***
Известие о предстоящем замужестве датомирской ведьмой было воспринято в штыки. — Со мной ты быть не захотела, — объяснил свою безумную идею император. — Решил пристроить тебя в заботливые руки. — Долго ты собираешься потешаться? — злилась Вентресс. —Ты же обещал больше не соваться в мои дела! — Я обещал не трогать Раттатак и Датомир. Насчёт тебя лично разговор не шёл, — уточнил Вейдер. — Пока я не получу от тебя, ты в моей власти. От выходок его величества уже давно хотелось взвыть. Датомирка еле дождалась, когда Вейдер закроет за собой дверь и отойдёт подальше, чтобы дать волю эмоциям. Эмоции эмоциями, но надо решать, как быть теперь. Этого Вокспина Асажж видела-то всего один раз, и то, мельком. Его величество так ценил своих высокопоставленных приближённых, что даже не потрудился представить их друг другу. Видимо, должность верховного советника была такой же номинальной, каким поначалу был её пост главнокомандующего. Очень странные, конечно, у Вейдера идеи. Датомирке даже интересно стало, чем таким она провинилась перед Вейдером, что он придумал такую каверзу. В последние недели их сосуществование было вполне сносным. Ведьме вдруг пришла неожиданная догадка. Дело, должно быть, не в ней, а в верховном советнике. Повелитель, видать, решил таким изощренным способом от него избавиться. "За работу палача мне не платят," — с присущим ей прагматизмом, приобретённым за годы работы наёмником, рассудила Асажж. Вейдер, надо отдать ему должное, выполнил свою часть договора. Как только подтвердилась беременность, на Раттатак была отправлена обещанная гуманитарная помощь. На размер оплаты труда главнокомандующего имперской армии жаловаться тоже не приходилось. Личные потребности Вентресс были скромны, поэтому значительная доля её жалования также уходила на нужды народа. В сухом остатке эту странную командировку можно назвать успешной. Почему бы и не выполнить маленькую прихоть его величества? Датомирка только-только успела привести мысли в порядок, как в дверь постучали. Посетители были сейчас совсем не кстати, но, мало ли, вдруг кто-то из подчинённых с важным донесением. Увы, к сильнейшему негодованию главкома, это объявился её жених. "Вот только тебя мне сейчас и не хватало, — по себя выругалась Вентресс. — Зачем притащился?" — Ты с какого спутника какой планеты свалился? — поинтересовалась датомирка у суженого. — Не знаешь, что ли, что невесту до свадьбы видеть не положено? "Впрочем, так даже лучше, — решила Асажж. — Если прикончить его сейчас, не придётся портить новенький имперский паспорт отметкой о браке". Верховный советник никак не ответил на недружелюбный приём. В глазах ведьмы свернул кровожадный огонёк. Всем своим видом, своими движениями она напоминала грациозного хищника, знающего наверняка, что добыча от него не уйдёт. Такая же прекрасная и смертоносная, как в первую их встречу. — Ах, извини, дорогой. Как я могу быть так неучтива с будущим супругом. Иди сюда, в мои объятья, — завлекала датомирка. — Обещаю, смерть твоя будет быстрой. — Разве можно убить того, кто уже мёртв? — обратился к ней суженый. Голосовой аппарат и дыхательные пути Вокспина, в отличие от Вейдера, практически не пострадали от вулканического жара. Каких-либо устройств для изменения голоса он не использовал, поскольку с кем-либо, помимо императора и его детей, общался крайне редко. В мгновение ока поза и выражение лица Асажж поменялись: вальяжная расслабленность сменилась боевой стойкой. Она узнала этот голос. Что-то внутри Асажж уже знало ответ, но холодный ум удерживал желание довериться безоговорочно: разочарование станет смерти подобно. Если имперская сволота планирует разыграть её ещё один раз, этим актёрам погорелого театра не поздоровится. Вокспин снял шлем вместе с маской. — Давно не виделись, Асажж, — поприветствовал он в преданном забвению стиле. Признать в нынешней внешности Вокспина Оби-Вана Кеноби было не так-то легко, но только не для Вентресс. Изувеченный облик Вейдера не вызвал у неё никаких эмоций: ни жалости, ни отвращения, ни страха. Но сейчас