***
Великолепное воскресное утро, солнечные лучи пробираются сквозь щёлки в плотных шторах и начинают прогуливаться по полу, мебели и нежным чертам лиц дам, спящих в одной постели. Белоснежные волосы блестят, а изумрудные глаза сверкают ещё сильнее, распахнувшись и наткнувшись на яркий свет. Едва проснувшаяся дама промаргивается и прикрывает лицо ладонью. Со стороны слышится умиротворённое сопение, вторая обычно спит куда дольше своей сожительницы, а потому та привыкла вставать утром без единого звука. Это относится не только к выходным, ведь даже по будням Андреа просыпается рано, дабы уложить волосы, нанести макияж и выгладить свой пиджак вновь. Фейн же особо не о чем заботиться, её задача встать на сорок минут позже соседки и заварить обеим кофе, пока Эванс беспокоится не только о своей одежде, но и о чужой. Но так бывает лишь в те дни, когда им нужно с утра в университет, в иные же всё, а точнее лишь завтрак, делает более ответственная студентка. Сегодняшний день не был исключением, девушка абсолютно бесшумно покинула спальную и направилась в ванную, дабы умыться и привести в порядок ужасно растрёпанные волосы. Взглянув на себя в зеркало, она подметила, что тёмные, на фоне серебристого оттенка остальной копны волосы, корни уже отрасли и ей желательно сходить на коррекцию в ближайшие дни. Андреа вновь выглядела великолепно даже с первыми лучами солнца, не изменяя своей привычке носить во время сна и домашнего бодрствования одну и ту же одежду: шёлковый костюмчик с шортами и халатом. Заварив себе и своей девушке предпочитаемые напитки, она уселась за стол в ожидании пробуждения второй, будучи совсем не голодной. «В последнее время всё наладилось, Влада меня не трогает, более, делает вид, словно не замечает, ноутбук починили и нынче я снова в строю. Одно меня слегка беспокоит: Эстер стала очень агрессивной по отношению к Владиславе Сергеевне, понять не могу причин, но иногда она перегибает палку. Впрочем, не только в этом случае» Ждать заспавшуюся студентку долго не пришлось, видимо, её разбудило пробуждение её девушки, которая сегодня была не очень-то и тихой. Третьекурсница прошла на кухню, потирая глаза, кажется, не очень обрадованная тем, что ей пришлось покинуть кровать именно сейчас, хотя уже далеко не раннее утро. Вторая лишь произнесла ненавязчивое: «Доброе утро», на что получила идентичный ответ. Чудное, умиротворённое начало дня. Две счастливые девушки завтракают свежеприготовленными тостами с тонкими кусочками ветчины и сыра, увлечённые непринуждённым разговором. О последних событиях, общих знакомых и университете. — Я написала только половину нужного объема этого реферата. Устала я от тележурналистики и этой стервы. — Как ни странно, во фразе, сказанной Эстер, не проскользнула и доля злобы, на что обратила внимание напротив сидящая. — У тебя лёгкая тема, она могла дать тебе что-то вроде: «Сущность и механизмы влияния политической пропаганды на телевидении». Жалеет тебя Владислава Сергеевна. — Название своей работы девушка проговорила с особой интонацией, словно передразнивая. В следствие чего её последующая фраза вышла с усмешкой. — Для меня любая тема непосильна, — выплюнула Фейн, не оценив улыбки собеседницы. — Одно её существование меня… напрягает. — В самом деле? Тогда ей следует спрашивать тебя, что значит теле- в названии предмета. — Продолжает отшучиваться Андреа, стараясь вывести Эстер на улыбку, что ранее ей удавалось куда быстрее. — Если бы она носилась со мной также, как и с тобой, я могла бы писать работы и на твою тему. Да вот только она упрекает меня, а с тобой болтает вне пар о журналистике. — «И не только». Взгляд лазурных глаз заставил Эванс совершенно смениться в лице. Она смотрит на неё устало и изнеможденно, вновь увидев ревность в чужих словах, хотя совсем недавно они говорили о уместности и неуместности таких порывов. Молчаливый зрительный контакт продолжается пару секунд, после чего блондинка поджимает губы и встаёт из-за стола, направившись к выходу. — И как я должна это понимать? — оборачивается обладательница дред, пока та не успела покинуть кухню. — Как хочешь. Ревновать меня к преподавателям — абсурдно. — укоризненно бросила Андреа, не останавливаясь, поспешив