Рождество надвигается на поместье почти без своего привычного веселья.
По просьбе Нарциссы домашние эльфы установили в прихожей единственное элегантно украшенное дерево. У Гермионы возникает отчетливое ощущение, что обычно они больше украшают. Она полагает, что постоянные приезды и уходы бригад похитителей отчасти портят настроение.
С приближением праздников все обитатели поместья все больше впадают в уныние. Беллатрикс взяла за правило подвешивать лидеров различных отрядов похитителей на невидимых веревках к потолку всякий раз, когда они приносят новости, которые ей не нравятся, что, похоже, происходит чаще, чем нет в наши дни.
—Они разбежались под землей, как крысы, - это все, что скажет Беллатрикс, когда Гермиона осторожно поднимет эту тему. Они снова завариваются. Что ж, Гермиона готовится; Беллатрикс практикует свои заклинания определения местоположения. У Гермионы такое чувство, что Беллатрикс потакает ей после ее срыва, или что там еще было, о чем они не говорят. Что почти заставляет ее чувствовать себя достаточно жалкой, чтобы сказать другой ведьме убираться. Почти.
—А Кингсли оказывается крепким орешком, который нелегко расколоть.-Беллатрикс вращает своей палочкой над котлом, полным чистой воды. Несколько темных человеческих фигур рассасываются, а затем исчезают. —Этот старый старпер, Дамблдор, научил его некоторым трюкам.
И хотя Гермиона заметно не расслабляется от облегчения, не хлопает в ладоши или что-то в этом роде, Беллатрикс все еще прищуривает глаза и заставляет ее заварить полдюжины дополнительных бутылок укрепляющего сиропа, для которого требуется не меньше двух ее собственных целых ногтей на дозу. Нарцисса всегда отращивает их для нее, но все же.
Лидерам похитителей приходится не намного лучше. Гермиона вздрагивает, когда в первый раз пересекает вестибюль, только для того, чтобы слюна попала ей на волосы. Когда она поднимает глаза, то из всех людей видит Маркуса Флинта. Он делает грубый жест зажатой рукой и снова прицеливается. Она спешит к подземельям.
21 декабря Нарцисса объявляет, что они сделают перерыв в занятиях до Нового года. Драко сразу же отодвигает от себя свои книги, но Гермиона медлит праздновать. Ее подозрения подтверждаются на следующий день, когда она обнаруживает, что у нее есть все свои зелья для похитителей. Она не осмеливается рисковать мозговым штурмом крестражей средь бела дня, и есть что-то удручающее в том, чтобы учиться в одиночестве в библиотеке Малфоя.
Драко и Нарцисса рано утром следующего дня отправляются погостить в поместье Забини. Они идут через парк, чтобы аппарировать к воротам, как для тренировки, так и для того, чтобы Нарцисса успокоила Драко. Гермиона наблюдает за ними из окна своей спальни. В полумраке они не что иное, как два почти одинаковых светловолосых пятнышка в темных плащах. С болью в сердце она понимает, что будет скучать по ним.
После завтрака погода проясняется, и она решает прогуляться по заснеженной территории. Она берет с собой фрагменты своей палочки со смутным планом, возможно, попробовать какое-нибудь маленькое аппарирование возле охраняемых врат. Эти два фрагмента насмехаются над ней. Она может выполнить приличный Люмос и даже шаткую Алохомору, но аппарирование - это серьезная магия. Обход оберегов - это еще более важно. Есть вещи похуже, которые могут случиться с человеком, чем сращивание. Гермиона стоит там, наблюдая за сугробами на другой стороне, думая о следе, крестраже и обо всех поступках, которыми она подвела своих друзей. Она отворачивается. Будут и другие времена.
Беллатрикс и Люциус снова ушли по своим бесконечным делам, так что она в конце концов оказывается в библиотеке и только начинает вторую главу Трактата Тиберия Мандалая "Чистокровный" о недугах волшебного рода, который ужасен и завораживает в равной мере, когда она слышит хлопок входной двери.
Ее первый заработавший инстинкт поражает в ней внимание спрятаться. Вспышки ее последней встречи с Родольфусом нападают на нее, и она отчаянно жалеет, что снова спрятала свою палочку под половицами наверху. Грохот, и она, низко пригнувшись, движется вдоль задних полок библиотеки туда, где, как она знает, есть потайной ход, которым иногда пользуется Джилли.
