nameless

      — Малыш, тебе пора вставать! Нам скоро выезжать. Одиннадцатый открыл глаза и уставился в белый потолок, на котором тут и там прыгали солнечные зайчики. Он недовольно поморщился и, громко втянув носом воздух, перевернулся на бок, вновь закрыл глаза. И вроде бы даже имел все шансы, чтобы уснуть и видеть четвертый сон, однако услышал недовольное сопение со стороны двери и лениво поднял веки, щурясь, словно хитрый представитель кошачьих. Чимин уже успел помыть голову, судя по его до безумия симпатичной пушистой укладке, и одеться в легкие светло-зеленые джинсы мом и обтягивающую его красивое тело белую футболку. От одного лишь взгляда на эти выделяющиеся под футболкой изгибы мышц кора и груди накатившая сонливость боязливо передала все свои полномочия нежности и желанию коснуться. Чимина хотелось трогать всегда и везде, словно он был для него какой-то игрушкой-антистресс, которую можно жамкать на протяжении всего дня и занимать ей руки. Заметив растягивающиеся в улыбке губы, блондин сложил руки на груди и нахохлился, отчего походил на маленькую пташку. — Даже не думай возбуждаться, глупая секс-машина. Нам выезжать через час уже, а ты в одних спальных шортах с щекой, залитой твоими же слюнями! — расходился в бурчании Чимин, а у Одиннадцатого сердце отстукивало каждый сказанный им слог и посылало импульсы тепла во всех направлениях по телу. — Но я не виноват, что ты у меня тако-о-ой, — приподнялся все же парень и с ленивыми звуками вытянулся руками вверх, сбрасывая с себя последние крохи сонливости и нежелания куда-либо вылезать из кровати. И почему они не могут просто всю жизнь проваляться в своей квартире вдвоем, иногда сливаясь в неземных, каждый раз приносящих крайную степень удовольствия, граничащего с безумием, связях. — Како-о-о-й? — передразнил его хриплый, излишне «мужской» тон парень. — Охуенный, — расплылся в довольной улыбке Одиннадцатый. И ведь знал, что Чимина до тряски в коленях и подергивающегося члена ведет, когда он ругается при нем. — Не матерись, — цепкий взгляд выхватил, как Пак начал играться с колечком из белого золота на пальчике, и Одиннадцатый едва ли не завыл от того, каким милым он был. Блондинчик, обычно такой резкий и самостоятельный, всегда так забавно смущался, когда парень продавливал его слабые местечки. — Чим-а-а, пойдем ко мне-е-е, — откинулся назад, опираясь на руки, брюнет. Он видел, как дуется его партнер, поэтому снова расплылся в своей привычной ухмылке на секунду, но тут же сменил её слегка надутыми губами и широко открытыми, почти что выпученными черными глазами. — Малыш, я бы с радостью сейчас устроил очередной заезд, уж поверь. Ты не представляешь, какой ты горячий, когда только-только просыпаешься и выглядишь вот так… — Пак указал пальчиком на сидящего на кровати Одиннадцатого. — Но я уже сказал родителям, что мы собираемся и скоро приедем. — М-м-м, скажи, что приедем попозже… что мы вспомнили о том, что не выключили плиту, и нам пришлось вернуться, потому что у нас дома чертов пожар. — Пожар у кого-то неугомонного в штанах сейчас, — хихикнул Чимин. — Собирайся давай, сам же так хотел с ними познакомиться. Брюнет на кровати беззлобно закатил глаза и резко вскочил, а Чимин с громким хохотом игриво убежал от своего домашнего кота в сторону кухни, чтобы тот не догнал сразу, не настиг своими нескончаемыми ласками и нежностью.