в другую комнату. «Только если преподаватель не твоя бывшая», — Фейн успела прикусить язык, прежде чем ответить этой фразой. Ей совсем необязательно знать о просвещённости своей девушки, она же так не хотела, чтобы Эстер таковой стала. Студентка возвращается к своей чашке с недопитым напитком и устремляет взгляд в окно, за коим облака изредка закрывают без пяти минут весеннее солнце. Успокаивает лишь одно: есть вероятность, что некоторое время злосчастная Раевская их не побеспокоит. Проверить эту информацию, увы, удастся лишь завтра. «Если бы ты знала, как тяжело мне давались эти внеурочные разговоры о журналистике, ты бы так не говорила», — дребезжит в голове Андреа, вошедшую в спальную. Уперевшись ладонями в столешницу своего рабочего места, она прикрыла глаза, с трудом выдохнув. Засевшая где-то в глубине груди боль, словно острое со всех сторон лезвие, ежели едва его задеть, разряды ощущаются во всех частях тела, не щадя никого и ничего. Не понятно, коим образом можно жить с такой раной на душе, которая никак не затягивается, каждый раз терзаемая различными ножами. Можно ли вообще, не сумеет ответить сама Эванс, что не может даже предположить, не погубит ли её это ранение однажды. Сглотнув, она берёт свой телефон и находит нужный контакт, а через пару мгновений слышатся гудки. Девушка договаривается о встрече через сорок минут и, сбросив, тут же начинает собираться. Выбрав нейтральную коричневую водолазку и обыкновенные чёрные брюки, она принялась приводить в порядок волосы. Не успела она надеть серьги, как увидела в зеркале свою девушку в дверном проёме. Как ни странно, выражение её лица не было благосклонным, причина тому была ясна уже давно. Замедлившись на долю секунды, Андреа продолжает своё занятие. — Куда собираешься? — весьма натянуто спрашивает Фейн, скрестив руки на груди, пристально наблюдая за каждым действием второй. — Гулять. — Холодно отвечает та, не желая разглагольствовать, напротив, поспешив скорее покинуть комнату, а в последствии и квартиру. — С кем? — допрос продолжается, когда блондинка собирается пройти мимо студентки в коридор. — С ректором, — выдохнув, нервически выдаёт она, резко остановившись и взглянув в чужие глаза. — На свадьбу приглашу тебя в качестве свидетельницы. Ответа дожидаться не стала, обогнула Эстер и направилась к прихожей. Обладательница алых дред шумно втянула воздух носом и сжала ладони в кулаки до побеления костяшек. Глаза налились несдерживаемым гневом, вызванным смелой выходкой Андреа, о которой, она, вероятно, пожалеет. «Стоять», — слышится злобный возглас и девушка, уже открывающая шкаф, дабы достать своё пальто, замирает, скованная ужасом. Возможно, если бы она поторопилась и успела выскочить в подъезд, ей бы удалось избежать всплеска Фейн, но, увы. Не проходит и минуты, как Эстер оказывается в шаге от своей девушки, напором прижимает её к шкафу, что та успела закрыть, и приближается так, что между лицами остаётся не более пяти сантиметров. Грубо берёт её за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза, сверкающие чем-то страшным. Ком встаёт в горле Эванс, дыхание временно останавливается, а ладони рефлексивно дёрнулись вверх, но были остановлены своей же владелицей. Злость смешивается со страхом и заставляют челюсти плотно сжаться, так что вряд ли она скажет хоть слово. Разъярённая не прерывает зрительного контакта и молчит несколько долгих секунд, прежде чем процедить: — Ты не будешь со мной так разговаривать, — яростный порыв витает в воздухе, от чего сердце пропускает несколько ударов. Девичий голос звучит чрезвычайно напряжённо, так, словно если она не будет сдерживаться, обойдётся не только словами. — Ты можешь валить, но, если я узнаю, что мразь, с которой ты шляешься, позволила себе лишнего, я её убью на твоих глазах. После студентка ударяет по мебели с такой силой, что тот затрясся, а вторая вздрогнула и закрыла глаза, опустив голову вниз, ведь Фейн уже сделала шаг назад. Немедля, девушка ушла в другую комнату, более даже не взглянув на Эванс. Тело бросает в дрожь, но она старается игнорировать это, мигом вытягивает из шкафа свою верхнюю одежду, хватает ключи, сумку и покидает квартиру, хлопнув дверью.***
