Воспитание леди

В столовой воцарилась тишина. Драко сидел во главе стола и ел суп. В отличии от него Гермиона вообще не притронулась к еде. Она сидела неподвижно, спрятав руки под столом и напряженно теребя шелковую ткань своего платья. Длинные ноги Драко вытянулись под столом, расставив их достаточно широко, чтобы перекинуть их через ее ноги. Они слышали, как вдалеке щебечут птицы, а из открытого окна дует слабый ветерок. Солнечный свет проникал сквозь высокие, широкие окна, и все серебро на столе красиво поблескивало. Свет был таким сильным, что этого у нее заболели глаза. Гермиона подавила нетерпеливый вздох. Звук открывающейся двери привлек их внимание. Драко и Гермиона подняли глаза от стола. - Мой господин, - сказала Панси и поклонилась. - Ваш гость прибыл. Драко вытер рот салфеткой и отложил ложку. - Хорошо. Отведи его в мой кабинет. Панси снова поклонилась и вышла из столовой. Гермиона и Драко встали из-за стола. Он взял ее руку, нежно целуя тыльную сторону. - Ты ничего не съела, - сказал он. Он даже не взглянул на ее тарелку. - Извини, - солгала она. - Я совсем не голодна. - Я попрошу кого-то принести что-нибудь позже в твою комнату, - сказал он, и слуга подошел, чтобы помочь надеть плащ. - Сегодня вечером будет шторм, но я уверен, что Люцио пойдет на пользу сегодняшняя долгая прогулка. Он слишком гиперактивный. - Он всего лишь ребенок, Драко, - сказала она, убирая руку. - Ничему удивляться, этого следовало ожидать.Все дети такие. - Пусть на этот раз он возьмет свою метлу, - сказал он. - Я не позволю тебе нянчиться с ним. Ему нужно закалиться. - Ему ничего не нужно, - сухо но твердо ответила она. - Он прекрасен таким, какой он есть. Драко строго посмотрел на нее. - Ни один наш сын не будет слабым. Его нужно как можно раньше научить правильному образу жизни. - Он всего лишь мальчик, - сказала Гермиона, вовремя удержавшись, чтобы не зашипеть на него. Тем не менее, их прежний покой уже улетучился. - Позволь ему насладиться своим детством, Драко. - Я никогда не говорил, что отниму это у него, - сказал более спокойно. - Я только хочу убедиться, что мой сын будет таким же сильным, как я. - Он протянул руку, чтобы взять ее за подбородок. - Я не потерплю слабости в этой семье. Гермиона почувствовала, как на языке поднимается резкий ответ, но сдержалась. Если она сейчас начнет спорить, он может передумать выпускать их на улицу на целый день, а ей действительно нужна была долгая прогулка. - Да, милорд. Он улыбнулся и взял ее лицо в ладони. - Увидимся через несколько часов. Панси будет сопровождать вас. Не заходи слишком далеко. Она кивнула, и он легко поцеловал ее в губы, прежде чем выйти. Она смотрела, как он уходит, ее рука слегка покоилась на столе, кончики пальцев касались столового ножа.

***

День был ясный и жаркий, но довольно влажный. Густые, темные тучи нависли над горизонтом, приближаясь. Сады были благоухающими, пышными, растения отяжелели от своей флоры. Гермиона вытерла пот, стекающий по задней части шеи. Она уложила волосы так, чтобы ни одна прядь не свисала вниз — она чувствовала эффект влажности всякий раз, когда прикасалась к своим волосам. Они завились и превратились в спутанный беспорядок. Она не могла перестать тянуться, чтобы прикоснуться к нему. Странно, но это почему-то успокаивало. Люцио убежал впереди них на возделанную землю, которая простиралась на многие мили. Они слышали его крики смеха, когда он пролетал над ними на своей метле, время от времени пролетая мимо них с широкой улыбкой на лице. Гермиона некоторое время боролась с метлой, утверждая, что Люцио слишком мал, чтобы учиться летать, но Драко отдал ей приказ. Он тоже научился летать, когда был молод, и если это было правдой, то его способности перешли к Люцио. Драко научил его основам и советам по технике безопасности, а затем позволил ему свободно бегать. Она волновалась, потому что он все еще время от времени падал, или летел слишком быстро, или слишком высоко, но он, казалось, всегда помнил, что нужно опускаться ниже или замедляться, и Пэнси могла смягчить все приземления своей палочкой. Она помнила, каким прекрасным игроком в квиддич Драко был в Хогвартсе — конечно, не так хорошо, как Гарри, — она не могла вспомнить ни одного матча, который он когда-либо выигрывал как ловец Слизерина, но, возможно, Гарри просто повезло больше. Луцио было всего четыре. Захочет ли Драко отослать его в школу? Было ли так лучше? Он был бы вне влияния своего отца. Драко однажды намекнул, что Хогвартс - это не вариант для Люцио. Гермиона вспомнила, как он однажды сказал ей, что Люциус хотел отправить его в Дурмстранг, и он бы с радостью поехал, если бы Нарцисса не вмешалась. - Если бы она этого не сделала, - сказал он ей, поглаживая ее тогда еще беременный живот. - Я бы не встретил тебя так рано. Казалось, он был убежден, что независимо от того, каким путем пошла бы их жизнь в любой другой вселенной, они все равно встретились бы. - Даже если бы я встретил тебя десять или двадцать лет спустя, неважно, как долго, я бы сделал тебя своей, - не раз говорил он ей. Она поверила ему. Гермиона откинула со лба влажную, увядшую прядь волос. Она увидела, как Панси потянулась за своей палочкой. Нет необходимости.- сказала она. - Но ты горячая штучка, - настаивала Панси. - Позволь мне, по крайней мере, сотворить Охлаждающее заклинание. - Я не возражаю, - сказала Гермиона, удерживая ее руку. - Действительно. Там всегда так холодно. Панси неохотно убрала палочку. - Он злится на меня, когда видит, что я не выполняю свою работу. Люцио пронесся мимо них, махая рукой. Гермиона, улыбаясь, помахала в ответ. - Прежде чем мы вернемся внутрь, ты можешь помочь мне привести себя в порядок, - сказала она. - Ему не обязательно знать. Это, казалось, успокоило Панси, и они пошли дальше. Птицы пели громче здесь, где деревья были самыми густыми. Они оставались под ними в тени. Люцио тем временем низко опустился, чтобы пролететь над озером. - Ты хочешь участвовать в гонках? - внезапно спросила Гермиона. Панси с сомнением посмотрела на нее. - Ты сможешь в этом платье? Гермиона посмотрела вниз. - Оно достаточно легкое. Я могу передвигаться очень хорошо. Панси прикусила губу и огляделась, затем пожала плечами. - Хорошо. Куда? - Это дерево,- Гермиона указала на него. - Тот, что на краю, рядом с прудом. - Надеюсь, вода холодная, - сказала