Человек в коридоре стонет. Он слабый, из него слышится бульканье, что говорит о том, что жидкость блокирует жизненно важные дыхательные пути. Гермиона останавливается. Несмотря на свое колотящееся сердце, она рассуждает сама с собой.
Просто проверь.
Сначала, когда она крадется к двери библиотеки, ей кажется, что кто-то уронил кучу рваных тряпок на безупречный ковер Нарциссы. Только когда куча шевелится и слабо стонет, Гермиона понимает, что она видит.
Она сбегает в подземелья и возвращается, держа в руках почти все пробки и графины, до которых смогла дотянуться. Она отбрасывает их в сторону и переворачивает похитителя. Это тот самый красавчик, как она и думала. Хотя сейчас он не такой уж и симпатичный. Его горло разорвано за неимением лучшего слова. На самом деле это чудо, что он все еще жив. Гермиона промывает рану, похожую на когти, эссенцией кингсвида и ищет вяжущий для кожи настой, который она заварила на прошлой неделе.
С кожей, снова покрывающей его гортань, нижнее веко уже выглядит намного лучше. Хотя там все еще много крови, Гермиона знает, что она вся в ней, и кто знает, сколько он потерял крови, прежде чем добрался сюда. К счастью, она проигнорировала консервативный заказ Беллатрикс на средства для восполнения запасов крови и приготовила дополнительно полдюжины бутылок. Она накладывает их на нижнее веко одну за другой, наблюдая, как его цвет возвращается к норме.
Затем она откидывается на спинку стула и, наконец, позволяет себе прерывисто выдохнуть.
Нижнее веко
возвращается на круги своя. Его глаза двигаются под веками, и Гермиона на мгновение задумывается, стоило ли подсыпать ему снотворное, когда он облизывает губы и бормочет-
—Спасибо.
—Что это было? - справляется она, слабо указывая на его исцеленное горло. Теперь он открыл глаза, и они черные, очень похожие на глаза Беллатрикс, только как-то более плоские.
—Люпин, - хрипит он, —Чертовы оборотни.
Гермиона присаживается на корточки, все чувства настороже.
—Он тебя укусил?
—Нет. Поцарапал меня, вот и все.
Гермиона выдыхает от этого преуменьшения. Конечно, Люпин не опустился бы так низко, чтобы кого-то заразить. Вероятно, она только что сорвала одну из его атак на силы Волдеморта, но Люпин жив.
—Скабиор.
-Прости?- справляется Гермиона, приходя в себя от радости и снова глядя на уцелевшего.
—Это мое имя, - повторяет он, —Скабиор. Что насчет тебя?
—Сьюзен, - лжет Гермиона, - Сьюзен Боунс.
—Сьюзен Боунс, - повторяет Скабиор, и Гермиона чувствует себя неловко за настоящую Сьюзен из-за того, как он, кажется, наслаждается этим.
Он садится, и Гермиона отпрыгивает назад. Она и не знала, что он снова чувствует себя так хорошо. У него, должно быть, замечательные рецепторы зелий. Видя ее нервозность, Скабиор умоляюще поднимает руки.
—Я не причиню тебе вреда, - кажется, он уязвлен тем, что она вообще так о нем подумала. —Я у тебя в долгу, Сьюзен.
Когда она не сразу отвечает, Скабиор придвигается немного ближе. Он еще глубже размазывает свою кровь по ковру. Но он серьезен и слегка вздрагивает от этого движения. Это больше, чем что-либо другое, расслабляет Гермиону. Значит, он все-таки не сверхчеловек. Его забинтованная рука касается ее щеки.
—Мне доставляет огромное удовольствие быть обязанным тебе своей жизнью. - лицо Скабиора близко к лицу Гермионы. Его дыхание пахнет древесной перхотью в средствах для восполнения крови. —Все, что тебе нужно...
И затем, очень легко, губы все еще двигаются с обещаниями, целует ее. Это удивительно целомудренно.
Циничная часть Гермионы думает, что он делал это раньше, может быть, не почти умирающая часть, но структура, которая приводит к этому не совсем неприятному поцелую, есть что-то настолько отработанное в том, как его губы захватывают ее и…
БАХ!