при виде ужасающих шрамов на дорогом ей человеке грудную клетку сжимало почти физической болью. Особенно врезался в мозг кибернетический глаз, заменивший настоящий. Слов не находилось. Они тут были бы излишни. Датомирка протянула руку к возлюбленному, но замерла на середине движения. Следы от ожогов были очевидно старыми, но Асажж всё не решалась прикоснуться, боясь причинить боль. Тогда Оби-Ван сам наклонил лицо вперёд, навстречу ладони датомирки. Больше Асажж себя не сдерживала. Она бросилась на шею Оби-Вану, ввергнув возлюбленного в счастливое потрясение: неужели, несмотря на разделявшие их года и полученные увечья, он до сих пор любим. Датомирская ведьма не могла вспомнить, когда плакала в последний раз, ни одна из пережитых за жизнь бед не смогла выдавить ни слезинки. Сейчас она даже не пыталась себя сдерживать. — Родная, это не стоит твоих слёз, — сказал Кеноби. — Я получил по своим заслугам. — Никто такого не заслуживает, — возразила Вентресс, только сильнее вцепляясь во вновь обретенного возлюбленного. — Даже Вейдер? Упоминание этого имени напомнило Асажж о том, что происходило между ней и Лордом в последние месяцы. Оби-Ван определённо уже в курсе, как минимум, живот не даст соврать. Как теперь она смеет касаться него? Её возлюбленный всё это время был жив, а она делила постель с другим мужчиной и носит его ребёнка. — Я так виновата перед тобой. Если бы я только знала, что ты не погиб, костьми бы легла, но не далась. Голос ведьмы стал запинаться. Оби-Ван поспешил утешить: — Свет мой, я и не думал обвинять тебя. Это я должен просить прощения. Если бы я не прятался, Вейдер не посмел бы на тебя посягнуть. Я даже предполагать не мог, что он дойдёт до такого с учётом… вашей неприязни друг к другу в прошлом. Пусть беседа с возлюбленной получилась резко отличной от намеченного Оби-Ваном плана, но он продолжал держать в голове изначальную цель разговора. Были сомнения, не стоит ли отложить вопрос о ребёнке, так как боялся бестактным словом ранить Асажж ещё раз. С другой стороны, будет ли лучше расковыривать раны в несколько подходов, чем разом закрыть все вопросы и больше не затрагивать эту тему. Наконец он всё же решился спросить: — Вейдер упомянул, что у тебя была другая беременность. Без понятия, откуда он узнал, но не суть. Это… — Да, ребёнок твой, — угадав его вопрос, сказала Вентресс. — У нас родилась замечательная девочка. — Почему ты не сообщила мне? — Если бы стало известно о нашем совместном ребёнке, сразу нашлось бы слишком много желающих ему навредить. Да и Высший Совет точно не обрадовался бы. Зная тебя, ты не смог бы невозмутимо исполнять роль магистра, если бы был в курсе, что вражеский ассасин ждёт от тебя малыша. Сейчас я понимаю, как сильно ошибалась. Нужно было всё тебе рассказать. Мы могли бы вместе сбежать от войны и жить одной дружной семьёй. И ты бы не… Асажж не смогла выговорить вслух про раны возлюбленного, вырвался лишь горестный всхлип. Оби-Ван укутал её своими объятиями. — Неизвестно, было ли бы лучше. Ты правильно поступила. Наша дочка жива и здорова, это ли не главное? — Хм, в этой мысли что-то есть, — согласилась датомирка. — Я хочу увидеть дочку, — сказал Оби-Ван. — Хоть сейчас лететь к ней готов. Асажж с недоверием отнеслась к его идее: — Пока нельзя. Хочешь дать Вейдеру ещё одну возможность для шантажа? — Вейдер уже знает про нашего ребёнка. Не думаю, что он замышляет что-то плохое. Он сам отец и, как родитель, должен понимать. — Ты не слышал, что он говорил! — голос Асажж, только-только обретший нормальную тональность, едва не перешёл на истерику. — Он грозился напасть на детей с Датомира, если я откажусь спать с ним. Кто даст гарантию, что и нашего родного ребёнка он не использует для достижения своих целей? "Даже так?!" — по себя высказался Оби-Ван. Тёмная Сторона подползла на опасное расстояние. Невероятные усилия потребовались, чтобы загнать её обратно и не позволить закрасться в голову. Рассказанное датомиркой не вязалось с тем, что он наблюдал за Вейдером в последние года, но ведь и Асажж не