Передо мною чёрный волк, а позади стена людей

Глава 8.

             Нет, Тэхён не хотел сожалеть о содеяном. Он не хотел выглядеть виноватым. И ещё больше не хотел влюбляться в Чонгука, а вот провести в его ласковых объятиях ещё немного времени очень вот сильно хотел.       Обворожительные тёмные глаза пылали такой яркой и тёплой страстью, что Тэхён смотрел в них с замирающим дыханием. Неужели он такой сильный эффект производил на наследника оборотней? На сыночка самого вожака стаи — серьёзного и мудрого. А ему точно тридцать? В это не верилось, ведь вёл себя Чонгук под его присмотром подобно волчонку.       Но грех жаловаться. Это льстило, это было приятно и это кружило голову.       Они каким-то образом оделись, перестали целоваться и добрались до столовой. В ней собралась почти вся стая. Рыжие огоньки свечей ласково огладили лица пришедших. Шум на мгновение стих. Не поменявшись в лице, Чонгук проследовал за лавку — таким же образом поступил и Тэхён. Его место пустовало, но уже было сервировано супом. Сидящий рядом Минсу переводил на них обоих круглые глаза и очень странно улыбался.       — Куда ты водил принца? — спросил грозно вожак.       Чонгук не дрогнул от голоса, в отличии от других, и посмотрел на отца холодными сосредоточенными глазами.       — Гуляли по округе.       И лишнего ничего не добавил, взялся за еду, ни на кого не смотря. Вот таким отстранённым Тэхён его впервые увидел, и таким его, судя по реакциям окружающих, привыкли видеть все. После небольшого гула шёпота, напряжение в помещении спало. Только вождь продолжал выглядеть недовольно, то и дело посматривая на сына.       Закончился удивительно тихий ужин, оборотни стали неохотно расходится спать, недовольные от этого. Оборотни предпочитали ночью бодрствовать, а спать утром, но королевская стража, если будет думать головой, могла напасть на них как раз в это незащищённое время.       Минсу на этот раз провожал до комнатушки один. Но уйти сразу не дал и удивительно нервным для него голосом уточнил:       — А вы же с Чонгуком… просто гуляли?       — Ты же видел, как мне показалось. Или всё же показалось?       — Я… — запнулся Минсу. — Вожак просто удивился, с чего я один, без тебя. Я же за тебя отвечаю. Я и сказал, что тебя перехватил Чонгук… Он был этим недоволен, я пошёл вас искать. Но меня бы Чонгук разгрыз, кажется, позволь я тебя забрать от него в тот момент, поэтому я вернулся и объяснил… что там у вас всё нормально… Вот. Нормально ведь?       — Конечно, — улыбнулся Тэхён. — Что может быть ненормальным? Ты очень милый парень, Минсу.       — Спасибо, принцесска, — хмыкнул Минсу, обретая свои привычные черты. — Чонгуку также говоришь? — прищурился он.       Вот оно что. Тэхён почувствовал волну недоверия и некоего презрения. Его, конечно же, уличили в том, что он соблазнил бедного сыночка вожака для собственной выгоды. И теперь даже приятно настроенный к нему Минсу приобрёл ненавистную подозрительность и недоброжелательность.       — Понятно… Я поддался такому же порыву, как и он. Вы ведь друзья с детства, остальное лучше спроси у него.       Резкость была помощником. Тэхён закончил говорить и сразу поставил между ними преграду — закрылся в своей деревянной клетке. Упал на медвежью шкуру и уставился в чёрный потолок. Тщетно пытался заснуть минут двадцать или сорок, но только ворочался с бока на бок и бесконечно часто натягивал сползающую шкуру на себя повыше. Ему не было холодно, ему было неудобно и одиноко. После уединения в лесу, хотелось ещё немного полежать в тёплых объятиях, а не плестись на ужин, наполненный сплошными подозрительными взглядами и негромкими неприятными разговорчиками.       Дверь заскрипела. Тэхён удивленно поднял корпус и уставился на показавшуюся на пороге, будто бы из камня выточенную, фигуру Чонгука.       — Мальчишка, — начал он строго, затем осёкся и прикусил нижнюю губу.       Тэхён улыбнулся, моментально расслабился и вспорхнул к нему, положил на его сильные плечи ладони.       — Ты совсем себя рядом со мной в руках не держишь, — пожурил он.       — Не забывай, с кем ты разговариваешь, — скривившись, ответил Чонгук и сложил на груди руки.       — С маленьким ребёнком, как будто, — хмыкнул Тэхён и рассмеялся на возмутившееся лицо напротив. — Ладно, волчонок, я обязательно буду помнить, с кем разговариваю. Я твоё имя и так-то помню, правда. Чего ты там стоишь? Зачем пришёл? Ты вроде оставался поговорить с вожаком и с…       — Поговорили уже, — бросил незаинтересованно Чонгук и протянул руку. — Пойдём ко мне. Ты вызываешь во мне слишком сильное желание взять тебя, как сучку. А всего-то и делаешь, что говоришь всякие глупости.       — Глупости, глупости, — спешно кивнул Тэхён и вновь засмеялся. — Нет, ты правда очень забавный и милый. Мне нравится. Пойдём, я как раз думал о твоих объятиях. Позволишь?       Чонгук долго смотрел на него, потом сдался и увёл взгляд вниз, но там не задержался надолго, стал оглядываться. Ненароком куснул собственную губу.       — Не здесь. Пойдём ко мне.       Они будто бы сбегали. Тэхёну было забавно при мыслях от того, что пленивший его человек, буквально крал его второй раз из собственного же плена. И сердце от этого радостно стучало, заставляя губы ломиться в ослепительной улыбке.       В темноте было очень волнительно красться, да и Чонгук старался делать вид невозмутимый, будто бы не делал он ничего незаконного. Привёл к своему небольшому домику и быстро запустил внутрь.       Тэхён запнулся и упал на самом входе, стал сквернословить, из-за чего Чонгук, закрыв дверь, засмеялся.       — Ты так очаровательно ругаешься, — сказал Чонгук, помогая встать. — И из-за чего упал? Совсем не увидел порожек что ли?       — Я плохо вижу в темноте, — напомнил ему Тэхён.       — Ладно. У меня где-то здесь были свечи. Подожди немного здесь и не упади, прошу тебя, — со смешком сказал тот. — Как мне потом объяснять синяки на твоём теле?       — Горячими ночами? — хмыкнул Тэхён.       — Не могу позволить себе грубо обращаться с партнёром. Пусть и с такой строптивой принцессой, — Вдалеке что-то зашуршало, чиркнуло, и появился небольшой огонёк, осветивший маленький уголок комнаты. Чонгук поставил подсвечник на стол и подозвал жестом руки к себе. — Иди ко мне, принцесса. Только осторожно.       Тэхён дошёл без происшествий, аккуратно переставляя ноги, смотрел только на тёмные блестящие глаза Чонгука и, дойдя, сразу же нарочно упал в его объятия, уткнулся носом в плечо, задохнувшись приятным запахом.       Если бы всё было проще, Тэхён хотел бы видеть этого глупенького оборотня своим мужем. Но он прекрасно понимал, насколько эта идея была обречена на провал. Только в его объятиях думать об этом не хотелось. Тэхён наслаждался тем, что ему милостиво дали и смотрел на дарителя благодарными глазами, из-за которых Чонгук плавился, как весенний снег.       — Почему тебя хочется выкрасть, обнять и никому не давать? — вздохнул Чонгук. — Ты мне совсем все мозги заморочил. Зачем я всё это делаю? Ещё больше себя закапываю.       Как бы он не сердился, скорее на себя, на поцелуй ответил моментально и очень жадно, будто бы боясь, что у него это украдут. Он крепко обнял в ответ, вжал в себя и стал нежно скользить ладонями по телу Тэхёна, предварительно бросив перчатки на пол.       Оказавшись на кровати, Чонгук замер. Вид сидящего на его бёдрах Тэхёна, раскрасневшегося и готового на всякий разврат, покорил его. Тэхён чувствовал ладонью участившееся сердцебиение, зная, кем оно было вызвано. Хотелось быть ещё открытее, отдать себя ему полностью и безвозвратно. Он снял с себя штаны и приспустил их с Чонгука, усмехнувшись выпрыгнувшему члену с набухшей красной головкой. Тело всё зажужжало, затребовало продолжения ласк и горячего проникновения. Тэхён прикусил губы и насадился сверху, осторожно садясь всё ниже и ниже, пока уже полностью не оседлал ягодицами его бёдра. Пальцы сжались на плечах. А Чонгук так и продолжал сияющими почти чёрными глазами безмолвно наблюдать за ним, только рот был едва приоткрыт.       