Танго вдвоём

      Шуга собирал фотоальбом, пока в большой видеоряд. Бантаны решили после возвращения в Пусан отпечатать его в виде фотобука на манер выпускаемых ими «Me, Myself end…». Это практически единственное, что Елена не отказалась бы принять.       Юнги задумался, а что бы делал он, сведи его судьба с этой женщиной первым. Если бы на пляже оказался он, а не Чимин? Смог бы он, так же, как их Минни, броситься к незнакомке, попавшей в сети панической атаки? Или отошёл бы — в надежде, что она справится сама? Он не знал ответа. Это сейчас, когда Елена уже стала привычной и даже немного понятной, он, Шуга, не раздумывая, бросился бы на выручку. Одно он знал точно: Чимин оказался смелее и сильнее всех их, вместе взятых. Чёртов помогатор! Если бы не он, сидели бы они сейчас на вилле, ни о чём не думали, не заморачивались и… Да чёрт, чёрт, чёрт! И он не хотел бы сейчас трахнуть эту… эту…       Юнги громко, в голос, застонал, не в силах справиться с наваждением. Ещё и снимки. Он же не железный! Мин расстегнул и приспустил тесные джинсы, освобождая напрягшийся член. Он обхватил пальцами ствол, немного сжал и повёл ладонь к основанию. На члене почти сразу проступили синеватые вены, слегка набухшие от тока крови. Парень прикрыл веки, откинул голову назад на мягкий край кресла и пошире развёл ноги. Ладонь скользнула к красновато-фиолетовой головке, смазывая белёсую вязкую жидкость, и снова к основанию, заставляя крепче сжать зубы, не давая пока ни грана удовлетворения.       Шуга мог даже не смотреть на экран, на котором Чимин занимался любовью с ней. Этот снимок уже впаялся в сетчатку — Юнги мог его видеть даже с закрытыми глазами. Он почти причинял боль, настолько раздражающим, цеплючим и удивительно прекрасным был лично для него, Шуги. Движения всё ускорялись, дыхание хрипами срывалось с приоткрытых губ, в щёлках опущенных век виднелись белки закатившихся глаз. Он любил её с безграничной нежностью, словно это был первый и последний раз, и трахал с животной страстью, от которой срывало тормоза, член стоял колом, а мозги выносило напрочь. Пот струйками стекал по вискам, высокому лбу, кожа под белой футболкой горела огнём, тонкие пальцы терзали уже пульсирующий член, готовый взорваться и пролиться густой терпкой спермой.       Мягкие жаркие губы накрыли головку, сменяя бешеный ритм шугиной ладони, они насаживались на член, погружая его до самого горла, язык теребил уздечку, очерчивал окружности, задевал уретру, доводя до нервных содроганий. Прохладные пальцы сомкнулись на мошонке, заставив яйца поджаться и послать в мозг жгучую стрелу разрядки. Пряно пахнущая жидкость залила живот и руки Шуги, выдирая его из плена наваждения. Он открыл глаза, не понимая, что же произошло на самом деле, а что было плодом его воображения. Он ещё чувствовал её губы на своём члене, её дыхание на своей коже, её тихие вздохи ещё звучали в его ушах.       Не может быть… В комнате, кроме него, никого не было, лишь фотография на экране ноутбука стала немым свидетелем его минутной слабости. Шуга глубоко вздохнул, усмиряя сердцебиение, и отправился в душ смывать с себя все напоминания о том, что ему сейчас пригрезилось. Но сможет ли он забыть?       …Чимин откинул спинку кресла, в котором задремала Лена, и наблюдал за ней, попутно размышляя, что их ждёт дальше. С середины июня его расписание уплотнялось до предела. Гонять каждый день из Сеула в Пусан даже ради желанной женщины неразумно. Жить в отеле Лена откажется, осознавая опасность их разоблачения, поселить женщину в своих апартаментах он даже не надеялся, хотя это был бы лучший вариант. Они виделись бы каждый день — к ней он готов возвращаться. Оставалось лишь одно: упереться рогом и выдрать у HYBE выходные. И ради этого он будет пахать хоть сутки напролёт. Ради двух дней с ней. Всё было бы проще, будь Лена кореянкой. Но, похоже, в его жизни просто не бывает.       Лена вздрогнула всем телом и распахнула глаза, поднесла к лицу правую руку и пошевелила пальцами, рассматривая их. Она слегка поморщилась, когда сжимала ладонь, но заметив, что Чимин за ней наблюдает, прогнала беспокойство прочь и поманила парня к себе:       — Иди ко мне. Ты мне снился сейчас.       — Неужели? — Чимин изогнул бровь в притворном удивлении. — И что я делал в твоём сне, чагия?       — Любил меня, мой прекрасный лжец.       — Лжец?       — Да, лжец, — Лена закусила губу, опустила глаза и продолжила: — Ты сказал, что будешь любить меня вечно. Но это же неправда. Всё скоро закончится. Поэтому ты лжец. Мой. Прекрасный. Лжец.       Она отвернулась к иллюминатору, сделав вид, что её интересуют лишь проплывающие под крылом самолёта островки. Чимин рывком развернул женщину к себе, обхватил её затылок и, не дав даже пикнуть, впечатался ей в губы, вторгся жадным языком в рот, лишая воздуха их обоих. Оторвался на секунду, чтобы прохрипеть «Это тоже ложь?», и продолжил терзать губы той, что посмела усомниться в его чувствах, пусть даже во сне. Ему так хотелось вытряхнуть из её головы все сомнения, что он готов был даже причинить ей боль, лишь бы она забыла о них, пока они вместе.       Тихий кашель за спиной заставил Чимина нехотя оторваться от Лены. Прошипев «я не закончил», он пересел в своё кресло и пристегнул ремень — самолёт заходил на посадку.       …Стук в дверь оторвал Юнги от ноутбука. В приоткрывшуюся щель тут же просунулась встрёпанная голова Чонгука, а за ней, без особых церемоний, в комнату ввалился и он сам целиком. Гук повёл носом, цыкнул на мокрые волосы хёна, ухмыльнулся и развалился в соседнем кресле.       — Ну? Готово? — Чонгук с любопытством посматривал на Шугу. — Ты сделал, как договаривались?       — Боюсь, она не оценит erotic version, — Юнги скептически пожал плечами, — а твой хён точно разозлится. Прогон делать будем?       — Лучше дай посмотреть, что ты наваял, хён! — Гуки попытался заглянуть в экран ноутбука, но Юнги быстро свернул изображение. — Да что там такого, Шуга?       Тот, не удостоив манне ответом, вынул флэшку из ноута, спрятал её в карман и вышел из комнаты.       … Лена с Чимином пробрались в своё бунгало, как им казалось, незамеченными. Едва закрыв дверь в комнату, они повалились на кровать — сон сморил их почти мгновенно. Такова была плата за красоты подводного мира. Джин заглянул к ним спустя час, но будить не отважился, уж больно усталый вид был у пары. Он бесшумно прикрыл за собой дверь, шикнув на Тэхёна, который тоже было сунулся за ним. Прошёл ещё час, прежде чем Лена вышла из бунгало в свободной мужской рубашке поверх купальника и отправилась на пляж, куда вскоре привели полюбившегося ей Пепла. Она снова угостила красавчика сахаром, села в седло и предоставила коню самому выбирать дорогу.       Лена настолько доверилась умному животному, что практически отпустила поводья, прикрыла глаза и не обращала внимания ни на что вокруг, погрузившись в собственные мысли. Пепел то шёл ленивым шагом по самой кромке воды, то вдруг переходил на лёгкую рысь, послушно считывая любые движения тела всадницы, а иногда и вовсе останавливался.       Расстёгнутая рубашка сползла с плеч, открывая кожу солнечным лучам, но женщина не заметила этого. Пепел снова остановился и Лена, очнувшись от своих мыслей, осмотрелась вокруг, соображая, куда же её привёз конь. Мангры. Лена спешилась, решив немного посидеть у воды.       Она смотрела куда-то вдаль, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Что-то слишком много всего вдруг стало происходить вокруг неё. И ей нужна была эта передышка. Впрочем, скоро всё закончится, и эта наполненность уйдёт из её жизни. Несмотря на жаркое солнце, женщина зябко повела плечами и тут же вздрогнула от неожиданного вопроса:       — Замёрзла?       Лена повернулась на голос и отрицательно покачала головой.       — Нет. Всего лишь задумалась, Тэхён, — она осмотрелась вокруг, но кроме Пепла рядом больше никого не было. — Как ты меня нашёл?       — Я не искал тебя, просто отправился на прогулку.       Тэхён опустился на песок рядом с женщиной и тоже уставился на горизонт, к которому неуклонно скатывалось солнце. Какое-то время они молчали, любуясь видом, но всё же Тэ решился нарушить молчание.       — Ты всё ещё злишься на меня? — он не смотрел на Лену, а в голосе звучало искреннее сожаление. — Мне почему-то кажется, что прошло много лет с того дня. Ты совершенно непонятным для меня образом стала своей для нас. Как тебе это удалось? Я не жду ответа, потому что не важно, как это произошло. Важно, что ты задела наши души.       Лена по-прежнему смотрела куда-то перед собой, словно и не слышала, что говорил Тэхён. А он умолк и погрузился в свои мысли. Тэ размышлял, как вообще могло это произойти, что один из них влюбился безоглядно, а ещё двое даже себе боялись признаться в том, что женщина волновала их сильнее, чем следовало бы. Да и остальные не могли похвастаться спокойствием в её присутствии.       — Ты всех нас заставила задуматься о переменах, что нас ожидают, — вновь заговорил Тэхён. — В жизни, в отношениях, в творчестве… Ты подталкиваешь нас к этим изменениям. Ты одна из немногих, кто видит в нас обычных людей со своими слабостями, желаниями, горестями и радостями, даже зная, кто мы. И ты не пытаешься использовать нас. Я не понял этого сразу, никто из нас не понял. Я всё это время ждал, когда же ты покажешь истинное лицо. Но дни идут, а ничего не происходит. Ты переживаешь за наш личный мир больше, чем мы сами. Так делают только наши самые близкие люди… Что-то я разговорился, да… Елена, я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы простить меня. Я лишь очень люблю своих друзей, они же стали мне семьёй.       Лена молчала. Она хорошо понимала, о чём толковал Тэхён. Она давно бы простила его, если бы не её тот давнишний страх, запрятанный в глубинах памяти. Но она простит его, обязательно простит, чуть позже. А сейчас она лишь понимающе кивала в ответ. Лена протянула руку, чтобы погладить Тэ по плечу, но тот перехватил её ладонь и невесомо поцеловал тонкие пальцы. Он почти сразу выпустил их из руки, словно испугался этого жеста, но Лена по-кошачьи плавно встала на колени лицом к Тэхёну, заглянула в грустные глаза и мягко коснулась губами его лба.       От этого движения рубашка на ней распахнулась, открыв Тэ вид на грудь, прикрытую чёрно-белым купальником из прихотливо переплетёных лент. Тэхён судорожно втянул воздух. Крылья носа, уловившего пряный аромат, затрепетали. Парень безотчётно поднял руки, но тут же замер, поняв, что как раз в это мгновение Елена его простила.       На обратном пути Лена с Тэхёном почти всё время молчали. Но это молчание было лёгким, необременяющим. Лена то ехала верхом, и тогда Тэ доставал телефон и, не скрываясь, фотографировал всадницу, то вела Пепла в поводу, и шутливо требовала показать ей все снимки на проверку цензурой. Они уже почти дошли до бунгало, когда Тэхён, пряча глаза, спросил:       — Лена, вы уже решили, что будет после возвращения в Пусан? Ты же…       — Тэхён, я всё понимаю, — Лена не дала ему продолжить. — Чимин предложил и дальше встречаться, но я не знаю, возможно ли это. Это сложно. Не для меня, для Чимина. Я-то здесь пробуду до следующей весны. У меня много свободного времени, мне не надо куда-то бежать, лететь, я никому кроме себя не нужна. А вот он, точнее, все вы, не можете себе позволить тратить время зря. Поэтому не спрашивай меня об этом. Я не знаю.       Лена вдруг обняла склонившего к ней морду Пепла, что-то ему шепча, поглаживая жёсткую шерсть и подсовывая под бархатистые губы припасённый сахар, но Тэхён успел увидеть повлажневшие глаза.       Такими их и нашёл Хосок. Шестым чувством он понял, что надо разрядить обстановку, иначе остров утонет в слезах. Он неспешно пошёл навстречу Лене и Тэ, которые ещё не заметили его и не закрылись каждый в своей скорлупе.       — Ну, что ты опять натворил? — Хосок хлопнул по плечу Тэхёна, заставив того вздрогнуть от неожиданности. — Лена, почему ты его не поколотишь?       — За что, хён?! — Ви показушно возмутился и состроил обиженную моську.       — За что, Хосок-ши? — Лена безмятежно смотрела прямо в глаза Хоби. — Мы славно погуляли. Но я, пожалуй, стукну его разок. Он не даёт мне посмотреть фотки.       Хосок глянул на Тэхёна, который, притворно вздохнув, достал телефон и открыл один из снимков. J-Hope удивлённо присвистнул и пролистал галерею, внимательно рассматривая фото.       — Тэтэ, да ты здорово продвинулся в этом деле! — он отдал телефон хозяину и одобрительно поцокал. — Сходи к Шуге, он, кажется, тебя искал.       …День медленно угасал, на остров незаметно опустились сумерки, на горизонте костром полыхал закат. Лена весь вечер провела в одиночестве, нисколько, впрочем, не скучая. Когда Хосок и Тэхён убежали по своим делам, она отправилась с Пеплом на конюшню и провела там много времени, помогая конюху. Потом побродила вдоль берега, полностью погрузившись в музыку и оторвавшись от реальности. И очнулась, лишь когда дневной свет стал меркнуть. Чимин прислал сообщение, что они будут ждать её в ресторане на ужин, попросив прийти, как только окончательно стемнеет.       