***
—Не говори, пока кто-нибудь не задаст тебе прямой вопрос, - инструктирует Беллатрикс, ведя Гермиону через прихожую Малфоев. —И, ради Мерлина, никому не смотри в глаза. Особенно Долохову или Эйвери. Рука Беллатрикс сжимается на бицепсе Гермионы —Они были заискивающе дружелюбны с Темным Лордом последние несколько месяцев,-она оглядывается назад, ее глаза такие темные, какими Гермиона их никогда не видела —Кто знает, какие привилегии им могут быть позволены. Ступеньки входной двери скрипят, когда они вылетают из дома в январский холод. Гравий под ногами холоден даже сквозь домашние тапочки Гермионы. Беллатрикс отпускает ее так внезапно, что Гермиона чуть не спотыкается. —Куда мы направляемся?,-она говорит одновременно с Беллатрикс: —Давай посмотрим на тебя. Глаза Беллатрикс сузились. Она не отвечает на вопрос Гермионы, вместо этого кружит вокруг нее, рассеянно вертя палочкой. —Недостаточно избита, - бормочет она почти про себя. —Что делает...- начинает Гермиона как раз в тот момент, когда Беллатрикс поднимает свою палочку. Гермиона отступает назад, бросая взгляд на тихий зимний парк вокруг них, ища оружие или хотя бы место, где можно спрятаться… Палочка Беллатрикс опускается. Гермиона зажмуривает глаза, ожидая боли, готовясь к Непростительному, но все, что происходит, - это легкое покалывание по коже. Что-то капает ей на рот, и, открыв глаза, она инстинктивно вытирает их. Ее рука становится окровавленной. Она касается своего носа. Вокруг него запеклась старая кровь, но это не больно. Ее рука покрыта синяками, большинство из которых просто свежие версии ран, которые исчезли несколько месяцев назад. Когда она нажимает на один из них, она ничего не чувствует. —Что... - начинает она снова, чувствуя себя глупой и медлительной. На ее предплечье большая фиолетовая отметина, которая напоминает ей о Темной метке Драко, и она задается вопросом, где он сейчас, и скоро ли она его увидит… —Я держала тебя в подземельях, я приношу тебе Круциатус по крайней мере дважды в день, ты ешь на кухне, мы никогда не разговаривали за пределами инструкций по приготовлению зелий, - Беллатрикс прерывает свои инструкции по скорострельности и смотрит на Гермиону. Одна из ее рук поднимается, как будто для того, чтобы прикрыть лицо, но она опускает ее в последнюю минуту. —Я трахаю тебя всякий раз, когда мне этого хочется. Гермиона оглядывается на нее. Прядь волос прилипла к ее губной помаде. Она все еще дышит слишком часто, но яростно смотрит Гермионе в глаза. На ее щеках появились пятна румянца. Гермиона думает, что понимает. В том, что говорит Беллатрикс, есть какой-то безумный смысл. Что-то от этого понимания, должно быть, отразилось на ее лице, потому что Беллатрикс горько улыбается, затем протягивает руку в перчатке. —Поняла? —Поняла, - вторит Гермиона и берет руку в перчатке.***
Они аппарируют в заброшенный каменный зал, и Гермиона сразу же чувствует свою тонкую домашнюю одежду. Снаружи настойчиво завывает ветер, и кажется, что тысячи ледяных сквозняков ласкают ее со всех сторон. Она с завистью разглядывает толстые, сшитые на заказ одежды Беллатрикс. Ее домашний джемпер ничего не делает против этого климата. —Где мы?- спрашивает она, разглядывая высокие деревянные потолочные балки и огромный пустой каменный камин. —Дом предков Долохова, - говорит Беллатрикс, с явным отвращением замечая дыру в крыше. —Сибирь, на плато, - добавляет она после долгой паузы.—Родители Долохова были нуворишами и купили его с идеей превратить в дачу для отдыха. —Почему они не закончили?- спрашивает Гермиона, подбирая свой приглушенный тон, проводя ногой линию на инее. —Долохов убил их, - мечтательно отвечает Беллатрикс, пока Гермиона пяткой стирает символ Даров смерти.—Очевидно, их идеалы не совсем совпадали с его. —Это ужасно, - Гермиона снова думает о Венделле и Монике, о том, как поднимала свою палочку позади них на диване, когда они все еще были ее родителями. —Так ли это?,- Беллатрикс делает шаг вперед, в луч света, освещающий зал: —Какое-то время это было в моде среди его ближайших последователей. Убийство родителей.