станет врать. Он честно поделился своими мыслями: — Мне тяжело поверить, что он способен взяться за старое. Да, у Вейдера отвратительный характер, и он часто делает что-то, не задумываясь о последствиях. И всё же дети его меняют в лучшую сторону. В конце концов, Вейдер сам отказался от служения Тёмной Стороне. Прогресс идёт медленно, но я тебе клянусь, он есть. — Помнится, все однажды уже решили, что Скайуокер сделал выводы и больше подобного не повторится. — Нет нужды напоминать, — вздохнул Оби-Ван. Ещё в период клонических войн Вентресс дала себе обещание не влезать в отношения между Кеноби и его падаваном. До последнего она старалась сдержать слово, даже в свете недавних событий, но сейчас это стало совершенно невыносимо. — Я просто поверить не могу, что после всех его поступков ты до сих пор веришь в лучшее. Оби, признай наконец, он уже давно не тот несчастный мальчик с Татуина. А теперь он ещё и убедился, что может творить всё, что захочет, потому что никто не в силах тягаться с могуществом его Империи. Оби-Вану не нужно было объясняться и оправдываться: датомирка слишком хорошо знала всё, что происходит у него в душе. Её слова в точности передавали все мысли бывшего джедая. Своего бывшего падавана он всё ещё любил. Так не он ли виноват, что Вейдер в юности недополучил по шапке за непозволительное поведение? Сам проморгал падение падавана. Теперь выросший татуинский мальчик стал настолько сильным воином, что Кеноби сомневался в способности одолеть его в одиночку. — Собираешься мстить Вейдеру? — спросил он у Асажж. Датомирка покачала головой. — Моя месть уже однажды привела к катастрофическим последствиям. Больше никто не должен пострадать из-за моих личных обид. Меня всё достало, Оби. Я хочу спокойно жить, хочу свою семью. И она у меня будет! Асажж посмотрела на верховного советника и добавила с решимостью в голосе: "С тобой или без!". — Со мной, — заверил Оби-Ван. Несколько минут прошли в молчании. Асажж первая решилась его нарушить. Она обратилась к жениху внезапно повеселевшим голосом: — Хватит уже о Вейдере. Нам на церемонию не пора? — Ты правда хочешь пойти? — удивился Оби-Ван. — Мне казалось, ты не любишь пышные празднества. — Ну ты даёшь, дорогой! Какая девушка не мечтает о красивой свадьбе? — Значит, ты согласна стать моей женой? — Притормози! Я хочу ответить тебе так, чтобы все услышали!***
Бракосочетание главнокомандующего и верховного советника привнесло ряд изменений в привычный уклад жизни императорского двора. Прежде Лея и Люк настороженно относились к Асажж, даже побаивались строгого главкома, да и она не горела желанием как-либо взаимодействовать с императорскими чадами. Но сейчас, когда она стала им тётушкой, всякий страх у детей пропал. Вейдеру приходилось регулярно напоминать принцу и принцессе, чтобы они не слишком донимали беременную женщину. Вокспин теперь часто появлялся на публике. Каждый раз, когда он и его супруга пересекались где-нибудь во время рабочего дня, они обязательно обменивались каким-нибудь знаком внимания. Взаимное обожание этих двоих чувствовалось в каждом жесте и движении, в каждом воздушном поцелуе. Вейдер смотрел на это дело и гадал, что же опять пошло не так. Сперва он мнил себя прямо-таки купидоном и до одури гордился собой. Теперь же, наблюдая за трогательными проявлениями чувств советника и главкома, только и думал, как бы ловчее воткнуть палки в колёса этой любовной колеснице. — Постеснялись бы хоть! — не выдержал однажды император и высказал верховному советнику всё, что думает о его поведении. — Мне уже жену поцеловать нельзя? — наигранно удивился Вокспин. Такую наглость крыть его величеству было нечем. Не признаваться же, что завидно. Кто б на Вейдера так посмотрел, как датомирская ведьма смотрит на его бывшего учителя. Поиски Асоки заняли куда больше времени, чем рассчитывал Вейдер. Так как государем он был — грех жаловаться, оппозиция не могла набрать достаточно мощи, чтобы представлять реальную угрозу правлению Вейдера. Не хватало им поддержки народных масс. В основном революционной