—Стоп, — машина резко остановилась. В воздухе повисла гробовая тишина, пробирающая насквозь. Хотелось включить какую-то заводящую в танец, заставляющую подпевать мелодию. Ну, или на худой конец, что-то сказать, сморозить полную ересь, лишь бы разрядить обстановку. Парень серьёзным взглядом прожигал дыру в мужчине, жаль только, что второй этого не чувствует из за очков на лице кудрявого. Явно введённый в ступор такой фразой, Павел вскидывает бровь.
—Стоим, и что? — шутливо произносит Паша, но его лицо резко меняется. Теперь на Вову смотрит раздражённый мужчина с явно выраженными, густыми бровями. Постукивая ногтём по рулю и предвкушая недовольство других водителей, Лидер приоткрывает рот, но его перебивают.
—Чё за жирный
мужик? — Вару приподнимает очки, показывая свои эмоции через зеркало души. Лицо Короля меняется, становясь похожим на растеренное лицо школьника, который не выучил материал, но госпожа фортуна отвернулась, и теперь он стоит у доски. Вспомнив свою не слишком понятную речь, Пик закатывает глаза и, под негодования ждущих водителей, давит на газ. Пытаясь собрать всю известную информацию в кучу и сформулировать мысль, мужчина боковым зрением замечает желание съязвить и недовольство своего спутника жизни, но не даёт ему этого сделать и наконец-то начинает речь:
—Во общем, этот мужчина–наш заказ. Владелец крупного алкогольного предприятия, работающим в центре Москвы. Та ещё важная шишка. Мы бы не стали браться за такое дело, даже не смотря на такую большую оплату, но из за революций в стране он сейчас намного слабее. Сейчас за его жизнь уже не будут беспокоиться так, как за жизнь его предприятия. Даже если он умрёт, у завода есть достойный наследник, или наследница. Кто этот избранный, конечно, не знаю, у него детей выше крыши, так ещё все от разных женьщин, но вроде бы его старшая дочь. Недавно он приехал в гости, кстати, к той самой избранной дочери, как её там... Эмо? Эми? Тьфу! Хули у пиндосов такие имена муторные! Неважно. Короче, приехал к дочурке повидаться. Но на удивление, эта же дочурка и заказала его убийство. Он тоже не подарок, то ли алкаш, что иронично, то ли избивал всю семью. Во общем, там вся семейка ёбнутая. Так ещё и мамаша – американка.
Закончив свой рассказ, Павел ожидая реакции Вовы, спокойно выдохнул. Явно довольный своей речью он повернул голову на несколько градусов, но не смея оторвать взгляд от дороги. На удивление, эта реакция была не слишком благодарной.
—И? Мне плевать на то, кто он там, с кем ебётся, или сколько у него спиногрызов. Мне то что делать? В отличие от некоторых, я ценю свою жизнь. Я не собираюсь рисковать своим комфортом, а уж тем-более жизнью, — выделив слова "некоторые" и "жизнью", Вару опустил глаза в пол и продолжил обдумывать полученную информацию. Вова и Паша- совершенно разные люди. И они оба это прекрасно знали. Вова, в отличие от Лидера, всегда ценил свою жизнь. Он никогда не станет лезть на рожон, если это угрожает его проживанию. Он полезет на него, если только знает, что доставит проблем окружающим, но точно не себе. Только вот есть ещё одно различие между ними: Вова никогда, ни при каких обстоятельствах, ни кому не скажет, что он боится Умереть. Парень не хочет исчезнуть, не хочет, чтобы все про него забыли, он не хочет остаться лишь мимолётным воспоминанием. Но он всегда, всегда будет говорить: "Кто не рискует — тот не пьёт шампанское!", но при этом никогда не будет следовать этому убеждению. Павел не хотел умирать не меньше, но, возможно, он просто смирился с этой мыслью, он давно не боится. Он спокойно может сказать: "Уже неважно. Я, наверное, с самого своего рождения рискую. Но я боюсь потерять жизнь, как и все мы." Он не считал это - слабостью. "Слабость - это когда ты банально не можешь признать то, что смерть во всех её проявлениях - страшна. Трус тот, кто никогда не сможет признать своих слабостей!"— как будто он способен признать свои слабости.
Недовольно посмотрев на Баранова, мысленно отметив насколько данная фамилия подходит Вове, Павел был готов на месте раздавить собеседника за весьма некорректное замечание, но уж слишком этот, во всех смыслах, кудрявый баран проворлив. Но, к сожалению, пришлось смириться с учестью собеседника Вовы. Павел прорычав себе под нос, продолжил.