-ее одежда начинает приводиться в порядок. Прореха на ее рукаве начинает снова затягиваться. —Я бы хотела убить своего отца. Она закрывает глаза и подставляет лицо слабому солнечному свету. —Но Темный Лорд запретил это. У отца были глубокие карманы, и он до самого конца соглашался с политикой Темных Лордов, - она поворачивается к Гермионе и наблюдает за ней из-под полуприкрытых век, —Тебя это тоже шокирует, Мадди? —Нет, - отвечает Гермиона, сохраняя холодный взгляд на одном уровне с Беллатрикс. Внезапно ее поражает мысль, что она знает эту женщину лучше, чем кто-либо другой на свете. Раздается звук, далекий в коридоре позади Беллатрикс. Затем скрип открывающейся двери. Шаги. Мгновение они обе смотрят друг на друга, затем Беллатрикс моргает и потягивается. Она приближается к Гермионе сквозь мрак. Все ее тело вялое, но Гермиона все еще видит ее тревогу. Она задается вопросом, может ли кто-нибудь еще на земле прочитать Беллатрикс по оттенку ее глаз. Затем они тоже расплющиваются. Как закрывающиеся ставни на окнах. Она кладет руку на живот Гермионы, другую на ее бедро. Шаги становятся все ближе. Гермиона изо всех сил старается не позволить своему вниманию отвлечься от лица перед ней. —Мы все убили бы его, будь у нас такая возможность, - рука на ее бедре скользит вниз и забирается под подол юбки. Та, что у нее на животе, остается, выводя ленивые узоры на шерсти. Беллатрикс пристально наблюдает за ней: —Даже безмозглая Энди размозжила бы себе голову камнем,-ищущая рука дотягивается до края ее нижнего белья. Гермиона дышит через нос, стараясь ничем не выдать себя, ни звуком, ни выражением лица —Если бы она думала, что ей это сошло бы с рук, - сейчас в выражении лица Беллатрикс есть что-то отчаянное. Она обхватывает Гермиону, и нежность этого - вот что делает это, Гермиона резко вдыхает и.. —Ты заставляешь нас всех ждать, ты знаешь… Высокий мужчина с пробором посередине и темной бородой стоит позади Беллатрикс. Он одет в черную мантию, и Гермиона видит кривой нож и его палочку, аккуратно заткнутые за пояс. Гермиона взвизгивает и пытается отстраниться от Беллатрикс. Рука на ее животе превратилась в тископодобную хватку. Они смотрят друг на друга в последний раз. Гермиона почти чувствует металлический привкус страха Беллатрикс. Ноздри другой женщины раздуваются, и она делает движение, как будто хочет наклониться, а затем поворачивается. —Ах, Долохов, в последнее время с моей грязнокровкой так весело, - выдыхает Беллатрикс. У нее грубый голос. Как будто она взбежала по всем лестницам замка Хогвартс. Гермиона закрывает глаза и пытается подготовиться. Отныне все будет испытанием. Долохов ничего не говорит на это, а просто поворачивается и идет дальше по коридору. —Оооо, большой плохой Долохов злится, - поет Беллатрикс, корча гримасу, когда они следуют за ней, и Гермиона надеется, что никто больше не услышит дрожи в ее голосе.***
Пожиратели смерти устроили временную штаб-квартиру в том, что, предположительно, должно было стать зимним садом старшего Долохова. Здесь нет зелени, только пустые клумбы с растениями, пыльные деревянные ящики и несколько обнаженных неоклассических статуэток вдоль застекленных стен. Пейзаж снаружи затуманен конденсатом, но Гермиона может разглядеть небольшой склон заснеженной лужайки и густой клубящийся туман. Воздух здесь, по крайней мере, теплый, но Гермиона все еще дрожит, когда они приближаются к полукругу Пожирателей Смерти, столпившихся вокруг сухого фонтана. Драко стоит в самом конце полумесяца, и его глаза расширяются, когда он замечает ее. Родольфус ближе к центру. Кажется, он вообще не замечает ни ее, ни свою жену. Его взгляд прикован к ряду статуй. Голос Волдеморта тише, чем она себе представляла. Сам волшебник выходит из смеющегося мраморного трио женских фигур, держащих в руках фрукты, музыкальные инструменты и свернутые свитки. Его кожа совпадает с их кожей. Он сжимает свою палочку обеими руками. Один длинный изогнутый ноготь мягко поглаживает дерево, словно спохватившись. Из-за статуи доносится слабый звук хныканья. Кто-то толкает