***
Замок уже подвергается нападению, когда она приземляется в камине общей комнаты Гриффиндора. Это заняло больше времени, чем ей хотелось бы. Ей пришлось подняться наверх, в свою старую спальню на чердаке, и найти самую прочную из старых юбок Андромеды, пару знакомых шерстяных колготок и винтажную футболку, в которой она могла хоть как-то двигать руками. Споткнуться о слишком длинное платье Флер в середине боя было бы просто ее удачей. Уже почти стемнело, когда она крикнула "Замок Хогвартс!" и едва не проглотила полный рот пепла. Теперь потрясенный Колин Криви смотрит на нее, держа в руках фейерверк Уизли. —Гермиона? Мы все думали, что ты мертва! Гермиона собирается ответить, но еще один взрыв сотрясает стены. Несколько книг выпадают с книжных полок в общей комнате. Колин нервно смотрит на окна, затем кивает в сторону портретной дыры: —Давай! Всё находится в Большом зале! Не требуется много времени, чтобы обнаружить Уизли. Молли заключает ее в крепкие объятия. Артур рассеянно похлопывает ее по руке. У него на голове повязка, и из-под нее сочится кровь. —Я должен вернуть Молли", - продолжает он повторять, несмотря на протесты жены. Джинни просто выглядит бледной, скрестив руки на груди, расхаживая вдоль гриффиндорского стола. —Ты что-нибудь слышала от Гарри?- требует она так же, как Гермиона спрашивает: —Где Гарри? Губы Джинни поджимаются. Она выглядит более измученной, чем Гермиона ее помнит. —Пожиратели смерти захватили Восточный вестибюль, я думаю, что именно там сейчас идет основная битва, - она смотрит на большие запертые двери. —Если бы кто-нибудь позволил мне сражаться, я бы тоже была там, вместо того, чтобы торчать здесь, - Гермиона игнорирует остальную часть предложения и убегает в другой конец зала. Там есть коридор, который она помнит по карте Мародерв, который должен привести ее прямо через нижние дворы в.. Она видит уродливую лысую голову Макнейра раньше, чем он видит ее. У нее нет волшебной палочки, но замок потерял несколько кирпичей во время всех взрывов. Он падает, как мешок с грязью, после того, как она ударяет куском каменной кладки по его голове. Он приземляется на еще один обломок каменной кладки, и его шея издает трескучий звук. —Черт бы побрал Гермиону!,-она поднимает глаза и видит Рона и Луну, у первого в руках клыки Василиска, а у второй в руках изогнутая тиара, усыпанная сапфирами. Она понимает почти мгновенно. Она перешагивает через Макнейра и в вестибюль. —Ты сделал это. Рон улыбается своей любимой улыбкой, этакой довольной застенчивостью, которая бывает только в том случае, если он действительно чем-то гордится. —Да, я имею в виду, кто-то должен был выступить и быть мозгом трио без тебя. —Я тоже уничтожила чашу, - говорит она. Рон поднимает кулак в воздух, выпуская почти все клыки. Он притягивает ее в объятия, все еще держа по одному змеиному зубу в каждой руке. Гермиона чувствует, что Луна очень пристально наблюдает за ними обоими. Она отталкивает Рона. —Луна нашла диадему, да? Он смотрит на нее мгновение, и Гермиона пытается запечатлеть этот момент в своей памяти, последний раз, когда они вдвоем были такими, какими были когда-то. Затем Рон поворачивается к Луне. —Да, она была потрясающей. Мы с Гарри никогда бы не узнали об этом. Дела Хелены Равенкло без нее, не говоря уже о Тайной Комнате, - Луна наклоняет голову, но Гермиона видит ее застенчивую улыбку. —Где Гарри? - спрашивает она. —Понятия не имею, - Рон поворачивается к ней. —Я видел, как Малфой и Крэбб крадутся вокруг... Ее желудок сжимается. Она боится за них обоих. Гарри и Драко нельзя позволять причинять друг другу боль. —Мы должны найти их, - она осторожно передвигает зубы за статуей. —Мы можем взять по одному зубу каждому и еще один для Гарри. Лучше не иметь слишком много под рукой на случай, если мы потерпим поражение. Кому-то придется закончить это так или иначе. —У тебя всегда есть хорошие идеи, - Гермиона удивленно поднимает глаза. Луна сжимает ее руку и помогает ей задвинуть последние зубцы за плинтус. Еще один взрыв. С высокого потолка над ними падает град пыли. Снаружи раздается оглушительный грохот. —Я думаю, что это борьба, - говорит Гермиона. Она подбегает к Макнейру и забирает его палочку из его остывающей руки. Она кладет зуб в свою расшитую бисером сумочку. —Осталась только змея, - говорит она Рону и Луне. Рон смотрит на нее с чем-то похожим на удивление. —Только змея, - вторит он.***
