Император Вейдер и его женщины

Асажж проснулась, уже в четвёртый раз за ночь, от душераздирающих криков новорождённого. От комнаты с младенцем её разделяли метров сорок коридора и целый этаж, а плач дитяти раздавался, будто над самым ухом. Датомирка имела возможность убедиться, что дроидов-нянек Вейдер закупил предостаточно — стало быть, ребёнок накормлен и обласкан. И всё же мелюзга ревела навзрыд. "Какой же громкий этот ребёнок! — в мыслях ругалась Асажж. — Натуральный истерик! Нутром чую, когда вырастет, он станет копией своего папаши!" Датомирка перевернулась на другой бок, спиной по направлению к комнате младенца, и хотела было укрыться одеялом (будто бы это как-то могло помочь от таких децибел!), как случайно встретилась глаза в глаза с Оби-Ваном. Супруг, как оказалось, тоже не спал. — Душа моя, я переживаю за состояние твоего здоровья, — сказал Кеноби. Асажж проворчала под нос что-то на ругательном. Заботливый муж — это замечательно, но Оби уже впадал в крайности и за сегодня со своей заботой успел надоесть. — Худшие времена позади, тебе не обязательно изображать, что всё в порядке, — продолжал допытываться Оби-Ван. — Оби, тебе не стоит… Она не договорила. Ребёнок, притихший на каких-то пару минут, вновь принялся плакать с утроенной настойчивостью. "Неужели никто не может подойти к нему? Чем это, интересно, так занят его папочка, что не может уделить время долгожданному сыночку?" — негодовала датомирка. Тотчас в голове промелькнула мысль, чем, весьма вероятно, сейчас занимается Вейдер. И без того неважное настроение испортилось окончательно. С этим орущим ребёнком, да ещё с гиперопекающим мужем, Вентресс почувствовала, что действительно не всё с ней хорошо: заболела голова. — Асажж, — Оби-Ван тронул её за плечо. — Что ещё? — с раздражением отозвалась датомирка. — В крыле Вейдера совершенная система звукоизоляции. "Ага, у меня крыша съехала, и я слышу того, чего слышать не могу!" — было первой мыслью Асажж. Однако скоро её настигла пугающая догадка: чувствительные к Силе дети рано начинают демонстрировать свои способности, особенно, если не чувствуют себя в безопасности (если родителей нет рядом, например). А Вейдер, в отличие от Асажж, его под сердцем не носил девять месяцев. Значит, хочет она того или нет, между ней и сыном существует связь. И теперь младенец будет требовать к себе мать таким способом. "Скайуокер, ты, урод моральный! — в мыслях бранила Вентресс навязанного ей любовника. — Знал, ублюдок этакий, с кем дитё зачинать!" Датомирка привстала на кровати и уткнула лицо в ладони. Супруг без труда прочитал её немой вопрос: "И как быть теперь?" — Если ты боишься меня обидеть, то не стоит переживать, — заверил Оби-Ван. — Мне не важно, от кого он. Ребёнок-то не виноват ни в чём. Я буду заботиться о нём наравне с нашей дочкой. — Тебе так приспичило реализовать отцовский инстинкт? Ты уж потерпи чуть-чуть, скоро с родной дочерью встретишься. Или ты так говоришь, потому что отец — твой обожаемый Эни? — Да при чём тут, обожаемый или нет? — смутился Кеноби. — Самому не надоело подчищать за ним? — продолжала наступать Асажж. Оби-Вану осталось лишь повторить сказанное ранее: "Ребёнок не виноват". — Разве в том, чтобы заботиться о ребёнке, есть что-то постыдное? Даже, если он тебе не родной, — продолжил Оби-Ван. — Если уж на то пошло, с Люком и Леей в первые два года жизни я куда больше времени проводил, чем их папа. Тому некогда было, его Дарт Сидиус постоянно куда-то посылал. А близнецы тоже, как и этот малыш, не признавали механических нянек, требовали