Гермиону вперед. Беллатрикс проносится мимо нее к своему хозяину. —Я так долго ждал. Беллатрикс почти сползает на пол. —Простите меня, милорд, - она целует край мантии Волдеморта. Осторожно и слишком медленно для желудка Гермионы ,—Грязнокровка не годилась для компании с вами. Лицо Волдеморта расплывается в медленной улыбке, как будто он смотрит сверху вниз на хитрого ребенка. —Тебе было не слишком весело? Он отпускает палочку одной рукой и проводит ладонью прямо над черепом Беллатрикс, призрачно скользя вдоль ее челюсти и, наконец, приподнимая ее подбородок легчайшим касанием. —Я неустанно работаю, чтобы привести к вам Поттера, - Беллатрикс поднимает глаза и расправляет плечи. Ее плащ соскальзывает, открывая под ним платье без рукавов. Гермиона не упускает из виду, как глаза Волдеморта следят за обнаженной кожей. —В любой момент я заставлю его молить о пощаде у ваших ног... —Я не сомневаюсь в этом, мой самый преданный слуга, - Волдеморт снова поворачивает ее лицо к нему.—Но мне любопытно, как наш другой... При этом его прищуренные глаза скользят к Гермионе, которая чувствует, как напрягается повсюду. Беллатрикс накрывает его руку своей, затем качается вперед на каблуках и поворачивается. В три шага она оказывается лицом к лицу. Гермиона бросает короткий взгляд на ее застывшее выражение лица, затем Беллатрикс наотмашь бьет ее. Больно. Она падает, гравий впивается ей в колени, но она не кричит. Она не доставит им такого удовольствия. Любому из них. —Ты встанешь на колени в присутствии Темного Лорда грязь! Гермиона вздрагивает от прошипевших слов, но с трудом поднимается на колени. Волдеморт все еще рассматривает ее. Она не может прочитать выражение его лица. Позади себя она чувствует, как Пожиратели Смерти перемещаются. Кто-то смеется. Юбка Беллатрикс занимает левую часть ее поля зрения. —Не было никаких серьезных... происшествий? - спрашивает Волдеморт, его проницательный взгляд все еще устремлен на Гермиону. —Я каждый раз возвращала ее к жизни с помощью магии, - лукаво отвечает Беллатрикс. —Был только один... инцидент непосредственно не в моей власти,-Беллатрикс смещается, и Гермиона впервые может почувствовать, как в ней закипает настоящая ярость. Она жаждет прикоснуться к обтянутой шелком ноге Беллатрикс, или взять ее за руку, или как-то утешить. Она держится очень тихо. —Мой муж, Макнейр и Грейбек пытались вторгнуться в мою собственность. Я имела с ними дело… При этом Волдерморт отводит взгляд от Гермионы. —Грейбек, по крайней мере, должен быть осведомлен о характере мисс Грейнджер, - он взмахивает рукой. —Но приходите, посмотрите сами. Он отступает обратно за статуэтки, и Беллатрикс следует за ним. Порыв мощной магии поднимает Гермиону на ноги, и, спотыкаясь, оглянувшись на бледное лицо Драко, она тоже следует за ним. Волдеморт привел их в альков поменьше. Они скрыты от глаз рядом мраморных статуй позади них. Это маленькое пространство, похожее на полубашню. Потолок здесь тоже стеклянный с отделкой из железа в викторианском стиле. Здесь есть несколько открытых ящиков, а пол устлан затхлой упаковочной соломой. На полу лежат два человека. Один из них мертв. —Гермиона! Кожа Дина Томаса цвета пепла. На его афро не хватает больших прядей волос. Тонкая сеть следов от зубов пересекает его торс. Оливер Вуд тем временем выглядит так, словно он мертв уже несколько недель. Он завернут в свой плащ, с грубой веревкой, стягивающей материал на его шее и ногах. Одна рука выскользнула из материала и лежит, скрючившись, как вопросительный знак, на земле. Его глаза открыты. —Мы думали, что ты мертва, - продолжает Дин. — Все так говорили после свадьбы. Все так говорили... - В его голосе слышатся истерические нотки. Гермиона пытается придумать, что бы ему сказать. Она успевает только —Дин...,-прежде чем струя красного света попадает Дину прямо в лицо. Его глаза закатываются. Грейбек выходит из тени. —Он никогда не затыкается, - рычит он Волдеморту в качестве извинения. Позади него Гермиона может разглядеть Долохова, скрестившего руки на груди, с тщательно нейтральным выражением лица. Беллатрикс подталкивает Дина носком ботинка. —Он мертв. Грейбек хмурится, но не делает попытки подойти ближе: —Это было всего лишь оглушающее заклинание. —Прямо в мозг, в то время как цель была в ослабленном состоянии. -Беллатрикс вытирает свой ботинок о землю —Ты вообще ходил в школу, Грейбек? Или ты наконец-то стал больше дворняжкой, чем волшебником?" Грейбек начинает низко рычать в своем горле. —Тихо, - голос Волдеморта ледяной.