***
Тетрадь была будто утеряна среди такого огромного количества макулатуры, которая накопилась за время учёбы. И это даже не все три года и даже не два. Это всего один, и то, его начало. Столько конспектов, столько предметов и столько идей у Хёнджина никогда не было, как при создании одного из проектов на экзамен. Помимо билетов нужно было сделать проект, который состоял из многочисленных пунктов: не только из эскизов и конечной работы, но ещё и продолжительного исследования; кучи фотографий моделей и объяснения; почему же ты сделал именно эту вещь, а не какую-то другую; почему именно этот стиль тебе приглянулся; по какой причине ты захотел выбрать именно этот материал - и ещё очень и очень много вопросов по данной теме. И все эти исследования заняли так много макулатуры, что Хван не мог вместить все тетради на одной полке и вспомнил только сейчас про то, что положил остальные уже использованные в шкаф со своими вещами. Он так надеялся найти ту тетрадь, что подсознательный страх подкрался незаметно. Собственно, его сосед не особо этого замечал, так как сидел за ноутбуком, выполняя домашнее задание. Хенджин достал остальные тетради за этот год и разместил их на своей кровати, где уже позже начал искать, куда же он всё-таки зарисовал тот неосознанный портрет. Он обыскал уже больше четырёх тетрадей и не нашел ничего, постепенно расстраиваясь возможной утерянной вещи. Постепенно, долгими поисками и нагнетающей тишиной, Джинни нашел ту самую страницу, с тем самым прекрасным лицом. Нужно было видеть его реакцию, он был словно маленький ребенок и даже взвизгнул от того, насколько был рад видеть этот маленький кусочек его творчества. Ёнджун рядом аж вздрогнул, ведь до этого слышал лишь шорох страниц, а сейчас со стороны послышался и чужой радостный возглас. Хённи достал острые ножницы из своего ящика, после аккуратно вырезая этот кусочек тетради. Хёнджин дорисовал совсем чуть-чуть веснушек, удивляясь тому, как же это подходит парню на картинке. Хван вложил его под свой чехол, просто чтобы не потерять, ведь зная его, любая маленькая вещь затеряется в этом вечном творческом бардаке. Куча бумажек, тетрадей, опущенная лампа, некоторые учебники, которые были сложены, богу слава, в стопке в углу, так же рядом лежал канцелярский нож, клячка и пара карандашей от H4 до B5. Но и это не все, лайнеры тоже были к месту. В голове роилось много мыслей совершенно разных, как минимум о том, что он нарисовал маленький эскиз человека, которого даже в лицо ни разу не видел.***
Наверное, Хёнджин уже всем сообщил, что он пойдет со своим новым знакомым прогуляться, однако особо никто никак не реагировал, кроме самого Хвана. Ну и пожалуйста, сам за себя порадуется, он был вовсе не против этого. Время наступало, постепенно прошло уже 3 дня, со всеми своими думами Хёнджин и не заметил, как пролетели эти дни недели. Сейчас же он собирался на улицу, уйдя с пары пораньше, а Минхо, который согласился его подвезти на мотоцикле, уж слишком сильно его торопил. Надев теплую толстовку и штаны, Хенни наконец накинул на себя куртку, она была короче лишь потому, что на байке в длинной ехать не особо удобно, великий расточитель женских сердец выходил с комнаты, конечно же перед этим обувшись в свои берцы. Минхо ожидал его возле своего чудного Hyosung GT650R, самого обычного дорожного мотоцикла, но стилизованного, как гоночный. Хо давно такой хотел, а когда накопил достаточно денег и ему добавили родители, он смог исполнить свою давнюю мечту. Собственно, сам Ли выглядел как мечта возле этого мотоцикла. Его эти с виду латексные штаны, кожанка, которая на самом деле была теплее, чем выглядела, и его конечно же самые крутые в мире берцы, которые он не променяет ни на что потому что знали бы вы, как трудно было достать те самые, которые приглянулся глазу и ещё будут по приемлемой цене, особенно когда вы два студента которые просто решили пройтись и погреться по торговому центру, а одному в голову взбрела уж очень интересная идея. Вы даже представить себе не можете, как это