***
Сидя на курсах, Анастасия мельком пробежалась взглядом по своему телефону и, заметив на нём новое уведомление, отвлеклась от лекции. В связи с последними обстоятельствами, сокрытыми от неё, она нехило удивилась автору сообщений, которые получила. «Через двадцать минут у главного входа», — писала Фейн, кажется, помня, когда освобождается её подруга. Или же она просто указала удобное себе время и это простое совпадение? Как бы то ни было, Демьяновой не составляло особой сложности задержаться на пару минут у входа после окончания пары. Сказать, что она сгорает от любопытства — солгать, однако интерес всё же присутствовал, ведь в последнее время Эстер словно намеренно избегала компании давней знакомой. Накинув на себя пальто и направившись к выходу из здания, студентка принялась молча гадать о причине такой срочности мимолётной встречи. Неужели свершилось нечто страшное и она решила поделиться этим с подругой? Или же она узнала что-то и теперь не может вытерпеть эмоций, которые лезут ото всюду? Настасья в любом случае отреагирует крайне сухо и молчаливо. Остановившись у подножия лестницы и уткнувшись в телефон, она стала смирно ждать девушку. Не прошло и пяти минут, как у бордюра остановилась машина, которая привлекла внимание ожидающей. Оттуда вышла Фейн, пребывая в крайне неважном состоянии. Она что-то силой сжимала в правой ладони, избегая зрительного контакта с Демьяновой, что напротив непрерывно пялилась на ту. Без лишних слов, учащаяся первой группы резко пихнула что-то в чужие руки, смотря при этом туда же, не смея поднимать взгляда. Несколько растерявшись, Настя всё же хватает нечто и шокировано хлопает глазами, видя перед собой несколько свёрнутых пятитысячных купюр. Далеко не сразу всплывает в голове тот самый вечер больше полугода назад на балконе Эванс, ведь в свёртке около пятидесяти тысяч рублей. — Я больше никогда не буду с тобой спорить. — Горько цедит Эстер, сразу после чего разворачивается и уходит прочь. Демьянова ещё несколько секунд удивлённо мечется взглядом с бумажек на уходящую фигуру и обратно, прежде чем сложила весь пазл. Они расстались. Точнее, Андреа ушла от своей уже бывшей девушки, ведь иначе быть просто не может. Иначе она бы сейчас не была в столь подавленном состоянии, да и эти деньги остались бы при ней. В споре говорилось, что «Эванс сбежит от Фейн», а не о расставании. Настасья оказалась права, от чего губы её растягиваются в предвкушающей улыбке, а в глазах нет и намёка на сочувствие. «Больше и не придётся», — шёпотом отзывается блондинка, пересчитывая количество купюр в собственных руках. Ровно десять.***
После «разговора» Андреа приходила в себя ещё не менее двух дней, сидя в комнате Дмитрия, избегая компании его родителей. Благо, он всё понимал и отзывчиво помогал ей избегать внимания старших. Сам также оставил девушку в покое, полностью погрузившись в работу, по большей части даже пребывая в другой комнате. Эванс же предстояло вернуться в строй в ближайшее время, ибо стоило бы перестать грузить своим присутствием Романовых, объясниться с отцом и взяться за дело, которое она начала в Петербурге. Разъяснив все обстоятельства с Владиславой, она дала слово, что сделает всё возможное, чтобы ей дали опекунство над своей младшей сестрой. Пожалуй, Раевская и мечтать не могла о таком исходе. По сути, ей не придётся делать ничего, помимо заполнения тонны документов. Студентка напрочь отказалась принимать какие-либо благодарности, а уж тем более материальное. Преподавательница настаивала на своём очень долго, однако та так и осталась непреклонна. По итогу они обусловились, что для начала решат проблему с родителями девушек, а уж после решат всё связное с их взаимоотношениями. Обе были слегка обескуражены произошедшим и так просто назвать себя даже «подругами» не могут, остановившись на «бывших». Младшая сестра Владиславы приняла новобранку крайне дружелюбно, умолчав о том, что она изначально знала, что всё так сложится. Андреа понравилась ей начиная с рассказов старшей, а когда та лично пообещала помочь, убедилась в том, что Влада не ошиблась с выбором. Пусть, ей на самом деле было плевать на жизнь той, кто, по сути, её спас, Раевской было не всё равно на то, кто будет участвовать в её жизни. В первые же дни Эванс подарила школьнице возможность полностью обновить гардероб, выдав её пару крупных купюр в тайне от Раевской. Конечно, позже она узнала, но не сказала ничего. Полностью обдумав разговор с отцом, девушка всё-таки решилась, придя к тому без приглашения, тем самым наткнувшись на его спутницу. То была девушка лет двадцати пяти приятной наружности, с светло-русыми слегка вьющимися локонами. Она отреагировала на утреннюю гостью крайне удивлённо, надумав себе невесть что, пока её любовник пребывал в душе. То был выходной день, Алексу торопиться было некуда, однако вышел он довольно