живого существа. — Миленько, — буркнула Вентресс. — Только у меня желания возиться с чужими детьми так и не возникло. Бывший джедай удивился её словам: — Он ведь и твой сын, Асажж. — Нет, не мой! — рявкнула датомирка. — Это сыночка Вейдера. Вейдер жаждал его появления на свет, а не я. — Но… — попытался объясниться Оби-Ван. — Чего непонятного? Я вообще никогда не хотела становиться матерью! — бросила Вентресс. Супруг, хотевший было что-то вставить, запнулся на полуслове, в недоумении смотря ей в лицо. Не такого эффекта хотела Асажж. Отказываться от своих слов она тоже не собиралась. Когда Кеноби и Скайуокер прилетели на Датомир для встречи с Матерью клана, Асажж наблюдала за ними из тени. Ни один из джедаев не засекли её присутствия. Зато взгляд молодой датомирки, направленный в сторону Кеноби, не ускользнул от очей верховной ведьмы. — Тебе приглянулся этот рыжеволосый мужчина? — спросила Талзин. — Мы может придержать его здесь для тебя. Поняв, что от проницательной ведьмы всё равно не получится утаить, Асажж с неохотой выдавила из себя признание: — Мы с ним уже стали любовниками. — Прекрасный выбор, дорогая! — радовалась Великая Мать. — Ваш союз подарит клану могущественную сестру Ночи. — Это вряд ли, — сухо оборвала её мечтания Вентресс. — У меня не будет детей. — Как знать! — улыбнулась Талзин. Теперь уже не получится установить, как так вышло, что Вентресс всё-таки смогла забеременеть. То ли рассказ о стерилизации, якобы проведённой ей в детстве, оказался полной брехнёй, то ли Талзин во время ритуала исцеления подлатала и репродуктивную систему. Сама Асажж склонялась к тому, верховная ведьма (которая, как выяснилось позже, приходилась ей родной матерью) ну очень хотела внучат, раз уж любимого старшего сыночка в плане продолжения рода постигло несчастье. Как иначе объяснить, что залетела она именно после пророческих слов Талзин, хотя ранее они с Кеноби почти год совокуплялись, как кролики, без какой-либо контрацепции. И с полом ребёнка ведьма тоже угадала. Само зачатие дочки Асажж тоже помнила чуть ли не поминутно. Случилось оно в те сутки, когда датомирка спасала мягкое место Кеноби от рогатых братцев. Недавние события — предательство учителя и гибель родного клана — сильно повлияли на мировоззрение Вентресс. В эту изменившуюся картину Оби-Ван уже не вписывался. На тот момент датомирке хотелось держаться как можно дальше и от ситхов, и от джедаев, вычеркнуть их всех из своей жизни. Чем меньше того, что связывает её с прошлым, тем лучше. Сказывалась и обида на возлюбленного: Кеноби мог бы вмешаться и не дать ей улететь. По сути, просто покинул её в трудный момент, прекрасно видя, что Асажж получила ранение. Мог, в конце концов, хоть как-то поинтересоваться её судьбой. Но нет, Эни же всегда на первом месте! В оправдание Оби-Вана, он не мог знать, что Дуку пытается убить свою ученицу. Джедай искренне полагал, что Вентресс тут же подберут войска КНС, и вскоре всё вернётся на круги своя. Но с точки зрения Асажж Оби всё равно был редиской. Словом, тогда Асажж была убеждена, что в её отношениях с Кеноби пора ставить жирную точку. Решиться на это оказалось не так уж и легко: чувства к Оби-Вану не угасли окончательно, хоть в тот момент и были оттеснены на задний план другими эмоциями. Кеноби, по причине отсутствия лучшей локации, дремал прямо на полу, подстелив себе одолженный у Вентресс плащ. Датомирка прилегла рядом. После взбучки от Мола и Саважа её кавалер действительно выглядел куда хуже обычного, но даже потрёпанный Кеноби всё ещё был в её глазах чертовски