Панси, ухмыляясь. Она покачалась на каблуках. - Когда мы в последний раз участвовали в гонках? -Я не хочу об этом думать, - полушутя сказала Гермиона. Она сняла обувь, предпочитая бегать босиком. Ею овладело головокружение. Земля под ее пальцами была теплой, вибрирующей, травинки покалывали и щекотали пальцы ног. Внезапно подул ветерок — он был прохладен у ее горла. - Мамочка, что ты делаешь? - спросил Люцио, приближаясь к ним со своей метлой на буксире. - Мы собираемся наперегонки отсюда до того дерева, - сказала она. - Ты тоже хочешь бежать? - Хочу конечно! - Хорошо. Приготовься, - она схватила лишнюю ткань со своего платья, о которую можно было споткнуться, и завязала ее узлом на бедре. - Готовы? - Да! - эхом отозвались Люцио и Панси. - Вперед! Люцио летел впереди них на своей метле. Как они ни старались, они не могли догнать нас. - Несправедливо! - воскликнула Гермиона, смеясь, поскользнувшись на траве. Узел на ее юбке развязывался вокруг ног — ткань была слишком скользкой. Она сжала их в кулаках и бросилась вперед, чтобы догнать Панси, которая замедляла шаг. Когда они встретили Люцио, гордо стоящего у отмеченного дерева, Гермиона подхватила его и подняла в воздух. Он взвизгнул от смеха. - Я победил тебя! - сказал он. - Ну, - сказала Панси, пытаясь отдышаться. - Мы не говорили, что он не может летать. - Это правда, - сказала Гермиона. - Ты непослушный ребенок! - она поцеловала его в щеку. Как только она поставила его на землю, он быстро начал снимать обувь и подтягивать штанины брюк. Его маленькие пальчики теребили ткань. - Можно мне войти в воду, мамочка? - Да, конечно, дорогой, - Гермиона взяла его метлу и прислонила ее к нижней ветке. - Не намочи свою одежду, иначе твой отец расстроится. Все они сильно вспотели. Панси обмахивала веером затылок. - Мерлин, здесь так жарко, - сказала она несчастным голосом. - Я бы и сама не отказалась искупаться. Гермиона улыбнулась. - Ну, почему бы и нет? -Он разозлится, - тихо сказала Панси, чтобы Люцио не услышал. - Мы все выглядим ужасно. Вот, позволь мне поправить твои волосы, миледи. - Ничего из этого сейчас, - взмолилась Гермиона. - Пожалуйста. Я хочу наслаждаться жарой, - она понизила голос. - Я не позволю ему наказать тебя. Ее обещание не успокоило Панси. - Но он накажет тебя. Гермиона снова подобрала юбку вокруг колен. - Я к этому привыкла. Ничего нового, я переживу это, - сказала она и пошла по горячей траве прямо в удивительно холодную воду. Люцио стоял на полусогнутых ногах, что-то напевая себе под нос, и водил рукой по воде, наблюдая за рябью. В другой руке он держал мокрый блестящий камень. Гермиона села на край и жестом пригласила Панси последовать ее примеру, что она осторожно и сделала. Беспокойство на ее лице сменилось блаженством, когда ее ноги погрузились в холодную, чистую воду пруда. Гермиона вздохнула, радуясь, что находится за пределами особняка. Каждый раз, когда они переезжали, Драко добавлял новые вещи в их следующий дом; зеленая комната в одном, бассейн в другом, музыкальная комната, игровая комната для Люцио и одна для них, список можно продолжать. Места расположения тоже менялись. Ледяные пейзажи или холмистые зеленые холмы, блеющие на горизонте козы и овцы. Он каждый раз утверждал, что ему наскучил пейзаж, что он слишком беспокойный, чтобы постоянно жить в одном месте, но она знала лучше. Кто-то преследовал их. Он никогда не проявлял признаков беспокойства, и они оставались в каждом новом месте от нескольких месяцев до года — он утверждал, что это потому, что он хотел путешествовать, но больше всего они путешествовали по маленьким деревням или городкам, которые оказывались поблизости, потому что у всех этих домов была одна особенность. Общим было то, что они были очень далеки друг от друга. Скрытые, не нанесенные на карту, недостижимые, если только он сам этого не хотел. Она вспомнила потрясенный, голодный взгляд незнакомца у ворот, когда Драко трахал ее у окна. Это было единственное место, куда они часто возвращались. Она знала, что Драко любил подшучивать над местными жителями, но никогда не интересовалась этим слишком глубоко. Иногда это было лучше всего, особенно когда она ничего не могла с этим поделать. Она также никогда не подозревала, что у Драко есть фетиш вуайериста, но, оглядываясь назад на некоторые комментарии, которые он делал в прошлом, это внезапно обрело смысл. Панси узнала ее отстраненный, встревоженный взгляд и вступила в разговор с Люцио, которому он тоже был знаком. Благодарная, Гермиона взяла руку Панси в свою и положила ее к себе на колени. Ее кольцо сверкнуло на пальце в солнечном свете. Солнце палило на них всех. Гермиона почувствовала, как он обжег ее кожу, и углубилась в воду, ее ноги зарывались в холодную слизь на дне. - Моя Го... Гермиона, пожалуйста, не заходи слишком далеко, - услышала она голос Панси. Она кивнула. Люцио все еще был на небольшой глубине. Она наблюдала, как он смастерил маленький бумажный кораблик из кусочка бумаги, который принесла Анютины глазки, и поставил его на поверхность воды, делая руками взмахи, чтобы направить его в ту или иную сторону. Он был так похож на своего отца. Иногда на это больно смотреть. Все, что он получил от нее, - это свои кудрявые волосы. Драко был так, так горд после родов. Он носил своего новорожденного сына с собой все время, пока она выздоравливала, и она каждый раз видела удовлетворение на его лице. Он обращался с ней как с королевой во время беременности и с тех пор, вел себя так, как будто деторождение было по обоюдному согласию, с ее стороны, как будто она хотела этого с самого начала. Он представил своего сына своим последователям, с гордостью назвал его своим наследником, в то время как Гермиона была вынуждена молча наблюдать, охваченная таким сильным страхом, что она застыла, когда представила своего сына, взрослого и вылитую копию своего отца, стоящего рядом с ним перед прихожанами в их черном и золотые одежды. Один за другим все они выстроились в очередь и преклонили колени перед ними, семьей, кляняясь в верности и служении до самой смерти. Это была самая абсурдная, пугающая вещь, которую она когда-либо видела. По мере того как Люцио становился старше, Драко ожидал от него большего. н нанял репетиторов и научил его играть в квиддич, чтобы развить сообразительность и гибкость, заставил его научиться играть на многих инструментах, приказал