***
— Не знаю, Андреа. Если бы ты не доказывала мне обратное, я бы даже не сомневалась в её виновности. — Уведя взгляд в сторону, выражает свою точку зрения Владислава, пока Эванс крайне напряжённо пялится на неё, внимательно слушая. — Она не такой человек, каким кажется на первый взгляд, — тише произносит та, перебирая пальцами край собственного пиджака. — Хотя чёрт знает. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Эпопея с судом продолжается, изнемогая всех составляющих. Ксения неплохо справлялась со своей задачей, беспокоя Раевских по минимуму, однако Владислава всё равно домой попадала лишь глубокой ночью, ведь сразу после пятой пары направлялась в какую-нибудь контору для подписи очередной бумаги. Ввязана в это была даже Кристина, являясь счастливой обладательницей паспорта, обязывающего её самостоятельно писать заявления и ставить подписи на документах. Кажется, обе уже были вне себя от тревоги и сложности происходящего, но, чтобы больше не бояться оказаться в суде без всякой поддержки, это нужно. Дело непростое, парой договоров и встреч не обойтись. Также был найден контакт с главными заявителями. Конечно, разговоры шли исключительно через адвоката, но даже так те далеко не сразу вышли на диалог. Владе угрожало многое. Казалось, её родители не просто невзлюбили старшую дочь за её непослушание, возненавидели вовсе, желая её скорой кончины. Все понимали, что отдавать младшую в их лапы нельзя ни в коем случае, иначе это чревато чем-то страшным. Основной проблемой являлись связи отца в органах, однако и Эванс была далеко не бедной студенткой. Противостояние было достаточно достойным, чтобы Андреа не переживала ни о чём и старалась успокоить свою спутницу. Касаемо отношений между ними, никто всё ещё ничего не понимал. После первой попытки Раевской хотя бы поговорить об этом, она была крайне резко введена в состояние бывшей девушки. Она предельно ясно объяснила, что сейчас не просто не в силах, не имеет никакого желания думать об этом, а уж тем более обсуждать и принимать тяжёлые решения. Влада не стала долго настаивать на своём, лишь попросила студентку более бывшей девушкой её не назвать. Как угодно, но лишь бы не так, ведь её бросало в дрожь от такого обращения. Андреа приняла к сведениям сей просьбу и нынче не делает на том акцента, а ежели и приходится, вскользь называет «давней подругой». Не лучший вариант, однако самый щадящий в сложившейся ситуации. Также Эванс избегала любого физического контакта с ней. Ни рукопожатий, ни объятий, ни какой-либо другой тактильности, а уж тем более поцелуев. В тот вечер они прикоснулись друг к другу в первый за столь долгое время раз и в последний. Она никак то не обосновывала, забивая все разговоры насущными проблемами. Девушка лишь снабжала деньгами её младшую сестру, а также её саму, благодаря собственной щедрости. В тот вечер Фейн была совсем не в себе. В такси и поднимаясь по лестнице в подъезде она всего-то было крайне молчаливой и задумчивой. Перед глазами вертелись те три злосчастных пакетика, которые изъял ректор, и заявление об отчислении по собственному желанию. Она продолжала пребывать в шоке от произошедшего, мысленно стараясь придать окраску фантазий этим чёртовым событиям. Потратив столько сил на поступление, а после и на приличное обучение, она не может взять и уйти за полгода до получения диплома. Это просто невозможно, уму непостижимо! Как только девушка перешагнула порог квартиры, в коей проживает, сумка полетела в стену с такой силой, что половина содержимого распласталось на полу, прямо как на столе. Швырнув куртку в сторону, она прошла на кухню, пока слезы ручьём лились из её глаз. Открыв заветный шкафчик, она наконец вспомнила, что нынче живёт она одна и денег на алкоголь попросту нет. Впрочем, как и желания его покупать. В ту же секунду Эстер срывается на крик, выражая всю боль и горечь, накопившуюся в груди с того злополучного дня. И на кой чёрт она вообще взяла этот грёбаный коньяк в руки. Резким движением руки студентка сбрасывает всё, что находилось на столешнице: солонку, сахарницу и пару стаканов. Посуда летит на пол и разбивается вдребезги, а две первые вещицы ещё и рассыпают содержимое по всей поверхности. Девушка постепенно опускается на колени