— Ты сама не своя, — на ходу произносит юноша, поставив на небольшой журнальный столик две чашки с чаем, после чего уселся недалеко от девушки на такое же кресло. — Что за срочность встречи? Что-то произошло? Запланированная встреча состоялась в весьма нестандартном месте даже для столицы столь большой и великой страны. Казалось бы, привычный для всех ресторанчик, где подают невероятно бархатистый и вкусный кофе по утрам, а также ароматный фруктовый или ягодный чай по вечерам. Да вот только часы работы сего места отличаются, ведь работа ведётся с семи часов утра и до полуночи, играя для некоторых роль бара по холодным и одиноким ночам, а иногда горячим и страстным. Здесь имеется три VIP-комнаты, отделённые от основного зала, снащённые креслами, диванами, столами, а также специальными стойками, куда официанты приносят заказы и оставляют на распоряжение гостя. Это чудное место принадлежит родителям Дмитрия — человека, с которым пожелала сегодня встретиться Эванс, обескураженная поведением своей девушки. Дима является одним из самых близких людей для Андреа, проявив к ней нежную благосклонность, когда та ещё только пыталась найти общий язык с Эстер, а давка прошлого не давала без скованности заводить новые знакомства. Быть может, если бы представлялась возможность, они бы уже были женаты, однако, раз у одного нет чувств, вторая тут же пресекла их в себе и в итоге относится к нему, как к родному человеку или брату, например. — Эстер бушует. — Кратко отвечает девушка, чуть съёжившись на своём месте, успешно скрыв тот факт, что она нарвалась сама, поведя себя неблагоразумно. — К кому на этот раз? — склоняет голову вбок собеседник, слыша о некоторых проблемах в их взаимоотношениях далеко не в первый раз. — Всё тоже самое, Дим, — устало выдыхает она. — Я не знаю, что делать с этим. Она переходит всевозможные рамки, ревнует к любому прохожему и абсолютно неважно, девушка это или парень. Такое ощущение, словно ко мне нет никакого доверия, хотя я никогда не давала поводов. — Андреа, дело здесь не в доверии. Не оскорбляя Эстер, люди ревнуют своих партнёров, потому что не уверены сами в себе. Или потому, что сами склонны изменять, но зная её, к ней это не относится. Она слишком сильно тебя любит, чтобы смотреть на кого-то другого. Никто тебе не говорит об этом, но с твоим появлением, поведение Эстер очень сильно изменилось. — В плане изменилось и почему никто не говорит? — нахмурившись, устраивается поудобнее Эванс. — Между нами, никто не хочет выставить её в плохом свете. Помню, с первого курса она плотно дружила с Демьяновой, у которой репутация очень сомнительная. — Начинает рассказывать Дмитрий, а взгляд такой, словно он открывает вселенскую тайну. — У Насти сомнительная репутация? От чего же? — Кажется, заинтересованность Андреа возросла в несколько раз. — Произошёл некоторый инцидент летом до начала их обучения здесь: Настя приехала с другого города, при этом уже состоя в компании, в которой был друг мой. От него эта информация мне и пришла. Главными заводилами были девочки-близняшки с параллельной мне группы. Подробности до меня не дошли, но у них с Демьяновой произошёл конфликт, в результате которого одна попала в больницу с несильными ожогами, вторая с отравлением какими-то медикаментами, — рассказывает Дима. — Вину она едва ли не сама признала, но потом выяснилось, что у неё неконтролируемая агрессия, о которой она догадывалась, но не пресекла вовремя. Увечья девочки получили несильные, поэтому дело обошлось без органов, но Настю недели на три в психиатрию положили. К началу первого курса она уже как месяц после больницы была на седативных, а через полгода примерно получила справку о том, что здорова, но сделанного уже не исправить. Близняшки перешли в другой ВУЗ, компания распалась, а Демьянову стороной долго ещё стороной обходили. Знают об этом не все, зато примеру старших курсов все следуют. По-моему, только Эстер отнеслась к этому совсем равнодушно, поэтому они до сих пор под ручку ходят. Сейчас всё уже успокоилось, поэтому и на Новый год никто был не против её присутствия. — Ничего себе… — Прослушав интересную историю об общей с Фейн знакомой, выдаёт блондинка. — Мы с ней встречались как-то после Нового года, она