Сейчас женщина сидела перед зеркалом, расчёсывая гладкие тёмные волосы. Она уже была почти готова, оставалось только тронуть губы прозрачным вишнёвым блеском да нанести каплю духов в ямку между ключицами. Лена встала перед зеркалом, осматривая результат своих усилий, и довольно кивнула, заметив как в глубоком вырезе на спине качнулась и блеснула длинным хвостом тонкая золотистая цепочка. Она вышла в темноту и по ярко освещённой дорожке направилась к ресторану, где её уже давно ждали.       В лучших традициях жанра в зале было довольно темно. Зато звучала With you, и на стене, как кадры старого черно-белого фильма, сменяли друг друга фотографии. Её фотографии. С Чимином и без него, на берегу, в кресле, с ноутом на коленях, играющей в твистер, в танцевальном зале, в Амнаме… Она залилась краской, увидев свои связанные запястья и себя в мокром красном купальнике такой, как её видели чужие глаза. Она уже сделала шаг назад, чтобы сбежать от этой незнакомки, что была неуловимо притягательна и естественна, но за спиной у неё возник Чимин. Лена как-то сразу оказалась в ловушке его сильных рук и сбегать уже не хотелось.       Зажёгся свет, и она увидела всех бантанов, которые стояли словно на сцене. А они и правда устроили для Лены настоящий концерт, спев для неё одной свои лучшие песни. Она боялась моргнуть, пока бантаны выступали перед ней, хотя её глаза неотрывно следили лишь за одним из них. Сегодня она впервые увидела их во всём блеске и попала под их обаяние. Увидела их глазами army. Но они так и остались для неё простыми парнями, какими она их узнала.       Весь вечер она купалась в их внимании и заботе. Они много танцевали, вновь смотрели фотографии и вспоминали, где и когда был сделан тот или иной снимок, и то выдавали одобрительное вау, то смущëнно посмеивались, отводя глаза. Чимин не отходил от Лены, его пальцы затейливо наматывали на пальцы цепочку, что свисала вдоль позвоночника женщины, касались тёплой кожи, что мгновенно покрывалась мурашками, пробирались под лёгкий шёлк топа, заставляя ленины щёки заливаться ярким румянцем.       Лена ненадолго покинула тёплую компанию, а когда вернулась на столе перед её креслом лежала чёрная муаровая коробка. Логотип известного модного Дома изысканно серебрился на крышке. Открыв коробку, Лена замерла, не веря своим глазам, а потом очень осторожно, словно боялась, что от её прикосновения всё исчезнет, тронула прохладную ткань. В коробке лежало кимоно. То самое, что она увидела и примерила в одном из бутиков, по которым её таскали Чимин и Тэхён. Лена обвела парней взглядом и безошибочно остановилась на Ви. Только он заметил, как она ещё несколько раз возвращалась и любовалась этим кимоно. Только он мог, рискуя нарваться на отказ, сделать такой подарок.       …Как ни странно, Шуга получал удовольствие от этого вечера. Он заразительно смеялся, много танцевал и даже пригласил на какой-то медляк Лену. Он опасно близко притянул её к себе и, придерживая за талию, повёл в танце. Он видел, как напрягся Чимин, следя за ними пристально и безотрывно, чувствовал исходящий от женщины обволакивающий пряный аромат, но прислушавшись к себе, вдруг понял, что не Лена предмет его мечтаний, и словно камень свалился с его плеч. Она лишь невольно стала спусковым крючком для его глубоко запрятанных желаний и образом, дурманящим разум.       Компания давно перебралась из ресторана в своё бунгало и продолжила веселиться в просторном патио. Но приятный вечер неумолимо приближался к концу, и парочка скрылась в своей комнате. Парни ещё поприкалывались им вслед, но вскоре и сами разбрелись по своим номерам.       Этой ночью Чимин любил свою Елену. Не занимался сексом, не трахал до звона в голове и яйцах, а любил. Он отдал ей всю нежность, всю ласку, на какие был способен. С лёгкой примесью горечи, таившейся в недосказанных фразах, в отрывистых стонах, в сбитом дыхании, в прикосновениях, что отчаянно пытались остановить мгновение, не дать ему исчезнуть в прошлом. Они ещё не расстались, но их волшебная сказка подходила к концу.       …Бантаны улетели днём, оставив пару на острове в полном одиночестве ещё на сутки. Никто не знал, чем занимались поглощëнные только друг другом Лена и Чимин. Но, явившись в первый день лета на знакомую виллу, они выглядели счастливыми и умиротворёнными.