—Вы оба. Грейбек скалит зубы на Беллатрикс, но они оба поворачиваются лицом к своему хозяину. Беллатрикс выглядела скорее самодовольной, чем раскаивающейся. —Мы начали с трех человеческих крестражей для трех верных слуг, - он смотрит на Грейбека, —Один выживает. На этом Долохов выходит вперед: —Я не убивал свой крестраж. Его голос прохладен. Измеренный. Гермиона задается вопросом, как он убил своего отца. Была ли это быстрая смерть? Плакала ли его мать? Как мало вы можете заботиться о своей семье? Она снова думает о своей собственной маме. Она молится, чтобы амулет памяти сохранялся до тех пор, пока они оба не умрут. Она молится, чтобы это сделало их с папой счастливыми где-нибудь под теплым солнцем. Даже если Гермионе никогда не удастся освободить их от этого. Глаза Волдеморта сужаются: —Нет, - признает он, и Долохов, кажется, уходит в себя: —Его тело отвергло фрагмент. Интересный вариант, но все равно провал. —Если бы у меня был такой лакомый кусочек, мой крестраж тоже был бы все еще жив, - рычит Грейбек, глядя на Гермиону. Она скорее чувствует, чем видит, как Беллатрикс напрягается рядом с ней. Внезапно он поворачивается к Волдеморту. —Сделайте мне еще, - он облизывает губы, - Сделай это с кем-нибудь вкусным, например, с девочкой Уизли или... или с женой Люциуса. Теперь Беллатрикс обнажает зубы: —Ты смеешь... ты полукровка... —Хватит!-Гермиона борется с желанием свернуться калачиком и прикрыть голову. Даже намек на ярость в голосе Волдеморта вселяет ужас. Трое Пожирателей Смерти беспокойно переминаются с ноги на ногу. Наступает напряженный момент молчания. —Я подарил тебе подарки невообразимой ценности. Только Беллатрикс сочла нужным дорожить своим, - сердце Гермионы начинает биться от любопытной интонации. Она чувствует на себе взгляд Волдеморта и пристальнее смотрит на гравий перед собой,—Возможно, даже слишком. Наступает пауза. Грейбек снова начинает рычать, на этот раз низко в горле. Волосы на затылке Гермионы встают дыбом. —Нет, мой лорд, - наконец говорит Беллатрикс. Ей почти удается говорить своим обычным лукавым тоном, но в последнюю минуту ее голос дрожит. Гермиона сглатывает. Пожалуйста, думает она, впервые за несколько месяцев желая бессердечной Беллатрикс из ее воспоминаний, за пытки, за жестокость, за них двоих, когда они были никем друг для друга… Волдеморт небрежно взмахивает своей палочкой. —Круцио. Пожалуйста. Она находится в мире боли, где не существует времени. Она хотела бы умереть. Пожалуйста. Она хотела бы, чтобы у нее не было ни органов, ни кожи, ничего, чтобы наждачная боль проклятия беспокоила и кусала до тех пор, пока она не вырвала бы себе мозг, если бы только ее руки не были прижаты к бокам от шока. Наконец это прекращается. Волдеморт рассматривает их обоих. Кровь собирается во рту Гермионы. Она чувствует, как она стекает по ее подбородку. Глаза Волдеморта следуют за каплей по пятам. Он собирается заговорить, потом замирает. Низкое шипение заполняет нишу. Гермиона чувствует, как что-то проносится мимо ее ноги, и смотрит вниз как раз вовремя, чтобы увидеть мерцающую чешую. Нагини обвивается вокруг своего хозяина, все время шевеля языком на своем странном языке. Волдеморт отвечает ей на ее родном языке. Ее новости, похоже, радуют его. Он даже одаривает ее улыбкой. Все его зубы заострены, как у змей. Гермиона думает, что одно это знание может привести ее к невнятному безумию, если она позволит этому случиться. —Мы продолжим это прикрытие, когда я вернусь, - голос Волдеморта звучит отстраненно, как будто он уже далеко от дома Долохова, от этого разговора и от своих верных слуг. Гермиона видит взмах его