***

      Одиннадцатый упирался обеими руками в плитку душевой и тяжело дышал. До продрогших костей холодная вода струилась по его телу, обтекала все изгибы и с шумом разбивалась о пол. Демон скрипнул челюстью и зажмурился так, что виски в миг пробило болью. Но ничего не помогало — ни вода, ни боль, ни закрытые веки. Перед глазами продолжал стоять этот до безумия сладкий и как будто бы семейный сон. Домашние Чимин и Одиннадцатый. Одиннадцатый и Чимин. И ему улыбнуться, проснувшись, подумать, что выглядело это все довольно славно, да выбросить из головы до очередного свободного момента, когда можно поразмышлять о всяком далеком. Но безымянного охватило настойчивое ощущение реальности. В затылке еле мерцающая прежде искорка уже стала идиотским фонарем полицейской машины, мигающим на всю округу. Еще и сопровождался сигнализацией. Происходящее во сне будто бы было живой ситуацией, обычным днем, который демон уже проживал. Он в тысячный раз громко выругался и, выключив воду и накинув первую попавшуюся одежду прямо на мокрое тело, вылетел из своей комнаты. Где этот чертов Тэхен?       Одиннадцатый по прежним обычаям, отступившим на некоторое время его жизни из-за излишней разнеженности в связи с появлением Чимина, влетел в комнату с грохотом и тут же застыл. Глаза бегали туда-сюда, как у маленького потерявшегося щенка, а мозг экстренно обдумывал, как повести себя в сложившейся ситуации. Полуголый, взлохмаченный так, будто вот всего пару секунд назад спрыгнул с парашютом, с до крови расцарапанной спиной Феликс восседал на обоюдно тяжело дышащем и вцепившемся в мягкие бедра Тэхене. Одиннадцатый открывал и закрывал рот, разворачивался, чтобы молча уйти, опять поворачивался к Истинным, громко вздыхал и продолжал топтаться на месте. А после услышал тихий смех Феликса. — Тэ, твой сломался совсем походу, — улыбаясь во весь рот, произнес он. Но уцепившийся за что-то взгляд не дал более сохранять эту улыбку, и Ликс резко слез со своего «седла» и, как уже было прежде, в пару шагов оказался рядом с безымянным, чтобы протянуть к нему маленькую руку. Одиннадцатый отшатнулся — только одним крохотным ручонкам он позволял вот так вот легко тянуться в его сторону и более того, сам их ловил на половине пути и обязательно расцеловывал. Феликс поморщился, но руку все же опустил, почувствовав негативную ауру от демона напротив. — Ладно-ладно, не трогаю я тебя. Но я чувствую, что с тобой совсем всё херово. Тэхен позади фыркнул — его бесило, что у демона было сильно развито умение, которое у него никогда и не проявлялось. Феликс всегда так легко считывал состояния людей и нелюдей вокруг себя, пока Тэ, сколько бы не тужился, не мог даже настроение по лицу угадать, не то что вычислить слабость и болезнь. — Я к Тэхену пришел. — Ну, как видишь, он сейчас немножко занят, — Феликс подождал ответа от уставившегося сквозь него Одиннадцатого, но тот будто бы игнорировал его существование. — Эх, опять меня прогоняют ради него, ну что ж за судьба то такая. Истинный театрально вскинул руки и поплелся на выход, бросая демонстративный унылый взгляд на Тэ и хлопая страдальческой дверью. Тэхен прорычал что-то про себя ему вслед и, подцепив футболку на полу, принялся её надевать, пока безымянный безмолвно стоял, как цветочный горшок, украшающий комнату. — Ну? — наконец обратился к нему откинувшийся на кровати и закуривший прямо в комнате Тэхен. — Я это… Я… — Блять, шавка, ты смутился собирающихся потрахаться мужиков или что? Напомнить, чем ты занимаешься со своим человечишкой? — дернул бровью Истинный, почему-то совершенно не сомневающийся в том, что Одиннадцатый уже разложил Чимина на всех возможных плоскостях. — Да нет. Просто ты и Феликс… — услышав