хорош. Асажж позволила себе вольность: опустилась рядом и поднырнула под руку джедая, прижимаясь спиной к его животу. Оби-Ван сквозь сон мягко приобнял датомирку. Оби показался ей куда горячее обычного: забраки, видать, по всем участкам тела прошлись. Как же долго не доставало тепла, исходящего от этого мужчины. И явно "конфетки" будет не хватать в будущем. Асажж, решившую прекратить отношения с джедаем, это не могло остановить. "В конце-то концов, не единственный же мужик в Галактике. Захочу — найду ничуть не хуже! " — постановила датомирка. Но почему бы не насладиться напоследок? От близости Кеноби страстное желание лишь сильнее распалялось. Асажж сама не заметила, как её руки проникли под хламиду джедая, а в следующую секунду она уже оседлала только проснувшегося и медленно въезжающего в происходящее Кеноби. Секс по сравнению с их предыдущими интимными встречами вышел унылым (всё же забраки потрепали Оби-Вана от души) и почти не принёс Асажж удовольствия. Джедай, и без того потрудившийся запредельно своим теперешним возможностям, почти сразу провалился в сон. Асажж было совсем не до сна. До прибытия в республиканский порт оставалось часа четыре, и бывшему командиру КНС ещё предстояло сообразить, как заблаговременно удрать с корабля. Оби-Ван во сне прижимался к любовнице и неразборчиво шептал её имя, будто догадывался, что скоро они разойдутся навсегда. Когда бортовые часы показали, что осталось лететь полтора часа, Вентресс аккуратно выскользнула из объятий джедая и несколько изменила маршрут автопилота: теперь корабль нёс их не в центральный порт, а на небольшую посадочную площадку в провинции. Как только судно достигло конечной точки, Вентресс покинула любовника, попросту сбежала, так и не сумев проститься с ним по-человечески. Месяца через три Асажж начала замечать, что её организм ведёт себя странно. Мысль о возможном залёте пришла к ней самой первой, но датомирка предпочла бы думать, что подхватила экзотического паразита на одной из посещенных ей планет. Сильно рискуя быть схваченной, Вентресс под вымышленным именем прибыла на обследование в медицинский центр на Корусанте. Там худшие подозрения Асажж подтвердились. Сейчас смешно вспомнить, как позитивная (и очень терпеливая) тётенька акушер-гинеколог последовательно укладывала мысль о беременности в голову датомирке. — В интимную близость с мужчиной вступали? — спрашивала доктор. — Да, — призналась Асажж. — Около двенадцати недель назад? — Да. — Предохранялись? — Нет. — И чему вы, голубушка, удивляетесь? Всё закономерно. Ну, Маменька, спасибо, накаркали!» — Асажж помянула добрым словом верховную ведьму. В этом же центре установили, что плод на данный момент развивается без патологий, и что это девочка. Асажж аккуратно поинтересовалась о возможности прервать беременность. Гинеколог рассказала, что, мол, не вопрос, проведём, хотя и высказала свои мысли о том, что время ещё есть, и не мешало бы переварить полученную информацию и как следует поразмыслить, прежде чем принимать такое важное решение. Она также подчеркнула, что центр дорожит своей репутацией, поэтому не возьмётся делать аборт на сроке более двадцати двух недель. Хороший вопрос: что сильнее ударило в голову тогда: сама новость о беременности или гормоны — ибо после Вентресс не могла себе объяснить, какого рожна её понесло отлавливать подавала Скайуокера. Если до этого положение было ещё куда ни шло (можно было как спокойно сделать аборт и жить дальше, как накопить денег с заказов и уйти в относительно комфортный декрет), то теперь доступ в передовые