ему выучить по крайней мере три языка. Гермиона согласилась на все это. Люцио от природы был любознательным и умным, и она очень хотела, чтобы он был таким же успешным учеником, как и она. Возможно, она часто ловила себя на том, что надеется, что если он пойдет в школу, то заведет друзей и узнает о своем отце то, чего здесь не знали, и станет совсем другим человеком, чем хотел видеть его отец. На данный момент, однако, она была чертовски уверена, что Луцио не придет боготворить своего отца, как, казалось, все остальные. Я скорее умру, чем увижу, как он станет точь-в-точь таким, как его отец. Драко не бил ее с начала беременности, но это был далеко не конец издевательств. С тех пор его похоть каким-то образом усилилась еще больше, и, к ее несчастью, ни один из его особых вкусов до сих пор не исчез. К счастью, Панси ухаживала за Люцио всякий раз, когда Драко был с ней, так что их никто не беспокоил. Люцио видел своего отца раздраженным, расстроенным, иногда сердитым, но он никогда не видел крайностей, к которым Гермиона привыкла за закрытыми дверями. Она чертовски хорошо позаботилась о том, чтобы этого не произошло. Она сделала это, потому что не хотела травмировать своего сына или оставить на нем неизгладимые последствия, но иногда она задавалась вопросом, не лучше ли раз и навсегда показать ему, каким на самом деле был его отец. Независимо от того, что она делала как мать, обычно ей казалось, что она сделала неправильный выбор. Она ждала того дня, когда ее сын станет взрослым, в страхе и паранойе, задаваясь вопросом, как действия, которые она предприняла, могут повлиять на то, каким он стал. Позже она, возможно, убедила бы себя, что они каким-то образом пережили скачок во времени, перенеслись в ближайшее будущее. Казалось, что прошло всего несколько секунд с того момента, как они все вошли в воду, до того момента, когда они услышали голос Драко, пробившийся сквозь шум движущейся воды. Гермиона моргнула и увидела, как Панси схватила Люцио за руку и потащила его прочь от пруда, его улыбка сменилась замешательством, пока он не увидел своего отца, стоящего позади них. - Привет, папа, - услышала она его оклик. - Ты не хочешь поплавать с нами? - Боюсь, я не могу, милый, мне нужно поговорить с мамой. Отведи его внутрь, Панси. - сказал Драко. - Приготовь ему ванну и проследи, чтобы он поужинал, а потом сразу в постель. - Да, мой господин. Панси почтительно склонила голову и поспешила прочь, бросив обеспокоенный взгляд на Гермиону. Люцио, ничего не подозревая, невинно помахал ей рукой. Гермиона, вздрогнув, осознала, что она наполовину погружена в воду и дрожит. Вода теперь была холоднее, воздух все еще влажный. Небо темнело, толстые, тяжелые тучи нависали повсюду, куда бы она ни посмотрела. Драко вошел сразу за ней, схватил ее за руку и почти потащил к выходу, его хватка была такой сильной, что она чуть не вскрикнула от боли. Желудок Гермионы сжался. Он, должно быть, подумал… - Что, черт возьми, ты делаешь? - буквально зашипел он. - Драко, я не... - Зачем мне держать Панси при себе, если ты не позволяешь ей делать свою чертову работу? - сердито спросил он ее. - Она поощряет тебя вести себя таким образом? - Нет, - быстро сказала она. - Было слишком жарко — я не собиралась, Драко, клянусь. Он пристально посмотрел на нее, как будто не верил ей, но через мгновение успокоился. - Хорошо. Над ними разразился гром. Хватка Драко переместилась с ее руки на талию, и он повел ее обратно к поместью, как раз когда начался дождь. -Я говорил тебе, что будет дождь, - сказал он укоризненно. Гермионе было трудно поспевать за ним. Ее мокрая юбка неуклюже прилипала к ногам, из-за чего ей приходилось наклоняться и поправлять каждый следующий шаг, который она делала. - Я знаю, - сказала она. - Просто здесь так жарко, нам нужно было просто-напросто остыть. Он остановился, его руки скользнули вдоль ее тела, чтобы нежно схватить за бедра, его холодные пальцы интимно вжались во влажную белую ткань. - Ты не представляешь, как соблазнительно выглядишь, - пробормотал он, его глаза расплавились, когда он скользнул взглядом по ее фигуре. Его руки переместились, чтобы нащупать ее задницу, притягивая ее тело к своему. Он поцеловал ее влажную шею. - Мокрая, дикая и красивая. - Кто был твоим посетителем? - спросила она в надежде отвлечь его. Этого не произошло. Драко снова схватил ее за руку и быстро повел обратно в поместье, в свой кабинет. - Старый знакомый, - небрежно сказал он. - Ты скоро с ним встретишься. - Я должна пойти проверить Люцио, - сказала Гермиона, пытаясь отстраниться. - Нет. Он толкнул ее, вперед, через свой стол. Наручники появились из ниоткуда вокруг ее запястий, закрепляя их на поверхности. Ее передняя часть была прижата к холодной поверхности. Его руки были на спине ее платья, разрывая его пополам вдоль позвоночника, пока оно не упало кучей на пол, и она не оказалась обнаженной, дрожа. Он что-то пробормотал, и ее галстук разорвался; ее волосы во всем своем спутанном великолепии рассыпались по спине. Она услышала звон пряжки его ремня и тяжесть его одежды, падающей на пол, и прижалась лбом к предплечьям, ноги дрожали, ожидая с горькой покорностью, когда он снова схватил ее за бедра и подошел ближе. Он провел головкой своего члена по ее щели. Гермиона прикусила язык, когда он грубо вошел внутрь и начал толкаться, не дожидаясь, пока она привыкнет. Он издал длинное, удовлетворенное шипение сквозь зубы. Его рука скользнула вверх по ее спине к шее, его пальцы скользнули в ее волосы, чтобы крепко сжать кожу головы. Он слегка надавил, потянув ровно настолько, чтобы откинуть ее голову назад. Гермиона вздрогнула, когда сила его толчков прижала ее тело к неумолимому дереву стола. Синяки появятся позже. Именно так, как он хотел. Драко внезапно замедлился, к ее облегчению, ослабив хватку на ее волосах. Он просунул одну руку под нее, его ладонь легла на низ ее живота. Он нежно погладил ее там. - Ты родила бы мне еще одного сына, если бы я попросил? - спросил он, наклоняясь к ней, чтобы что-то сказать ей на ухо. Гермиона застыла, ее лицо побелело. Он ухмыльнулся и сильно толкнулся, попав в ее шейку матки. Слезы боли навернулись у нее на глаза, и она снова прикусила язык, чтобы не закричать. Ее руки сжались в кулаки, а предплечья напряглись в наручниках. Ее колени угрожали подогнуться. Он сделал это снова, и она выгнула спину, стиснув от боли зубы. - Драко, пожалуйста! Он проигнорировал ее. Осевая нагрузка. - Или мне снова придется тебя принуждать? Драко поцеловал ее лопатку, вышел и ворвался обратно. На этот раз Гермиона издала громкий, полный боли крик. - Нет, - это было все, что она смогла сказать. Осевая нагрузка. Он пульсировал внутри нее. Она ничего так сильно не хотела, как оттолкнуть его. Слезы потекли по ее щекам.