дурью маялись отпрыски аристократических родов. Чтобы следить за порядком, обычно хватало сил секретной полиции. Сам Лорд включался, если только смутьяны начинали хаметь. Вейдер принял решение устроить повстанцам полноценный погром, организовав направленную атаку сразу по всем их постам. При этом он старался захватить как можно больше пленных, надеясь, что в попытке освободить союзников Асока скоро себя проявит. Нынче у государя забот обещало прибавиться, так как его третий ребёнок со дня на день должен был появиться на свет. Уже имевший горький опыт Вейдер места себе не находил, даже несмотря на то, что все необходимые меры предосторожности были приняты, да и вторые роды должны быть не такими трудными. На счастье, всё завершилось благополучно для обоих. Состояние и матери, и новорожденного не вызывало опасений. Родился крепкий здоровый мальчик. Счастливый отец провёл многочасовое дежурство у дверей родильного отделения, пока медики не разрешили наконец посещение. — Надеюсь, ваше величество, вы довольны результатом, — обратилась к императору Вентресс. — Он идеален, — ответил Вейдер. В его словах не было ни капли преувеличения, новорожденный сынок с первого взгляда пленил сердце отца. Пусть отношения с матерью младенца были, как бы сказать помягче, сложными, к своей кровиночке император мгновенно проникся любовью. — Очень хорошо, что вы такого высокого мнения о своём сыне. Я приняла решение оставить его вам. Равнодушный тон датомирки в разговоре о судьбе собственного ребёнка не укладывался в голове Вейдера. Лорд успел подготовить необходимое на случай, если младенец останется с ним, и всё-таки он рассчитывал, что Асажж захочет забрать малыша. Вентресс всем своим видом показывала, что её решение окончательное и обжалованию не подлежит. На Вейдера снизошло озарение, что с демонстрацией на публике своего расположения к Вентресс он явно перестарался. В Империи теперь каждая сволочь говорила лишь о том, что новорожденный сын главкома — внебрачный ребёнок государя. Даже принцу и принцессе кто-то уже успел рассказать. — Пап, у нас появился братик? — встретили отца вопросом Люк и Лея. — А можно с ним поиграть? — Дайте сперва братику подрасти, ещё наиграетесь, — ответил Вейдер. — А посмотреть можно? Хоть одним глазочком? По настрою детей было видно, что они не отстанут от родителя, пока не получат желаемое. Неужели снова придётся идти к Вентресс? Да, видимо, придётся. — Посмотреть, думаю, можно, — сказал император и, чуть погодя, добавил: — Если его мама не будет против. Асажж не стала возражать, тем более, всю ответственность за судьбу малыша она уже передала биологическому отцу. Наплевав на недовольство медицинского персонала, датомирка уже вовсю нарушала постельный режим. Пока врачи проводили инструктаж по общению с младенцем для принца и принцессы, император захотел обсудить с матерью ребёнка некоторые детали. — Когда ты собираешься вернуться на Раттатак? — спросил он у Вентресс. — Чувствую я себя превосходно, так что уже завтра, — ответила датомирка. — Так скоро? — изумился Вейдер. — А что мне делать здесь? Я и так порядочно проторчала тут с тобой. Знаешь ли, трудно присматривать за своими владениями на расстоянии. — Как же наш сын? Он ведь совсем малыш, ему нужна мама! — Уговор был только на рождение наследника. Про то, что я должна его ещё и вырастить, речи не шло, — напомнила Вентресс. "Неужели ей совсем плевать на сына?" — думал потрясённый император. Он сказал датомирке: — Асажж, знаю, после всего, что случилось между нами, нелепо будет просить прощения. Понятно, что ты никогда меня не простишь. Договор нас больше не связывает, но не ради себя прошу. Нет, умоляю. Ради ребёнка, задержись хотя бы на пару месяцев. Выслушивать внезапный крик души от Вейдера было для ведьмы не просто неожиданностью. Настоящей сенсацией. Император, и вдруг просит, а не ставит перед фактом. — Разве ты сама ничего к нему не чувствуешь? — продолжал убеждать Лорд. — Датомирские ведьмы не выращивают своих сыновей, — объяснила свою позицию Вентресс. — Обычно