быстро, накинув на себя халат тут же, как увидел дочь. Андреа отказалась что-либо пояснять той, лишь попросила дождаться чужих объяснений, благо, она смирно послушалась и осталась дожидаться бизнесмена на кухне, скованная смущением и всякими догадками. Конечно, мужчина поведал любовнице, что это его дочь, тогда та всего-то выразила своё удивление по поводу возраста девушки, однако не более. Звать её Ксенией. Оказалось, она новый юный перспективный адвокат компании Эванс, что, как ни странно, попала туда собственными усилиями. Узнав это, студентка тут же начала с ситуации с Владиславой, ведь помощь ей была необходима. Конечно, отец выслушал это с нескрываемым удивлением, однако оставил всё на личную беседу, не желая раскрывать всё при абсолютно чужом человеке, которая находится здесь в одном шёлковом халате первый и последний раз. Тут же Алекс поручил своей недавней подчинённой дело младшей, освободив её от рабочих проблем ровно до момента, как не разрешится дело Раевской. Обрадованная отсутствием сложных заданий, девушка получила контакты Владиславы и немедля отправилась за подробностями. После ухода Ксении, Андреа предстояло самое сложное. Подбирая мягкие выражения и избегая абсолютно подробностей, она сообщила отцу новость о расставании с Эстер. Удивившись тому, сколько времени прошло с ключевого обстоятельства, отреагировал он весьма спокойно. Впрочем, каково состояние его дочери, такова серьёзность произошедшего. И пусть, он понимал, что умиротворена она лишь на первый взгляд, это придавало какой-никакой уверенности. Обсудив всё вплоть до содержания диалога с Владиславой, они договорились, что в ближайшее время Эванс переедет в своё изначальное московское место жительства. До тех пор, пока она не придёт в норму и не сможет без проблем вернуться в квартиру, где каждый уголок напоминал о Фейн. Шкаф, диван, занавески, ковры, кровать, рабочий стол и светильники у постели, что покупала обладательница дредов. Ей следует абстрагироваться от произошедшего. Дабы усилить эффект, она решила временно прервать учебный процесс, написав заявление о переходе на дистанционное обучение по причине «болезни».***
Преподавательница тележурналистики ошеломлённо замирает у доски, так и не закончив фразу о том, что же такое массовая информация и как отличить её от социальной. В аудиторию, не постучавшись, входит тучный мужчина лет шестидесяти с жидкими коричневатыми волосами и квадратными очками на носу — ректор МГУ. Он невероятно серьёзен, быть может даже рассержен чем-то. У него тяжёлая походка, а руки сплетены в замок за спиной. За ним врывается до ужаса взволнованная декан факультета журналистики: полная невысокая женщина средних лет с забавной круглой причёской, тонкими вздёрнутыми бровями и тёмно-красной помадой на тонких губах. Она, пожалуй, самый мерзкий человек на сём факультете, которая к тому же преподаёт основы редакторского дела. Владислава Сергеевна сдержанно шокируется гостями, но смирно ждёт, пока старшие сами не озвучат причину собственного визита. Представители администрации останавливаются на середине, повернувшись к группе студентов, в коей наступила гробовая тишина. Четверокурсники замерли, не представляя себе ситуации, в которой сам ректор может прервать лекцию. — Наш университет — престижное место. На каждый факультет первокурсники избираются очень строго, и мы были уверены, что вы не подведёте нашу светлую репутацию, — напряжённо начинает мужчина низким властным голосом, что лишь усиливает накаляющуюся обстановку. — И даже в голову прийти не могло, что студент на последнем году обучения может таким заниматься! — Простите, а что случилось? — ненавязчиво спрашивает Раевская, заметив, как ученики стали судорожно переглядываться, не догадываясь, о ком и о чём может идти речь. — Что случилось?! Один из студентов четвёртого курса первой группы опозорил не только факультет журналистики, весь университет! — Звонко подначивает женщина, глядя на коллегу. Пока Владислава скривилась в догадках, выше указанная подходит к ней и проговаривает что-то на ухо, пока старший по званию продолжает читать лекцию о том, как сильно ему важно благополучие этого ВУЗа. Выражение лица преподавательницы медленно сменяется. Вот, она уже не недоумевающе выслушивает что-то, а шокировано, почти с ужасом хлопает глазами, приоткрыв рот. Кажется, ей сказали нечто настолько страшное, что она бездумно пялилась перед собой ещё несколько секунд, пока Ирина Николаевна не попросила её чуть поторопиться. Студенты уловили настроение своего учителя и начали активно перешёптываться, теряясь в догадках. — Фейн, подойдите сюда со всеми вещами. — Произносит Раевская, бросив тяжёлый взгляд на Эстер, которая была заинтересована в происходящем меньше всего. Девушка медленно поднимает взгляд на преподавателя и тут же пытается высказать всё своё негодование, уверяя