медицинские центры — что Республиканские, что Конфедерации, что нейтральных систем — был заказан. А Вентресс ещё не выжила из ума, чтобы ложиться под нож нелегальной хирургической конторы. Ещё и световые мечи умыкнули — блеск! Вот угораздило же её по глупости так засветиться! Оставалось одно — рожать. Взвесив все «за» и «против», Асажж решила не говорить Оби-Вану, что понесла от него. Зная Оби, следовало ожидать, что ребёнка своего он не бросит, уйдёт из Ордена. Тут Асажж запнулась. Если бы он реально хотел быть с ней, то, вероятно, и без залёта давно бы ушёл. Из разговоров с другими наёмницами Вентресс узнала, что мужчины в начале отношений много чего обещают, а по факту… Мог ли Оби-Ван оказаться таким же? Асажж поняла, что ей смелости не хватит проверить это в нынешнем состоянии духа. Если Кеноби открестится от неё и ребёнка, как бы от отчаяния не сделать что-то над собой. А ведь она сама же и убедила Оби-Вана в ответ на его предложение использовать средства контрацепции, что беременность ей не грозит. Есть ли теперь у неё право ставить Кеноби перед подобным фактом? "Это целиком и полностью моя ошибка, мой выбор," — решила Вентресс. То был не единственный аргумент за то, чтобы не ставить Оби-Вана в известность. Асажж знала наверняка, что с момента их с Кеноби побега половинчатый забрак точит на неё зуб. А если тот узнает, что Вентресс и Кеноби произвели на свет совместного ребёнка, просто с цепи сорвётся. Не успокоится, пока не сотрёт с лица Галактики молодую ячейку общества. Граф Дуку периодически тоже напоминал о себе: Вентресс натыкалась на его агентов с завидной регулярностью. «Сперва надо хотя бы благополучно родить,» — подумала датомирка. А ситуация в Галактике лишь только обострялась. Теперь Асажж, даже если бы и захотела, не смогла бы сообщить Кеноби, что носит его ребёнка. Вентресс скрывалась, а когда, согласно календарю, дочери предстояло появиться на свет, затесалась среди беженцев в одном из отсталых миров. Тоже рискованно, но это всё равно казалось лучшей перспективой, чем истечь кровью где-нибудь в пещере, утащив на тот свет и себя, и ребёнка. Немного унижения (ха! немного?) можно было и потерпеть, зато хоть какая-то помощь, если в родах что-то пойдёт не так. С рождением дочери стало лишь труднее. И не упомнить всего, через что довелось пройти молодой матери. Резюмируя кратко: Асажж наглядно убедилась, почему изгнание из клана издавна считалось на Датомире худшим наказанием. А дочка, так много перенявшая от своего отца, стала вечным напоминанием о Кеноби, которого Асажж так и не смогла выкинуть из сердца. Оставалось лишь корить себя за свои юношеские глупость и горячность. Да, в итоге помощь пришла, откуда её совсем не ждали. Да, волей судьбы, Асажж напомнили, кем она является на Раттатаке, и она заняла причитающееся ей место лидера. — Оби, пойми меня правильно, — поспешила оправдаться Асажж. — Я люблю Сехнет, наша дочь — самое дорогое, что у меня есть. Но факт остаётся фактом: будь у меня выбор, я бы не подписалась на это. Асажж до победного отрицала, что от плача малыша у неё сердце не на месте. Для общего блага, нельзя было поддаваться эмоциям. Уж лучше сейчас им обоим перетерпеть, и связь по-любому угаснет с течением времени, вытеснится узами с отцом, братом и сестрой, ещё кем-то там. "Я ведь не на помойку его выкидываю, а с родным отцом оставляю," — убеждала Асажж саму себя. 
 Этот разговор с супругом не принёс обоим ничего, кроме расковыривания старых ран. "Не хватало только с мужем поругаться на третий месяц брака", — подумала Вентресс. 