Тэхён стал двигаться, громко откровенно дыша, даже не желая представлять каким развратным должен был выглядеть, но польщаясь таким пристальным к себе вниманием. Ближе к середине Чонгук проснулся, положил ладони на его бёдра и стал нежно поглаживать, всё также не отводя взгляда от раскрасневшегося лица.       В коленных чашечках было мокро, там всё запрело, и когда большие пальцы Чонгука прошлись под коленками, они забрались с собой немного влажности. Тэхён чувствовал всё это, каждое касание к своему телу. Затем Чонгук стал двигаться навстречу, сбивая с выстроенного ритма, и скоро установил свой, более резкий и немного под другим углом. Тэхён упёрся обеими руками по стороны от лохматой чёрной головы и простонал, выгнув шею. Он начал чувствовать предоргазменный припадок и всем телом будто бы двигался навстречу, стараясь наконец получить дикую волну наслаждения. Чонгук стискивал губы и хватку на оголённой пояснице, дождался оргазма и вышел, вызвал свой несколькими движениями, и только тогда смог нормально дышать. Сперва слишком глубоко, к тому же на него навалился обессиленный Тэхён, так же громко дышащий.       — Почему ты вынимаешь его? — раздался в тишине, нарушаемой двумя глубокими дыханиями, голос.       Чонгук протянул руку куда-то вниз, нашарил, не глядя, серую тряпку и вытер с двух мест сперму. Откинул в стену тряпку и сжал Тэхёна в объятиях.       — Если кончить внутрь, может родиться ребёнок, — прошептал он на ухо. — Не думаю, что твоё королевство будет радо королю-оборотню.       — А вы отпустите меня обратно? — замерев, спросил едва слышно Тэхён.       — Да… Наверное, да. Поставим свои условия и отпустим. Не думаю, что их выполнят… Мы дадим тебе порошок… Да сейчас могу его дать, он при мне. Небольшой бархатный мешочек, но ты его не показывай никому. Он очень сильно пахнет, не вдыхай. Не умрёшь, конечно, но… неприятный от него осадок остаётся. Подсыпай его по чуть-чуть где-то неделю или высыпи половину сразу — это смертельная доза. Но если сразу — привкус появится слишком ощутимый. Он… горьковатый. Рад, что уйдёшь от нас?       Усмешка в конце вызвала раздражение у Техёна. Он поморщился и резко ответил.       — Нет.       — Вот и славно… Отец тебе всё равно… не верит, но мы всё равно пришли к выводу, что тебя лучше отпустить. Он думает, ты не сможешь убить своего отца.       — Я попытаюсь. Честно. Но опять, же не знаю, что со мной будет и даст ли отец к нему подойти так, чтобы подсыпать в его еду или вино этот… порошок.       — Хорошо, — сказал Чонгук слабо и замолчал на время. — Я попытаюсь тебе поверить… Хочу тебе верить. Ведь если ты правда убьёшь отца и займёшь его место, мне кажется, всё изменится к лучшему.       — Я тоже так думаю, — подбадривающе ответил Тэхён и поцеловал его быстро в щёку, а затем, не сдержавшись, в сомкнутые губы и опять в щёку. — Какой ты прекрасный…       Они провалялись ещё минут пятнадцать. Лежать в тёплых объятиях было намного удобнее, чем на полу в медвежьей шкуре. Но их время выходило. Чонгук ласково сказал, что пора возвращаться и очень трепетно поцеловал в лоб.       Перед тем, как открыть дверь и выйти на прохладную ночную улицу, Тэхён остановился и, не оборачиваясь, тихо спросил:       — Когда вы… меня обменяете на те условия, о которых ты говорил?..       Чонгук подошёл сзади, нежно обнял, а его рука плавным движением положила в карман штанов небольшой лёгкий мешочек.       — Завтра днём, — прозвучал шёпот в затылок. Затем поцелуй.       — Если… всё получится и мы ещё увидимся… Дашь мне ещё немного своей люб… теплоты?       Объятия стали крепче. В шёю выскочил вздох. И в ней же затерялось тихое жалобное «Да». Они пошли, держась рядом, но отстранённо, как пленник и пленитель, по полупустой округе, ненадолго остановились рядом с тюремным домиком, долго смотрели друг другу в глаза, словно это встреча была для них последняя, кивнули на прощание и молча разошлись.       