Главный огороженный двор погружен в хаос. Флитвик сражается с Родольфусом, Билл и Чарли стреляют заклинаниями в огромного гиганта, который пытается разрушить внешние каменные стены, и около двух десятков студентов Хогвартса противостоят ордам похитителей, врывающихся через разрушенные ворота. У Гермионы нет времени ни на что из этого. Ее взгляд прикован к Беллатрикс, яростно сражающейся на дуэли с Люпином и Тонкс в центре двора. Мантии Тонкс подписаны, и она едва поспевает за ними. —Билл! Чарли!- Рон вылетает как подстреленный, палочка уже наготове, Луна следует за ним. Гермиона поворачивается обратно к Беллатрикс как раз вовремя, чтобы увидеть, как та выстреливает струей зеленого света прямо в грудь своей племянницы. Ремус издает пронзительный вой и бросается на нее, отбрасывая при этом свою палочку, кожа покрывается рябью, превращаясь в мех… Он остановился, и Гермиона видит блеск другого серебряного ножа, торчащего из его груди. Он коротко всхлипывает, затем отшатывается назад и падает рядом со своей женой. Беллатрикс откидывает голову назад, глубоко вдыхая, и Гермиона видит длинный бледный изгиб ее шеи. Она так выглядит, когда я трахаю ее. От этой мысли ей почти физически плохо. Она делает шаг вперед. Позади нее раздается взрыв. Рука обвивается вокруг ее талии. Это так нежно, что сначала она даже не замечает сдержанности. Палочка упирается ей в висок. Она замирает. Слева от себя она видит Флитвика, пойманного в ловушку и борющегося под грудой обломков каменной кладки. Рука, которая держит ее, в перчатке, и грудь мужчины быстро движется, его сердце бьется в спину Гермионы. Беллатрикс улыбается и, кажется, возвращается с того кайфа, на котором она была. Ее глаза открываются, фиксируются на Гермионе, и ее лицо становится каменным. —Отпусти ее, - в ее крике есть только грань паники. В основном это голос командира, полностью контролирующего свои войска. Гермиона задается вопросом, как все остальные могут продолжать сражаться, когда очевидно, что голос Беллатрикс громче и яснее, чем все, чем война, чем рушащийся замок… —Темный Лорд приказал ее убить почти так же высоко, как Поттера. По его голосу она знает, что Родольфус хмурится. Такой же, какой он обычно направлял на нее, когда они расходились во мнениях по поводу особенно важного события второй из Великих войн гоблинов за десертом. —Лжец!-Беллатрикс возражает, Гермиона видит, как она осматривает поле, она разрабатывает план. —Ты знаешь, что Темный Лорд презирает романтическую привязанность, - продолжает Родольфус, —Твоя слабость к ней была замечена. Вспомни нашего дорогого друга Снейпа. Впервые в глазах Беллатрикс появляется что-то похожее на панику. —Это не одно и то же. —Это точно то же самое. Рука Родольфуса на ее талии ползет вверх и смыкается вокруг ее шеи. Это слишком для ее кожи. —И быстрая смерть Лили Поттер была милостью за оказанную услугу. Вы не оказали такой услуги. Если только ты все еще не надеешься убить мальчика Поттера? Беллатрикс гордо выпрямляется. Внезапно Гермиона видит всю свою надежду на их будущее. Будущее, которое невозможно и всегда было таким. Родольфус тоже это видит. Он смеется. Он с грохотом врезается в спину Гермионы. —Это не принесет тебе никакой пользы. Он хочет убить мальчика сам, ты знаешь, что Беллатрикс, - голос Родольфуса смягчается, —Просто закрой глаза, если это тебя так беспокоит. Это займет всего мгновение. Все равно что подстрелить оленя весной. Его заросшая щетиной щека касается щеки Гермионы. Он наклоняет ее голову назад и касается губами края ее рта. Его дыхание теплое и слегка пахнет огненным виски. Его глаза по-прежнему прикованы к Беллатрикс. —Я сделаю это для тебя, любовь моя, - говорит он достаточно мягко, чтобы по шее Гермионы побежали мурашки. Беллатрикс моргает. Кажется, что-то происходит с ее