Он содрогнулся, явно возбужденный ее болью, но стал менее грубым. Жар, исходящий от него, заставлял ее потеть. - Ты не представляешь, как сильно я этого хочу, - сказал он и продолжил толкаться, пока не кончил в нее со стоном, прижавшись так тесно, что на мгновение она испугалась, что он может никогда не выйти. Он на мгновение задержался, прижавшись к ней, чтобы перевести дыхание. Тяжелый порыв его дыхания наполнил ее ухо. Он отпустил ее, и она рухнула на стол, пытаясь встать. После ударов по шейке матки ей всегда было больно ходить. Он знал это и все равно сделал это. "Когда это его волновало?" - подумала она, пока ноги дрожали. Он целовал ее шею, откидывая волосы в сторону, чтобы прижаться губами плечу. Он слизнул пот с ее кожи. Гермиона отвернула голову, и наручники, наконец, упали. Ощущение нахлынуло на ее руки; она медленно согнула их. Драко помог ей сесть после того, как вытер ее без помощи палочки. Кровь исчезла с ее бедер, а его сперма осталась. Она начала сочиться из ее влагалища, и ее повернули за живот. Он посадил ее к себе на колени, прижал к своей груди, ее голова покоилась на его шее и плече. Он медленно погладил ее по волосам. Он сидел надменно, как избалованный принц, откинувшись на спинку сиденья, закинув свободную руку на спинку, раздвинув ноги, его размягченный член примостился в промежутке между ее бедрами и его. Это было непристойно. Это заставило ее вскипеть. - Я не хочу еще одного ребенка, - осторожно сказала она. Драко с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. - Разве ты не хочешь, чтобы у Люцио был брат? - спросил он. - Или сестра? - Я не хочу снова подвергаться риску испытывать обиду или даже ненависти к своим собственным детям из-за того, что я не согласилась их иметь, - отрезала она. - Одного достаточно, Драко. Ты сделал это, не спрашивая меня. Если когда-нибудь будет второй ребенок то, это будет мой выбор, и мой ответ сейчас - нет. Драко улыбнулся и прижал руку к ее низу живота. Желтое свечение исходило от его руки, передаваясь ее телу. Распознав в этом противозачаточное заклинание, Гермиона расслабилась. - Спасибо. За то, что позволил мне самостоятельно распоряжаться своим телом. Ее кожа покрылась мурашками от ненависти. - Я люблю тебя, когда ты такая, - сказал он. Он поцеловал ее в лоб. - Иногда я беспокоюсь, что украл слишком много твоего огня. Я рад, что ошибаюсь. Тем не менее, я надеюсь, что в будущем ты изменишь свое мнение. "Никогда", - подумала она. - Нужно многому научиться, касательно воспитании ребенка, прежде чем спешить завести еще одного, - холодно сказала она. - Это не то, что можно сделать по эгоистичной прихоти. Его хватка стала более болезненной. Предупреждение. - Я не жалею об этом, - сказал Драко, и ее желудок сжался от ненависти. - И я думаю, тебе лучше помнить, жена, что мне не нужно твое согласие. Я мог бы оставить тебя привязанной к этому столу и наполнять своей спермой день за днем, пока ты не забеременеешь, и не важно, как сильно ты спорила или проклинала меня, я бы все равно это сделал. Ты бы предпочла это, маленькая птичка? - Нет! - прошипела она в ужасе. Он пристально посмотрел на нее. - Тогда не провоцируй меня. Иногда ты подходишь очень близко. Губы Гермионы задрожали. - Могу я уйти, милорд? - натянуто спросила она. Он помог ей встать и поцеловал. К счастью, на этот раз он не требовал от нее взаимности, поэтому она стояла там и не двигалась, пока он не отошел. - Панси, - позвал он. Дверь открылась, и в комнату вошла Панси, ее черная одежда волочилась по полу. - Да, мой господин. Драко не сделал ни малейшего движения, чтобы скрыть свою наготу. К настоящему времени это было то, к чему они все привыкли. Гермиона, однако, по-прежнему испытывала отвращение к обнаженности в его присутствии, независимо от того, как часто это происходило. Это заставляло ее чувствовать себя более уязвимой, чем когда-либо, а здесь она была достаточно уязвима, даже когда была одета. - Отведи леди Гермиону наверх и вылечи ее, - сказал Драко. - Возможно, ей понадобится помощь чтобы дойти. Панси быстро подошла к Гермионе, в то время как Драко стоял к ним спиной, натягивая мантию. Она с любопытством посмотрела на Гермиону, которая проигнорировала ее, изо всех сил стараясь сдержать слезы. - Пришли ко мне сына, когда закончите, - сказал Драко, и Панси поклонилась. Ходить было неудобно, но не так больно, как в прошлом, за что Гермиона была благодарна. Когда они прошли мимо двери и та закрылась за ними, она остановилась, осознав, что оставила остатки своего платья позади. Они посмотрели друг на друга. Обычно Панси была той, кто чинил ее одежду, когда Драко порвал ее, но ни один из них не хотел возвращаться внутрь. Гермиона попыталась улыбнуться, но это получилось слабо. - Могу я одолжить твою мантию? - Конечно, - быстро ответила Панси, краснея и ругая себя за то, что не предложила этого раньше. Она тут же сняла его и протянула Гермионе, которая приняла его с тихим "спасибо". Когда Гермиона запахнула его вокруг себя, они продолжили идти. К этому времени слезы Гермионы утихли, и она чувствовала только скручивание в животе, когда думала о том, что сказал ей Драко. - Ты знаешь, о чем он говорит с Люцио, когда они остаются одни? - внезапно спросила она Пэнси. - Обычно он расспрашивает его об учебе, - ответила Панси. - В других случаях я слышал, как он рассказывал Люцио о бабушке и дедушке, но только мимоходом. Большую часть времени я слишком занята другими обязанностями, чтобы слушать. Какие истории он рассказывал Люцио о Люциусе и Нарциссе? С тех пор как Люцио узнал, на кого похоже его имя, ему было чрезмерно любопытно узнать побольше о своем покойном дедушке. Гермиона не знала Люциуса достаточно хорошо, чтобы угодить ему, но почему Драко делал это наедине? Для нее никогда не было секретом, что Люциус Малфой был таким же продажным и коварным, как и его сын. Драко рассказывал ей истории о своем детстве после его смерти, включая