—Сейчас я высажу тебя на следующей улице. Видимо, этот мешок с деньгами должен проезжать мимо этой улицы. Его горячо любимая жёнушка подала на развод. Похоже, узнала что ему нравятся не только девушки. Я уверен, он точно будет не прочь отомстить своей женщине и изменить ещё раз. Да, возможно, глупо рассчитывать на удачу, но если нам повезёт, он подберёт тебя. Если же нет, то у нас есть план Б. Да уж, я давно не был таким безответственным...— Лидер тяжело вздохнул. Последнюю фразу он произносит шёпотом, лишь бы его статус "всегда уверенного в себе лидера" не рухнул. Хладнокровный стратег, продумывающий всё до каждой мелочи, сейчас полагается на простую удачу. Он играет со смертью, которая в любой момент может безжалостно растерзать его на тысячи маленьких кусков. Это скорее похоже на Вару. Именно он будет полагаться на удачу в опасный момент, хотя так боится за свою шкуру. Чтобы понять этих двоих нужно слишком, слишком много часов. Пик кашлянул, поняв что сбился с мысли.
—В принципе, неважно. Если всё пройдёт как надо, вы поедете к нему в квартиру. Кстати, пока вы будете ехать, ты должен попытаться его разговорить. Ты знаешь как это делается. Единственное, что мне нужно - это больше информации о старшей дочери этого мужика, даже пытаться не буду произносить её имя. Как только доедите, притворись что тебе нужно отойти. Ну, а дальше, выруби его. Потом, позвонишь мне, а дальше вместе разберёмся. Понял? — последнее предложение Павлуша произнёс крайне нервно. Он чувствовал себя учителем начальных классов, который пытается объяснить ученику базовые правила математики.
—Ого, спасибо! Всё стало намного понятней! "Будущий бывший лидер!" Ты бы ещё мне рассказал, что такое цифры и как их складывать.— с язвительным смехом на конце, произнёс Вова. Смотря на меняющиеся эмоции на лице короля, Вове захотелось ещё больше рассмеяться. Всё таки сдержав себя, Вару хочет скаламбурить ещё что-то более гениальное, но мысли резко меняются и теперь в кудрявой голове, лишь несколько вопросов.
—Так, ладно, забей. Лучше ответь, зачем мне расспрашивать про его тупую спиногрызку? И если он тупо выкинет меня из машины за такие вопросы?— с саркастичным тоном произнёс Вару.
—О боже, Вова, не ёрничай. Я уже всё объяснил, поэтому заткнись, — томным басом проговорил Король. Ему явно сейчас не до шуточек "Жёнушки." Да и времени разъяснять всё до мельчайших деталей не было, или желания. Закатив глаза, Вару опёрся щекой об стекло и наблюдал за быстро сменяющимися пейзажами. Хотелось сказать что-то язвительное, обидное, но раздражительный тон Паши был явной преградой этому. Нет, он не боялся его. Возможно, Вова и считает его опасным, даже очень, да и не только для их должников, но и для самого себя. Но он никогда не боялся его. Вару сам не понимает почему он затыкается. Просто что-то внутри ёкало, как будто какие-то далёкие и уже давно забытые воспоминания пробуждались. Нервно кусая губы он пытается не принимать те воспоминания, отторгает их, пытается забыть.
Паша ведь так похож на него.
Туман до конца рассеялся, открывая вид на тусклое небо. На фоне такого стального, хмурого неба, выделялось лишь солнце. Хотя даже оно не так ярко. Яркий свет лишь раздражал и мешал, заставляя позакрывать все шторы и жалюзи, лишь бы эти отвратительные, мешающие лучи, которые были не ярче неба, скрылись за преградой на их пути. Даже дети бы поморщились от такого надоедливого света. Он лишь мешал, был чем-то лишним на фоне всего этого. Случайным, светлым пятном оставленным на холсте. Неумелый мазок кисти, и всё, картина теперь не так привлекательна. Но в тоже время, оно давало какое-то чувство умиротворения. Надежда ещё не потеряна. Ещё есть шансы. Даже на таком тусклом безжизненном фоне, которое так и тянет за собой в пучину безысходности, всё ещё висит частичка надежды. Солнце начинает ещё ярче светить.