каждого в том, что она не виновна ни в чём, в чём бы её могли обвинить. Но твёрдое «Фейн» заставило её замолкнуть и начать молча собирать тетради и книги в сумку почти в полной тишине, ведь притих даже ректор. Всеобщее внимание теперь было приковано к сбирающейся обладательнице алой шевелюры. Удивлённые, осуждающие, равнодушные, всякие. Состояние её и без того было плачевным, а теперь она стала крайне раздражённой и даже агрессивной по отношению ко всем окружающим. Едва не спихнула одногруппницу со скамьи, когда сама покидала рабочее место. — Господа студенты, на сегодня вы свободны. Владислава Сергеевна, пройдёмте с нами. Уже чуть спокойнее проговаривает мужчина, после чего в аудитории тут же явился шум. Воспользовавшись моментом, Раевская, схватив сумку, включила телефон и бросила кому-то краткое сообщение, после чего вернулась к коллегам. — ЧТО?! — Не сдерживаясь, выкрикивает Эстер, сидя в кабинете ректора, не постеснявшись человека, что сидит пред ней и ещё двух старших зрителей. — Вы с ума сошли здесь все что ли?! — Прекратите кричать, Фейн, и следите за выражениями. Будьте добры, покажите содержимое своей сумки, раз Вы так усердно опровергаете мои слова. — Мрачно проговаривает мужчина, после чьих слов она вскакивает и хватает свою сумку, с которой пришла сюда. Одним резким движением расстёгивает молнию и переворачивает, вывалив всё содержимое прямо на рабочий стол. Падают книги, тетради, косметичка, телефон, зарядное устройство и поверх всего, словно вишенка на торте, три маленьких зип-пакетика с белым порошком внутри. Девушка даже не смотрит на вещи, надменно пялится на мужчину, ожидая раскаяний за незаслуженное обвинение. Однако он не торопится извиняться, рассматривает каждую мелочь и, когда на стол падает запретное вещество, кривится и чуть отстраняется, выражая своё отвращение. На лице студентки отражается непонимание и искренний шок, когда взгляд её падает на наркотики, попавшие сюда из её сумки. Удивлённо хлопает глазами, не веря в реальность происходящего. — Чего? — шёпотом произносит она, медленно опуская портфель на пол. Далее, усмехнувшись, она продолжает и делает шаг назад. — Да меня просто кто-то подставил… Я никогда не уп… — Дрянная девчонка! Я всегда знала, что тебя не нужно было принимать! — Внезапно восклицает декан, пока преподавательница разочарованно смотрит в другую сторону, напряжённо скрестив пальцы за спиной. — Ирина Николаевна, не встревайте, — изнеможённо приказывает ректор, бросив почти злобный взгляд на подчинённую. — Значит так, Фейн. Вы сейчас пишете заявление об отчислении по собственному желанию и уходите сразу после зимней сессии. Лишний шум нам не нужен. — Что? — испуганно спрашивает Эстер, не желая сознавать, что самый страшный сон воплощается в реальность. — Не буду я ничего писать! Я не наркоманка! — Закройте рот, — грубо и гневно рявкает ректор, заставив стушеваться не только причину злости, но и почти её ровесницу. — Если сейчас Вы не напишете заявление, будете разбираться с полицией и тогда Вам грозит срок. Владислава Сергеевна, сколько предусматривается за незаконное хранение запрещённых веществ? — До трёх лет лишения свободы. — Помедлив, даёт ответ Раевская, считая секунды до момента, когда наконец сможет уйти отсюда. — Вы хотите три года коротать дни за решёткой? — напористо глядит тот на студентку и, получив в ответ лишь взгляд, полный отчаяния, заключает: — Садитесь и пишите заявление.***
— Ты издеваешься?! — Почти кричит Андреа, расхаживая из одного конца комнаты в другой. Она приехала к Раевской сразу, как та сообщила о том, что дома. — Нет. — Нервно отзывается Владислава, скрестив руки на груди, усевшись на диване. Она послала сообщение ей ещё когда была в кабинете, услышав от декана страшную новость о подозрениях Фейн. — Она никогда не употребляла, слышишь меня? — останавливается перед брюнеткой Эванс, не в силах сдержать собственные эмоции. — Слышу. Ты не думала о том, что она могла начать, как вы расстались? — Да не может такого быть, Влада! Она пьёт, курит, но не употребляет, я очень хорошо её знаю! — Не унимается блондинка, не находя себе места. — Я была там и видела, как из её сумки вывалилось три пакетика, Андреа. — Хмурится преподавательница, также думая об Эстер не так плохо, несмотря на их взаимную неприязнь. — Я не знаю, может её подставили! — Звонко выдыхает та, мечась взглядом по полу. — Это сломает ей жизнь, понимаешь? Бросили, оклеветали, отчислили. Влада, я не верю и никогда не поверю в эту чушь! — Она тоже кричала об этом. — Нервозно задумывается старшая. — На самом деле, это звучит не так бредово.***
«Пятна крови, много алкоголя. Друг по школе наколол мне брови. В синей коме, мне было не больно. Смотрится, что просто жесть. Запах травки, принимаю ставки: кто сегодня вывезет добавку. По угару переспит без справки с той, к кому лучше не лезть»