Бумеранги

— Ладка, — Миша перекатился к краю кровати и лёг поудобнее, подперев подбородок кулаком, — ты у меня такая красивая. Обалденная такая. Лада в коротких шортах и специальном топе для кормящих сидела у зеркала и расчёсывала непокорные вьющиеся волосы. Она улыбнулась комплименту и легла рядом с Мишей. Его руки коснулись гладкой кожи, аккуратно лаская, и с губ сорвался лёгкий стон. — Лад, как же давно… Бля, как я соскучился. Хочу… Очень хочу. Он уже срывал одежду, но в колыбели заплакал Денис, резко и громко. Лада боялась оставлять его на ночь в детской, поэтому брала с собой. — Чёрт! — Миха разочарованно выдохнул и стукнул кулаком по матрасу. — Опять? — Мишка, он кушать захотел. Тише-тише, маленький. Сейчас. — А я тебя захотел. Сколько терпеть-то уже, а? — Не нравится — иди в душ и там собой займись. Отстань, — она сбросила его ладонь со спины, — не видишь, что ли, мне некогда. Миха надулся и в самом деле хотел уйти, но вдруг засмотрелся, как Денис ищет грудь и как сладко к ней присасывается. Он трудился, добывая себе пищу, и сосредоточенно пыхтел, а Лада смотрела на него со всей нежностью. — Хорошо, прости. Я всё понимаю. — Подожди немножко, Миш. Сейчас он покушает и снова крепко уснёт. Но кормление растянулось, и Мишка отрубился раньше, а утром, когда он проснулся, Денис снова чмокал. — Слушай, Лад, иди, отдай его на полчасика твоей маме. Она же хотела помогать, так вот, пускай. — Нет, Мих, я так не могу. Что она подумает? — Ну блять… — других слов не нашлось. Миха помотал головой и приказал себе отвлечься, а Лада хитровато улыбнулась и предложила ему сменить Денису подгузник. Он предсказуемо отказался, но Ладка умела управлять Мишкой и взяла его на слабо. — Так и знала, что ты не сможешь сделать даже это простенькое дельце. Тебе бы только трахаться. — Да как не смогу-то? Вот, смотри, — он склонился к сыну и, под тихий смех Лады, всё сделал как надо. Медленно, но вполне уверенно, застегнул липучки и победоносно улыбнулся. — Молодец, — Ладка поцеловала его в колючую щёку. — Уложи Дениса спать, ладно? Головку придерживай. А я в ванную. Мишка взял Дениску на руки и стал задумчиво покачивать, приучая себя к мысли, что этот малыш с ними на всю жизнь. Вскоре он привык, возвращаясь домой, подходить к кроватке и целовать Деньку в лоб или щёку. Иногда играл с ним погремушками, выстукивая сложные ритмы, или держал на руках, но Ладка уделяла ребёнку, конечно, гораздо больше времени. Помощь матери она принимала с трудом и хотела побыстрее отправить её обратно в Киров, но Анна Сергеевна заявила, что до середины мая совершенно свободна. В один из дней, когда Михи не было дома, она вдруг сказала дочери: — Лада, у тебя же есть деньги в банке? — Ну… Да. Часть осталась от продажи дома, часть я накопила. — Так вот. Купи свою квартиру. С твоим Мишей нужно всегда иметь запасной плацдарм для отступления. А вообще, лучше сразу же переедь туда. Или, хочешь, поедем со мной в Киров? Поживёшь там. — А вот сейчас не поняла, — удивилась Ладка, которая натирала морковку для супа. — Мам, мне не пятнадцать лет. Ты что собралась решать за меня? Мы не планируем расходиться. — Это сейчас не планируете. Мало ли, что он может выкинуть. Лада, у тебя на руках младенец, подумай об этом. Зачем Дениске перманентно неадекватный придурок-отец с очень тёмным прошлым? — Ах, вот оно что, — скривилась Лада и сильнее сжала в руке несчастную морковь. — Знаешь, мам, насчёт квартиры ты, возможно, права. Я думаю об этом. Что касается других твоих слов… Замолчи, пожалуйста, а то поругаемся. Держи, лук нарежь. — Я ведь за тебя переживаю, дочка. Ты всю жизнь маешься с ним. Зачем? Лада, которая и сама не знала чёткого ответа, кроме банальных слов про любовь, раздражённо мотнула головой и отвернулась к плите. Анна Сергеевна вздохнула, отступая, и вскоре вернулась домой к мужу и огороду, которым рьяно занялась на старости лет. Лада не привыкла сидеть подолгу