все плохие, но теперь она задавалась вопросом, не опускал ли он что-нибудь из этого от своего сына, чтобы лучше представить себя и свою семью. Я бы не стала сбрасывать это со счетов. Хотя в этом не было бы особого смысла. У Драко не было стыда. Он всегда чувствовал себя ни в чем не виноватым, смущался одного и того же. Не было особого смысла скрывать сомнительное прошлое своей семьи от кого бы то ни было, тем более от своего сына. Она тоже не знала, что чувствовала по поводу того, что он рассказывал все это Люцио. Если бы он не был осторожен, Люцио мог бы вырасти, чтобы боготворить и пытаться подражать или даже следовать тем же путем, что и они. Ей придется поговорить с ним, быстро, и все объяснить. К этому времени они уже добрались до спальни. Панси подвела Гермиону к кровати и позволила ей сесть, но не раньше, чем Гермиона сняла халат и вернула его обратно, боясь испачкать его жидкостью. Панси достала свою волшебную палочку. - Где, миледи? Живот Гермионы все еще болел там, где стол врезался в ее кости и плоть, кожа уже пожелтела и покрылась синяками. Драко всегда трахал ее, чтобы оставить следы, и ожидал, что они останутся там, пока не заживут. - Как обычно, - произнесла она, и Панси низко наклонилась и прошептала успокаивающее, а затем исцеляющее заклинание, которое сразу же уменьшило боль. Гермиона почувствовала, как ее нижнюю половину окутало тепло, которое обычно не обеспечивалось исцеляющими заклинаниями, и поняла, что Панси добавила это дополнительно. - Спасибо, - сказала она. - Как ты себя чувствуешь? - тихо спросила Панси. - Он ударил тебя? - Нет, - сказала Гермиона. - Мы поспорили, но он высказал свою точку зрения. Она встала, ее кожа покрылась мурашками от холода, и поморщилась, почувствовав, как еще больше спермы Драко стекает по ее бедрам. Она наполовину пожалела, что так скоро рассталась с халатом, но, по крайней мере, с Панси не было неловкости из-за наготы. Они были вынуждены очень быстро преодолеть это, благодаря ее мужу. - Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду? - спросила Панси. Гермиона хотела попросить Панси подслушать разговор Люцио и Драко, но знала, что Панси будет неудобно это делать, и это поставит под угрозу ее работу. Он бы тоже быстро узнал и наказал нас за это. - Нет, - сказала она. - Я собираюсь принять ванну, а потом буду в библиотеке. Пожалуйста, приведи ко мне Люцио, когда он закончит с Драко. - Конечно. Панси наклонила голову, так как Гермиона терпеть не могла, когда ей кланялись или делали реверанс. Она вышла из комнаты, и Гермиона немедленно отправилась смывать противный запах Драко со своей кожи. Оставив Гермиону, Панси направилась прямо в детскую, ее мысли были далеки от нее.   Когда Драко пришел к власти три года назад, он послал ей сообщение, что у него есть для предложение о работе, и что за это хорошо платят. Панси путешествовала за границей во время его внезапного возвышения, он пообещал крышу над головой и питание, а также он отметил, что никому другому он не может доверить эту работу. В ее задачах было ведение хозяйства, но самое главное, быть кем-то вроде фрейлины при настоящей хозяйке дома. Она сразу же согласилась и вернулась на родину.   Драко встретил ее в своем кабинете. Они никогда не были очень хорошими друзьями в Хогвартсе, но ладили. Он показал ей ее новые жилые апартаменты и заплатил авансом за первые три месяца, рассказал о правилах поместья и снабдил униформой. Он не заставлял ее присоединиться к его последователям, но она все равно сделала это, довольно счастливо надев их одежды. Волан-де-Морт - это одно, Драко - совсем другое, по крайней мере, так она думала. С тех пор, как он скрылся после убийства Дамблдора, она потеряла с ним контакт (по правде говоря, они перестали разговаривать задолго до этого). По слухам, он участвовал в Битве за Хогвартс, хотя его почти никто не видел, но он дал знать о своем присутствии в Финальной битве после этого, как убил Гарри Поттера. Ущерб, нанесенный Хогвартсу во время этих сражений, вынудил школу оставаться закрытой в течение года для восстановления. Когда она открылся снова, ни один шестой курс из позапрошлого не вернулся. Все они получили свои дипломы по совиной почте. Панси бросила свой в огонь.   К тому времени все знали, что Гермиона Грейнджер была замужем за Драко Малфоем. Сама Панси даже забыла о Грейнджер, думая, что она сбежала по какой-то глупой причине или, что она умерла во время каникул. Она так долго отсутствовала в повседневной жизни Хогвартса, что в какой-то момент другие тоже забыли о ней. Только не ее самые близкие друзья. Они целую вечность пытались справиться с ее исчезновением, и Уизли, и Лонгботтом позаботились о том, чтобы ни для кого не было секретом, что она принадлежит ему, хотя и неохотно. В то время Панси на самом деле было все равно. Ей было трудно поверить, что Драко мог похитить Грейнджер, ведь из всех людей, но гриффиндорцы казались абсолютно убежденными, и когда несколько месяцев спустя заголовки появились в газетах, она все еще не могла не задаться вопросом, возможно, эти двое просто тайно полюбили друг друга и сбежали вместе. Ни слизеринцы, ни гриффиндорцы не были этому рады — она предположила, что гриффиндорцы сразу же ухватились за обвинение в похищении просто потому, что не могли поверить правде. Конечно, на фотографиях Грейнджер всегда выглядела несчастной и чопорной рядом с Драко, и истории о его жестокости и истоках его одержимости ею ходили повсюду, распространяемые старыми одноклассниками, которые узнали об этом слишком поздно — во всяком случае, те, кто все еще был жив. Существовало так много теорий, что было трудно понять, что было правдой, а что нет.   Она была потрясена, обнаружив, что все это было правдой. По крайней мере, большую его часть.   Драко провел для нее экскурсию по поместью, с гордостью представил ее их новорожденному сыну. Она должна была присматривать за ним, кормить и занимать его всякий раз, когда они не могли этого сделать. Она должна была встречать посетителей у дверей и сообщать о них Драко, а также заботиться о нуждах Гермионы Грейнджер.   Она должна была всегда быть почтительной и вежливой.   