их держат при себе до года, но это на Датомире, где иначе младенец просто не выживет. Здесь же у ребёнка будут все блага цивилизации. Смысл оттягивать неизбежное? Что дадут эти пару месяцев? Всем лишь тяжелее будет, когда придёт час расставания. — Неужели не бывает исключений? — спросил Вейдер. Асажж молчала в раздумьях некоторое время: сказать или нет? Вейдер ясно видел, что невинный, казалось бы, вопрос задел какую-то больную точку. — Было одно исключение. И эту историю счастливой не назовёшь. Я говорю о Дарте Моле. Уверена, его величество знает достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Лорд кивнул в знак согласия. — Тебе известно что-то о судьбе Мола после Приказа 66? — спросил Вейдер. — Мне давно не поступало никаких данных. — Около двух лет назад его дух наконец-то обрёл покой. Одно утешает: последние дни своей жизни Мол провёл в окружении тех, кому был дорог. Император догадывался, что Вентресс знает куда больше подробностей, но рассказывать что-либо ещё она явно не настроена. Датомирка посмотрела сквозь прозрачную перегородку, ведущую к помещению для младенца. Люк и Лея стояли рядом с колыбелью, как и обещали, не приближаясь слишком близко и не шумя. — Здесь его определённо будут любить, — сказала датомирка. — Не уверена, что смогу дать ему то же. — Что думает Вокспин по этому поводу? — спросил Вейдер. — Он сказал, что поддержит любой мой выбор. У Вейдера не нашлось слов, чтобы выразить свои чувства. Хотелось не то наорать на ведьму, призывая выполнять родительский долг, не то взреветь от бессилия. Но разве не он сам виноват в сложившейся ситуации? Он своими же руками сделал всё возможное, чтобы мать его сына не захотела больше иметь никаких дел с папашей. Теперь из-за его действий ещё один ребёнок останется без материнской любви. Неожиданные для Вейдера проявления чувств сумели растрогать даже Вентресс. "Проклятая гормональная перестройка!" — мысленно выругалась датомирка. Вслух она сказала Лорду: — Можешь не говорить ничего. Оби-Ван мне многое рассказал о тебе, ещё много лет назад. Знаю, фигура матери для тебя имеет очень большое значение. В этом плане, боюсь, нам сложно будет понять друг друга: я ведь росла без мамы и папы. Как родитель, я уже порядочно облажалась. Пообещай мне, что наш сын никогда не узнает, кто его мать. — Я обещаю, — ответил Вейдер, хотя на данный момент он слабо представлял, как будет затыкать такое количество болтливых ртов. И, главное, как убедит своих старшеньких по детской глупости не сболтнуть чего-нибудь. Но пока ребёнок дорастёт до осознанности, пройдёт несколько лет, а значит, есть надежда, что со временем народ найдёт новый повод для сплетен. "Чудеса, да и только, — подумала Асажж. — Мы со Скайуокером в коем-то веке беседуем, как нормальные гуманоиды. Вдруг всё же Оби-Ван прав, и для него не всё потеряно? Такими темпами мы, того и гляди, на дружеской ноте расстанемся. Не, хрень!" У, балда ты железная! — проворчала Вентресс в привычной для неё манере. В накатившем порыве наглости она решилась на неслыханную дерзость: постучала кулаком по шлему Вейдера. Как ни удивительно это было на самого Лорда, он не разозлился, лишь тихо-тихо усмехнулся. В этот же вечер к императору заглянул бывший учитель. Он решил попрощаться. — И ты тоже улетаешь? — переспросил Вейдер. — А как иначе? Жена вернётся на Раттатак, а я тут останусь? Ты, дорогой бывший падаван, ясно дал понять, что в моих советах больше не нуждаешься. Не буду мешать, управляйся, как знаешь. В словах бывшего наставника не ощущалось ни малейшей грусти по поводу расставания со взбалмошным учеником. Напротив, он казался абсолютно счастливым, что наконец отделался от такой напасти. До Вейдера стало доходить, что он впервые за двадцать с лишним лет остаётся без поддержки Оби-Вана. Из-за этого взрослый парень, чей возраст уже приближался к тридцати, почувствовал себя брошенным мальчиком. Прочувствовать сполна одиночество императору не дали. От секретной полиции поступил срочный донос, что они засекли Асоку. Несмотря на поздний час и сильную усталость от насыщенного событиями дня, Вейдер дал приказ готовить "Палач" к вылету.***