недовольный рык со стороны собеседника, Одиннадцатый все же решил прикрыть лавочку и перейти к действительно актуальным вопросам. — Расскажи мне, кто такой Чимин. — Чего, бля? — Чимин. Мой Шанс, который должен быть для меня самым близким и родным человеком в прошлой жизни. — И? — Чего «и», блять! Ты сказал, что он мужа моего убил в прошлой жизни. Не думаешь, что чуть-чуть не сходится? Самую малость, — от излишней эмоциональности сказанного демона пошатнуло, вновь закружилась голова. Слабость по всему телу насиловала его каждый новый день и приходила к нему все чаще и чаще. — Как же ты затрахал мой мозг, ты даже представить не можешь… — Тэхен… Тэ. Пожалуйста… — едва ли не с открытой мольбой в каждом слове просил безымянный. Он и сам не мог описать того, как сильно уже был вымотан происходящими с ним вещами и нераскрытыми загадками. Тэхен скривился и взглянул прямо в черные глаза, которые то и дело терялись и не могли найти одну точку. На лице старшего демона отразилось некое подобие печали смешанное с желанием поскорее найти Феликса и вернуться с задуманному изначально мероприятию. Истинный очень хотел вытрахать все свои проблемы и личные переживания в ком-то, а тут под руку подвернулся вечно мельтешащий перед ним Ликс, но, конечно, главная проблема всея жизни не могла не появиться в тот же момент. — Одиннадцатый. Выйди уже. Я не скажу тебе ничего больше, чем сказал ранее, — каждое слово звучало так холодно и жестко, что безымянный невольно отступил и сделал пару слабых шагов назад. Тэхен отвернулся к стене и выдыхал сигаретный дым, как будто бы совсем забыв о существовании в комнате другого живого существа, которое вновь отступило и вышло из комнаты ни с чем.       Одиннадцатый понуро, как обиженный щенок, поплелся в сторону выхода — остро ощутилось желание выбраться из этого сырого, холодного помещения, убраться подальше от всех темных созданий и прижаться к настоящему источнику тепла и энергии в теле маленького человечка. Человечка, чья одна только улыбка, поджимающая пухлы щеки и превращающая глаза в аккуратные полумесяцы, стирала всю усталость и помогала забыться, отдохнуть от боли и всех этих тайн, которые кружили голову. Безымянный вышел на улицу и с громким вздохом потянулся, наполняя легкие холодным воздухом. Дорога уже была не то что знакома, он ехал по ней, как по собственному протоптанному пути, по всей длине которого тянулась маленькая связывающая ниточка, не позволяющая сбиться, сойти с маршрута. Демон, словно расправив крылья, взлетел на нужный этаж и, как только дверь открылась, влетел в хозяина квартиры. Чимин сдавленно охнул, удивленный такому яркому проявлению чувственности, но ни секунду не сомневался, сразу же обернул талию того своими руками и сжал кулачками жесткую, немного влажную от пота ткань футболки. Одиннадцатый уже не скрывал, что его тело трещит по швам, да и смысла не было, когда следы «потерь» уже дошли до самого подбородка, поэтому спокойно ходил в том, что попадалось под руку. Плащ, на удивление, все чаще оставался валяться где-то в неизвестных демону координатах — убийства и собственная безопасность больше не волновали. Безымянный любовно терся носом о висок Пака, вдыхал запах шампуня и чистой кожи, проходился сухими губами, одаривал легкими поцелуями, пока сам Чимин уткнулся в твердое плечо и, прикрыв глаза, наслаждался ощущением подобной, слабо проявленной, но будоражащей все внутренности близости. Демон пропускал светлые прядки сквозь пальцы, поглаживал ушную раковину и спускался к лопаткам, кротко надавливая на них — чтобы еще ближе, чтобы ни сантиметра расстояния между душами. — Как себя чувствует страшный зверь? — Теперь лучше, чем когда-либо, — усмехнулся