лицом. Трансформация. Как будто она сдалась чему-то, с чем вела долгую и ожесточенную борьбу. Затем она закрывает глаза. Гермиона сглатывает. Что-то сжимается у нее в груди. Это разбитое сердце. Это боль. Она тоже закрывает глаза. Какое-то мгновение ничего не происходит. Родольфус дышит, звуки битвы продолжаются, но теперь они далеко, как будто она слышит их через толстую стену воды. Единственные реальные вещи - это они трое, каждый из которых спокойно ждет на поле боя. Затем Родольфус выдыхает —Авада Кед... Что-то врезается в Гермиону. Теплая струя жидкости проливается ей на плечо. Возникает ощущение сдавливания, а затем тишина. Кричит птица.***
Кто-то дышит слишком быстро. Гермиона открывает глаза и видит Беллатрикс, лежащую поперек ее тела, пристально вглядывающуюся в ее лицо. Из ее носа ровной струйкой течет кровь. Он падает на щеку Гермионы ровными каплями. —Эй, - она поворачивает их так, чтобы Беллатрикс оказалась у нее на руках. Она замерзает. Гермиона потирает ладонями вверх и вниз по рукам. Ее глаза все еще не отрывались от лица Гермионы. —Эй... - снова начинает Гермиона. В нескольких футах от них раздается стон. Беллатрикс напрягается и откатывается от Гермионы. Она приподнимается на локтях, успокаивающе кладя руку на плечо Гермионы, чтобы остановить ее от того же. Гермиона вытягивает шею и видит Родольфуса, слегка дымящегося от своей опаленной мантии, поднимающегося на ноги в метре от них. Трава вокруг него примята, как будто он упал с большой силой. Или был подтолкнут. —Что... - начинает он, крепко сжимая палочку и прикасаясь к крови у линии роста волос. Он поднимает глаза. Беллатрикс поднимает свою палочку. Наконец ей удается подняться на ноги. Похоже, это требует определенных усилий. Родольфус оглядывается по сторонам. Луг тих в сумерках уходящего дня. Трава колышется вокруг них от почти незаметного ветерка. Мотыльки уже на крыльях, и несколько разбросанных сверчков только начали свое монотонное стрекотание. Здесь очень тихо после грохота битвы. —Здесь?- говорит он наконец. Рука Беллатрикс конвульсивно сжимает ключицу Гермионы. Затем Родольфус начинает смеяться. Это эхом отдается в тишине поляны. —О, дорогая Белла, - фыркает он еще через мгновение. Его смех прекращается так же внезапно, как и начался. Даже его улыбка спадает, как маска. —Это был этот маленький роман, который развивался? Ты рассказала своей маленькой грязнокровке об охотничьем домике дорогого папы у реки? Беллатрикс рычит. Но она не поражает Родольфуса. Гермиона задается вопросом, видит ли он, как каждая частичка его жены напрягается. Если и так, то, похоже, ему все равно. —Бедная маленькая Белла, никогда не была любимицей, как Нарцисса, но достаточно хороша для случая... —Хватит, - рычит Беллатрикс. —Ты ничего об этом не знаешь. Ничего! Родольфус лениво направляет свою палочку на Гермиону. —А она знает? Ты рассказала своей маленькой грязнокровке все свои самые глубокие, мрачные секреты, любовь моя? Кажется, он уловил что-то в выражении лица Беллатрикс. На этот раз смех Родольфуса звучит глухо. —Думал, что нет. Наступает напряженный момент тишины. Гермиона задается вопросом, сможет ли она вытащить палочку Макнейра из-за пояса своей юбки так, чтобы никто из них не заметил. Это кажется маловероятным, но она все равно сдвигается, разглаживая одной рукой юбку по всей длине и заставляя себя низко присесть. Родольфус опускает свою палочку. —Она умрет, Беллатрикс, - наконец говорит он, и впервые Гермиона слышит нотку мольбы в его голосе —Либо от моей руки, либо от чьей-то еще. Беллатрикс качает головой. В этом есть какое-то детское упрямство. —Она не умрет. –И ты - впервые Гермиона видит всю меру его ненависти к ней. За все, чем она является - от зараженной крови, которая, по его мнению, течет в ее венах, до бесчисленных мнений, которые она высказывала ему за ужинами последних лет. Она впечатлена тем, как хорошо он скрывал это все эти месяцы. —Моя жена, кажется, достаточно глупа, чтобы думать, что ты отвернешься от Поттера, но я не верю в это ни на минуту. Беллатрикс тоже опускает свою палочку. Теперь ее дыхание звучит как-то странно