говорила, что Эстер очень плоха, как романтический партнёр. — Слушай, только не принимай близко к сердцу то, что я тебе рассказал. Это было давно, сама по себе Настя не плохой человек, я и сам время от времени с ней контакт поддерживаю, так что не меняй своего мнения о ней. — Откинувшись на спинку кресла, сделал глоток чая юноша. — Ладно, меня сейчас больше Эстер интересует. — Эстер, да. С первых дней учёбы она вела себя раскрепощённо и чересчур нагло. Очень много пила, так, что могла прийти в нетрезвом состоянии на пары. Настолько плохо всё было только в первом семестре, потом ей, видимо, Демьянова мозги вправила, и она начала вести себя немного приличнее. Помимо этого, могла к кому угодно подойти и навалиться, даже если этот кто-то незнакомый ей человек. В речи фигурировал один мат. Если кто-то слово поперёк ей скажет, давала тому по ебалу. В общем, общались с ней многие, но те, кто поадекватнее был, старались с ней не пересекаться, впрочем, причиной и её постоянная спутница послужила, — рассказ льётся из уст без единой запинки, так, словно он рассказывает это не впервые. — На второй курс словно другая Фейн пришла. Как сейчас помню, увидела тебя, подошла абсолютно спокойно, поболтали пару минут и разошлись. И с этого момента, как шёлковая: уравновешенная, уважающая чужие личные границы, посещающая почти все пары. Наглость превратилась в харизматичность, к ней даже люди потянулись, но, помнится, круг друзей у неё не увеличился. Она в тебя влюбилась едва ли не с первой встречи и, сознавая, что её неадекватное поведение всех отталкивает, начала тебя обхаживать и у неё получилось. Ты повлияла на неё, как таблетки для взросления. — Вот уж не думала, что моё появление может так сильно что-то изменить. — Скрестив руки на груди, принялась размышлять об услышанном девушка, не сильно удивившись новостям. — Андреа, ты солнечный человек, — эта фраза заставила Эванс приковать собственный взгляд к чужим глазам, а в голове прозвучали те же слова, сказанные другим человеком когда-то давно. — Ты на всех произвела впечатление, когда здесь появилась. Наша компания закрыта не с твоего вступления, а намного дольше. Когда Рада предложила повязаться с тобой, никто не был против. — В самом деле? — едва не шёпотом спрашивает та. — Разумеется.***
По приезде домой, Эванс не застала дома никого. Кажется, Эстер решила последовать примеру своей девушки и тоже отправилась развеяться. Но так ли это? Ни звонить, ни писать Фейн не хотелось, единственным возможным вариантом для неё осталось проигнорировать её отсутствие и приготовиться ко сну: время почти десять вечера. Андреа провела весь день в компании Дмитрия, к которой чуть позже присоединилась Екатерина, встретившаяся им в сквере недалеко от университета. Самочувствие у блондинки было весьма неплохое, несмотря на ужасную усталость, проявившуюся в невероятно быстро пришедшем сне к ней. Неожиданным и резким стало ночное пробуждение студентки. Сначала девушка не поняла, что именно заставило её проснуться, заглянула в телефон и увидела: 3:24. Привыкнув к свету, исходящему от телефона, она включила прикроватную лампу и огляделась, убедившись, что Эстер здесь нет. Внезапно до ушей донёсся звук, разбудивший третьекурсницу посреди ночи: кто-то активно звонил в дверной звонок, стремясь попасть внутрь. Эванс тихонько выругалась и поднялась с кровати, попутно схватив свой халат, висящий на спинке стула. Проходя по коридору, она включала свет в коридоре, остерегаясь кромешной темноты спросонья, иногда жмурясь от яркости освещения. Уже подходя к выходу, она произнесла себе под нос: «Иду-иду, кто так ломится…», когда таинственный гость настойчиво прозвонил ещё несколько раз. Когда входная дверь распахнулась, глаза хозяйки распахнулись ещё шире, чем до этого. На пороге стояла пьяная в хлам Фейн, одной рукой держа полупустую бутылку виски, а другой прижимая к себе незнакомую Андреа девушку, точно также в нетрезвом состоянии. У неё растрёпанные длинные чёрные локоны, яркий слегка смазанный макияж и крайне вызывающая одежда с открытым декольте, ужасно короткой юбкой и колготками в крупную сетку, порванными в некоторых местах. Укороченная расстёгнутая куртка вряд ли могла согреть девушку в