— Похоже, его величество провожать нас не выйдет. Можем отчаливать, — сказала супругу Асажж. — Думаешь? Может, подождём ещё чуть-чуть? — сомневался Оби-Ван. — Милая, с тобой всё в порядке? Ты не поторопилась с выпиской? По уму, так Вентресс действительно следовало отлежаться ещё, но по стародавней привычке она игнорировала накатывающую времени от времени слабость, стараясь сохранить видимость полного благополучия. Муж знал, что переубедить Асажж не выйдет. Оставалось лишь быть рядом на случай, если здоровье решит выкинуть коварную шутку. — Мне доложили, что Вейдер ночью повстанцев громить отправился, — сказала датомирка. — Скорее всего, это надолго. Однако Асажж ошиблась. Только она произнесла последние слова, как в воздухе послышался характерный звук двигателей корабля Тёмного Лорда. Супруги с интересом наблюдали за посадкой и разгрузкой "Палача". — Новая партия военнопленных? На кой ляд его величество столько насобирал? Уже все тюрьмы заполонил этими повстанцами. Нет бы, сразу грохнуть. Кормить же их теперь придётся. Какое нерациональное использование бюджетных средств! К циничному юмору супруги Оби-Ван давно привык, поэтому комментировать никак не стал. Вейдер в последнее время действительно увлекся ловлей оппозиционеров, включая совсем уже мелких хулиганов. Очередной "улов" императора был не особо ему интересен — ну что, спрашивается, необычное его величество мог притащить. — Оби, смотри! — датомирка протянула отвлекшегося мужа за рукав. — Я ведь не сошла с ума? Это же падаван Скайуокера. В одном из пленных бывший джедай не без удивления опознал Асоку Тано. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — спросила Вентресс. Вокспин кивнул. — Мне это совсем не нравится, — прямо сказала Асажж. — Как считаешь, нам стоит задержаться и проследить за ситуацией? Бывшему учителю Вейдера не хотелось верить, что император способен причинить вред Асоке, ведь раньше их связывали близкие теплые отношения. И всё же недоброе предчувствие грызло изнутри. Последние поступки его величества недвусмысленно намекали, что следует быть готовым к любому сюрпризу. — Да, дорогая, я с тобой полностью солидарен. Придумаем только убедительную версию насчёт того, что заставило нас отложить свой отъезд. Хоть Оби-Ван и зарёкся вмешиваться в политику Вейдера, но оставить на растерзание старого товарища никак нельзя. К счастью, Асажж такого обещания не давала. И вступиться за тогруту, если это потребуется, она была настроена крайне решительно.***
К репетиции встречи с бывшим падаваном Вейдер приступил загодя. Путём регулярных тренировок он научился поддерживать маскировку долгое время, но запрятать свои янтарные глаза всё никак не удавалось. От досады хотелось биться лбом о зеркало. Такая мелочь могла порушить весь его план. В заверения о чистосердечном раскаянии от личности с глазами ситха Асока может и не поверить. Хоть цветные линзы покупай, честное слово. "Сидиусу же как-то удавалось, — размышлял император. — Почему же у меня ничего не получается?". Покойный Лорд ситхов не обучал Вейдера изменению внешности, младший ситх постигал всё сам. Не исключено, что его техника изначально содержала косяки, поэтому Вейдер сейчас и топчется на месте. Придётся, видимо, работать с тем, что есть. "Заключённую Тано доставить ко мне немедленно!" — распорядился Лорд. Долгожданная встреча была запланирована на личной территории Вейдера. Видимо, тюремщики превратно поняли, что имел в виду император, говоря об "особой заключенной". Оков и блокаторов Силы на тогруте было раза в два больше, чем требовала техника безопасности при работе с непростыми пленными. "Надеюсь, эти недоумки хоть сообразили руки не распускать", — подумал Вейдер. — Не похоже на пыточную, — заметила тогрута. — Вообще-то я рассчитывал поговорить, как цивилизованные гуманоиды, — уверил Вейдер. — Если вы проявите благоразумие, пытки не понадобятся. — Никакой информации о расположении сил Альянса вы от меня не дождётесь. — Все