хрипло. Гермиона жаждет осмотреть ее, возможно, под всеми слоями дорогих тканей скрывается серьезная рана или под всеми этими нечесаными волосами… Беллатрикс полуобернулась к ней. Вопрос Родольфуса играет в ее глазах. Гермиона сглатывает. Она должна солгать. Это было бы легко и безопасно, а все остальное было бы невероятно, возмутительно глупо- —Я бы не стала, - говорит она очень тихо. —Я люблю Гарри. Беллатрикс закрывает глаза. Кожа ее лица приобрела восковую бледность, о которой беспокоилась бы Гермиона, но сейчас она должна успокоить более очевидную рану, потому что у каждой правды два лица, и Беллатрикс должна знать, Гермиона не может позволить ей прожить даже одну минуту, думая- —Но я так же люблю тебя, - поспешно говорит она, понимая, что это тоже не ложь. —Но я не могла этого сделать... ты знаешь, я не могла... —Давайте закончим с этой Беллатрисой, - умоляет Родольфус, делая неуверенный шаг вперед. —Это была ошибка. Ничего больше. Ничто из этого не должно покидать это место. Он все еще не знает о Крестражах, смутно думает Гермиона. Или, возможно, он так и делает. Каким-то образом это вышло за рамки сохранения половины души Беллатрикс. Гермиона пытается вспомнить, как давно это перестало быть таким простым. Как давно она перестала быть сосудом и превратилась в хранительницу, хранительницу чего-то странного, темного и драгоценного. Что-то, что она не хотела бы разрушать. Что-то, чему она не смогла бы навредить, если бы приложила к этому всю свою волю. Ее ложное самоубийство всегда было всего лишь способом открыть клетку и попытаться уговорить то, что там жило, выйти на свободу. Беллатрикс делает резкий вдох, затем спотыкается. У нее из левого уха пошла кровь. Что-то происходит, думает Гермиона и останавливается, удивляясь этой мысли. Что-то случилось. Рука с облупившимся лаком на ногтях на кованом железном заборе. Беллатрикс, похожий на монету профиль, обрамленный золотым часовым солнцем, поворачивается к ней в своем кабинете. Две белые бабочки парят на фоне зимнего неба. Что-то происходит. —Беллатрикс!- Родольфус делает вид, что тянется к ней, но Беллатрикс снова поднимает свою палочку. Ее рука дрожит. —Нет, - говорит она, и Гермиона удивляется, как она остается в вертикальном положении. —Нет. - повторяет она чуть сильнее, и следующие мгновения происходят как в замедленной съемке. Вспыхивает зеленый, и Родольфус падает, все еще тянусь к своей жене, на его лице написано удивление. У Гермионы есть всего доля секунды, чтобы понять это, прежде чем Беллатрикс тоже начнет падать. Гермиона хватает ее за талию и опускает на траву. Она думает, что здесь сыро, и жалеет, что у нее нет плаща или чего-то еще, на что можно было бы положить голову Беллатрикс. Она наклоняет голову, чтобы посмотреть туда, где упал Родольфус. —Ох,-глаза Беллатрикс широко раскрыты от страха. Сердце стучит у нее в ушах, Гермиона отбрасывает все мысли о том, чтобы оставить ее. Даже для ее утешения. Раскаяние, думает она. Крестраж можно уничтожить, но только с угрызениями совести. Иногда это убивает волшебника. Иногда они живут. Гермиона устраивает Беллатрикс у себя на руках. Ее тело гибкое. Она садится рядом с ней, обнимая ее за плечи, а затем кладет свои руки на знакомую талию в корсете. Она смотрит в черноту глаз Беллатрикс. Прослеживает знакомые черты. —Ты можешь это сделать, - шепчет она. Беллатрикс - самая могущественная ведьма, которую она знает. Она лучший и худший человек, которого Гермиона когда-либо встречала. Если кто-то и может это сделать, так это она. Она должна. Беллатрикс облизывает губы. Она начинает говорить, но выходит только хрипение. Она закрывает глаза, между ее бровями появляется маленькая морщинка. Она открывает глаза. Капилляры слишком большие. Под пристальным взглядом Гермионы один из них лопается и заливает правый глаз Беллатрикс кровью. —Хм...- снова хрипит она. Ее горло работает, и она снова сглатывает, как будто задыхается. Гермиона в панике хватается за спину, возможно, ее все-таки чем-то укололи, но все кажется прекрасным, гладкие знакомые лопатки, тонкие руки, все кажется таким же, как всегда, так почему… —Г-Гермиона.-Беллатрикс наконец справляется, и Гермиона с ужасом видит, что ее рот тоже полон крови. Беллатрикс наклоняется вперед и целует Гермиону, очень нежно и очень жутко. Ее дыхание теплое. Они обе держат глаза открытыми. Гермиона видит точный момент, когда она умирает. Она отстраняется от поцелуя. Беллатрикс все еще смотрит на нее, но в ее глазах ничего нет. Ни любви, ни злобы, ни умного смеха. Ничего. Гермиона снова целует ее. На губах. На ее острых щеках. На ее лбу. Она щиплет себя за бедро. —Беллатрикс! Целует ее снова. Потом она просто смотрит на нее.***