очередной колкости демон и беззлобно прикусил кожу на щеке. — Даже лучше нашей ночи? — громко ахнул человек, попытался даже отшатнуться для показательности его обиды, но крепкие руки обвили его в цепкий кокон. Только дай волю, и Одиннадцатый весь вокруг него обернется, как змея. — Той ночью был только я. Страшный зверь постеснялся такого развратного человека перед собой и позорно сбежал. — Ну что за трусишка, — Пак звучно чмокнул демона в нос и хихикнул, когда тот сморщил его и зажмурился одним глазом. — Ты голодный? Одиннадцатый, что уже не мог оторваться от чужой шеи, промычал в отрицании. Он самым кончиком языка проводил от кадыка к уху, оттягивал кожу одними губами, слабо прикусывал в месте перехода к плечу и целовал, оставляя за собой едва влажные следы. Чимин не заметил, как его дыхание стало тяжелее, как пальцы вцепились в спину и дёрганно царапали её через ткань, как вес его тела перенесся на руки безымянного, потому что собственные ноги привычно расслабились, стоило лишь вязким чувствам заполнить низ живота. Запах Одиннадцатого — мужской гель для душа и пот — забивался в ноздри, затекал в кровеносную систему и вытеснял собой всё внутри. Пака по-настоящему трясло от того, как сильно его захватывали нотки ароматов этого парня, и он все больше искал опору в нём. Демон, ощутив, что Чимин потихоньку расплывается и стекает лужицей вниз, присел, подхватил его под талию и закинул на плечо, с довольной ухмылкой укладывая широкую ладонь на упругую ягодицу. Пальцы тут же смяли ту вместе с тканью домашних шорт, что тут же собралась и продемонстрировала безымянному еще больше прелестей его возлюбленного. Большой палец подобрался под неё и огладил кромку трусов, которые показались неестественно лишними. И почему Чимин не мог просто всегда ходить в одних соблазнительных шортиках, что так эффектно подчеркивали его бёдра? Добравшись до кровати в комнате, Одиннадцатый упёрся в руку, тут же почувствовал разливающуюся под кожей боль, но всё же мягко уложил Чимина на спину, не позволив тому даже чуть-чуть удариться. Блондин же хоть и был в состоянии разнеженного тела, но изменения в мимике лица заметил и ту же приподнялся на локтях, уставился в глаза напротив. — Не делай ничего такого, от чего тебе самому больно, глупый ты демон. Ну-ка, ляг уже, давай. Чимин засуетился и, двигаясь как маленькая гусеница, переместился чуть в сторону, чтобы демон тут же рухнул рядом, утыкаясь лицом в одеяло и радуясь пропавшему на руку напряжению. Не успел он опомниться, как на его шейные позвонки отчетливо нажали пальцами, которые тут же переместились к основанию шеи и принялись проминать мышцы уже там. — Детка, ты такой напряженный, твердый, как каменная глыба. — Я могу быть еще твёрже, — хмыкнул куда-то в кровать безымянный, на что получил легкий шлепок второй рукой по лопатке. — Грязный демон. — Ты злишься только потому, что тебе это уж слишком нравится. — Что ты такое говоришь? — рука на шее на секунду застыла, но вскоре продолжила двигаться легкими круговыми движениями. — Ты сам знаешь. — Не знаю. — Разве? — Да! — Тогда почему твои зубки тут же закусывают губу, стоит мне начать ругаться и говорить все эти грязные вещи? Ты всегда реагировал очень даже однозначно. — Да фу. Тебе всего лишь показалось. И хватит уже целоваться с этим одеялом, я ведь тоже хочу! — с капризными нотками вскрикнул Пак, и ухмыляющийся демон не заставил долго ждать, сразу повернулся на спину и вызывающе посмотрел на сидящего, подогнувшего под себя ноги парня. — Так намного лучше. Блондин наклонился и мягко оттянул нижнюю губу, обхватил её своими пухлыми, втянул ртом и принялся нежно посасывать. Пока одна его рука спокойно оставалась на плече, вторая