Она должна была выполнять каждый приказ, не задавая вопросов и не возражая. Она должна была научиться невербальной магии как можно скорее, чтобы овладеть ею и в конечном итоге не использовать свою палочку. Она никогда не должна была покидать территорию без его одобрения, даже если она была с леди Гермионой. Она должна была никогда не позволять Гермионе сбежать или причинить себе вред. Она должна все время следить за ней. Она никогда не должна была рассказывать никому постороннему о том, что происходит в Поместье, иначе ей грозит суровое наказание. В конце собеседования он заставил ее дать Непреложный Обет. К тому времени у нее появились сомнения, но он так выжидающе смотрел на нее с протянутой рукой, что ей ничего не оставалось, как взять ее и повторить его слова. - Я клянусь в верности, секретности и послушании лорду Малфою, - сказала она ему. - До дня моей смерти. Он был доволен. По его словам, на кухне ее ждала еда, а за младенцем нужно было присматривать. Она встретится с его женой позже. Он позовет ее. - Как я узнаю, когда ты позовешь меня, если я буду в другой комнате? - спросила она, и он понимающе улыбнулся и снова протянул руку. Неуверенно она протянула ему свою. Он постучал палочкой по ее запястью. Там появилась отметина — она затаила дыхание, с отвращением думая об отвратительной Темной метке, но, к ее облегчению, это был всего лишь герб Малфоев, и не больше ее ногтя. Она видела это раньше, когда навещала его семью, когда они оба были детьми. Было сделано новое дополнение. В углу красовался прекрасно иллюстрированный маленький голубой зяблик, который смотрел на нее яркими черными глазами. Она поклонилась, и он ушел. Она поужинала в одиночестве и тщательно ухаживала за ребенком, а когда он уснул, пошла в свою комнату распаковывать вещи. Передвигаться было особо нечем, поэтому она решила вздремнуть и дождаться вызова Драко. Звонок поступил час спустя. Отметина на ее запястье внезапно загорелась, как будто кто-то постучал по ней пальцами с достаточным нажимом, чтобы понять, что это не несчастный случай. Она сразу же явилась в спальню Малфоев, нервничая, но уверенная в своей новой мантии. Она услышала, что он позволил ее войти, и осторожно вошла, не зная, чего ожидать. Она обнаружила одевающегося Драко, стоящего у кровати. Он был полностью обнажен, и она отвела глаза, не зная, насколько обычным явлением это станет. Ее взгляд упал на кровать и застыл там в шоке от того, что наконец-то встретила Хозяйку дома. Та была обнажена, каждая конечность крепко прикреплена к каждому из четырех столбиков кровати, покрытая синяками и гематомами, краснее, чем она когда-либо думала, что человек может стать; сдерживая слезы унижения, она заставила себя встретиться взглядом с неожиданным незваным гостем. Кожа, которая не покраснела от смущения, была такой же бледной, как белая простыня под ней. Ей заткнули рот кляпом. - Миледи, - прошептала Панси; ее обычная холодность в тоне была разрушена потрясением. Панси остановилась, удивленная, увидев свою бывшую одноклассницу в таком состоянии после стольких лет. Красивая, плененная, обезумевшая, Гермиона увидела это соотношение в глазах Пэнси, и слезы потекли рекой. Она отвернула голову, чтобы прикрыть лицо скованной рукой, и задрожала от волнения. Панси никогда не видела, чтобы кто-то выглядел таким несчастным. Обвинения Лонгботтома в адрес Драко всплыли вновь, и она почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Это был именно тот момент, когда она осознала правду. "Я смотрю на последствия изнасилования", - вспомнила она, и ее желудок опустился ниже. Она подумала, что, возможно, заболела. Драко внимательно наблюдал за ней. - Вылечи ее и приготовь ванну, - сказал Драко с порога и ушел. Черты лица Гермионы дрогнули, когда она попыталась сохранить невозмутимость. Повернувшись спиной, Панси смогла увидеть все следы, оставленные Драко на ее теле. Панси делала свою работу, не говоря ни слова. Ее руки дрожали, но ее пациентка, к ее чести, не сделала ничего, кроме как покраснела. Слезы высохли. Панси помогла ей одеться — Гермиона была слишком измучена, чтобы нормально ходить, поэтому она выбрала халат. Затем она ушла, и Панси осталась следовать остальным инструкциям Драко. Это остается неизменным, более или менее, вот уже три года. Она не знала, почему это все еще шокировало ее; Драко не был и никогда не был святым. Все видели, как он любил ее — он был пугающе нежен с ней, как будто одно дыхание могло развеять ее, как листья на ветру. Но когда она не слушалась или вызывала у него неудовольствие, он был так же холоден с ней, как и со всеми остальными, хотя и приберегал ее наказания для тех случаев, когда они оставались наедине. Когда он не был холоден, он был жесток, и это случалось чаще. Никто никогда не видел, каким жестоким он мог быть по отношению к ней, к той, кем он так дорожил, к своей "маленькой птичке", как он ее называл. Но Панси слышала это почти каждую ночь, и к тому времени было уже слишком поздно говорить, что это было не то, чего она ожидала, что он не сказал ей заранее, что ей придется присматривать за женщиной, что он сломал. По крайней мере, у нее могло быть время подготовиться к шоку от того, что она увидела ее в первый раз после того, как он использовал ее, и позже она поняла, что это было испытание. Что все могло бы стать (и стало) еще хуже. Если бы он хотел, чтобы она была просто мойщиком посуды, она бы с большей радостью приняла это, зная другой вариант. В идеале она никогда бы не взялась за эту работу и осталась бы за границей, в Германии, изучая руины древних замков. Здесь она хотела, чтобы ведение домашнего хозяйства было ее единственной обязанностью, но домашние эльфы заботились в основном об этом, так что на самом деле все, что ей нужно было сделать, это объявить о гостях, организовать размещение на случай, когда он назначит встречу или особое мероприятие со своими последователями и тому подобное. Он платил ей более чем достаточно за ее обязанности, но она чувствовала, что, учитывая добавленную эмоциональную составляющую, она должна была требовать больше. Ей было не привыкать к тому, что происходило наедине между парой, и этого следовало ожидать от Темного Лорда и его жены. Но не так, как сейчас. Драко не был застенчивым. Он также не возражал против мысли о том, что есть свидетель преступлений, которые он совершил против своей жены. Крики Гермионы, доносившиеся из-за двери, никого не беспокоили, даже после первой ночи, когда их услышали. Они были частыми и различались по тону. Панси была вынуждена терпеть, слушая их почти каждую ночь. Она могла слышать все, что Драко делал с ней, и она удивлялась, почему он никогда не потрудился наложить заклинание заглушения звука вокруг своей комнаты, чтобы ей не пришлось это слышать. "Ему это нравится, вот почему", - заключила она.