Она решила сменить тему. Тем более, младенец наконец-то замолчал. — А Вейдер, кажись, был искренне счастлив, что зверушка к нему вернулась. — Они были близкими друзьями, — согласно кивнул супруг. — Друзьями, говоришь? — Ну, да, — подтвердил Оби-Ван. Тут до него дошёл скрытый смысл вопроса жены, и он добавил: — А, я понял, куда ты клонишь. Нет-нет, ничего такого не было. Хотя, вот насчет Асоки я не уверен. Но ведь она тогда подростком была, сама знаешь, у них влюблённости быстро приходят и уходят. Асажж, не забывшая, как повёрнут был Скайуокер на своей сенаторше, склонна была поверить мужу. Следовало посмотреть на факты. Асока не выглядела запуганной или что-то в подобном роде. Для Асажж был повод задуматься. Может, она теперь смотрит на Вейдера через призму личной обиды, и поэтому заочно подозревает в гнусных намерениях дотянуться своим длинным органом до всех чувствительных женщин к Силе в округе. Со Скайуокером они всегда были врагами, так что не удивительно его к ней отношение. Но ведь бывший падаван — это совсем иная история. Экстраполировать на неё личные счёты есть в корне неверно. — Оби, а вдруг мы зря перепугались? — спросила Асажж. Некоторая пока что не отпускала Кеноби, особенно с учётом того, что знал о методах Вейдера. Он был солидарен с супругой в том, что Асока не выглядела попавшей в беду. Оби-Ван до сих пор гадал, каким напитком утешались члены Высшего Совета, когда вынесли решение определить юную Тано падаваном к Скайуокеру, но признавал, что результат вышел отменный. Бремя ответственности за ученицу положительно сказалось на Энакине. А вдруг то, что дало хорошие плоды тогда, сработает и сейчас? — Говоришь, романтического интереса к зверушке у Скайуокера не было? — уточнила Вентресс. И, не дожидаясь ответа, сама же и завершила мысль: — А даже если и да, какая нам печаль? Зверушка давно совершеннолетняя. Если у них взаимные чувства, на здоровье — пусть женятся и подарят Галактике целый выводок прелестных гибридов.

***

Асажж зря ругалась на Вейдера. Когда теперь уже многодетному папаше стало понятно, что дроиды-няньки не смогут ничего поделать с плачущим младенцам, он не остался равнодушным к крикам сына. Лорд Вейдер осторожно-осторожно отодвинулся от спящей Асоки. Едва источник тепла отдалился, тогрута во сне поёжилась и приняла позу эмбриона, но, к счастью, не проснулась. Император отстегнул свой плащ, что неплохо умел держать тепло, и укутал ученицу, потом, подумав, сходил и принёс одеяло из своих личных покоев. Проверив Асоку ещё раз, Вейдер направился к младенцу. — Не плачь, мой маленький, — убаюкивал Вейдер сыночка. Теперь, когда император держал младенца на руках, детские крики нещадно били по ушам и по мозгам — папаша стоически терпел. Повезло, что малютка принц признал в этом мужчине в шлеме родного человека и вскоре успокоился. Вейдер с младенцем на руках присел в кресло. Он был очень горд собой, что смог утешить сына, и даже отобрал у дроида бутылочку, чтобы самому покормить ребёнка. Малыш с жадностью поглощал питательную смесь, а Вейдеру казалось, что есть в этом что-то неправильное, и ребёнок наверняка теряет что-то важное. Как полагал император, малышу следует получать грудное молоко. — Вот, какая жестокая у тебя мама, — обратился Вейдер к сыну. — Не хочет ни заниматься тобой, ни кормить. Ты-то, надеюсь, не станешь таким, когда вырастешь? То что Вентресс так легко оставила родного ребёнка, до сих пор было непостижимо уму Лорда. С высоты полученного им опыта он сполна осознавал, каких наломал дров. Очевидно же, что укладывать Вентресс в постель было так себе идеей. Не путём шантажа уж точно. А назад уже не отыграешь. Новорожденный принц кушал долго, Вейдера уже начало клонить в сон, да ещё как! Последствия применения стимуляторов дало о себе знать. Уже в спутанном сознании Вейдер передал младенца дроиду-няньке. "Надо же имя дать сыну, а то не по-людски как-то!" — было последней мыслью императора перед погружением в сон. Как ни странно, с учётом высказанных им недавно мыслей, Вейдеру хотелось, чтобы имя сына несло в себе связь с его матерью.