не могла найти себе места и сновала по груди, спускалась к животу и возвращалась к рукам. Все его движения были такими медленными, что Одиннадцатый отчетливо почувствовал, как его тело расслабляется до последней клеточки, подается навстречу, радуется касаниям и просит еще. Но зверь не сдавался, ждать не хотел и жаждал самостоятельно исследовать уже знакомое, но такое уникальное. В одну секунду Чимин оказался вновь подмятым под крупным телом и попытался воспротивиться, когда заметил, как дрожит демон от напряжения, будучи сверху. Не успел он сказать и слова, как в его губы буквально врезались чужие, да так, что весь воздух выбило, что глаза зажмурил от неожиданности, что руки вцепились в плечи. Одиннадцатый терзал, выпивал его всего, попутно уделяя внимание обеим губам, а его язык ни на миг не покидал чужой рот, встречал такой же язык, проводил свои дорожки по деснам, пересчитывал зубы. Паку воздуха не хватало катастрофически, но от одной мысли, что демон оторвется, остановится, перестанет целовать так, в голове зарождалась паника, и пальцы сильнее вжимались в напряженные мышцы на руках. А демон даже и не знал, что такое «остановиться», то слово напрочь вылетело из его лексикона. Все губы и подбородок Чимина уже были покрыты вязкой слюной, редкие капли протекли по шее и остановились в складках кожи, собственный язык сдался и лениво осел, позволяя языку Одиннадцатого по-настоящему трахать рот в одну сторону. Блондин понял, что безымянный вернул ему возможность дышать уже тогда, когда уголки начали ныть и предвещали болезненные надрывы. А разошедшийся зверь уже резко стянул футболку и тут же ощутимо укусил нежную кожу на груди, отчего по комнате разнесся первый яркий стон. Чимин вцепился одной рукой в темные волосы, грубо сжимая пальцы так, что те натянулись и причинили боль хозяину, вторая задержалась где-то в районе талии. Парень слышал отчетливые чмокающие звуки — то демон оставлял яркие, набирающие цвет засосы тут и там, метил своё, утверждал, что тут будет только он и никто больше. И какой же он был идиот, если действительно считал, что после подобных ощущений Чимин мог отдаться кому-то еще. Тот Чимин, который все возбуждающие сны сохранил в специальной папочке в голове и постоянно к ним возвращался, тот, который возвращался с мокрыми пятнами на нижнем белье после многих их встреч, тот, который, блять, любил его до самого безумия. — Подожди. Детка, постой же ты, — попытался оторвать от себя Одиннадцатого блондин, заметив, что тому совсем уж тяжело держать тело на весу. Оставшиеся крупицы разума не позволяли стонать, как сучка, пока возлюбленный тратит последние силы на поцелуи. — Давай ты ляжешь. Да ало, с кем говорю то! — Помолчи, — рыком, как дикий зверь, припадая губами к соску и утягивая тот в вакуум. — Подожди-и-и, — сходя на жалостливый писк, простонал Чимин. Какими-то неземными усилиями ему удалось все же оторвать безымянного от собственной груди и уставиться прищуренным взглядом в глаза, зрачок которых уже походил на целую отдельную Вселенную по размерам. Одиннадцатый выглядел безумно, такой весь раззадоренный и возбужденный до ужаса, из-за чего Чимин даже на самую маленькую секунду пожалел о том, что остановил его. Но тут же взял себя в руки и злобно ткнул дрожащим пальчиком в грудь. — Ты! Быстро ложись на свою широченную спину и даже не дёргайся. — Чи-и-им… — Я все сказал. Не знаю, как ты там привык у демонов, но для меня заниматься любовью — это, знаешь ли, обоюдное удовольствие. — По мне не похоже, что я… получаю удовольствие? — усмехнулся Одиннадцатый, кинув быстрый взгляд в область паха. — Твои руки трясутся, как у слабенького деда! Я не смогу трахаться с пенсионером, понимаешь? Слезай