сложно – ходить с недовольным человеком по магазину, который говорит, что ему ничего не нравится, так ты же ещё и в голову ему не залезешь, не узнаешь, какие он хочет. Вот так и ходи с ним, а потом он тебя ещё будет подначивать: «чего же ты так долго идёшь, устал, небось?». И знаете, если что-то случится с этими берцами, Хёнджин за себя не ручается, он самолично галереи зад тому, кто с ними что-то сделает. Потому что извините конечно, но не вы ходили с недовольным Минхо по всему торговому центру и в итоге вообще вернулись в начало, там, где они, мать его, и были. — Ну конец-то, принцесса, собралась? – Усмехнулся Минхо, убирая в свою сумку телефон, потому что в кармане будет слишком ненадёжно. — А что, ты заждался? Бедолага… Поехали, а то Хан тебя так и не дождется, – Хенни улыбнулся, а после присел сзади, надевая шлем, который ему подал Хо. Надёжность его сопровождали только собственные руки, которые если он отцепит от своего хёна, то просто улетит с этого мотоцикла в стратосферу. И знаете, не особо круто будет, если Хёнджин слетит с этого «Хёсунг», как минимум его не дождется Феликс, и Минхо будет очень сильно переживать. Они ехали по проезжей части со скоростью примерно 60 км/ч, с учётом того, что доехать им нужно за минут 30, ведь Феликс и Хан, к которому ещё дальше нужно ехать, не дождутся, конечно. Наконец доехав до нужного места, Хёнджин слез с заднего сиденья, после снимая свой шлем. Хенджин немного переживал перед встречей, поэтому цеплялся за свою сумку, которую брал всегда с собой, стараясь немного успокоиться. Минхо видел то, как Хенни начинал колыхаться и вообще не решался идти туда, он даже хотел было о чем-то поговорить с Хо, который и так спешил по своим делам. — Ну ты пойдёшь или нет? – поднял бровь Ли, пытаясь понять, что же так заставляло робеть парня. Он опёрся на свой шлем локтями, который снял. — Я не уверен, что вообще говорить нужно..? – Джинни будто не просто познакомиться идёт, а на какое-то сверхважное свидание, на котором должен сделать предложение. — То, что думаешь. Что за глупые вопросы? – Хо вздохнул, после слегка приподнимаясь и, пока Хенни не надел шапку, потрепал его по тёмным волосам, которые планировал осветлить. – Всё будет хорошо, не волнуйся так сильно, ты же не сдавать важный проект идёшь. А просто познакомиться с новым человеком, кто знает, может, вы будете хорошими друзьями? — Не знаю, понравилось ли ему, а может он вообще не захочет потом общаться? – И с чего такие переживания по простому прохожему…. — Если ты ему не понравишься, я самолично приеду к вам, а потом поговорю с этим Ли Феликсом. Как ты можешь вообще кому-то не понравится? А теперь сопли на кулак намотал и пошёл. Не раскисай, нормально всё будет. А теперь я поехал, Хани ждёт. – Хо надел шлем обратно и попрощался с Хёнджином, которого слегка отпустило. Итак, Джинни остался один, наедине со своими мыслями, но вскоре их вновь заполнил Феликс, который появилось, откуда не возьмись, то самое солнце с веснушками на лице. Он позвал Хвана, ярко улыбаясь и махая ему ручкой, высоко поднимая вверх. Сердце дрогнуло, а Джинни широко улыбнулся, двигаясь в сторону приближающегося Ликса, лишь бы поскорее увидеть его добрые глаза, в которых будто отражались все вместе взятые детские мечты. — Привет! – Ликс и вправду был как солнце, что освещало всё вокруг себя. Даже было такое ощущение, что многие люди рядом с ним начинали улыбаться, а асфальт становился не просто серым, а переливался разными цветами радуги. — Привет, Феликс… – Джинни улыбнулся, расцветая перед таким солнышком. Резко нахлынувшая непонятная тревога быстро развеялась. Ну, разве Хёнджин мог просто так оставить теперь Ликса? Хотелось с ним познакомиться ближе, узнать, что ему нравится, а что нет, да и, в общем, самого парня хотелось узнать поближе. С самого начала Феликс предложил просто пройтись и поинтересовался, что за сумка у Хёнджина, причем, достаточно массивная. Хенни ответил, что там его фотоаппарат, а у Феликса будто глаза загорелись, узнав о том, что парень умеет