Спал Тэхён очень беспокойно. Ему в черноте снились яркие силуэты, следы крови, он слышал крики разных людей, среди них был один очень чёткий — бешенный вопль отца. Проснулся в итоге рано, вспотевший и с больной спиной. Ломило поясницу, и это было не столько от вчерашнего первого секса, сколько от сна в неудобных условиях. Наруже мало кто сновал. В основном пели птицы, и под их музыку Тэхён погрузился в мысли.       Он думал слишком много и слишком часто в последнее время. Это совсем не шло ему на пользу. Он становился другим человеком. Границы дозволенного расширились до возможности убить кого-то (близкого человека между прочим, хоть и ненавистного) собственными руками, а не лишь способствовать этому. И теперь, расставшись с Чонгуком, хотелось только одного — вернуться к нему. Не к отцу, не к королевству, не хотелось больше править и налаживать отношения или улучшать жизнь граждан. Нет, теперь хотелось только спокойной жизни в крепких объятиях. И забыть все проблемы, выкинуть из жизни беспокойство из-за отца, свадьбы, убийств…       Утром Тэхён ощущал себя не столько невыспавшимся, сколько вообще не спавшим. Под глазами залегли слабые тени, не свойственные его идеальному личику, губы высохли, а в плечах не было сил. Он содрогался от собственной ничтожности, осознавая в полной мере свою кончину. Сегодня он должен распрощаться с этой прекрасной жизнью, с милыми перебранками, с прекрасными видами и приятными касаниями чужого человека (пусть и оборотня).       Дверь распахнулась, и весёлый Минсу успел сказать «принцесска», не договорив изначально подготовленной фразы, растерялся и озадаченно сведя внутренние уголки бровей вверх, негромко спросил, всё ли в порядке.       Тэхён знал, что на его белом лице не было слёз, но также он понимал, каким разбитым мог выглядеть — Юнги часто говорил ему это после очередной ссоры с отцом, выхаживая его слабые от нервов тело и душу. И теперь, взглянув на Минсу, Тэхён вновь почувствовал себя в шкуре принца, сжал губы и за пару мгновений пришёл в себя, натянув приветливо-нейтральную маску.       — Просто кошмар приснился, не бери в голову, — отговорился тоном блеклым и невозмутимым Тэхён, коротко улыбнулся и поднялся.       Привёл себя быстро в порядок, встряхнул одежду, пригладил всбившиеся после сна волосы, ладонями провёл по лицу, убирая последние признаки несчастья.       Нельзя окружающим видеть его несчастье — он это выучил лучше всего. Ведь несчастье заставляет людей глумиться или издевательски сочувствовать. Тэхён никогда не нуждался в чужой заботе и тем более в жалости к себе. Его передёргивало от этого, как от мерзкой блевотины или как от родного отца. Он всегда знал, что есть только сам у себя, а больше у него никого не было, ему никто бы не помог. Чонгук вчера был одурманен и насильно делал ему хорошо, это не была помощь с его стороны, просто ответное желание хорошо провести время. Так что и это не было исключением.       Сам по себе, в одиночку, Тэхён со всем справится и, сука, станет королём, построив своё собственное государство. Его глаза загорелись злостью и блеснули холодным снегом, он вышел из комнаты, прошёл мимо озадаченного Минсу, и встал с ним рядом, ожидая разрешения двинуться завтракать.       — Ты сегодня какая-то странная, принцесса, — сказал Минсу, всё так же хмуро.       — Да ну? Тебе кажется, — просто ответил Тэхён. — Пошли уже. Или ты меня просто так разбудил?       — Погулять хочешь? — деликатно, на гране с настороженностью, спросил Минсу, прищурившись.       — Нет. Спасибо за вопрос. Вчера нагулялся. Ну так что?       Минсу махнул на него рукой и повёл в общий дом. Внутри уже сновало человек тридцать, в углу хохотала стайка детишек, о чём-то очень оживлённо беседуя и жестикулируя в процессе. Люди вокруг были расслабленные, только сидевший уже за столом вожак выглядел пасмурным. Небо, ему в противоположность, светилось голубым без единого облачка.       Тэхён занял своё место и терпеливо не приступил к еде, пока не пришли остальные, только пригубил чашу с водой, смочив сухое с неприятным комом внутри горло.       