уже, черт бы тебя побрал! Безымянный еще несколько минут сопротивлялся, но вскоре снова сдался такому умилительно бубнящему блондину и лег рядом с ним, вытягиваясь по струнке. — Так, генерал Пак? — Ага. Сейчас тебе еще рот заклеим, вообще супер будет, — притворно недовольно высказал Чимин, осматривая свой торс. Вообще-то его дико возбуждали все эти отметины, просто кричащие о ненормальной страсти партнера, но знать тому об этом вовсе не обязательно. Пак, прижав на всякий случай одной рукой грудь демона, чтобы тот больше не дергался, второй принялся гулять по животу, переходя к бедрам и поглаживая кожу в опасной близости к уже трущемуся о ткань штанов члену. Блондин вернул происходящему былую тягучесть, мягкость, медлительность, которые так нагло уничтожил до этого демон. Парень заботливо стянул футболку, сбросив её на пол у кровати, пробежался пальчиками по горящим трещинам и не забыл поцеловать каждую из них, выводя громкие слова о любви на коже. Чимин чувствовал, как их прелюдии затянулись, понимал, что оба уже до болезненного возбуждены и хотят долгожданной разрядки, но, блять, как же хотелось в очередной раз изучить самостоятельно строение этого горячего тела, почувствовать под губами абсолютно всё, что видели глаза, отдать в своих движениях хотя бы малую часть тех чувств, которые уже переливались через край. Короткие пальцы подцепили ремень и со звоном расстегнули его, освободили пуговицу из петли и опустили бегунок молнии, а после намеренно плавно стянули с уже приподнявшего бедра безымянного штаны, спускаясь вместе с ними. Штаны и боксеры полетели в одну кучу с футболкой, а губы уже накрывали четко выпирающую косточку на голени, обводили её языком, вызывая тем самым громкие вздохи сверху. Одиннадцатого вело от подобных, будто бы совсем целомудренных поцелуев, что уже потянулись по ноге к колену вместе с оглаживающими мышцы икр руками. Чимин коротко чмокнул кожу на сгибе и уже широкими влажными движениями языка проходился по внутренней стороне бедра, оказывался в опасной близости к обнаженному паху, рвано выдыхал горячий воздух на яйца, отчего сам демон то и дело вздрагивал. Открытые ладони обхватывали накачанные ноги, с нажимом вели вверх-вниз, разогревая кожу частым растиранием и даря какие-то совсем выбивающие из состояния покоя ощущения. До этого искусителя демон и знать не знал, что кто-то способен возбудить его до стекающих с члена капель одними лишь поглаживаниями бедер и икр. Пак уже довёл до крупной дрожи, поигрался так, что Одиннадцатый начал, на удивление им обоим, томно скулить его имя и подаваться тазом вперед в поисках желанных касаний. Вот вам и страшный демон — еще немного и тот начнёт вслух умолять хоть что-то сделать с этим до боли возбужденным членом, что тёрся об кожу и уже доставлял этим четкий дискомфорт. — Чи-и-им, — в очередной раз дернулся демон, когда блондин выдохнул в сторону яиц и потерся носом у основания. — Блять, ну пожалуйста! — Что такое? — в сказанном слышалась улыбка, близкая к издевательской ухмылке. — Чимин… — Да, детка? — Ты ёбанный дьявол. — М-м-м. Во-первых, к демонам тут не я отношусь, не путай. Во-вторых, сегодня пока еще не ёбанный. Одиннадцатый уже открыл рот, чтобы ответить что-то такое же язвительное, но тут же захлебнулся своими словами и выгнулся, откидывая голову назад и сжимая шею до хруста. Чимин еле-еле обхватил губами головку, те тут же соскользнули с нее и вновь кротко целовали тазовые косточки, а демон готов был признаться, что близок к оргазму от одного лишь этого ленивого движения. Взрослый, сексуально зрелый человек, а кончает от того, что на его яйца подышали — Одиннадцатый заслужил медаль. Которую он повесит на этот стоящий, словно столб