Скабиор с глухим стуком ударяется о дальнюю стену и вскакивает как раз вовремя, чтобы еще одна красная вспышка ударила его прямо в грудь. Он воет от боли и карабкается к двери только для того, чтобы получить еще одно проклятие, на этот раз заставляющее его упасть на землю, где он лежит, крича и дергаясь.
Беллатрикс надвигается на него с поднятой палочкой, выглядя такой разъяренной, какой Гермиона ее когда-либо видела. Она может сосчитать вены на руке другой ведьмы, где она слишком сильно сжимает свою палочку.
—Ты смеешь!,-она шипит, и Скабиор корчится: —Ты осмеливаешься класть свои ублюдочные лапы на мое...
Что-то ужасное происходит с лицом Скабиора, и, к своему ужасу, Гермиона видит, как его перебинтованное зельем горло начинает пульсировать.
—Беллатрикс!-она, не раздумывая, бросилась за спину другой ведьме. Теперь она не чувствует ничего, кроме затянутой в корсет спины Беллатрикс, прижатой к ней спереди, вздымающейся от ее неровного дыхания. Она обнимает Беллатрикс за талию и шепчет: —Прекрати это. Пожалуйста.
Беллатрикс напрягается в ее хватке, и Гермионе вспоминается вечеринка, свадьба, много месяцев назад, где она совершила такую же глупость, как и та, которую она собирается сделать сейчас.
—Я твоя, - шепчет она на ухо Беллатрикс. —Твоя. Ничья больше.
Крики Скабиора прекращаются. Беллатрикс взмахивает палочкой, и он встает, отползая прочь, не оглядываясь ни на кого из них.
Вот тебе и все, что ты у меня в долгу. Секундой позже хлопает входная дверь.
Беллатрикс, если это возможно, становится еще более напряженной внутри своего захвата. И Гермиона понятия не имеет, что делать. Очень хорошо сказать, что я твой, и ждать, когда произойдет неизбежное, но совсем другое дело держать опасного Пожирателя Смерти на острие ножа между насилием и... чем бы это ни было. Еще через полсекунды, когда Беллатрикс все еще не двигается, Гермиона берет свою жизнь в свои руки, наклоняется вперед и прижимается щекой к щеке Беллатрикс.
Это даже более невинно, чем поцелуй, который подарил ей Скабиор. Она едва может дотянуться до острого изгиба челюсти Беллатрикс. Затем Беллатрикс поворачивается. Она выглядит так, как будто собирается заговорить, но поцелуй Гермионы, ненадолго задержавшийся в пустом пространстве, вместо этого попадает в уголок ее рта, заставляя их обоих замолчать. Что–то тихо щелкает в мозгу Гермионы, и она поспешно отстраняется, прежде чем... но, о, когда она снова нежно целует нижнюю губу Беллатрикс и слышит тихий вздох другой женщины, это происходит. Все это есть.
Когда она наклоняет голову, чтобы поцеловать Беллатрикс в шею, она чувствует кратковременное изменение гравитации, и они оказываются в спальне, которую она никогда не видела. У нее больше нет возможности осмотреться, потому что Беллатрикс тянет ее на темную кровать, опускаясь сверху на нее. А потом больше ничего не делает.
Так что Гермиона продолжает так хорошо, как только может. Это помогает тому, что приятные мурашки пробегают прямо к ее сердцу каждый раз, когда кожа касается кожи Беллатрикс. Итак, она начинает раздеваться, не Беллатрикс - потому что есть что-то явно непринужденное как в лице других ведьм, так и во всем ее сложном наряде - но она сама….
Довольно скоро она остается в нижнем белье, целуя руки Беллатрикс, по одному мягкому прикосновению к каждому суставу. Она тянется сзади к застежке лифчика и останавливается. Беллатрикс нетерпеливо ерзает под ней. Гермиона чувствует, как пылает ее лицо. Что, черт возьми, она делает…
—Ну?,-тон Беллатрикс лукавый, точно такой же, как будто она ждет, когда Гермиона передаст копию какого-то письма, которое она продиктовала. Бретельки соскальзывают с плеч Гермионы, и она снова наклоняется, щеки все еще пылают. Она не останавливается на своем нижнем белье. И вот так она обнажена и оседлала полностью одетую Беллатрикс Лестрейндж.