Наконец столовая полностью заполнилась людьми, пришёл мятый ото сна Чонгук со своим излюбленным безразличием, оглядел всех своим покровительственным взглядом, пересёкся с отцом — и глаза в этот момент опасно сузились, потемнев на полтона буквально на секунду — и остановился нечитаемым взглядом на Тэхёне, который коротко ему улыбнулся и отвернулся, не желая продолжать зрительный контакт, а не убегая от него. И в его случае это мало походило на неловкий побег, он всем своим видом показывал, что просто не хочет ответно смотреть. Чонгук тихо вздохнул, поджав коротко губы и принялся за еду.       — Людишки должны скоро вновь попытаться напасть, — сказал какой-то бородатый мужик. — Будем ждать их на позициях?       Джунг Хи кивнул, поглаживая свою длинную седую бороду, и скосил взгляд на своего вожака. Тот хмыкнул и огласил:       — Пойдём сегодня с принцем. Попробуем договориться.       — Да мы их! — начали было возмущаться остальные оборотни, с негодованием встретившие такое предложение своего вожака, но тот их перебил. Грозный тон заставил все глотки захлопнуться и не издавать ни звука.       Тэхён хмыкнул — боязнь своего лидера была ему понятна, он постоянно видел это, глядя на отца и его слуг. Но разница всё равно бросалась в глаза. Эти — боялись и уважали, не смея перебивать. А те — дрожали от страха и лишь по тому не перечили, за спиной проклиная каждый шаг короля. Почти все люди были злопамятными. Ярким примером был Тэхён — люди, особенно отец, сделали ему больно намного больше раз, чем оборотни. Поэтому теперь для него было очевидно на чьей стороне нужно было воевать.       — Вы глупцы, если думаете, что мы выстоим против людей. Их слишком много. У них мечи, стрелы, броня — против огромного количества вооружённых людей мы бессильны даже в наших угодиях. Тем более, если вдруг король заручится поддержкой у соседних королевств, нас никого в живых не останется. Они могут просто поджечь нам весь лес.       — Из-за этого мальчишку и нельзя отпускать! Он наша защита от этого! — сказал кто-то запальчиво.       — Мы не можем держать его у нас вечно. Если сегодня не получится прийти к чему-нибудь вразумительному, опять отойдём в лес.       — Может, заставить их заключить брак с кем-то из наших? — спросил парень с краю стола. На него уставилось несколько негодующих и удивлённых глаз. — А что? Альфа станет королём — и…       — И умрёт раньше, чем издаст первый указ, — хмыкнул мужчина с противоположного конца стола.       — Но…       — Нет, это не обсуждается. Оборотень не сможет стать королём в королестве, которое нацелено на истребление оборотней. Это звучит, как минимум, как бред. Его убьют, как только он переступит порог замка, если вообще его успеет переступить. И разве будет народ его слушаться, а, принц?       Вожак обратился напрямую к нему, из-за чего Тэхён незаметно подсобрался и выдержал пристальный взгляд на себе, а затем ещё несколько около полусотни других, включая Чонгука и Минсу.       — Не будет. И отец не допустит до власти любого, кто лоялен к оборотням, тем более самого оборотня. Поэтому идея и правда бессмысленная.       — Под оборотня просто отвратно ложиться, вот и говоришь так, — презрительно сказал какой-то мужик с дальней части стола.       Тэхён, не сдержавшись, хмыкнул в полуулыбке.       — С чего бы? — сказал он ласково-ироничным голосом. — Наоборот, приятно.       Чонгук отвёл глаза куда-то в сторону и скрылся за чашей с вином, не выдержав пристального внимания к себе со стороны отца и Джунг Хи. Его смущение выдавало его с потрахами. Но остальная стая этого не заметила, полились разные речи, многие были ближе к издевательским. Тэхён знал — для этих людей он был всего лишь принцем, мерзким продолжателем рода Ким, убийцем их собратьев. По тому и не злился на них. К чему это? Ведь их ненависть абсолютно оправдана.       — И что же? Мы его просто отпустим? — не могли прийти к этому простому выводу мужики, всячески отгоняя такое бессмысленное по их мнению действие.       — Да. А если принц по правде на нашей стороне, то и сам постарается убить короля, — холодно ответил вожак.       — Заколоть что ли? Этот? — засмеялись все.       — Отравить, — ответил учтивым голосом Джунг Хи и обратился к Чонгуку сердечным голосом: — Нужно мальчику дать мешочек. Как бы себя он только не отравил, с его-то наклонностям к саморазрушению.       Тэхён оскорбился — это какие у него там ещё наклонности нашёл старый сумасшедший? — и достал из кармана приятный на ощупь тёмный мешочек, отливающий бархатным каштановым цветом.       — Давно бы это тогда сделал, — сказал он высокомерно, подбросил мешочек и убрал его обратно в карман.       Вожак и Джунг Хи вновь зорко оглядели Чонгука, который нарочито уставшим образом водил по тарелке, без особого энтузиазма забрасывая в рот мясные кусочки.       — Отец-то поверит в твоё ужасное заточение? — бросил, не глядя, Чонгук. — А то запрёт и ничего ты с ним не сделаешь.       Тэхён воспринял это как вызов: взлохматил себе тут же волосы, взгляд сделал дикий и затравленный, как у зайчика, загнанного в угол огромным волком, поджал губы, сжался весь, закрывшись плечами и посмотрел таким несчастным на Чонгука.       — Отец, я так рад тебя видеть, — сказал он с чувствами, чуть запинаясь, и его глаза стали блестеть от начавшихся собираться слёз.       Чонгук оторопел, поддавшись рефлекторно корпусом назад.       Тэхён хмыкнул, вновь пригладил волосы и продолжил невозмутимо есть. И пока разрезал нежное мясо проговорил безмятежно:       — Если я захочу, поверит. Не сомневайся.       И забросил наколотый на вилку кусочек в рот. Вкусно — отобразилось на его лице. Оборотни стаи глядели на него странно и недоверчиво, но толком ничего вслух не говорили. Им было неприятно находиться рядом с принцем по многим причинам, и самая явная из них — доверие. Тэхён вызывал в них доверие, но он притворялся, когда хотел, настолько качественно, что ему не верили. И имели на это все права.       Только Чонгук, казалось, поверил. Тэхён это прочитал по его короткому тёплому взгляду. Поддерживающему. Словно он видел настоящие чувства, которые юный принц старался запрятать в себя поглубже.       То есть грёбанный страх. Разрывающий сердце на лоскуточки и заставляющий дрожать в углу и плакать. Глаза Чонгука видели насквозь, и Тэхёну было трепетно волнительно от этого. Почему-то вдруг захотелось его настоящей поддержки — объятий и поцелуев. Уже без похабного подтекста, а просто… просто потому что быть одиноким было очень сложно.       С такими гнетущими мыслями Тэхён просидел до самого конца трапезы, потом его одели вновь в ту грязную свадебную одежду, и посадили на спину Чонгука в волчьем обличии. Пока они добирались до кромки леса, Тэхён слабыми пальцами нежно перебирал чёрную шерсть, поглаживал, массируя волчью бархатную кожу, незаметно целовал в затылок и просил шёпотом не напрягать раненое бедро, и сам старался на него не давить. Чёрный волк, казалось, слушался его и прислушивался к тихому дыханию.       Когда стая добралась до стражников, один из волков превратился в человека и стал кричать про заложника, просил позвать короля и не нападать на них, требовал переговоры. На них не напали.       Тэхён в томительном ожидании сжал чёрную шерсть и ткнулся солёным носом в волчью холку.       — Не хочу обратно, — прошептал он почти одними губами, но волк повёл ушами и коротко тихо проскулил. — Прости, ты этого не слышал, — собрался сразу Тэхён, шмыгнув носом. — Для отца репетирую, — попробовал оправдаться и хлюпнул, вновь усилив хватку. Его лицо полностью закрывала чёрная шерсть, и он был несказанно рад этому. Ведь никто не должен был его видеть, а Чонгук пусть решит, что это обычная подготовка к спектаклю, а не искренний поток чувств.       Но Чонгук проскулил так, что сразу стало понятно — не поверил. Тэхён судорожно усмехнулся и оставил незаметный поцелуй в то место, куда он утыкался только что щекой.       — Всё будет хорошо, вот увидишь, — сказал Тэхён.       Самому себе.       