делать настоящие произведения искусства, которое хоть и создаётся быстро, но для него тоже нужен опыт, поставленная рука и знание самого фотоаппарата в целом. Феликс не удержался и попросил Джинни показать хотя бы немного из тех фото, которые он делал... Феликс был сторонником искусства, хоть и выбрал профессию наглухо не связанную с ним, потому что на его скорейшем поступлении в социально-экономические услуги сыграли роль родители. Да, может, Феликс и рассматривал их, но так не рвался к ним, как, к примеру, к профессии модели, что и поведал Хёнджину. Джинни был растроган такой историей. Он немного подумал над тем, как же можно было подправить настроение Феликса, который вмиг потух, будто свечка, которую задули. — А… А давай я тебя пофотографирую? – Джинни были чужды такие эмоции раньше, но почему он так сильно сейчас переживал за чужое настроение? Будто бы он владыка всея мира и тотчас сможет осчастливить Феликса. — Ну, если можно… Кстати, вон там открывается очень красивый вид! Там же набережная недалеко, пойдем, сходим туда? – Феликс протянул кофр с фотоаппаратом обратно владельцу. По дороге до пристани Феликс рассказывал о себе интересные истории, а Хёнджин при этом спокойно слушал, улыбаясь солнцу, хотя другие бы люди удивились – на небе сегодня были лишь тучи. Джинни, когда они дошли наконец к кораблям, которые хотел увидеть Феликс, достал свою сумку, доставая свой фотоаппарат. Да может быть он был не супер-пупер профессиональным, однако даже с таким получались достаточно неплохие фото, как думал сам Хённи. Он осторожно настраивал камеру, пока Феликс подошёл к самому краю и заглядывал в воду, при этом так осторожно, чтобы не упасть в леденяще-обжигающую лагуну, которая, казалось, так и манила. Хенджин не стал отвлекать Ликса, он очень тихо подошёл рядом и навёл объектив, запечатляя такие загадочные глаза и красивые веснушки, на которые так красиво сейчас падал свет. При этом Феликс смотрел вдаль, ещё и заглядывая в серый небосвод, который так и отражался в чудных очах парня. — Феликс?... – Хёнджин осторожно дотронулся до плеча нового солнца, которое постепенно начинало освещать его жизнь. — Как ты думаешь, Хёнджин. А после смерти есть новая жизнь? – С чего такие странные вопросы... — Я не верю в реинкарнацию… А проверять не особо хочу. Откуда у тебя такие вопросы? – Хёнджин осторожно приобнял парня за плечи, держа при этом в свободной руке цифровик, который будто бы был никому и не нужен. — Не знаю, просто подумал вдруг кое о чём… Так, ладно, давай начнём? – Ликс натянул улыбку, поворачиваясь к Хёнджину. — Тогда представь, что ты просто прогуливается по этому причалу, не вспоминай про камеру, я ее сам направлю, – он осторожно погладил веснушчатого по спине, после отходя в сторону. Феликс и вправду немного расслабился, отбрасывая ненужные мысли из головы, те, что роились в нем, не давая никак покоя. Он спокойно начал ходить по причалу, иногда наступая в осенние лужи своими кедами, а брызги постепенно переходили на синие джинсы, которые ближе к низу были уже испачканы в грязи. Да и кто бы осудил сейчас Ликса? Абсолютно никто, ведь, согласитесь, у каждого пачкается одежда в это время года, да и Ликсу было абсолютно по боку мнение окружающих. Волосы Феликса немного развивались на ветру, и Хенни смог их запечатлеть на фото. Сам образ Ликса был очень солнечным, несмотря на то, что солнечных деньков дожидаться придется ещё очень долго. У парня были голубые джинсы, черные кеды и сверху жёлтая куртка. Может быть странно, но такой образ для Ликса очень подходил с точки зрения дизайнера. Фотографировал Хёнджин минут двадцать, но за это время он успел сделать столько фото, сколько в жизни бы не сделал, если честно. Все эти закаты, рассветы, листья, животные и даже случайные прохожие и вровень не стояли с Феликсом. Это как взять икону, и молится на нее каждый день, только вместо иконы – фото, а вместо божества – Ли Феликс. За время ходьбы уже не только по причалу, но и самому парку, а также нескольких поз для фото, Ликс проголодался, поэтому