Неудивительно, он нарцисс. Как будто зная о ее жалости, он запретил ей утешать его жену после их отношений. Он выходил из затемненной комнаты, и Панси ничего не говорила, когда он закрывал за собой дверь и бросал на нее предупреждающий взгляд. Однажды она упомянула об этом Гермионе, и та разозлилась, сказав, что это к лучшему. - Жалость мне не поможет, - просто прошептала она. - Он делает то, что ему нравится. Может, мне это и не приятно, но он убедился, что я не могу с ним бороться. Поэтому я борюсь другими способами. Панси не сомневалась, что это правда, но от нее все равно не ускользнула извращенность всего этого, разбитое сердце от необходимости слышать ее рыдания и крики боли в такой ужасной манере. Крики не всегда были негативными. Иногда это было то хорошее, что должно было произойти во время секса. Она была уверена, что Гермиона старалась свести их к минимуму, но ни для кого не было секретом, что Драко был жаден в своих желаниях, и поэтому он с удовольствием вырвал их из ее горла. Тем не менее, таких случаев было немного. Ничто из этого, казалось, никогда не беспокоило Драко. Он запер ее в той комнате и причинял ей боль день за днем, а Панси ничего не могла сказать. Она знала, что он выбрал ее на эту должность, потому что знал, что она будет выполнять свою работу, и она делала это хорошо, но не ожидала ненависти и жалости, которые будут расти внутри нее. (Мало того, она была уверена, что его ревность помешала ему иметь другого мужчину так близко к своей жене.) Не желая отдавать себя в руки гнева Драко, Панси хорошо скрывала свои чувства, хотя иногда они прорывались наружу. Всякий раз, когда он вызывал ее в комнату после изнасилования, чтобы позаботиться о постельном белье и других вещах, для нее было ударом в сердце видеть совершенно измученную женщину, пытающуюся залечить свои раны без магии. Панси была бессильна проявить к ней апатию. Однако каждое утро после этого, когда Гермиона выходила из спальни, она все еще была леди Малфой; ее тщательно непроницаемое лицо было словно высечено из мрамора, ее поза была навязчиво прямой, она всегда осознавала свое собственное превосходство. Не было видно ни слезинки, даже если всего несколько минут назад раздавались обычные крики. Когда Драко поцеловал ее на глазах у всех, она приняла это, ее холодный вид превратился в румянец — смущение? Гнев? И все влюбились в нее еще немного больше. "Какие странные явления", - подумала Панси. После смерти Волан-де-Морта от рук Гарри Поттера все Пожиратели смерти были схвачены, и большинство из них были отправлены в Азкабан в ожидании суда, за исключением горстки самых порочных, которых быстро казнили. Они были ошеломлены потерей союзников, потерей своего Учителя. Пока не пришел новый. И когда он разрушил печально известную тюрьму и освободил их всех, разгорелся новый пожар еще до того, как рассеялся дым от предыдущего. Последователи Драко любили его так, как любили бы бога. Они были пылкими, смиренными в его присутствии, но они легко падали перед ним на колени и никогда не осмеливались ослушаться его. Они все были у него в кулаке. Панси не могла припомнить такой преданности Волан-де-Морту. Конечно, они повиновались ему, но, кроме Беллатрисы, никто не любил его так, как они любили Драко. Это было то, что часто терзало ее мысли. Драко не был добрым, он был холодным и высокомерным, полностью осознавая власть, которую он имел над людьми. Он был сродни своему бывшему Хозяину в том смысле, что они оба были монстрами. Ни стыд, ни чувство вины никогда не приходили им в голову. Они жаждали разрушения и власти и не останавливались ни перед чем, чтобы достичь этого. Ни одно деяние не было для них слишком отвратительным. Главное отличие заключалось в том, что Драко был человеком. Волан-де-Морт превратил себя в зверя; скользкого и холодного, с красными глазами, которому не хватало только раздвоенного языка и клыков для завершения эффекта. Иногда всем было противно смотреть на него, даже самым преданным. Когда он по-настоящему злился, на него было нелепо смотреть. Бабушка Панси была одной из первых его последовательниц, и перед смертью она рассказывала ей истории о первых днях Волан-де-Морта, о том, каким красивым он был тогда. Панси сама не могла оценить, насколько это было правдой, поскольку не было никаких существующих фотографий Волан-де-Морта вообще, поэтому она была вынуждена поверить своей бабушке на слово. Драко, однако, был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Он был человеком, по крайней мере внешне, и он был силен. Разве этого было недостаточно? Он сделал себя лордом. Он украл себе жену, подарил себе ребенка, захватил собственную власть. “Все любят мужчин, которые сами себя сделали", - сухо подумала Пэнси. Он мог быть добрым, если хотел. Через несколько дней после рождения Люцио он созвал всех своих последователей на пир и с гордостью представил наследника. Гермиона была возмущена, сдерживая слезы гнева, но когда Драко предложил ей сесть с младенцем на руках на свое место перед прихожанами, как Мадонна с младенцем, все бросились в очередь, чтобы поцеловать ее пальцы на ногах, как они обычно делали для Драко, а затем присматривались повнимательнее к младенцу и добавили его в свою клятву верности Драко и Гермионе. Панси все это время стояла рядом с Гермионой, зная, даже не глядя на нее прямо, что женщина ненавидела каждую секунду этого. Она чопорно сидела на троне Драко, крепко держа в руках своего ребенка, едва сдерживая дрожь всякий раз, когда кто-то произносил вдумчивое благословение, чтобы она могла родить Драко еще много детей в будущем. Драко заставил их остаться на праздник, но не прошло и половины, как Гермиона настояла, что устала, а ребенка нужно покормить. Драко, который выпил много вина, целовал и лапал ее на глазах у всех, пока гости смотрели и аплодировали. Панси отвела ее наверх, в спальню, где Гермиона кормила Люцио грудью, а затем заснула с ним на руках, пока Панси стояла на страже у двери. Она плакала каждую ночь в течение недели с момента рождения сына. Панси не ожидала, что она придет ухаживать за Гермионой. Вначале