плаща, а затем он и змея исчезают. Грейбек делает вид, что движется к ним. Беллатрикс бесцветно говорит: —Еще один шаг, и ты пожалеешь, что убил свой крестраж. Он все равно делает шаг, и палочка, которая несколько мгновение назад была у горла Гермионы, устремляется к нему со вспышкой фиолетового света и щелчком, похожим на удар хлыста. Он воет, как обиженная собака, затем разворачивается и уходит. Долохов бесстрастно наблюдает за всем этим, затем отходит в сторону и исчезает между статуями. Позади нее Беллатрикс все еще дышит слишком быстро. Гермиона считает до десяти, затем до двадцати, затем, наконец, она поворачивается, высвобождая свои волосы из ледяной хватки Беллатрикс. Она касается своего бедра. Это, кажется, возвращает Беллатрикс в реальность. Гермиона видит, как работает ее горло. Она снова видит панику. Она чувствует, как будто ситуация может измениться в лучшую сторону. Она не чувствует, что они обманули Волдеморта, заставив думать о чем-то, кроме правды. —Мы должны идти, - говорит она, стараясь говорить как можно тише. Пожиратели смерти возобновили свой ропот. Гермиона предполагает, что Долохов, должно быть, рассказал им о внезапном отъезде Волдеморта. Беллатрикс все еще не двигается. Гермиона берет свою жизнь в свои руки и щипает бедро, которое она сжимает. Это, кажется, разбудило Беллатрикс. Она нащупывает руку Гермионы и тянет их дальше вдоль застекленных стен. Они проскальзывают сквозь ряд статуй и выходят на летнюю террасу. Гермиона мельком видит полукруг темных фигур сквозь запотевшее стекло. Она надеется, что с Драко все в порядке. —Как ты думаешь, что ты делаешь?-Гермиона поворачивается как раз вовремя, чтобы уткнуться носом в завитки волос у уха Беллатрикс. Там от нее пахнет самой собой, дымом и тяжелыми духами. Задняя часть ее корсета остра даже сквозь джемпер Гермионы. Они остановились на площади, огороженной замороженными плитками. Ветер здесь жестокий. Гермиона чувствует, как у нее начинают стучать зубы. Родольфус стоит на краю перил. За месяцы, прошедшие с тех пор, как она видела его в последний раз, Гермиона забыла, какой он безошибочно стильный. Его зимняя парадная мантия превосходного покроя сидит на его высокой фигуре. Он отрастил волосы, и Гермиона в очередной раз поражена тем, какую красивую пару составляют он и его жена. Она задается вопросом, проводит ли Беллатрикс свои ночи вдали от поместья с ним. Она задается вопросом, обнимет ли он ее после. Что-то сжимается у нее в груди, и ей приходится впиться зубами в нижнюю губу, чтобы не зарычать. Взгляд Родольфуса задерживается на их все еще соединенных руках. Беллатрикс отдергивает свою руку. Гермиона чувствует, как ее ладонь на мгновение зависает в холодном воздухе. Нелепо, но она чувствует, что сейчас настал момент, когда она наконец-то заплачет. —Что ты делаешь, Беллатрикс?-теперь его голос звучит тише, и он делает шаг к ним: —Я всегда поддерживал тебя. Всегда, когда это действительно имело значение, - его глаза снова метнулись к Гермионе, —Но это? Это самоубийство. Он берет Гермиону за все еще подвешенное запястье и отводит ее от Беллатрикс. Он делает это так нежно, что это застает их обоих врасплох, так что Гермиона проходит с ним несколько шагов, прежде чем приходит в себя и останавливается. Она снова смотрит на Беллатрикс. Хватка Родольфуса стала железной. —Иди домой, - его голос мелодичен, —Я позабочусь об этом, и все может вернуться к тому, как было. Туман рассеивается, и на мгновение Гермиона видит очертания громадного горного хребта, на который обращена терраса. Мгновение растягивается, как ириска. Они втроем в снегу, Беллатрикс замерзла, как будто все это слишком тяжело для нее, как будто они достигли перекрестка, и она не может… Хватка Родольфуса немного усиливается. Гермиона не знает, какой звук она издает. Она думает, что это может быть хныканье. Беллатрикс смотрит на нее. Снег налип на ее ресницы. Ее губы сжимаются, и она кивает, всего один раз. Она делает шаг вперед. Гермионе кажется, что она тянется к своей правой, пока она не обхватывает ладонями лицо Родольфуса. —Ты