1995 г. Штат Колорадо
«Дорогой дневник… Сегодня меня снова закрыли в шкафчике в девчачьей раздевалке. В этот раз они сказали, что я просто отвратительно постриглась, и что такое чучело должно скрыться с глаз долой. Это уже второй раз за неделю. Я не могу ничего с этим сделать… Они меня ненавидят. Я хочу, чтобы это закончилось.»
Тонкая девичья рука выводит буквы ручкой со всей осторожностью. Они получаются кривыми и некрасивыми. Дрожь в руках делает своё дело. В глазах девочки снова копится целое море слёз. Но она всеми силами держится, чтобы не начать реветь сразу. А что, если бабушка это увидит? Нельзя. Её ни в коем случае нельзя расстраивать. Предварительно оставив ленточку на последней странице, Лия закрывает дневник и прячет его под подушку. Руками она спрятала глаза, старательно стирая слёзы. Увидев в школе их хоть кто-то — точно бы высмеяли. Когда-то она надеялась, что школа примет её с распростёртыми объятиями. Но всё оказалось иначе, с самого начала... «Эй, ты! Плакса!» «Да хоть обревись! Иди пожалуйся мамочке! Что? Ах, точно, ты же у нас сирота несчастная!» В детях бушевала жестокость. Пока она старалась просто быть лучшей во всём, весь класс был недоволен почти всем, что она делала. Зависть ли это, или просто они увидели её слабости? Или же это ощущение безнаказанности движет ими? Кто знает А им не надо даже повода для издевательств. Достаточно ей было признаться в симпатии, и всё, что она получила в ответ - это растоптанные чувства и разбитое лицо. Перед глазами до сих пор держится его образ.. Рыжий кареглазый мальчик, вроде бы на вид такой милый, но с отвратительной сущностью. Именно он держал канцелярский нож возле лица блондинки, пока остальные смеялись над ее растрёпанным видом. Порванное платье, торчащие клоками спутанные волосы... Заплаканные глазки выдавали страх и обиду. «Ты никому тут не нужна! И мне в том числе! Ты страшная, назойливая! Тупая дура, на что ты надеешься?!» — За что… За что вы меня ненавидите? — каждая её попытка с кем-то подружиться заканчивалась одним и тем же: игнорированием, презрительными взглядами. Каждый раз позади она слышала их шепот. «А что тут думать? Она просто хочет внимания. Красивая, да и думает, что она не такая как все, и всё должно крутиться вокруг неё, » — девчонки так и смеялись ей в спину. — Я просто… Хотела найти друзей. Так почему меня так сильно ненавидят? — девочка не говорила ни с кем. Она просто жаловалась в тишину, не ожидая никакого ответа. Эта жизнь с самого начала её обрекла на одиночество. С ним она и останется. Обнимая колени, Лайсон ложится на кровать, беззвучно всхлипывая. Она поддается своей слабости, уже не в силах её скрыть. — Лия, иди обедать! — голос бабушки за дверью прервал её мысли. Сразу же она утёрла рукой слёзы и глубоко вдохнула. — Уже иду! — голос даже не дрогнул при её ответе. Девочка поднялась с кровати и побежала на кухню. Снова придется врать. Меньше всего хочется волновать единственного близкого человека. Ведь она так старается всё делать ради неё. Не прошло и минуты, как блондинка уже стояла рядом с бабушкой, как ни в чем не бывало. Женщина указала ей на стул, и та послушно села. — Ну что, как у тебя дела в школе? Как друзья? — глаза Лии устремились в тарелку с супом. Вопрос о друзьях подбил её моментально, но, к счастью, врать ей не впервой. — Да всё хорошо, сегодня в классики играли на перемене, — она сочиняла что-то на ходу, прекрасно понимая, что при всем желании, бабушка не сможет это проверить. Элис села на место рядом с внучкой и улыбнулась. Её седые длинные пряди волос аккуратно ложились на плечи. Грудь была закрыта теплым вязаным платком, точно ювелирная работа. «У бабули всегда были золотые руки. Она умеет всё: готовить, шить, стирать, убираться, да даже с людьми всегда легко ладила, словно знала каждого целую вечность. Вот бы и я стала такой же...» — погрузившись в свои мысли, Лия приступила к трапезе, опустив голову. — Когда твой отец был маленьким, он часто врал мне, что у него всё хорошо. А сам дрался с мальчишками во дворах. А на синяки ссылался, что где-то упал, где-то споткнулся. С девочками всегда было попроще, — на самом деле, женщина просто тосковала. Несчастный случай шли один за другим. Сначала мать, а затем и отец, оба не справились с управлением на мотоцикле. Теперь, их маленькое чадо — последняя оставшаяся радость, которой Элис каждую секунду своей жизни гордится, даже за малейший её хороший поступок. Лия ещё хлебнула суп. Голубые глаза, точно две пуговки, внимательно смотрели на опекуна. В сердце что-то слабо кололо от слов лжи. Точно стыд даёт о себе знать, хоть эта ложь и говорится во благо. — Я горжусь тобой. Ты будешь хорошим человеком, Лия, — в этих словах блондинка ощущала тепла больше, чем от какого-либо свитера из ее большого гардероба. Ей достаточно было это услышать, чтобы хоть немного вдохновиться. «Может, я не безнадёжна? Я найду друзей? Люди полюбят меня?» — Спасибо, бабуль, было очень вкусно. Я пойду... В школе был тяжёлый день, — нарочно зевая, Лия потягивается, сонно взмахивая руками. Элис в ответ улыбнулась, кивнув и пожелав в ответ приятных сновидений. Теперь покой. Она наедине с собой, может спокойно быть в своих мыслях, дальше заполнять дневник, рисовать, разговаривать с тишиной, делать, что душе угодно, не боясь, что её отвлекут. К счастью, опекунша не нарушала личные границы внучки, они достигли идеального взаимопонимания с самого начала, и, кажется, их всё устраивало. Глаза закрываются. Она проваливается в сон. Завтра будет новый день. День. Такой же, как вчера, как сегодня. Как все дни, которые она прожила, находясь в школе, среди гнилого коллектива, среди избалованных детей, которые представления не имеют об ответственности, которую они должны нести за свои отвратительные поступки. А может, завтра будет лучше, чем обычно?