Мгновение они обе смотрят друг на друга, затем Беллатрикс протягивает руку и кладет обе ладони на бедра Гермионы.
—Такая мягкая, - бормочет Беллатрикс почти слишком тихо, чтобы ее можно было расслышать. Что-то сильно и низко пульсирует в животе Гермионы. Глаза Беллатрикс широко раскрыты, как от стона Гермионы, так и от ее непроизвольного покачивания бедрами напротив одетого живота Беллатрикс. Она переводит взгляд со своих рук на лицо Гермионы, выглядя почти испуганной.
Это заставляет Гермиону впервые за несколько месяцев почувствовать себя сильной. Она даже позволяет себе медленно улыбнуться и облизывает губы.
Просто так она склонила чашу весов, и Беллатрикс воспрянула духом. Теперь они обе сидят, Гермиона обхватывает ногами Беллатрикс, и они целуются. Вспышка боли в нижней губе, и Гермиона уверена, что эта злая сука укусила ее, если только это не вошло куда-то глубоко в живот…
Беллатрикс толкает ее вниз, обхватывает ладонями ее груди и следует за ней ртом. Гермиона понимает, что напрасно тратит свои руки, просто слабо прижимая Беллатрикс к себе, и обхватывает лицо другой женщины, поднимая ее для еще одного влажного поцелуя.
Ладно, думает Гермиона, пробуя тонкий металлический привкус на языке Беллатрикс, да, определенно кровь. Она все равно выгибается, пытаясь дотронуться всей грудью до шелкового платья Беллатрикс. Шелковое платье, которое, вероятно, уже испорчено.
Хорошо. Она еще больше раздвигает ноги.
Беллатрикс прижимается к ней, вдавливая ее в матрас. Она прерывает их поцелуй с громким хлопком и наклоняется, чтобы провести губами по уху Гермионы.
—В какую игру ты играешь, любимая? - шепчет она, но Гермиона слишком занята поцелуями вдоль открывшейся ей великолепной шеи, чтобы ответить.
—Он был твоим маленьким планом побега...,-маленькие огоньки начинают гаснуть за закрытыми глазами Гермионы. Она стонет. Беллатрикс просовывает ногу между ними. Гермиона вгрызается в нее.
—Где ты собираешься трахнуть его в качестве оплаты? Я разрушила твою маленькую хитрость?-что-то сильно и быстро пульсирует в Гермионе. Она наклоняет голову Беллатрикс для еще одного поцелуя, когда он омывает ее.
—Нет, - выдыхает она, —Я твоя.
При ее словах Беллатрикс судорожно сжимает ее, и мгновение спустя Гермиона чувствует, как та расслабляется, прежде чем рухнуть на нее сверху.
«
И ты моя», - думает Гермиона и не совсем знает, как к этому относиться.
После этого они обе замолкают. Гермиона находит колючую шелковистую тяжесть Беллатрикс успокаивающей, и ей нужно пережить несколько приятных небольших толчков. Беллатрикс, со своей стороны, просто кажется измученной. Гермиона закрывает глаза и вдыхает аромат ее духов.
Наверняка ее мозг прибережет все способы, которыми она только что по-королевски облажалась, на потом…
***
Позже оказывается ранний вечер. Каким-то образом, когда Гермиона просыпается одна в темноте, свернувшись калачиком в том, что, как она может только предполагать, является кроватью Беллатрикс, голая и немного липкая, ей удается отключить свой мозг. Вместо этого она аккуратно складывает одеяло, которое Джилли, вероятно, накинула на нее, одевается и даже умудряется немного пошарить.
Очевидно, что это всего лишь комната для гостей. Хотя в гардеробе действительно хранится впечатляющая коллекция платьев и корсетов (и если Гермиона немного пробежится по ним пальцами, это ее дело), похоже, здесь не хранится ничего особо важного. Она сидит перед камином в своей комнате и думает о Роне, Гарри, Люпине и всех людях, которых она предала сегодня днем.
Ни Беллатрикс, ни Люциуса на ужине нет, поэтому Гермиона берет книгу Тиберия Мандалая из библиотеки и, подтянув колени к груди, медленно ест свой сэндвич с солониной, пока читает. Рассуждения чистокровных завораживают своим переплетением логического мышления и детской фантазии. Она закончила всю книгу к полуночи.