базы Альянса уже уничтожены, так что ничего интересного я не услышу. Сейчас меня интересует совсем другое. Что вам известно о последних днях жизни Энакина Скайуокера? Такой вопрос от Вейдера был (да, впрочем, и от любого из ныне живущих был бы) большой неожиданностью. От Тёмного Лорда стоило ожидать хитрого тактического хода, и Асока была готова противопоставить свой ум коварным уловкам супостата. Вейдер, будучи не лыком шит, решил с козыря зайти. Ход удался: вопрос не по теме ввёл в лёгкий ступор. Пока замысел Вейдера был девушке совершенно не ясен. Вопрос казался безобидным, почему бы и не прощупать почву с целью понять, куда клонит Лорд. — Мастер Скайуокер поддался влиянию Тёмной Стороны и учинил резню в Храме Джедаев. После магистр Кеноби вступил с ним в поединок на Мустафаре, а потом внезапный вулканический выброс забрал жизни обоих. Так гласят официальные источники, то же самое говорили встреченные мной джедаи. — А вы лично верите в эту историю? Верите, что ваш учитель мог совершить такие поступки? — Простите, милорд, но вы не тот, с кем я хотела бы обсуждать подобные темы. — Нет, я настаиваю, чтобы мы обсуждали именно это. Асока не ответила ему ничего. "Чего добивается Вейдер? — гадала она. — Неужели Энакин смог выжить, и теперь имперцы хотят выведать информацию о его местоположении?" Император сипло вдзохнул. — Что ж, хранить молчание — ваше полное право. Только вряд ли это поможет вашим товарищам. Они-то точно не смогут поддержать беседу. Пытать пленных, зная заранее, что они ничего не смогут рассказать при всём желании — неоправданная жестокость, не находите? Асока была готова, что рано или поздно к этому приёму Лорд прибегнет. Что поделать! Сам погибай, а товарищей выручай. — Где мои манеры? — всполошился вдруг Вейдер. — Понимаю, такая обстановка совершенно не располагает к диалогу. Одно отточенное движение руки, и оковы Асоки спали. Оставлять врага в свободном виде, пусть даже и без световых мечей, — рискованная затея. Вейдер не стал бы давать воли пленённой воительнице, если бы заранее не продумал всё до мелочей. "Не дай себя одурачить!" — скомандовала себе Асока. Тогрута, каждой клеточкой организма чуя подвох, тем не менее, начинала подыгрывать его величеству. Если её предположение верно, может, удастся вытянуть из Вейдера что-то про мастера Скайуокера. — Может, вы и шлем снимите? — обратилась к императору девушка. — Не слишком комфортно беседовать с личностью, которая отгородилась маской. — Сниму, — пообещал император. — Но сначала — ответы на мои вопросы. Тогрута кивнула. Договорились, значит. — Если вы рассчитываете узнать что-то про моего учителя, разочарую, у меня действительно больше нет никакой информации. Можете угрожать, пытать, залезать в мой разум, но добавить мне нечего, — напрямую заявила Асока. — Охотно верю, — ответил Тёмный Лорд. — Я повторю вопрос, если вы запамятовали: верите ли вы в то, что Энакин Скайуокер мог пойти на преступление против бывших товарищей? — Могу сказать лишь одно: если мой учитель и сделал это, значит, у него были веские причины. Император продожил допрос: — Насколько я знаю, у вас есть особый дар. Вы можете получать видения. Разве они ничего вам не поведали? — Я давно уже перестала полагаться на них. Слишком много своих поправок вы туда вносите. — Я вношу? — в голосе Вейдера слышалось искреннее удивление. — У меня нет таких способностей. — Ну, значит, старый упырь Сидиус из ситхского потустороннего мира развлекается. Это вы уже между собой разбирайтесь в своей компании. — Объясните наконец, что вы имеете в виду? — Видения об Энакине Скайуокере начали посещать меня ещё в первый год существования Империи и продолжаются до сих пор. Но мне никогда не удавалось зайти чуть дальше, чтобы узнать хоть какие-то подробности. Всё заслоняет фигура в чёрном плаще. Ваша фигура, милорд. Асока стала замечать, что Вейдер уже некоторое время неотрывно смотрит на неё. Девушка понимала, что рассказанное ею звучит странно. — Впрочем, не важно, — отмахнулась тогрута. — Возможно, вы, ситхи, действительно