Кровавое затмение

      — Ты вообще меня слушаешь, Альморет?       Раздраженный голос Экаль’Ивара вернул демона Баланса в реальность — под самодовольные ухмылки братьев тот растерянно заозирался. Лишь Мэанаир смотрела недоверчиво, в своей манере хмуря тонкие брови и в каком-то сочувствующем жесте поджимая губы, но упрямо молчала. Главный зал разразился дерзким хохотом Риэм’Аона.       — Наш Баланс снова в облаках витает, а? — моментально потеряв интерес к рассеянному младшему брату, он обернулся к Власти и свирепо рыкнул, из-за чего его человеческий облик густым туманом обволок ядовито-зеленый дым. — Мое мнение: пусть мелкие гаденыши разберутся сами. Перебьют друг друга, заберем души, а сильнейший возглавит царство. Выживают сильнейшие, пока трупы слабаков кормят шакалов!       Нервно теребивший кольцо на тонком пальце, Мор’Лаит протяжно вздохнул, прикрыв глаза и отмахиваясь от слишком радикального предложения Жадности — в кои-то веки соглашаясь скрипя сердце с ним. Надменно-аристократичный, Гордыня скучающе посмотрел на Экаль’Ивара:       — Разделяю эту точку зрения, — ядовитая зелень демонического взгляда радостно вспыхнула, — Пусть потомки Азал’Алора сами разбираются, в чьих руках власть будет. Тебе это, Экаль’Ивар, известно лучше нас всех.       Явно польщенный похвалой брата-Гордыни, высший демон Власти ухмыльнулся, вздернув подбородок, но в отсвете полутемной залы его глаза томно сверкали темно-синим пламенем, что обжигал холодом жаркие земли Месопотамии даже в самый знойный день.       — Что ж, возможно, это…       Альморет по большей части молчал, ему попросту нечего добавить к обсуждению. Смертные нередко схлестывались в борьбе за место под солнцем — борьбе за власть, возможность править. Первый круг обратил внимание на интересный поворот в череде бесконечных серых будней — и без того немногочисленные сыновья Властелина подобно изголодавшимся псам сцепились меж собой, кровавой тропой устилая себе место к трону царствия ассирийского. Особенно взбудоражился Экаль’Ивар хитроумным сплетением дворцовых интриг, заговоров и предательств. Даже низшие демоны и, казалось, сами смертные, раболепствующие пред потомками галла, понимали — полноводные воды Тигра и Ефрата наполняются кровью до берегов прежде, чем на трон взойдет истинный царь.       Мыслями он нередко возвращался в уже ставший привычным опаленный пустынный двор с редкой тенью пальм. К бойкой девчонке, по странному стечению обстоятельств оказавшейся его потомком — кровью, плотью, энергией. Вместо самодовольных речей Экаль’Ивара ему слышался призрачным эхом ее раскатистый заливистый смех, всполохами света разрушающий прохладный сумрак зиккурата. Сколько дней прошло с тех пор, как эта наглая Шамиран заставила его, высшего демона, нарисовать древо на песке? Ветер давно уж смел небрежные рисунки, но воспоминания о том дне отзывались странной болью и… чем-то теплым. Не обжигающе горячим, но обволакивающе нежным.       Сколько он уже не навещал Шамиран?.. Не помнил. Со всеми этими треклятыми сделками, интригами внутри первого круга касательно жизней и судеб смертных и нефилимов. Иногда энергия слабо, но давала о себе знать давящим узлом на шее — Альморет спешно отмахивался от неприятных ощущений, не придавая им значения. Тем не менее, не мог не заметить, что такие краткие вспышки становились частыми. Или же он попросту раньше не обращал на них внимания.       Как только обсуждение предстоящей жатвы душ подошло к концу, постепенно высшие демоны в цветастой дымке телепортировались прочь из главного зала. В конце концов, и сам Альморет тихо хмыкнул, растворяясь в потоке лиловой вспышки, покидая пристанище Властелина.       Энергия с ощутимой готовностью привела к ней — девчонка сидела, скучающе подперев щеку, и небрежно собирала из мелких камушков подобие башенки. Однако ощутив чужое присутствие, заметно встрепенулась, озираясь по сторонам — чумазое лицо озарила вялая улыбка:       — Альморет… рада тебя видеть.       