***
Нарцисса и Драко возвращаются ближе к вечеру в день Рождества.
За два дня между ними Гермиона уже пополнила запасы в два раза больше средств для восполнения запасов крови, которые проглотил Скабиор, прочитала еще три книги по истории чистокровных, разработала лучший календарь домашних заданий для себя и Драко, и никогда не видела Беллатрикс.
Но как бы усердно она ни работала, обе ночи она заканчивает тем, что лежит без сна; чувствуя, как чувство вины в ее желудке затвердевает, превращаясь, должно быть, в язву. Обойти это было невозможно. Первую часть она могла бы отмазать. Неудачный гамбит, Пожиратель Смерти в ее постели, все аккуратно завернуто в высшую логику, что лучше просто смириться и жить, чтобы сражаться в другой день.
Но она была инициатором поцелуя – и это было… Гермиона не знает, что это было. Вчера она совершила ошибку, расслабившись, когда распутывала волосы у туалетного столика. Она подняла глаза, чтобы мельком увидеть кого-то, кого она не знала, с твердым взглядом похитителя. Ванная, к счастью, находилась всего в нескольких метрах, и ее вырвало всем ужином. Это была не она. Она была честна. Она не была бы Питером Петтигрю этой войны. Все пошло совсем не так.
Раздается легкий хлопок, и Джилли стоит в своей комнате.
—Прошу прощения, мисс, - у эльфа голос выше, чем у Добби. Она задается вопросом, скучает ли по нему Джилли. Целую жизнь назад она бы спросила.
—Мадам Малфой и молодой мастер Малфой желают видеть вас в библиотеке.
—Спасибо тебе, Джилли, я скоро буду там.
Еще один хлопок.
Она снова представляет себе Рона, когда она переодевается из своей испачканной юбки для зелий в одну из шелка цвета горлицы. Обычно первым делом обращали внимание на его волосы, ярко-рыжие и обычно растрепанные. Но Гермионе всегда нравились его глаза. Они были добрыми, и... и черными? Долговязый Рональд Уизли в ее воображении колеблется, чтобы его заменила Беллатрикс, прислонившаяся к окну своего кабинета в Блэк-Мэноре, с едва заметным намеком на улыбку, играющую на ее губах. Что-то в груди Гермионы трепещет почти болезненно. Она качает головой и открывает дверь.
—Мы подумали, что они могут быть у тебя, - оживленно говорит Нарцисса. Они в библиотеке. Она протягивает набор школьных учебников в мраморной обложке, явно дорогих, перевязанных тонким шнурком. —Это начинает сбивать с толку, ты все еще пользуешься корешками старых тетрадей Драко, и с учетом того, сколько вам обоим предстоит учиться...
—Спасибо.-вмешивается Гермиона, забирая книги из рук Нарциссы и рассматривая их. Синяя яичная скорлупа прекрасно подойдет для исследования крестражей. — Правда, спасибо.
Конечно, они, возможно, не лучший подарок, который она когда–либо получала, но и не худший – ужасные духи, которые придумал Рон, давным-давно выиграли этот конкурс, - но тот факт, что Нарцисса Малфой дарит ей рождественский подарок, был чем-то, во что прошлогодняя Гермиона никогда бы не поверила.
Драко игнорирует их обеих. Он возится с охотничьим жеребцом, которого Блейз подарил ему вместо волшебной палочки. Гермионе это показалось простым магловским снайперским прицелом, но она знает, что, сказав это, он пришел бы в еще более отвратительное настроение, чем было до этого. Очевидно, Пэнси тоже была в доме Блейза на вечеринке в канун Рождества и игнорировала его всю ночь.
После того, как Нарцисса оставляет их на час тихого пересмотра, Гермиона бросает взгляд на Драко, несмотря на свое благоразумие.
—Все в порядке? - говорит она, подражая Гарри за неимением лучшего способа поговорить с надутым мальчиком. Он бросает на нее испепеляющий взгляд.
—Просто отвали, Грейнджер.
Она закатывает глаза. —Она тебе даже не нравится по-настоящему. Она как тролль.
—Очень проницательно. А теперь оставь меня в покое.