таких одеяниях, так что неясно, коим образом она не замёрзла. Эванс удивлённо хлопала глазами, не до конца сознавая, что происходит в силу своего полуспящего состояния. Во всяком случае, до тех пор, пока Фейн не приняла попытку пройти внутрь, бормоча что-то себе под нос, при этом пролив на себя часть спиртного, а после вовсе выронив стеклянную бутылку, которая в результате разбилась и залила алкоголем прихожую. — Блять, у меня всё из рук нахуй валится. — Звонко проговаривает она, хотя язык у неё заплетается и выговаривать все слова чётко не получается. — А мы сексом займёмся? — Ангельским голоском интересуется незнакомая дама и заваливается внутрь вместе со своей спутницей. — Коне-ечно, Сашенька. — Эстер отталкивает в сторону свою же девушку, кажется, не обратив на неё никакого внимания и проходит дальше, почти волоча за собой вторую. — Я Маша, вообще-то. — Со смехом выдаёт та. — Да какая нахуй разница, Саша-Маша. — В её случае эти имена и вправду прозвучали абсолютно одинаково, так что слова весьма правдивы. Ошеломлённая хозяйка стоит, вжатая в стену своей же сожительницей, до тех пор, пока гостьи не завернут в сторону спальной, предварительно скинув верхнюю одежду в прихожей. Андреа шокировано хлопает глазами, пялясь в одну точку, пытаясь осознать произошедшее. Предположение, что всё это всего лишь сон, отпало, когда ущипнув себя за руку, девушка поняла, что ничего не изменилось. Запах алкоголя вертится перед носом и заставляет её возвращаться в реальность каждый раз, когда она пытается найти оправдание увиденному: кошмар, тревожный бред во сне, потеря здравого смысла. Однако, он же твердил Эванс, что это реальный мир, она ничего себе не придумала. Сумев наконец сделать глубокий вдох, она опускает глаза вниз и видит один знакомый пуховик и незнакомую чёрную куртку, в которой была та девушка. Всё тело бросает в дрожь, а сдвинуться с места не представляется возможным: шок вонзился острыми кинжалами в самые чувствительные места, кажется, если она сделает хоть шаг в сторону — её разорвёт на части. Едкий аромат виски не даёт покоя, кажется, именно он и заставил хозяйку сделать хоть что-то. Блондинка медленно походит к входной двери, что всё это время была открыта настежь, закрывает её, с трудом провернув внутренний замок, при этом стараясь не наступить на осколки. Опустившись на колени, она стала не спеша подбирать кусочки стекла, от самых крупных, до мелких, собирая их друг в друга. Словно складывая остатки своего истерзанного сердца в одно целое, да вот только ничего не получалось. Осколки собирались в кучу, не склеиваясь друг с другом, так и оставшись горсткой измельчённых кусочков. Когда она закончила с этим, тихонько поднялась на ноги и выбросила всё это в мусорное ведро, как то сделала Фейн с чувствами своей девушки несколько минут назад. Совсем забыв о пролитом напитке, девушка меняет своё направление и ступает к комнате, откуда вышла совсем недавно. На входе её парализовало, а во взгляде запечатлелась горечь и боль. Эстер в одном лишь нижнем белье лежала на постели, уткнувшись лицом в подушку, а рядом примостилась незнакомка, до сих пор бодрствуя, что весьма странно в её то состоянии. Она что-то бормотала себе под нос, пытаясь принять удобное положение, даже не представляя себе, какие вилы вонзает в душу наблюдающей. Впрочем, вряд ли она знает, что кто-то смотрит на неё сейчас. С горем пополам, блондинка вдыхает воздух и уходит, дабы не видеть этих двух вместе. Оказавшись на кухне через пару мгновений, она открывает навесной шкаф, где лежат все напитки, вроде чая, кофе и открытого джина, который иногда любит попивать Фейн. Не раздумывая, Андреа берёт эту бутылку и хватает свою чашку. Откручивает крышку и наливает прозрачную жидкость в бокал и, не закрывая обратно, делает несколько крупных глотков за раз. Сморщившись от крепости напитка, она с шумом ставит посуду на стол, а на глаза наворачиваются горькие слёзы.***
«Стынет в кружке крепкий чай, на кухне пусто, так темно и накурено. Бесконтрольно чувство грусти. Пусть я не одна, но сидит в голове одно. Думаю о том, что шарик крутится, и мне никак его не остановить. Мир жесток, пора принять тот факт, что всем когда-нибудь придётся повзрослеть.»