуганно вскрикнула. Чимин, который следовал за мной, вдруг вцепился в тёмную фигуру и что-то прокричал. Он не отпускал этого человека и требовал от него ответа. На крики сбежались все бантаны.       На мгновение воцарилась тишина. Потом Намджун скомандовал всем идти в большой дом, в том числе и ночному посетителю. Когда все разместились в гостиной, взгляды присутствующих обратились к возмутителю спокойствия. Или возмутительнице? Потому что из-под капюшона безразмерного худи показалась женская головка с убранными в хвост каштановыми волосами. Черные глаза испуганно осматривали парней. В руках девушка держала телефон.       — Кто вы? — Намджун говорил спокойно, без ощутимого напора.       Рядом со мной встал Джин и начал переводить разговор. Девушка приходила на виллу наводить порядок каждый день и, конечно, сразу поняла, кто здесь гостил. Однажды она увидела, как на вилле появилась гостья, и с тех пор внимательно наблюдала за всей компанией. Снимок из Пусана тоже был делом её рук, правда, она не решилась написать под ним полноценный пост. А вот в телефоне у неё были снимки куда более опасные. В том числе сделанный сегодня в коттедже, где жил Чимин. Дело было настолько серьёзным, что Намджун решил вызвать полицию. И тут я решила вмешаться.       — Не надо вызывать полицию. Я так понимаю, что у неё официальный договор о найме на работу, а значит, в нем прописаны условия найма. Свяжитесь с владельцем виллы и узнайте, есть ли в договоре пункт о неразглашении. Уверена, что есть. Это значит, что она грубо нарушила условия договора и работы лишилась — без рекомендаций, без надежды найти новую. Мы можем пойти ей навстречу, если она удалит все снимки, вычистит свои посты в соцсетях и подпишет добровольное признание в незаконном преследовании медийной персоны. Это будет её приговором, а нам — гарантией молчания. И не забудьте скрины себе сохранить.       Бантаны смотрели на меня в изумлении. Я не понимала их реакции. Что такого я сказала? Всё логично: девушка сохранит работу, а мы — спокойствие, ещё и с гарантиями. Всё же мы очень разные. Я ещё раз окинула всех взглядом, поняла, что на моё предложение они не согласятся, и попросила Хосока:       — Господин Чон, отвезите меня, пожалуйста, домой. Я не могу здесь оставаться и дальше, — поклонилась всем и вышла из гостиной.       Хосок вышел вслед за мной, а за ним Чимин, хмурый и злой. Оба они смотрели на меня: Хосок с лёгкой улыбкой на губах, Чимин — с обидой. Он считал, что я снова не доверяю ему. Я шагнула к нему, обняла за шею, прошептала на ухо:       — Душа моя, прости меня! Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за наших отношений. Я всегда верила тебе и доверяла, всегда. Не злись, пожалуйста. И отпусти меня, пока всё не стало ещё сложнее.       Я отстранилась от Чимина, быстро отвернулась, пряча навернувшиеся слёзы, и села в машину. Хосок занял водительское место и повёз меня домой, где мне предстояло жить ещё почти год.       За окном мелькали тёмные силуэты деревьев, в небе висела золотая половинка луны, лившая неверный свет на дорогу, песок и море. Хосок притормозил у дома, заглушил мотор и молча сидел, ожидая, когда я что-то решу. Я вышла из машины и пошла к морю, зализывать раны. Сказка оказалась лишь сказкой. И мне нужно было время, чтобы свыкнуться с этим фактом.       Какой длинный, нескончаемый день… Он измотал меня до предела. Я уже даже не помнила, как он начался, таким насыщенным на события он оказался. Я прокручивала его в голове, вспоминая знакомство с Джином и Хосоком, пляжные забавы, умопомрачительный секс с моим любимым айдолом, вкусный ужин и вечерние посиделки. И чем всё это закончилось.       