вызвался прервать некую съёмку, подходя к Хенджину, который успел запечатлеть его ещё и в приближении к себе. — Пойдем в кафе? Я хочу поесть что-нибудь… – Феликс осторожно положил свою руку на запястье Джинни, после заглядывая в его глаза. Хенджин незамысловато кивнул, а после они вместе направились в ближайшее заведение. Возможно, там он и покажет Феликсу его фотографии, которые получились достаточно красивыми. Да уж, Ликс был словно модель, его прекрасные веснушки подсвечивались даже тогда, когда солнце не светило. Небо полностью застилали тучи, и было такое ощущение, что совсем скоро может начаться дождь, однако обоих это не смущало, разве что тряпочные кеды Феликса пострадают от влаги. Оба зашли в ближайшее кафе, а после выбрали столик. К ним подошёл официант, и они выбрали, что же будут заказывать. Если Феликс выбрал себе два круассана с сыром и горячий черный чай, то Хенни выбрал просто горячий шоколад. Чуть ли не обжигая язык, Джинни глядел в панорамное окно и иногда на Ликса который ел очень медленно, такое ощущение, что он страшится еды. Будто она не для него. Это выглядело немного странно, поэтому Джинни решил поинтересоваться, может, ему просто не понравилась еда? Хотя здесь было очень вкусно по рассказам путешественников по всему городу – Джисона и Минхо. — Тебе не нравится? – Джинни заглянул в чужие глаза, после немного подняв бровь. — Нет, здесь очень вкусно… – проговорил младший, после начиная переводит тему, слишком быстро, как показалось Джинни, – Кстати, покажешь фотографии? Джинни кивнул, после доставая кофр, в котором покоился фотоаппарат. Отставив немного от себя горячий напиток, он включил камеру, просматривая совсем недавние фотографии. Парень лишь указал Ликсу, куда стоит нажимать и передал средство для создания прекрасного, буквально его любимую вещь, самый лучший и такой качественный цифровик. Феликс разглядывал свои фотографии, и удивлялся тому, что такой посредственный он может выглядеть так… круто и красиво?... Хенджин сотворил чудо, а его фотографии пробудили внутри Ёнбока лёгкую улыбку, которая словно бальзам растеклась на душе у Джинни, который наблюдал за светящимися глазками парнишки. Феликс пролистал все свои фото и случайно листнул туда, где были чужие, какого-то непонятного парня, а после сразу были красивые желтовато-оранжевые розы, которые на кончиках лепестков заканчивались красным. Они стояли в прозрачной вазе где-то в забытом месте, по крайней мере, так казалось самому Ликсу. Уже для себя самого он начал наглеть, поэтому вернул атрибут фотографу, который был рад видеть чужую расцветшую улыбку, а не поникший вид опущенных, будто в воду глаз. — У тебя очень красивые фотографии, – Ликси даже незаметно для себя отодвинул тарелку с чуть надкусанным круассаном. — Какая модель – такие и фото, – Джинни хотел бы потрепать лапушку по волосам, но он бы просто-напросто не дотянулся до макушки, хотя очень хотелось дотронуться до одуванчика. Ликси немного смутился, а его щёки наливались амарантовым цветом. Глаза Ли старался скрыть смотря в окно, но в итоге увидел там что-то, что его явно испугало. Он занервничал и резко вытащил деньги за заказ, положив их на стол. — Слушай, Хёнджин, может, пойдем в другое место? Я наелся просто, да и тут не очень чай, меня начинает мутить, – Ликс врал, но он не мог допустить того, что бы его новый знакомый узнал о тиране парне, который буквально прошел в метре от Ликса с новой девушкой, которых он менял как перчатки. Хёнджин даже слова не успел сказать, как его схватили за руку и буквально силком выправили за кафе, а дальше Ликс побежал туда, где было как можно больше людей. Джинни не мог ничего сказать, потому что от резкой перемены положения тела у него начала кружится голова, а ноги были немного ватными. Когда парень наконец остановился возле какой-то лавочки, присев на нее, Джин вопросительно посмотрел на него, непонятно чего ожидая, но он явно был в недоумении. — Что это сейчас было вообще? – взволнованный и в непонятках сам Ли посмотрел на вопрошающего с растерянными глазами, – Что ты увидел такого, что нам пришлось пробежать половину парка… — Там был мой молодой человек, которому бы явно не понравилось то, что я нахожусь с кем-то кроме него…/flashback/