на улице, член и размахивать будет, если этот любитель пыток Чимин ничего не сделает. И тот, конечно же, не мог уже отказать такому по-красивому сипло вылетающему с губ собственному имени — блондин склонился над членом и широко провел языком от самого основания, захватывая после головку и едва втягивая щеки, создавая почти неощутимый вакуум. Демона мазало, что пиздец. У демона из головы вся жизнь, все воспоминания и навыки вылетели, осталось лишь бьющее по стенкам набатом. Чимин, Чимин, Чимин, Чимин. Чимин — его собственный тип лихорадки, которая температуру под сорок и горло в тиски. Чимин — его океан, глубина которого такая, что за сотню лет не погрузишься, но демону очень хочется пытаться. Чимин — новое слово вместо «секс» и «возбуждение», вместо «любовь» и «нежность». Чимин стал всем, чем можно и нельзя, захватил собой от начала и до конца. Одиннадцатый громко дышал, сипел от стянувшей сухости в горле и говорил. Сто раз, двести — одно и то же имя. И того ему казалось так не достаточно, что он опустил глаза и смотрел на то, как его член обхватили маленькие ручки, как пухлые губы вели от головки до почти что середины, как все больше слюней вытекало и густыми каплями стекало по прочерченной венами коже. Как же охуенно выглядел Пак на его члене, как до чертовски правильно его рот и ладони сцепились вокруг него. Демон понимал, что это приведет к тотальной разрядке, но смотреть не переставал, просто не мог. Потому что вело, возбуждало до звона в ушах и слабости во всём теле. Чимин не мог протолкнуть член внутрь на всю длину, начинал заходиться в кашле уже на половине, но это не мешало ему умело помогать себе ручками, медленно потирая и натягивая кожу у основания. Он не пытался быстро, не доводил себя до слёз в глазах и рвотных позывов, лишь вбирал столько, сколько мог, иногда натягивая свои щёчки и отсасывал притворно лениво, тягуче. Нуждаясь в воздухе, парень с причмокиванием вытаскивал член изо рта и намеренно пошло обхватывал губами одну только головку, будто это чупа-чупс, и бросал затуманенные взгляды в сторону не оторвавшегося от своего лицезрения ни на секунду Одиннадцатого. Вновь вбирая в себя и толкнув несколько раз в самое нёбо, обведя языком по кругу, блондин чувствовал, как крепкое тело начало заходиться в дрожи еще больше, как демон, не осознавая, подтянул ноги и согнул их в коленях, как его бедра все чаще принялись толкаться в принимающий рот. Чимин набрал темп, активно задвигал влажными от своей слюны ладошками и втянул щёки, когда крепкой хваткой демон вцепился в его затылок и беззвучно протянул его имя. Безымянный собрал самые последние крупицы силы в самых закоулках своего тела и подтянулся на локтях, высвобождая член и тут же обхватывая его ладонью, принимаясь толкаться в неё в собственном ритме. Чимин накрыл пальцы своими и попытался сровнять рваный темп, но сам уже трясся от захвативших эмоций при одном только взгляде на такого расплывшегося от его действий и ощутимо слабого демона. Хватило еще пары толчков, чтобы Одиннадцатый крепко сжал челюсть, зажмурился до боли и, уперевшись ступнями в кровать и приподняв таз, с громким вздохом кончил. Оргазм яркой вспышкой охватил низ живота и сладкой негой разлился по паховой области, захватил даже область желудка и поясницы. С члена стекали белёсые вязкие капли, пачкая все еще сцепленные на нём руки. Чимин убрал свою первым и без капли стеснения, будучи будто в трансе, поднес измазанные пальцы к своему рту и обхватил их, глубоко проталкивая так, что дело дернулось в позыве. Одиннадцатый едва открытыми глазами видел, как язык шустро слизывает его сперму с коротких пальчиков, и до боли в скулах тянул улыбку. Чертов Пак Чимин со своими щеками.