Внутри всё заныло от обиды. Что за люди живут в этой стране? Почему так? Почему они считают себя вправе диктовать, как жить их кумирам, что они должны делать, чувствовать? Какая-то глупая девица вообразила себя хозяйкой жизни целой знаменитой группы. А они ещё думают, как с ней поступить!       На мои плечи легла чёрная куртка. Хосок опустился на песок рядом со мной. Он насвистывал какую-то мелодию, смотрел на море, на звёзды, иногда бросал на меня вопросительные взгляды.       — Ты предложила хорошее решение, — я вздрогнула от неожиданности, настолько внезапно заговорил Хосок. — И Намджун будет полным идиотом, если не воспользуется им. Только надо это сделать законным образом, а для этого придётся подключить либо полицию, либо Хайб. В общем, предстоит весёлая ночка. Но тебя это не затронет, не бойся. Тем более, что Хайб всё равно в курсе ваших отношений с Чимином. Ты же не настолько наивна, чтобы думать иначе?       Я покачала головой, признавая его правоту. Конечно, я предполагала, что компания в курсе всего, что делают её самые известные артисты. И меня не считали угрозой, раз никакой явной реакции от Хайба не последовало. Но это не значит, что я решусь на продолжение. Слишком рискованно.       Хосок что-то читал в телефоне, быстро строчил ответы. Я же просто смотрела на воду, слушала неумолкающий шелест волн, пересыпала песок и пыталась выкинуть из головы все мысли. Было уже далеко за полночь, когда Хосок вдруг вскочил на ноги и заставил меня тоже подняться.       — Всё, идём в дом. Нас ждут, — парень взял меня под локоть и потянул за собой.       — Кто ждёт? Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, кто нас ждёт!       Хосок упрямо тащил меня за собой, не обращая внимания на сопротивление. Около ворот дома стоял чёрный автомобиль, из которого при нашем приближении вышли Чимин и невысокий сухопарый кореец в очках в тонкой металлической оправе. Юрист Хайб?       Я открыла ворота и пригласила всех в дом. Выбора у меня всё равно не было. Мужчины прошли в гостиную и расположились на диване. Чимин остался стоять, не пытаясь подойти ко мне. Я готовила кофе в попытке потянуть время. Мужчины молча ждали. Десять минут напряжённой тишины для меня пролетели как десять секунд, кофе был разлит по чашкам и подан гостям.       Я села на маленький пуфик напротив сидящих на диване мужчин, Чимин встал за моей спиной.       — Итак, — я обвела взглядом присутствующих, — для чего мы здесь собрались? Вам не кажется, что для визитов уже слишком позднее время?       — Меня зовут Ким Сунан, я адвокат известной Вам компании, — представился кореец. — А Вы, хм, знакомая господина Пак Чимина. Я не ошибаюсь?       — Не ошибаетесь, адвокат Ким, — кореец довольно улыбнулся. — Я — Елена, можете обращаться ко мне по имени, так всем будет удобнее.       — Полагаю, госпожа Елена, Вы догадываетесь, почему мы здесь собрались, — адвокат внимательно смотрел на меня, ожидая ответа.       — Полагаю, что догадываюсь. Хотите запретить мне встречаться с господином Пак Чимином? В таком случае, вы опоздали. Мы уже не встречаемся.       Чимин за моей спиной дёрнулся, как от удара, но ничего не сказал.       — Вынужден признать, что Вы меня удивили, — адвокат достал из лежащей перед ним кожаной папки какие-то бумаги, — но мы здесь не поэтому. Сегодня вечером Вы, наряду с господином Пак Чимином, подверглись преследованию со стороны некой Ю Минсо. Более того, в её телефоне были обнаружены фотографии Вас и господина Пак Чимина, сделанные ею и носящие компрометирующий характер. Она призналась, что заходила в дом, арендуемый компанией для своих сотрудников, чтобы сделать эти фотографии.       У меня голова пошла кругом от попыток продраться сквозь словесный лес адвоката. К чему всё это нагромождение? Что он хочет сказать? Я растерянно посмотрела на Хосока, который ободряюще улыбнулся и обратился к адвокату на корейском, после чего тот заговорил на человеческом языке.       — Итак, госпожа Елена, я должен предложить Вам написать заявление в полицию о преследовании со стороны Ю Минсо, либо решить этот вопрос полюбовно.       Я потеряла дар речи: полюбовно — это как? И почему я? Мне-то от этой Минсо ничего не надо, не я пострадавшая сторона.       — В чём подвох, адвокат Ким? — кореец явно не ожидал такого прямого вопроса, но быстро вернул на лицо добродушную маску.       — Понимаете, Компания не хотела бы светить своё имя или имя господина Пака в этом деле. Мировая тоже не выгодна хотя бы потому, что нет полной гарантии неразглашения информации впоследствии. Если вы напишете заявление в полицию, Ю Минсо понесёт наказание, зафиксированное в судебной системе, и что бы она потом ни рассказывала, это не будет иметь никакого значения. Потому что она будет признана виновной. Напишите заявление, госпожа Елена. Это будет наилучшее решение.       Вот это поворот! С одной стороны, мне было жалко эту дурочку, которая практически испортила себе жизнь, с другой, я была ужасно зла на систему ценностей Кореи в целом и на девчонку в частности. И я решилась:       — У вас, думаю, уже всё готово, адвокат Ким? — я протянула руку к бумагам. — Но я должна знать, что именно вы написали в заявлении, — и я обратилась к Хосоку, — господин Чон переведите мне, пожалуйста, что написано в этих бумагах.       Хосок оторвался от телефона, пробежался взглядом по бумаге, хмыкнул и одобрительно кивнул:       — Переводить дословно или достаточно моего подтверждения, что здесь всё написано правильно? — парень спокойно смотрел на меня. — Здесь нет ничего лишнего. Думаю, ты даже не будешь общаться с полицией — адвокат Ким сделает всё сам.       — Ну что ж, где подписать?       Адвокат протянул мне перьевую ручку и указал место для подписи. Я секунду поколебалась и оставила свой автограф на заявлении. Пути назад больше не было.       Мужчины поднялись, откланялись и покинули дом. Мы остались вдвоём с Чимином. Он закрыл дверь за ушедшими, собрал чашки из-под кофе, ополоснул их и аккуратно расставил на сушилке. В доме висела тяжёлая тишина, нарушаемая лишь стрёкотом цикад за окном.       — Почему ты не ушёл вместе с ними?       — Потому что я и не собирался уходить, — Чимин сел напротив меня. — Если ты не поняла, нам дали неофициальное разрешение. К тебе у компании нет и не будет никаких претензий. Они там уже что-то придумали на случай огласки. Нужна лишь элементарная осторожность. А персонал на вилле сменят уже завтра, точнее, сегодня.       — Понятно, — я не знала, что сказать, и просто постукивала себя кулаками по коленям.       Чимин с дивана переместился на пол и уселся рядом со мной, привалившись спиной к моим ногам. Он откинул голову мне на колени и прикрыл глаза. Мне же пришлось усмирить свои руки, которые по собственному желанию уже зарылись в тёмную шевелюру.       — Чагия, пойдём наверх, — голос Чимина был усталым и каким-то безжизненным. — Нам надо поспать, завтра у нас по расписанию тренировка. Или ты уже забыла?       — Чимин, это ты забыл, что мы больше не встречаемся, — я изо всех сил заставляла себя говорить спокойно. — Нас больше нет.       — Тебе обязательно быть такой жестокой? — парень открыл глаза и развернулся ко мне лицом. — Я же сказал, что мы можем продолжать наши отношения, всё будет в порядке. Иди ко мне, чагия, я ужасно по тебе скучаю, даже когда ты рядом, — он взял мою ладонь и приложил к своей груди. — Слышишь, ему больно, оно хочет быть с тобой. Не разбивай моё бедное сердце, прошу тебя.       Я не знала, плакать мне или смеяться. Умом я понимала, что проблема осталась, а вот сердце убеждало в обратном. И я снова пошла у него на поводу, у своего бестолкового сердца.       — Идём, мы и правда устали. День был слишком длинным. Утро вечера мудренее.