Гермиона не знает, как долго она там пробудет. В какой-то момент она вспоминает, что нужно закрыть глаза Беллатрикс. Кровь стекает в лужицу под ее правой щекой. Одна полоска из ее глаза, одна из ее рта. Кровь во рту означает, что что-то случилось с ее сердцем, думает Гермиона. Ей кажется, что она тоже плачет, но она не может вспомнить. Только рассвет, бледный и розовый, наконец-то пробуждает ее. Она садится. Руки Беллатрикс отпадают от нее. Луг хорош и ранним утром. Она смотрит на бледную луну. Она не пытается угадать, где находится. Медленно и мучительно она собирает палки и ветки из окружающего леса. Она устраивает погребальный костер так хорошо, как только может. Теперь она понимает, что Гарри хотел похоронить Добби без магии. Она заворачивает Беллатрикс в свой плащ и левитирует ее на кучу. Она оставляет Родольфуса там, где он есть. Пусть он достанется насекомым. Пусть он гниет и питает голубую гавань цветов Беллатрикс. Ее шокирует, насколько хрупка другая женщина. Она всегда казалась непоколебимым присутствием. Она хочет сжечь Беллатрикс своей палочкой, палочка Макнейра не даст ей даже искры. Она осторожно берет изогнутую палочку из сложенных рук Беллатрикс, чувствуя теплый прилив связи. Что-то у нее в груди кольнуло. Крестраж… —Все еще здесь, детка. Тихий голос так шокирует ее, что она отступает назад, спотыкается и шлепается задом на мокрую от росы траву. —Беллатрикс? - спрашивает она, оглядывая мрачный луг, все чувства на пределе, потому что это не могло быть правдой, она не просто слышала… —Какой смысл умирать от раскаяния, если ты даже не отпустила мою душу, Гермиона? Голос Беллатрикс, и это она, невозможно подделать этот причудливый чистокровный акцент, полон ее обычной насмешливой мрачности. Не хватает только котла, бурлящего между ними. —Я не... - отвечает Гермиона, чувствуя, как снова наворачиваются слезы. Такими темпами она умрет от обезвоживания. Человеческие существа нельзя заставить так сильно плакать: —Я не знаю, как это сделать. —Тогда все хуже, чем я предполагала. Гермиона начинает всерьез плакать от знакомой ласки. —Давай, - говорит Беллатрикс, как только Гермиона обретает хоть какой-то вид контроля, —Сожги меня. Она взмахивает палочкой Беллатрикс. Погребальный костер загорается. Проходит долгая минута, в течение которой она клянется, что видит отчетливые углы лица Беллатрикс, обрамленные золотым сиянием. Черный столб дыма поднимается над деревьями. Она задается вопросом, не следовало ли ей сказать несколько слов. Странно, что за такой могущественной и выдающейся ведьмой, как Беллатрикс Блэк-Лестрейндж, наблюдают только Гермиона, ее мертвый муж и темная стена деревьев. —Я должна вернуться, - говорит она горящему контуру после еще одной долгой паузы. —Я нужна Гарри. —Это уже случилось, Гермиона. Битва за Хогвартс закончена. Она хочет спросить Беллатрикс, откуда она может это знать, но слова звучат правдиво где-то в ее сердце. Прошло уже несколько часов. Они либо убили змею и покончили с Волдемортом, либо нет. В любом случае Беллатрикс мертва, а Гермиона так, так устала.Она отдыхает.***
Она вздрагивает и просыпается. Костер - это не что иное, как продолговатая кучка дымящихся углей. Весенний день ясен, а небо поразительно голубое, как яйцо малиновки. Она холодная и окоченевшая. Родольфус смотрит на нее молочно-белыми глазами и бледен, когда она касается края его вытянутой руки, все еще прижимая палочку Беллатрикс к груди. Она в последний раз оглядывается по сторонам, а затем аппарирует домой, в Хогвартс.