В первые деньки лета, как только у Ликса закончилась школа, он как ни в чем не бывало шел домой к своему парню, хотел порадовать его тем, что сегодня его отпустили пораньше. Его парнем являлся Джей, красивый молодой человек с которым он познакомился в США, путешествуя со своей семьёй. Когда оба узнали друг друга поближе, Ликсу Джей очень понравился, он хотел с ним связать свою жизнь, да даже вместе с ним переехал в Корею, но, видимо, у Пака были другие планы. Феликс зашёл в магазин по дороге, купил очень вкусный тортик, который нравился его парню, на свои последние деньги с подработки. Мимолётным шагом он рассматривал улочки, по которым шел, а уже ближе к дому достал свои ключи. Да уж, с тортом управлять и маневрировать было не особо удобно, но Ликс справился. Он даже смог сам засунуть ключ в замочную скважину. В квартире громко играла музыка, шторы практически везде были закрыты, но это почему-то не удивило Ли, он знал, что Джей не особо любит свет поэтому часто зашторивает окна. Парень поставил шоколадный тортик на стол, а после направился на поиски Чонсона. Он предполагал, что тот может быть в своей комнате, но Ли всегда запрещали без стука входить туда. Поэтому, постучавшись пару раз, и не услышав ответа, видимо из-за громкой музыки, Ли зашёл внутрь. Увиденное повергло его мягко говоря в шок. На кровати Джея лежал незнакомый парень, а старший безбожно вдалбливался в тело. Но, видимо, его это ни капли не смущало, ведь он наслаждался, и по его лицу это было ой как заметно. Сердце пропустило удар. Потом ещё один. Затем ещё. Ликс перестал чувствовать землю под ногами. В свете светодиодных ламп два парня извивались на кровати, на которой буквально вчера Джей и Ликс спали в обнимку, на которой он клялся в любви, говорил, что любит Феликса. Любит и ни за что и никогда не сделает ему больно. И Ёнбок поверил. Поверил, словно маленький ребенок. И зря. Он захлопнул деревянную и очень тяжёлую дверь в комнату и выбежал буквально с коридора в ванну, у него слезы потекли ручьем. Да как так можно? Как! Вчера же все было хорошо… Ущипните Феликса, скажите ему, что это все неправда. Скажите, что все, что он сейчас видел – было ложью. Розыгрышем, в конце концов! Скажите хоть кто-нибудь. Скажите хоть что-нибудь… — Феликс! – достаточно разъяренный Джей выбежал в один джинсах и с голым торсом за парнем, видимо, оставляя своего горе-любовника в крайне неудобном положении. — Не трогай меня! Нет, скажи, что этого не было. За что… Ты же вчера говорил, что любишь… Так зачем… Зачем скажи мне сделал это… Я же… Я.. Я настолько ужасен!? Я хуже, чем этот парень? Я хуже, да? Ответь ты хоть что-нибудь!! – Феликс уже переходил на истерический крик, в его голове все перемешалось, он упал на плитку в ванной, начиная бить кулаками по ней, ему казалось это все сном. Не может же быть так, верно? Не может же… — Феликс, я люблю тебя и это была не ложь, – Джей будто говорил с таким же холодом, как и сталь. Он осторожно и с улыбкой дотронулся до плачущего Феликса, погладил его щёку, заставляя посмотреть четко на него. – Я люблю тебя. И никто кроме меня тебя так сильно не полюбит. Я единственный, кто может полюбить тебя. А тот парень, он ничто, забудь про него. — Нет… Это ложь… Ты лжёшь, так ведь? Ты не любишь меня… Не любишь, у тебя есть другой, а со мной ты просто играешься, да? Скажи правду, скажи, что это так, умоляю… зачем ты делаешь мне больно, зачем говоришь что любишь, а потом изменяешь…? Разве… Разве это любовь?... – Феликс был напуган, его глаза становились все краснее, руки все холоднее, а истерика все громче и невыносимее. С каждым словом Джея по сердцу будто резали острым ножом, отрезая по кусочку, долго и мучительно, как на операционном столе, жаль, без анестезии. — Я люблю тебя. Ты не веришь мне? Не веришь тому, кто вытащил тебя из болота? Не веришь