Вару накручивая на палец локон, был намного спокоен, чем раньше. Как никак, теперь он знает хотя бы базовую информацию. Теперь он не чувствует себя как рыба на суше. Это придавало уверенности в своих действиях. Ещё не всё потеряно. Всматриваясь в Жёлтое Светило, Вова оставляет кудряшку в покое и закатывает глаза. Ему уже давно надоело здесь сидеть. Воздух стал спёртым, пассажирское кресло очень неудобным, а голова с ужасной, острой болью трезвонила. Хотелось выбежать из машины и убежать за тысячи километров, ловя свежий, приятный воздух. Пытаясь откинуть такие мысли, Вару откидывает голову назад и громко, мучительно простонал, пытаясь обратить на себя внимание.
—Ну блять, Паша. Мы скоро? Я уже устал. В этой машине не письку почесать, не пальчик в жопу вставить. Я уже заеба-.. — парня обрывают на полу слове.
—Приехали. — машина резко останавливается. Перед глазами мужчин представилась потрёпанного вида остановка. Небольшая лавочка с крышей, а сзади виднелись провокационные плакаты и всякого рода рекламные вывески. Рядом с лавочкой, которая явно пережила уже пару поколений, стоял столб со знаком остановки. Лавочка выглядела настолько потрёпанной, что создавалось ощущение, что сесть на неё - обрести себя на запущенную стадию Геморроя
А при одном упоминание крыши, становилось плохо и страшно, представляя как она падает на голову, разбивая черепную коробку вдребезги.
—Всё, пиздуй.— сказал Пик грубо и не слишком доброжелательно. Заметив недовольство "жёнушки", чей взгляд метался, то на Пашу, то на неприятного вида лавочку, видимо, на которой поспали уже все люди с этой лице без определённого места жительства, он приподнял уголки губ вверх так, что это больше было похоже на оскал, чем на приятную улыбку. На секунду залюбовавшись столь смазливым лицом, хотя даже оно скрывало под собой тысячи литров желчи, он искренне не понимал: За что он вообще его полюбил? За внешность? За характер? За садизм?
Или потому что он удобный?
Наблюдая за тем, как Вова выпускал из себя ещё больше литров желчи в виде колких фразочек, мужчина подсознательно понимал: "Когда-то он станет ненужным."
—В смысле, "пиздуй"? Я на Вангу похож? Жирных мужиков на свете много. Например: ты, — ловко увернувшись от оплеухи после последнего предложения, Вова ухмыльнувшись от осознания гениальности своей шутки, продолжил. — Так что... Не могли бы вы, ох, великий Король, поведать мне о тайне жирного мужика? — с саркастичным тоном произнёс Вару, складывая руки внутренними сторонами друг к другу. После чего злорадно приподняв уголки губ вверх, потянулся на заднее сиденье, снимая по пути до ужаса тёплую шубу. Под ней был короткий, чёрный топик, открывающий живот. Внизу находились такого же цвета шорты, чуть выше половины бедра. Вару никогда не считал свою одежду чем-то постыдным, "не мужским". Ему нравится - это главное. Да и Пик не против. Почему нет? Поправляя непослушный топик, который так и намеревался задраться, Вове на ум приходит давняя ситуация. Ещё когда они с Пашей не были так близки, Павел напялил на себя один из топиков Вовы. Лидер битый час пытался снять малый по размеру элемент одежды, пока с позором не пришёл к Вару со словами: "Расстегни. Живо". Тихо хихикая, не желая показаться сумасшедшим, Вова задумывается: "А могли бы они быть с Пашей обычными, счастливыми гражданами?" Парень застывает в одной позе, прожигая куртку задумчивым взглядом. Писк в ушах неприятно давил на мозги, заставляя всё больше размышлять о столь неосторожной, но очень острой, пронизывающей сердце как нож, тревожной мысли. Но он тоже не хочет бросать такой образ жизни. Ему нравится вечный адреналин, нравятся пафосные перестрелки, прям как в американских фильмах, нравится роскошная жизнь, но если в один момент всё разрушится? Если Паша не придёт вовремя на помощь (как же он ненавидел полагаться на чью-то помощь)? Если всё оборвётся? Не только его репутация, но и его жизнь. Вова ненавидел быть не тем, на кого все работают, а тем, кто на кого-то работает.
But I'm working on the knife...