не при чём, а я просто с ума сходить начинаю. Вейдер расхаживал взад и вперёд по помещению. — Мне любопытно стало, что же сподвигло вас выступать против законной власти? — спросил император. — Разве я такой плохой правитель? По мне, так Галактика при моём правлении стала куда более приятным местом, чем была во времена вашего отрочества. Спорить со словами Вейдера было сложно. Но не всё измерялось лишь талантом в делах внутренней политики. — Власть над Галактикой в руках ситха — кощунство по отношению ко всему живому, — сказала тогрута. — Значит, в вашем понимании, ситхи — сосредоточение зла? — спросил император. — А многих ли ситхов вы знали лично? Вопрос заставил призадуматься. А ведь правда, общаться в неформальной обстановке с недругами эпохи клонических войн доводилось не часто. Вентресс считается за ситха? Вроде как, нет. Остаётся только Мол. Мол, как выяснилось, был не так уж и плох, особенно, когда впервые за сознательную жизнь встретил доброе к себе отношение. Интересный напрашивался вывод, но мешал серьёзный аргумент — Дарт Сидиус. Того же Мола Асока теперь причисляла к ситхам с большой натяжкой, а вот Сидиус был в её глазах подлинным воплощением идеологии, которой служил. Да, близко общаться им не пришлось (и хвала Силе!), но деяния старого упыря красноречиво говорили о нём. Его поступки нельзя было оправдать несчастливой судьбой. Разрушить до основания всё наследие Сириуса стало делом чести. Его одного было бы достаточно, а теперь ещё и Вейдер. Ну, и что с того, что он сверг своего омерзительного учителя? Так любой уважающий себя ситх и поступил бы рано или поздно — они одного поля ягоды. Оставалось придумать культурную формулировку, чтобы сообщить коронованной особе о сделанных умозаключениях. Вейдер, однако, дожидаться результата размышлений тогруты он не стал, а пошёл дальше: — За государственную измену полагается смертная казнь, вы понимаете это? — Я знала, на что иду, — сказала Асока. — Если поведать вам больше нечего, я могу провести её хоть сейчас. — А последнего желания не полагается. Нет? Асока и перед лицом смерти старалась не дать слабину, вот и вырвалась шутка сама собой. Вейдер, судя по всему, её юмором не проникся. Однако казнить пленницу не торопился. — Если бы ваш учитель спас вас от казни, вы смогли бы его простить? — спросил Лорд. "В какую философскую степь несёт его величество?" — недоумевала Асока. Допрос всё больше и больше походил на задушевную беседу. — Моему учителю не за что просить прощения у меня, — сказала девушка. Она сама не поняла, что вдруг на неё нашло, отчего она открывает Вейдеру настолько личные мысли. Это так влияет на разум приближение смерти? Альянс повержен, всё кончено. Никто не придёт ей на помощь. Да, не Вейдеру хотелось бы изливать душу перед уходом в лучший из миров, но никого другого, похоже, не предвидится. Она добавила к сказанному ранее: — Это мне следует просить у него прощения. Если бы я согласилась вновь стать его падаваном, всё могло бы сложиться иначе. Вейдер обратился с каким-то даже, как показалось тогруте, сочувствием: — Вы были так юны. Кто по молодости не совершал ошибок? — Вам-то какое дело, милорд? — зло бросила ему девушка. — Не тому человеку дерзите, госпожа Тано, — сказал император, не ожидавший подобного тона от приговоренной пленницы. — Покорно прошу извинить! — поспешно выпалила Асока, не испытывая, впрочем, ни малейшего сожаления о выпаде в сторону государя. — Извинения приняты. Продолжим разговор. Итак, вы сожалеете, что покинули учителя в трудный момент. Представим гипотетически: если бы ваш учитель чудом остался в живых и снова предложил стать его падаваном, вы бы согласились? — Определенно, да. Только вряд ли бы он мне это предложил. — Почему вы думаете так? Вне всяких сомнений, учитель тосковал по вам. Разумеется, он хочет вернуть ученика и друга. — Теперь, увы, никто не сможет сказать наверняка. — Я вам точно это говорю! — настаивал Вейдер. — Ваш учитель очень хочет видеть вас рядом. И совсем не гипотетически предлагает снова стать его ученицей