мне? Твоему любимому Джею? Так кто же ты, если не последняя сука, что не может поверить даже своему любимому. Никчёмный эгоист. – Парень оттолкнул лицо Феликса, чьи изумрудные слезы полились на кафель. Паку оказалось мало его заплаканного лица. Он ударил Феликса по лицу, оставив на нем звонкую пощечину. Красное пятно тут же расползалось, будто веном, оставляя ещё один шрам на сердце Феликса. И вправду, видимо он действительно эгоист. Эти слова теперь выгравированы на него хрупком сердце, которое из разу в раз скидывались с высоты птичьего полета, разбивалось на миллионы осколков, но потом так же склеивались той привязанностью и словами Джея: «Я люблю тебя». Такими чёрствым и неживыми, что хотелось от каждого этого слова просто кричать. Но Ли верил, что это любовь, он не представлял ее по-другому. Парень думал, что Джей просто не может по-другому не показывать. Те же родители ему не давали ее от слова совсем. Им было абсолютно плевать на маленького мальчика, что каждый раз прятался в углу, лишь бы его не задели те крики и те ссоры родителей. Джей четко давал понять, что если такие истерики творятся ещё раз, то Ли мало не покажется. И ему не показалось. Такое произошло не один раз. Ли был избит в тех местах, которые мало кто видел, Джей тушил о его запястья окурки, хотя Феликс кричал о том, что ему невыносимо больно, молил закончить эти агонии. Однако это только больше раздражало мучителя, он прописывал удары по ребрам, по животу. Были моменты, когда Ли резался и, увидев это, его любимый лишь усмехнулся, подбадривая на то, что бы он сделал порезы глубже. Мол: «да чего ты боишься. У тебя кроме меня нет никого. Ты никому не нужен. У тебя есть только я, и то, ты меня очень сильно разочаровываешь в последнее время, Феликс». Ли не видел света, он видел лишь зашторенные окна, изредка видел еду, потому что кроме избиений Джей начал морить голодом беднягу Ликса. Если бы не Чанбин на одном из потоков, который заметил жёлтый синяк на шее, а после не пошел с Феликсом в туалет, узнавая о том, что этот синяк тянется очень глубоко, в самое сердце, то Ликс бы и не узнал, что существует несколько иной мир. Мир добра. Но выбраться из чужих сетей он не мог, не мог сказать пока, не мог сказать прощай. Было больно осознавать это каждый раз, каждый раз боятся и думать: «Господи, но я же люблю его, а любовь все прощает, ведь так?» Феликс много раз видел, как Джей ему изменяет, но после каждой измены он приходил, просто прощения, давил на жалость, говорил, что любит до безумия и обнимал. Шрамов на сердце было намного больше, чем на всем его теле. Те гематомы расползались быстро, а глубокие порезы делали только хуже, иногда вскрывая старые раны души. Он – никто. Лишь марионетка в руках кукловода. И даже если он захочет, то не выберется, пока ему не разрешат. Ли будто прикован стальными оковами к бетонной стене, в которой цепи от этих самых оков уходит глубоко-глубоко. Да, его новые друзья начинали помогать ему, но этого было недостаточно, Ли был беспомощен, он не мог себе помочь сам, так же как и боялся принимать помощь от других. Он мог только просить о пощаде, просить не трогать его, да и это мало чем помогало. Он не мог просто так уйти из этих всепоглощающих оков, что буквально вцепились в него и не собирались отпускать. Такой хрупкий, измождённый парень, которого так любят его друзья: Чанбин, Бан Чан, Сынмин и Чонин. Но даже они не смогли бы вразумить Ликса. Они старались, безусловно, и Чанбин пару раз даже угрожал расправой с этим самым Чонсоном, но Феликс каждый раз останавливал его, умоляя не трогать этого изверга. Он, как беспомощный котёнок шатался туда-сюда, боясь попросить помощи, ведь чувственно верил, что это на самом деле любовь, а не просто истерическая привязанность, льющаяся из сердца. Джею же было откровенно всё равно, он каждый раз смотрел диким взглядом на Феликса, уничтожая его своими словами и действиями окончательно, но потом будто возрождал, дарил ту любовь, которая даже отдалённо не была похожа на здоровую./end of flashback/