***
Он снова, снова просто стоит в стороне, ничего не делая. Он смотрит как его лучшего друга мучают, как он страдает. Но он всё равно просто смотрит из далека, боясь что-то сделать. Он так боится, невероятно боится. Хотя кого именно? Тех одноклассников, которые уже поиздевались над ним, а теперь принялись за лучшего друга, или этого же друга, который всегда замечает, как он стоит в стороне и ничего не делает, но потом всё равно отмахивается: "Всё нормально!" Это ужасное, ужасное чувство желчи, которая растекается по лёгким с невероятной скоростью, заставляя задыхаться, чувствовать себя жалким и виноватым, заткнуться, лишь смотря на весь этот ужас. Эти мальчишки и девочки - сущий ад. Они никого не пожалеют, если кто-то не подходит под стандарты, под "ярлыки." Им не нужны лишние в обществе. Хотя уверенны ли они в том, что есть кто-то лишний в социуме, кроме самих них? На противоположной стороне всех этих унижений стоял мужчина с огненно-рыжими волосами, наблюдая за тем, как одноклассники безжалостно вырывали блондинистые волосы с макушки у кареглазоко с янтарным отблеском на радужке, проклинающего всех вокруг мальчика. Мужчина был одет в клетчатую рубашку, которая была явно в чём-то измазана, а снизу находились брусничного цвета штаны, наверняка импортные. На руке красовался перстень, что так и манил своей яркостью и роскошью, посередине перстня отблёскивал явно не настоящий сапфир. Если спросить любого ювелира, он сразу агрессивно выплюнет: "Дешёвка." Хотя сейчас и такое не купишь. Невооружённым взглядом будет трудно заметить, что этот человек отнюдь никакой не богач, а такой же обычный, среднестатистический, возможно, даже малоимущей человек. Только вот пятна на рубашке и грязь на обуви, которую не мыли уже не первый месяц, неаккуратная причёска полностью себя выдавали. И складывались только два вывода: либо это человек не особо отличается чем-то от других граждан, либо ему совершенно наплевать о своей внешности. Мужчина сложил руки в карман, не смея отвести взгляд от группы задир. Вальяжно расшатываясь из стороны в сторону, он заметил паренька с неординарной внешностью напротив всего этого хаоса. Парень, видимо, ещё школьник, смотрел на того с надеждой, пытаясь вытерпеть и снова не зарыдать, что получалось у него не очень. Быстро хлопая глазами и постоянно всхлипывая, школьник делает ещё один шаг назад. Юноша не понимает, что же он чувствует, то ли невероятную агрессию, что этот на вид довольно крепкий, широкоплечий и на много сильнее этих гадких подростков, которые с горящими глазами продолжают выбрасывать вещи из кожаного портфеля, мужчина ничего не делает, то ли он его очень сильно понимал. Парень знал, что этот мужчина знает их двоих, так почему же не остановит всё это? Ведь он их учитель Литературы, Даниил Борисович. Почему же он не поможет? Учитель обратив ещё больше внимание на взгляд своего ученика полного мольб о помощи, томно вздыхает и поджав губы громко и демонстративно кашлянул. Задиры, что минут пять назад с головой погрузились в унижения одноклассника, как будто по команде подняли носы и устремили свой взгляд на источник звука. Одна из девочек жалобно пискнув, сделала шаг назад, а потом и вовсе дала дёру, попутно крича что-то предупреждающее о надвижение опасности в виде учителя и, размахивая руками, созывала своих приятелей, которые всё ещё стояли в окаменелом состоянии, будто их взглядом наградила Медуза Горгона. Когда все вышеупомянутые убежали, надеясь, что их лица учитель не запомнил, на твёрдом асфальте, на котором красовалась размазанная кровь в перемешку со слезами, то ли от невыносимой злости, то ли от обиды, остался покачивающейся мальчик, стоящий на четвереньках, безжизненно смотря на "искусство" на асфальте, которое получилось благодаря его разбитому в мясо носу и заплаканным глазам. Мальчишка, чьи блондинистые волосы из за пыли смотрелись менее светлыми, как и глаза, постоянные выражающие свет, искренность и доброту, уже не сверкали на янтарном, таком же светлом солнце, как будто все блики пропали из этих миловидных глазок, парень встаёт и, по-детски хлопая очами, просматривает всех присутствующих. Натыкаясь взглядом на глуповато улыбающегося учителя литературы, который никак не посмеет подойти, юноша медленно и растерянно отводит взгляд, лишь изредка боковым зрением посматривая на мужчину. Школьник оборачивается и замечает своего лучшего друга, что всё ещё пытается вытереть слёзы рукавом белоснежной рубашки, которая была вымазана в чернилах, и, жалобно пища, мальчик взахлёб выговаривал имя товарища. Пару мгновений парень, чьё имя пытались выговорить не заикаясь, метался взглядом к одному глазу, то к другому глазу своего друга, наконец остановясь на его переносице он долго, задумчиво вглядывается в плачущего, как будто пытаясь найти в нём что-то новое, необыкновенное.