дома одна, и размеренная декретная жизнь, похожая на день сурка, начала быстро её угнетать. Миха пропадал то на студии, то на концертах, и даже летом появлялся в квартире набегами. Чаще всего был действительно занят, но порой просто искал поводов с кем-нибудь выпить и поговорить про Тодда да про анархию. У Владьки бурлила своя молодая студенческая жизнь, подруги тоже были заняты, и Лада вдруг почувствовала себя брошенной и одинокой. Окончательно впасть в депрессию ей не давали Мишкины родители, что иногда заходили в гости, и сам Дениска, который уже начал улыбаться и потихоньку держать голову. Развивался он, несмотря на своё сложное рождение, весьма неплохо, но часто капризничал и не слезал с рук. В начале августа Миха ураганом ворвался в комнату, пиная всё, что попалось ему под ногу, и с грохотом перевернул кофейный столик. — Эй, спокойно, что за психи? — Лада покрепче прижала к себе Дениса, который испуганно всхлипнул и заплакал. — Князь, скотина. Предатель, — Миха сел на диван, но тут же вскочил. — Бросил нас. Сам трепался, что концерты будем играть вместе, а в итоге поставил перед фактом, что никуда не едет. У нас послезавтра фестиваль, блять! Так дела не делаются. Охуел в конец. Ну ничего, я и без него всё отыграю. Даже лучше! Так, как надо. Пусть идёт на хрен со своими пиздостраданиями. Заебал. За-е-бал! Лада знала, что у Андрея есть своя группа и уже вышел первый сингл, но не думала, что конфликт дошёл до такой точки кипения. А Миха метался по комнате и был страшно зол. — Миш, подожди минутку, — она отнесла Дениску в кроватку, дала ему пустышку и вернулась. — Успокойся. Это когда-то должно было случиться. Андрей просто… — Не говори о нём! Слышать ничего не хочу. И не вмешивайся в наши дела, договорились? — Хорошо. Да иди же сюда, Миша, иди, — она решительно взяла его за руку и, как могла, поддержала. В глубине души Лада, в общем-то, понимала мотивы Андрея, но вставать на его сторону сейчас было никак нельзя. — Ты всё сможешь, Мишка. К удивлению Лады, которая действительно не стала вмешиваться, несколькими днями позже Миха встретился с Князем, и они в целом мирно договорились, что осенью будут заниматься каждый своим делом, а зимние большие концерты в Питере и Москве отыграют вместе. Миша заканчивал запись первого альбома, посвящённого Тодду, урезал гастрольные туры и даже стал чаще объявляться дома. История кровавого цирюльника всё сильнее захватывала его в плен, и он постоянно о нём говорил. — Постановка будет офигенной, вот увидишь! Годы работы. Годы! Они не могут улететь коту под хвост, правильно, да? — сказал он как-то, сидя на полу рядом с Дениской. Малыш вертелся вокруг своей оси, а Миха с интересом подманивал его погремушкой. Лада расположилась рядом и вздыхала. — Наверное. Мишк, я устала дома сидеть. Давай няню найдём, а? Хотя бы ненадолго, чтоб я могла тренировать ребят несколько раз в неделю. — Не знаю, как хочешь. Но, может, чуть позже? Он такой мелкий ещё… — пожал плечами Миха. — Блин, смотри! У него зубы прорезались. — Да, снизу, — улыбнулась Лада, припомнив пару бессонных ночей, полных истерик. — Давно уже. — Я не видел. Круто, Дениска. Хорошая вещь молочные зубы. Если выпадут, то ещё раз вырастут. Декабрьским вечером, в аккурат перед питерским концертом, позвонил Андрей. Миха мрачно выслушал его, медленно нажал отбой и спустя минуту полного молчания бросил телефоном в стену. Задняя крышка с треском открылась, а батарея отлетела в угол. — Всё, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Лады. — Ничего не сработало. Он ушёл. Ну ничё-ничё, вернётся. Хуй что у него в одиночку получится. А я буду двигаться дальше. — Мишка… — ахнула Лада. — Как же так? Вы же… — Нормально, ё-моё. Всё к этому и шло. Всё нормально, — он повторил это несколько раз, успокаивая сам себя, и тяжело вздохнул, а у Лады скрутило тоской сердце. Закончилась эпоха «Короля и Шута». Что ждёт их дальше? У неё не было ответа.