Демон задумчиво сверкнул глазами-звездами — приходить в человеческом облике к Шамиран пока не рисковал, а в истинной форме не каждый смертный способен увидеть высшего демона. Призрачная фигура подплыла ближе, когтистой рукой аккуратно взяв девчонку за подбородок, словно желал удостовериться… в чем? Он ожидал, что вся такая боевая Шамиран вспыхнет и отшатнется, но она устало взирала на него снизу вверх. С ее нахальством и боевым настроем Альморет иногда забывался, что перед ним не могущественный нефилим с наследственной энергией фиолета — всего лишь маленький ребенок.       — Что с тобой? — хладнокровно буркнул он, спрашивая, скорее, из интереса, нежели из беспокойства, свойственного людям, но не им. Шамиран хрипло усмехнулась уголками губ, помотав головой и неловко обнимая себя за хрупкие поцарапанные плечи.       — Так… кошмар замучил. Спала плохо.       Умалчивала. Недоговаривала. Как увядающий цветок, закрывалась в попытке защититься — Альморет раздраженно фыркнул, чувствуя, как темнеющей тучей клубилась внутри энергия. Подсознательно чувствовал, что что-то не так, но та самая спящая частичка его энергии — его души — внутри маленькой девчонки упрямо отказывалась идти на контакт. Невзирая на то, что — к удивлению самого демона — его собственная энергия отчаянно тянулась к Шамиран. В стремлении успокоить, уберечь.       Несколько раз уже навещал эту назойливую мелочь, прекрасно зная, что за такое своевольное поведение любопытного демона ждет в лучшем случае выговор от Азал’Алора — о худшем даже думать не хотелось. В одну из таких встреч Шамиран встретила его широкой улыбкой, забавно пытаясь за тонкой спинкой спрятать пышный цветочный венок. Чтобы с тихим хихиканьем протянуть ошарашенной хтони сплетенный кое-как, но с явным старанием венок диких красных роз, с характерным «Это тебе!».       Шипы не могли причинить Альморету вреда, однако такой жест удивил — он в трансе разглядывал венок, аккуратно покручивая его в когтистых лапах. Жрецы носили им щедрые дары: от окровавленных трупов невинно убиенных агнцев до набитых до отвала золотых сундуков. Его братьям такой дар показался бы жалким — какие-то захудалые цветы, но самому Альморету… в сияющем детской непосредственностью лице видел искреннее желание принести ему что-то стоящее.       Разве он мог отказать и не принять такой дар?       Неловкую тишину нарушило тихое урчание, из-за чего Альморет сильнее насторожился, а Шамиран раздраженно отдернула лицо из его призрачно-лиловых рук, смотря в ответ с вызовом. Даже глубоко пролегшие тени и блестящая в глубине смоляных глаз усталость не могли скрыть ее натуру.       — А это что? — хмыкнул демон, из-за чего полукровка фыркнула:       — Есть хочу.       — Почему дома не поела?       Альморет мог поклясться, что увидел на краткие доли секунды отчетливый всплеск… даже не страха — ужаса. Но Шамиран спешно взяла себя в руки, по-прежнему неловко обнимая себя, будто бы в попытке утешить, и с вызовом взирая снизу вверх на застывшую хтонь.       — Тогда не хотелось.       — Шамиран, — настороженно произнес глубоким тоном Баланс, но та с болью зажмурилась и активно помотала головой — не станет жаловаться и не расколется. Слишком… гордая? Глупая? Или все вместе взятое? — Ты ведь можешь умереть без еды.       Та что-то проворчала, закатывая глаза:       — То же мне, удивил… — живот снова скрутило легкой судорогой, из-за чего она протяжно вздохнула. И небрежно взмахнула в сторону высокого забора, отделявшего этот прожженный двор от другого. — Если это тебя так беспокоит, дай вон те фисташки.       Высший демон задумчиво сощурился — у смертных подобное считалось, вроде как, воровством. С другой стороны, и он не человек, а Шамиран по каким-то причинам отказывалась дома есть и сейчас стояла перед ним не выспавшаяся и голодная. Базовые человеческие потребности на подобных ему галла не распространялись, но рожденная от демона, Шамиран все-таки наполовину человек. Невооруженным взглядом видно: она чувствует себя не слишком хорошо, огрызается чаще обычного, рассеянная. А любое упоминания дома — казалось бы, самого защищенного и безопасного места для любого живого существа — старательно избегала.       