—Ф-Феликс, ты, ты, —после многочисленных попыток нормально произнести имя одноклассника, паренёк всё-таки утирает скопившееся в уголках глаз слёзы и, последний раз всхлипывая, сжимает руки до побеления костяшек, набираясь смелости, чтобы посмотреть в глаза другу и снова не расплакаться. Но с каждым разом, когда он начинает предложение, юноша срывает голос и снова пытается унять дрожащий голос, что было невероятно сложно, находясь под натиском взгляда друга.
—Эй, Зонтик! Всё хорошо! —откликает его Феликс. В солнечных глазах, что отблоёскивали золотистым песком, заиграли краски. Солнце, что несколько секунд назад так назойливо мешало своим присутствием, вдруг резко и без предупреждения, как будто влилось в глазки счастливо улыбающегося мальчика, чья улыбка озаряла добротой и невинностью всё вокруг, и спокойно, как будто на волнах солнце плыло в глазах Феликса, с каждой секундой отражаясь всё заметнее и вызывая новые блики на очах юношы. Мальчик был сам как солнце. Лучезарное, счастливое, светлое, лишь иногда оно уходит в закат и его сменяет загадочная, чем-то печальная, но такая же привлекательная луна. Его милая улыбка, что украшало небольшое расстояние между передними зубами, растягивалась всё сильнее и сильнее, как будто пытаясь дотянуть уголки губ до самых кончиков ушей. Парень машет рукой, приветливо призывая лучшего друга подойти, не переставая растягивать улыбку на личике, заставляя наливаться кровью щёки Захара, что когда-то получил прозвище "Зонтик", застряв в начальной школе в своём любимом, небесно-голубом зонтике, что после инцидента обречённо сломался, к сожалению, без надежды на починку. Зонтик вытирает засохшие дорожки слёз, видимо, уже без возможности возобновится, чему преградой служила успокаивающая улыбка друга, и слабо, но ласково приподнимает уголки губ вверх.
***
—Машина ***. У этого мужика характерно выраженная зайчья губа. Он не особо привлекательный. Теперь всё? Или мне всю его внешность подробно на листочке написать?! — мужчина кратко, не особо желая продолжать разговор, оповестил Вову. Последний в свою очередь закатил глаза и, надев куртку, томно вздохнул, видимо, тоже не желая вставлять свои пять копеек и поберечь нервы.
Бросив, последний и проважающий взгляд на Пика, Вару собирался уже открыть дверь, но колкое чувство пронзило лёгкие и ноги, запрещая каким-либо образом выйти из машины. Пару секунд пялясь на Павла, надеясь, что он почувствует на себе пронзающий и недоброжелательный взгляд, Вова демонстративно кашляет. Никакой реакции. Хотелось плюнуть в лицо наглому мужчине и уйти в закат, как это делают многие главные герои в фильмах, но в данный момент плюнуть хотелось лишь себе, за то, что посмел позволить себе унизиться перед этим козлом опущенияв глаза Вовы. Баранов чувствовал себя пустым местом, с кем разговаривать попросту глупо и бессмысленно. Сводя брови к переносице, он вглядывается в черты лица ненавистному ему человека и мечтает в один момент проснуться, и навсегда забыть о них. Забыть о том, как любит этого мужчину.
С громким хлопком дверь машины закрывается, перед этим лишь жалобно заскрипев. Из машины послышались замечания: "Не хлопай дверью!", но Вару это врятли интересовало, он уже подходил к лавочке, слыша звуки отдаляющейся машины. Недоверчиво посмотрев на эту конструкцию, сделанную руками неумелых мастеров, Вова отходит на несколько метров и прислоняется спиной к столбу со знаком остановки. Вытягивая руку в даль, парень пытается хоть на несколько секунд уловить номер машины и увидеть первую цифру. Баранов до сих пор не мог поверить, что Паша так безответственно поступил. "Мне теперь за каждой машиной гоняться?" — пронеслось в голове парня, постоянно повторяя свой круг в мыслях Вару и возвращая его к этому вопросу. Устало вздохнув, пытаясь выбросить такие назойливые мысли в голове, Вова поднимает глаза вверх в тусклое небо, пытаясь найти ответы на свои вопросы. "Да уж, долго я здесь проторчу."