Но что-то в Драко, пристально изучающем перекрестие своей новой игрушки и так явно близком к слезам, гложет ее. Она садится рядом с ним.
—Какая часть ”отвали" слишком сложна для твоего маленького грязнокровного мозга, чтобы с ней справиться?
Она пропускает это мимо ушей. Есть кое-что, что она хотела выяснить целую вечность. Гарри видел это на протяжении всего шестого курса, но Рон и она отказались. Она вглядывается в его лицо. Красивый и более бледный, чем следовало бы ожидать даже от зимы.
—Что случилось в прошлом году, Драко? После смерти Дамблдора?
Он быстро смотрит на нее, затем снова на подарок Блейза. Его “Не твое дело” звучит резко и говорит Гермионе гораздо больше, чем он знает.
—Они не любят говорить об этом, да? Беллатрикс, твоя мать...
—Я знаю, что ты сбежала у Лавгуд.
Заметив расширяющиеся глаза Гермионы, он усмехается, на его щеках появляется неестественный румянец: —Да, я заметил. Тебя не было почти полчаса.
Это шок. Но у Гермионы возникает отчетливое ощущение, что он приберегал этот гамбит для чего-то гораздо лучшего.
Что произошло в прошлом году?
—Драко.
—Она устанет от тебя, Грейнджер, - голос Драко дрожит, но когда он встречается с ней взглядом, он так близок к спокойствию, каким она видела его весь год. —В следующий раз возвращайся к Поттеру, хорошо? Есть вещи похуже, чем смерть. Особенно когда в этом замешана моя тетя.
Кажется, не так уж много можно сказать на это, что не было бы ложью.
***
—Стычки в западной части страны – помните, что вы съедаете все свои яйца. - это все, что скажет Нарцисса, когда Драко спросит ее, где его отец и тетя за завтраком.
Так что они не увидят Беллатрикс или Люциуса до конца месяца. Однако Гермиона действительно видит Скабиора. Она замечает его со своего обычного места у окна. Несколько банд похитителей собрались на главной аллее, чтобы сдать пойманных грязнокровок, сквибов и предателей крови. Руквуд руководит ими оттуда. Гермионе кажется, что она заметила афро Дина Томаса. Скабиор - единственный, кто поднимает глаза и замечает ее. Он подмигивает.
После Нового года снег вокруг поместья тает, превращаясь в серую жижу. Идет мокрый снег и дожди в равной мере. Их учеба становится все труднее. Гермиона обнаруживает, что теперь она борется почти так же часто, как и Драко. Нарцисса работает с ними безжалостно, но там, где Драко получает возможность провести еще один ленивый день на досуге, Гермиона оказывается заваленной просьбами о зельеварении больше, чем когда-либо.
Она варит "Дыхание Дориана", "Жидкое тепло", изумрудную настойку Тысячекратного голоса и множество других специальных зелий, которые за один сеанс принесут ей выдающийся СОВ. Она просто хотела бы, чтобы у нее было больше времени, чтобы насладиться каждым успехом. Или что бы они направлялись к людям, которых она действительно хотела победить.
Отмокая той ночью в узкой ванной на третьем этаже, Гермиона пытается обдумать новый план. Ванна на когтистых ножках обладает глупым очарованием восемнадцатого века, из-за которого в воде медленно распускаются водяные лилии. Она уложила волосы, и обычно резкого рывка заколок достаточно, чтобы разбудить ее. Но этого не происходит.
Полупланы и смутные моменты Эврики витают в ее голове, отказываясь оформляться во что-либо умное. Все, что приходит к ней с какой-либо уверенностью, это то, что она хочет снова почувствовать прикосновение рук Беллатрикс. Гермиона хочет удивить ее, хочет увидеть, как ее глаза расширяются, и эта приподнятая бровь – Гермиона ныряет под воду. Когда она снова появляется, край ванны холодит ее шею.
Гермиона прикусывает губу, думая о гневе Беллатрикс, обнаружившей, что Скабиор прикасается к ней. О ее тонких губах и темных глазах. То, каково было потом лежать под ней. О странном преимуществе, которое дает ей фрагмент Крестража.
Ей требуется еще одно мгновение, чтобы почувствовать крайнее отвращение к самой себе, а затем она начинает новый план.