Но почему? Почему с приходом темноты Шамиран не спешит возвращаться с улицы, когда другие дети с радостным смехом бегут в объятия уставших после нелегкого дня родителей? Почему она с раннего утра проводит время в пыльных — чужих — дворах, даже не удосужившись немного поесть?       Альморет встряхнул головой, прогоняя оцепенение. С каких это пор он задается такими вопросами? Раньше его не волновали людские переживания, раньше он с легкостью мог перешагнуть, брезгливо фыркая и отряхивая богато украшенные сандалии, через тела женщин, которых нерадивые мужья щедро поколотили и выбросили на перекрестке. Он в отвращении отворачивался, слыша бранную речь стражников, истязающих бедняков, что не уплатили вовремя дань.       Только то были случайные прохожие, чьими судьбами демон Баланса вряд ли бы заинтересовался. И Шамиран не просто случайная девочка, как сотни других в Ассирии — его… ребенок? Верно сказал Экаль’Ивар — полукровка с его энергией. И далеко не жалкая, нет. Жалкая бы не перечила странной хтони, которую, кроме нее, никто не видит.       — Вот, — демон невозмутимо протянул когтистые ладони, до краев наполненные спелыми фисташками, голодный взгляд Шамиран жадно вспыхнул, а сама она с готовностью приосанилась, протягивая поцарапанные руки. Тихо хмыкнув, Альморет пересыпал орехи в крохотные ладошки, из которых орешки посыпались на сухой песок.       Когда он хотел и остальное отдать девчонке, та, к его удивлению, покачала головой, широко улыбаясь:       — Себе оставь.       — Я не чувствую потребности в еде, — недоуменно протянул Баланс, на что Шамиран фыркнула, с явным удовольствием и хрустом разгрызая орехи:       — Потребность не потребность, а фисташки вкусные! Попробуй.       Явись Альморет ей в человеческом облике, определенно красноречиво закатил глаза. Выражать негодование в истинной форме мог разве что чернеющей от светло-фиолетового к темному пурпуру энергией и мелкими точками вместо глаз. Заметив такую перемену настроения, Шамиран удивленно вскинула тонкие брови — и заливисто рассмеялась, чем окончательно его ошарашила.       — Что смешного? — она помотала головой, подавляя смешок:       — Ешь уже, глупый противный демон!       Так они и перекусили украденными с соседского участка фисташками, Шамиран заметно повеселела. Альморет не сказал вслух, — еще чего доброго, зазнается — но фисташки действительно оказались невероятно вкусными. Жаль, что мало.       Энергия заметно успокоилась, когда девчонка после горсти сгрызенных орехов уже вовсю рассказывала разные небылицы под недовольные ворчания хтони. А когда ей это наскучило, она внезапно спросила у Альморета, забавно склонив голову набок:       — А дай рога потрогать!       — Что? Зачем? — он опешил, когда полукровка уже вскочила на ноги и потянула шаловливые ручонки к его голове, украшенную терновым венцом ветвистых рогов. Альморет недовольно отодвинулся, на что Шамиран протестующе взвизгнула.       — Тебе жалко, что ли? — сердито засипела та, попытавшись с другой стороны оббежать демона и дотянуться до запретного. Хмыкнув, он привстал в полный рост, став значительно выше нефилима. Шамиран, не удержав равновесия, споткнулась о мелкий камешек и упала наземь.       — Их нельзя трогать, — гулким басом произнес Альморет, недовольно скрещивая призрачные руки на подобие груди, в обсидиановых очах девочки уже сверкали сердитые слезы. Мало того, что упала и ударилась больно, так еще и этот…       В Альморета полетела первая попавшаяся палка — насквозь, правда, но такой внезапный поворот его удивил. Недовольно потирая ушибленную поясницу, девчонка что-то бухтела себе под нос, кидая обвинительные взгляды в сторону фиолетовой хтони. После чего страшно недовольная с уже привычным шипением сквозь зубы «глупый противный демон» удалилась в другой угол, подальше от растерянного демона.       