она старалась оставаться отстраненной, убирать, лечить, сопровождать и покидать комнату как можно быстрее. Но она начала задерживаться и задала несколько пробных вопросов. С этого момента у них каким-то образом образовалась связь - настолько, насколько дружба может сформироваться в этих пределах и обстоятельствах. Драко рассказал ей о ее попытках самоубийства, и хотя из-за Люцио риск повторной попытки был меньше, она все равно должна всегда оставаться бдительной, потому что ум Гермионы был чем-то, что он не мог подавить или оторвать от нее. Когда она вошла в детскую, то обнаружила маленького Люцио бодрствующим в постели, листающим книгу с выражением такой глубокой сосредоточенности на лице, Панси на мгновение была шокирована тем, на сколько ребенок был похож на зеркальное отражение своей матери, когда та поступила на первый курс Хогвартса. Она постучала о дверной косяк, и Люцио поднял глаза и улыбнулся. - Привет, - ласково поздоровался он. - Твой папа хочет тебя видеть, дорогой, - сказала она ему. - А мамочка? - Она прилегла вздремнуть. Люцио убрал свою книгу, и они вместе направились в кабинет Драко. Малыш всю дорогу держал ее за руку. - Отец говорит, что однажды мне больше не понадобятся репетиторы, и я пойду в какую-нибудь нормальную школу, - сказал он как ни в чем не бывало. - Он сказал, что его старая школа была замком. Это правда? - Ты не должен сомневаться в своем отце, - сказала она. - Но да, это правда. Я тоже туда ходила. Мы были одноклассниками. Глаза Люцио расширились. - Это был большой замок? - О, да, - Панси не смогла сдержать тоску в своем голосе. - Он был очень большим. Я привыкла теряться в этом и плакала в свой первый год там. - Ты скучаешь по нему? - Она сжала его руку. - Каким был мой отец? У него было много неприятностей? - Не очень много, - ответила Панси. - Он был тихим, но защищал своих друзей. Он был одним из лучших учеников, как и Гермиона. - Как они с папой познакомились? Они были лучшими друзьями? - спросил он, как только они подошли к двери. Панси изо всех сил пыталась найти ответ. - Я думаю, это вопрос к твоему отцу. Он кивнул, и Панси постучала в дверь. - Папа, как вы с мамой познакомились? Драко отвел взгляд от своего книжного шкафа, где он искал подходящую книгу для чтения вслух. - Так вот что ты имел в виду, говоря, что хочешь время для рассказа. - Люцио ухмыльнулся и поерзал на стуле. Драко пошел, чтобы снова сесть за свой стол. - Мы с твоей мамой познакомились в школе. Нам обоим было по одиннадцать. Мы были молоды. - Это звучит немолодо, - запротестовал Луцио. Драко криво улыбнулся. - Мы не нравились друг другу. Я был очень груб с ней, и она проигнорировала меня. Луцио изо всех сил пытался понять. Мама и папа, казалось, всегда очень любили друг друга. - Но почему? - Я был молод, - сказал Драко, пожимая плечами. - Я был немного глуп. Считал, что она ниже меня. Все это изменилось годы спустя. - Вы стали друзьями? - спросил Луцио, нахмурившись. - Ты сказал ей, что тебе жаль? - Мы разрешили наши разногласия, - неопределенно сказал Драко. - Твоя мать - самая сильная и умная ведьма, которую я когда-либо знал. Она ежедневно производила на меня впечатление. А еще она очень красива. Я знал, что хочу ее больше, чем что-либо, чего я когда-либо хотел раньше. - Он сделал паузу. - Я женился на ней, потому что могу. Я никому не позволю встать у меня на пути. - Он посмотрел Луцио прямо в глаза. - Это нужно усвоить и тебе, чтобы ты научился. Когда ты чего-то хочешь, ты это берешь. Не оставляй это на волю случая, ты не должен спустить всё с рук и идти по течению. Если бы я не забрал твою мать, она бы вышла замуж за кого-нибудь другого, и в таком случае тебя бы здесь не было бы. Люцио нахмурился, воспринимая все это серьезными глазами. Что-то не устраивало его в словах отца, но он не знал, как это выразить. Он поиграл с оторвавшейся ниткой в рукаве. -Не ерзай, - сказал его отец. -Посмотри на меня. Люцио повиновался. -Ты Малфой, - сказал Драко. -Ты ни в чем не будете нуждаться и будете иметь больше обязанностей и привилегий, чем другие вашего возраста. Я ожидаю, что ты никогда не опозоришь наше имя, и если ты это сделаешь, сделай так, чтобы никто об этом не услышал. Я помогу разобраться с любыми твоими проблемами, пока ты не справляться с ними самостоятельно. Ты не такой, как другие мальчики твоего возраста. Мы с твоей матерью многого ждем от тебя. Он нежно улыбнулся своему сыну. -Но я знаю, что ты нас не разочаруешь. Единственными проблемами, о которых мог думать Люцио, были суммы, которые его учитель математики Брайсон заставлял его делать каждое второе утро. Брайсон объявил, что они скоро начнут освещать вычитание. Отец говорил о том, чтобы помочь ему с заданиями? -Я не обесценю благородное имя Малфоев, отец, - искренне сказал Люцио. Драко посмотрел на движущуюся фотографию Гермионы, которая была на его столе, частично прикрытая. На нем она была снаружи, в обрамлении солнца, одетая в то зеленое платье, которое он так любил. Она и не заметила, что он достал камеру. Он позвал ее по имени, и когда она оглянулась, то увидела, что он ждет, выражение ее лица бесконечно менялось от любопытства к раздражению и подозрительности. Еще несколько похожих фотографий были спрятаны в ящиках его письменного стола. Но на большинстве из них она была изображена обнаженной. На каждом из них ее лицо было красным от дискомфорта и обиды, и она всегда отворачивалась, но он не возражал, потому что это всегда давало ему полный обзор ее совершенного тела. -Ты должен научиться брать то, что хочешь, - сказал он, и Люцио внимательно наблюдал за ним. -Малфой не просит ни разрешения, ни прощения. Я взял твою мать, потому что она мне ровня, и я не хотел, чтобы она была ни у кого другого. Я сделал ее своей, и она это знает. Она предпочла бы, чтобы ты были сострадательным и добрым. Я хочу, чтобы ты стал безжалостен и оппортунистичен. Я хочу, чтобы когда-нибудь ты стал таким же великим, как я. Люцио вынужден был признать, что у отца действительно было много друзей. Лусио хотел, чтобы он гордился им. -Ты понимаешь меня, Люцио?- спросил Драко, приподняв брови. -Я знаю, что ты молод. Но когда ты станешь старше, я научу тебя тому, что тебе нужно знать. -Ты научишь меня играть в квиддич? - спросил Лусио, оживляясь. Драко ухмыльнулся. -Конечно. Ты будешь лучшим ловцом в какой бы школе ты ни учился.