Белые ромашки

Выстрел, короткий вскрик боли. Давид понял. Бежать действительно надо, иначе с тобой проделают тоже самое. Сжав ледяной камешек в кулаке, Роменский как можно тише сбежал с места происшествия. Петляя по коридорам, он наткнулся на человека. Тот обернулся. Это оказался Кэндимен. — Давид? Ты чего? — шёпотом спросил он. — Нас… заметили… — запыхался младший. — Нам нужно бежать! — Стой, подожди, где Пэнси? Ты же не хочешь сказать, что… — Её поймали. Кэнди смолк. — Нам нужно собрать остальных. — сказал он. Сероглазый дёрнулся, оглянулся по сторонам и побежал. Шатен побежал за ним. Бежав по коридорам, послышался звон стекла. Давид и Кэндимен притормозили. — Кажется, я понял, где Кассандра. — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал старший. Он открыл одну из дверей. Там действительно оказалась Кассандра. На полу лежала разбитая колба, из которой вылилась ярко-розовая жидкость. Из стола, вопреки всем правилам физики, росла лоза. — Я нечаянно… — раскаивалась красноглазая, — Я сжала камешек, а оно само… — Я объясню тебе, как это работает, — кивнул Кэндимен, — где Никита? — Я здесь. Из-за шкафа вышел Никита. Как всегда спокойный и невозмутимый. — А где Пэнси? — спросил он. — Долго объяснять, нам нужно сваливать, и побыстрее. — ответил старший. Кэнди начертил в воздухе круг и ребята исчезли из лаборатории. — Так, что произошло? — спросил Берг, очутившись в комнате. — Мы с Пэнси забрели в одну из комнат, там оказались капсулы с вашими друзьями. — стал рассказывать Роменский, — Затем Пэнси услышала, что приближаются люди, отдала мне какой-то камень и сказала бежать. — Её поймали… — вздохнув, догадалась Кассандра и отвела взгляд в пол. — Ты её потерял, — холодно сказал Никита, — так я и думал. Новички всегда безответственные. — Ты вообще-то тоже мало следил за людьми, так что новенькие не всегда виноваты. — осадил его Кэндимен, заступаясь за Давида. Шатен улыбнулся черноволосому, Берг закатил глаза и ушёл в свою комнату. ~~~ Этой ночью призраку ничего не снилось, как и всегда. Просто чёрный фон. Роменский никогда не запоминал свои сны. Вдруг сон резко поменялся. Перед шатеном поле. Восходит солнце. А прижавшись к берёзе стоит… — Никита? Да, это он. Блондин стоит, прижавшись к берёзе, смотрит на рассвет и совсем не слышит Давида. В руках Берга белые ромашки. Вся эта картина умиротворяла кареглазого. Никита выглядел совершенно спокойно, но не так надменно, как обычно, а даже… расслабленно?