Стоило ей калачиком свернуться, обхватив ручонками острые колени и демонстративно отвернувшись от Альморета, тот ненавязчиво подплыл ближе. Молча и медленно, наблюдая за реакцией, но полукровка по-прежнему старательно игнорировала его — или, по крайней мере, делала вид, что ей абсолютно все равно. Как бы там ни было, до палок и камней она дотянуться сумеет и швырнуть еще парочку в назойливую хтонь.       Альморет тихой тенью сел под самый бок к сердито сопевшей Шамиран, раскачивающейся взад-вперед и что-то бухтящей. Неловкое молчание она прервала красноречивым закатыванием темных глаз и передернувшимся уголком рта:       — Изыди.       Баланс заинтересованно сверкнул переливистыми очами-звездами:       — Почему ты так отреагировала? Я просто запретил трогать рога, — она что-то еще проворчала, из чего Альморет разобрал одно слово. — Хм… что значит «злиться»?       — Ты никогда не злился, что ли? — задумчиво протянула полукровка, недоверчиво косясь на недоуменно застывшую туманную фигуру. Либо он не понял, что она имеет в виду, либо действительно не способен испытывать даже таких эмоций, из-за чего Шамиран тяжело выдохнула, намеренно стукнувшись лбом о запястья, сцепленные вокруг колен. — Точно глупый демон… противный демон.       Альморет пожал плечами:       — Это слишком людские понятия. У демонов нет чувств.       — Те, у кого их нет, не ходят по пятам за мелкими противными девчонками вроде меня, — прохладно отрезала нефилим. — А ты странный демон, глупый. Вон, даже не подумал испепелить за то, что палку швырнула?       — Ты всего лишь неразумное малое дитя, — запротестовал Баланс, на что получил красноречивую кривую усмешку.       — Почему-то остальным демонам это не мешает.       Как бы ни хотелось признавать, но Шамиран оказалась права — он спокойно мог представить, как Риэм’Аон надругается над беззащитными смертными девами; как в своей характерной манере Экаль’Ивар тихо ухмыльнется, прежде чем легким мановением руки отшвырнуть с пути путающегося под ногами ребенка. Смертные их почитали — исключительно из страха, в тщетной надежде на то, что их не тронут, если те умилостивят господ и они останутся довольны.       Шамиран он не трогал — в ней сонно клубящаяся энергия Баланса мягко отзывалась на его присутствие. Если на месте случайного ребенка представить, как насмешливо Экаль’Ивар отшвыривает ее… намеренно делает ей больно…       — Эй, Альморет, ты чего? — настороженный голосок девочки вывел из бурлящего потока мыслей — только сейчас заметил, как его собственная энергия темно-лиловым туманом скручивалась в смертоносную воронку. Постепенно она утихомиривалась, вновь приобретая мягкий светлый оттенок под недоверчивый взгляд Шамиран, высший демон поспешил ее успокоить:       — Все в порядке, — он помотал головой, — Мне… я вспомнил о делах.       Она рассеянно кивнула, горько улыбнувшись — он всегда «делами» называл сделки, но ей, конечно же, об этом не говорил. Почему-то не желал ее пугать. Хотя с другой стороны, не настолько же Шамиран глупая, чтоб не понимать, что общается с древним существом, пожирающим человеческие души?       — Ты еще придешь?       Каждый раз — один и тот же вопрос, с затаенной надеждой и мольбой. Альморет, казалось, уже по привычке обещает прийти — и ведь приходит каждый раз. Чтоб каждая встреча заставляла его задуматься над тем, чему он раньше не придавал значения. Чтоб в полутемном зиккурате Властелина мыслями изредка возвращаться к нахальной девчонке, но никак не к незавершенным сделкам.       — Обязательно.       Шамиран протянула ладошку — в ней Альморет заметил несколько спелых фисташек:       — Возьми с собой. Я больше не голодна.       Рассеянно кивнув, демон взял несколько штук орехов — сущая мелочь в сравнении с тем, что им в дар приносят жрецы и смертные.       — Спасибо… — едва слышно прошептал, прежде чем в лиловой дымке исчезнуть — прочь с прожженного солнцем двора. Прочь от Шамиран.       Девчонки с его энергией внутри, безжалостно переворачивающей привычное мировоззрение древнего демона с ног на голову. А может, и наоборот…