прав, любовь моя, - ее глаза блестят от слез, —Но... но позволь мне. Тогда я вернусь домой к тебе, - он хмурится, - К нам. Она улыбается, наклоняется и целует его, в то же время нежно убирая его руки с запястий Гермионы. Ее пальцы обхватывают предплечье и… Беллатрикс, спотыкаясь, отходит от нее на открытое пространство луга. Гермиона падает обратно на мягкую зимнюю траву и влажные черные листья и слушает, как ее рвет. Она переворачивается на бок и сворачивается в клубок. Твердые пики замерзшего снега создают холодную постель. Леса, окружающие луг, редки, а шум реки громче, чем когда-либо, в зимней тишине. Внезапно кто-то дергает ее на себя. На мгновение у нее возникает видение Беллатрикс, парящей над ней в обрамлении белого неба. Она самое красивое существо, которое я когда-либо видел, думает она. Затем губы Беллатрикс крепко прижимаются к ее губам, и Гермиона чувствует за ними зубы. Ощущает кислый привкус ее рвоты. Она толкает ее назад за плечи. —Эксперимент пошел своим чередом- это не вопрос. Гермиона никогда ни в чем не была так уверена в своей жизни. Как только Волдеморту потребуется больше минуты, чтобы подумать о том, что только что произошло, как только кто-нибудь из них - Долохов, Грейбек - сделает это, ей конец. Беллатрикс бледнеет, но кивает. —Это всегда было вопросом времени... Я просто... я не думала... Она выглядит такой несчастной, сидя там в окружении снега, что Гермиона делает единственное, что кажется правильным. Она целует Беллатрикс. Она не может вспомнить, когда в последний раз сама инициировала поцелуй. Обычно она настолько пассивна, насколько это возможно. Беллатрикс замирает. Она снова целует ее. Одно прикосновение к каждой острой скуле. Одно к острому изгибу ее верхней губы. Затем вернулась к ее нижней губе. Она впивается зубами в плоть. Высовывает язык и просовывает его между невосприимчивых губ Беллатрикс. Наконец другая женщина открывает рот. Гермиона проталкивает его сквозь зубы. Она обхватывает ладонями затылок. Она целует влажную дорожку вниз по подбородку Беллатрикс, вниз по шее, мгновение борется с корсетом Беллатрикс, затем нащупывает серебряный нож на поясе и просто разрезает шнурки. Она никогда раньше не видела груди Беллатрикс. Они маленькие, а ее соски - удивительно розовые пики. Она целует их и проводит серебряным ножом вниз по своей груди, по начинающим формироваться там гусиным пупырышкам. Она разрезает верх нижнего белья Беллатрикс, затем бросает нож и разрывает остальную ткань. Беллатрикс там, внизу, теплая, и первое чувство Гермионы - облегчение, потому что в последнее время ей было так холодно, так холодно, и она проводит языком по всему этому теплу. Беллатрикс резко вдыхает, и это единственный звук, который она издала, единственный звук, который она позволила себе издать, и мысль об этом внезапно проникает в Гермиону, и она шарит под собственной юбкой, в собственном тепле. Она стонет, и это приглушается кудрями, и, может быть, это вибрация этого шума, и, может быть, Беллатрикс посмотрела вниз и увидела, где находится другая рука Гермионы, но она начинает пульсировать вокруг ее рта. Гермиона продолжает лизать и сосать, пока, наконец, не чувствует, как Беллатрикс отползает назад, и открывает глаза. Беллатрикс раскраснелась и это делает ее ещё прекрасней. Она полуобнажена в замерзшей траве и это самое лучшее, яркое и дорогое существо, которое Гермиона когда-либо видела. Гермиона начинает улыбаться, снова чувствуя себя оторванной от всего этого. Наше будущее - это смерть, думает она, и я была дурой, когда когда-либо думала иначе. Беллатрикс не соответствует ее улыбке. Ее глаза странно блестят, когда она натягивает на себя остатки своего платья. —Ты должна уйти. Если бы она взяла нож и вонзила его в центр груди Гермионы, это не потрясло бы ее так сильно. —Что... - начинает она, даже когда Беллатрикс натягивает корсет обратно на свою мокрую грудь и берет все еще липкую руку Гермионы. Еще одно ощущение сдавливания, и она стоит снаружи развалин Норы. —Нет! Ты не можешь оставить это так... - начинает она, но Беллатрикс уже ушла.