И принялся ждать. Ждал с больно стучащим о рёбра сердцем. И увидел в далеке спустя время силуэт отца. Его бы он не перепутал ни с кем другим. Эти чёрные волосы, словно бы алеющие из-за волчьей крови, в которой погрязли его руки, и эти холодные безумные глаза. Тэхён пытался вызвать в себе чувство любви к этому человеку, но получилось лишь чувство досады за то, что никто из них так и не умер и серая жизнь во дворце пообещала повториться. Последний раз сжав в кулак чёрную шерсть, Тэхён судорожно выдохнул и принял в очередной раз этот удар судьбы.       Его стали развязывать, помогли подняться и отвели к отцу.       Они встали друг напротив друга — это был важный момент. Тэхён впервые поднял на отца заплаканные с ненастоящей радостью глаза и дёрнулся вперёд, к нему, в желании броситься ему на шею, но его поймал за руку один из оборотней, не разрешая двигаться дальше.       — Отец! — восклинул Тэхён.       Тэён был собран и зол, но такая реакция на себя его польстила и расслабила. Он поверил, и его взгляд, скользящий по сыну, потеплел.       — Сладкий ты мой цветочек, — мурчащим голосом сказал король и вдруг вскинул холодные глаза на оборотней. — Стереть вас всех в порошок надо.       Рыкнул он это с такой ненавистью, что все вокруг напряглись. К горлу Тэхёна приставился острый нож, тот вздрогнул, сжался и чуть ли не вслух заскулил, нагоняя на себя дополнительный страх от мыслей, что скоро он вернётся домой. Это пугало больше, чем перерезанное горло.       — Без резких движений, — предупредил вожак стаи, гордо выпрямив спину. Он был сосредоточен и обманчиво спокоен.       Вспыльный характер короля не позволил ему удержаться от острот и устоять на месте, и в тот же самый момент на своём горле Тэхён почувствовал жжение.       — Руки! — закричал Тэён, увидев кровь собственного сына и услышав его всхлип.       — Если выполнишь наши требования, мы отпустим твоего сына. Но если нет, он умрёт прямо на твоих глазах.       Тэхён поверил в такое развитие событий, но потом вспомнил завтрак. Блеф? Или вожак настолько рассердился? Пойдёт ли всё по плану? Зная характер отца, Тэхён не был в этом уверен. Но, на его удивление, отец собрался и больше не стал так опрометчиво дёргаться вперёд. И выслушал все требования оборотней.       Среди них было уйти из леса, сжечь на их глазах какое-то количество стрел и луков, отдать им броню, мечи, продовольствие. Тэён слушал это и чернел с каждым словом всё больше. В итоге они где-то полчаса стояли на открытой местности и препирались с волчьим вожаком. Тэхён стоял без чувств на уставшем лице, только в ожидании, когда это мучение закончится. Эти полчаса он не чувствовал, что жил, но время по какой-то причине не ускорилось, а замедлилось до невозможного предела. Пару раз Тэхён дёргался, намереваясь самолично насадится горлом на угрожающий ему нож, но сильные мужские руки пресекали это жалкие попытки уйти из жизни.       В каком-то смысле старик Джунг Хи был прав. Некоторые наклонности в причинение себе вреда у него были. Но как здесь не сойти с ума и не захотеть просто спокойно сдохнуть? Тэхён себя в этих мыслях не винил, только старался припомнить, каким вкусным был запах Чонгука, какими тёплые были его объятия и каким органичным был его хуй в собственном теле. Эти мысли слегка успокаивали.       — Ладно, — раздражённо ответил Тэён, устав препираться. — Согласен. Отдайте мне моего сына.       — Сперва выполните наши условия, — бесцветным усталым голосом затребовал вожак. — Нож убери, просто держи мальчишку покрепче. Не дай Бог сбежит.       Тэхён хотел перестать дышать, упасть в обморок, лечь на травку полежать и посмотреть на солнце, упасть в объятия Чонгука, покушать, поспать, да он много чего хотел, но только не смотреть отцу в глаза и возвращаться с ним домой. Но он поднял на него ужасно печальные глаза, поджал губы и беззвучно прошептал «отец».       Тэён был опять глубоко поражён и дальше стоял напряжённо, ожидая, когда наконец-то сможет обнять родного сына. Продолжение своего безумного кровавого рода. А Тэхёна грела мысль о мешочке в кармане. Только он уже не был уверен, кому в бокал высыпет его содержимое. Отцу или себе.