от бессилия, продолжая звонко плакать. Каждая мелочь напоминает о хозяйке сего помещения и о том, как бы она отреагировала на произошедшее. Эванс, кажется, единственная знает точно, что Фейн не имеет никакого отношения к запрещённым веществам. Она бы точно сделала всё, чтобы восстановить справедливость и добиться милости у ректора. Но не сейчас. Отныне Андреа где-то там, возможно с Димой, а может и с Владиславой. «С человеком, который может дать ей счастливое будущее, в отличие от тебя». Значит, Эстер просто не способна подарить ей то, что ей на самом деле нужно? Она знает это и сама, но не может поделать с собой ничего. Да, эта блондинка не умела поддерживать, но она была рядом и слушала. Обнимала и давала понять, что её девушка не одна, и справляться с проблемами они будут совместными усилиями. Ах, как же сейчас этого ей не хватает. Простого присутствия, лёгких прикосновений в такой сложной ситуации. Сильнее размазывая тушь и подводку по лицу, она пытается успокоиться, однако каждое новое изображение перед глазами заставляет литься слёзы с новой силой. Упёршись рукой в пол, девушка вскрикивает, отстранившись. В ладонь впился осколок белого фарфора, оставшегося от солонки. На поверхности ещё и осталась пару крупиц, от чего боль становится нестерпимой, и реветь сильнее хочется уже от физической боли. Сморгнув слёзную пелену с глаз, дрожащими пальцами она вытаскивает кусочек стекла из мягкой ткани и шипит, стиснув зубы. Наплевав на гордость, она предпринимает попытку встать на ноги, что получается у неё не с первого раза, учитывая дрожь во всём теле и неработоспособность правой руки. Всхлипывая, она поднимает свой телефон с пола, который вывалился из сумки, и усаживается на стул, стараясь как можно реже тревожить кровоточащую ладонь. Найдя контакт «Демьянова», нажимает и ставит на громкую связь, положив гаджет на стол. Пара гудков и вызов сбрасывается. Ошеломлённо покосившись, она проделывает всё тоже самое, да вот только теперь ей отвечает автоответчик. Точно также, как-то было с Эванс некоторое время назад. Вытаращившись на экран, она мигом заходит в соц. сети и видит, что абсолютно везде Анастасией Фейн добавлена в чёрный список. Уставившись в экран мобильника, она пытается переварить полученную информацию, вновь удостоверившись в реальности происходящего. В эту же секунду в голове складывается картинка произошедшего. Это она всё провернула. У неё есть знакомые наркодилеры в Москве, в последнее время появились немаленькие деньги, а ещё у неё был прямой доступ к вещам Эстер. Если кто-то и мог её подставить, то только она, ведь Фейн доверяла ей слепо, даже не догадываясь о таком поступке с её стороны. Она ошеломлённо хлопает глазами, обдумывая эту мысль несколько секунд. Пазл сложился без единого изъяна, а этот молчаливый конец всем взаимоотношениям лишь проложил слой клея на него, дабы частицы не распались. Один вопрос крутился в девичьей голове, пока гнев и обида подступали с новой силой к горлу: Почему? Сил на очередной всплеск злости не хватало, от чего девушка положила голову на стол, уткнувшись носом в твёрдую поверхность, и продолжила выплёскивать эмоции. Только к имевшимся добавилась горечь предательства и непонимания, от чего же с ней так поступили. Вероятно, Демьянова и сообщила администрации о «нарушителях». И почему всё это выпало на её долю?***
Новость о «пристрастии» Фейн по курсу, а после и по всему факультету разлетелась со скоростью света. Уже через неделю каждый знал, что четверокурсницу из второй группы отчисляют, как и причины этого. Кажется, кто-то из её одногруппников, сидящих за первым столом, уловил слова декана, сказанные преподавателю тележурналистики. А после решил поведать об этом каждому прохожему. Учителя то прекрасно видели, осведомлённые о случившемся из деканата, однако не пресекали студентов, пока те не начнут кричат об этом в голос. И речь не о благополучии Эстер, а о репутации университета, которая может нехило пострадать, если кто-то из вне узнает, что учащиеся МГУ носят с собой на учёбу запрещённые вещества, так ещё и употребляют, быть может. Раевская задержалась у кабинета, не торопясь мигом его закрывать и уходить, услышав пару интересных реплик из уст подруги Фейн, направленные в сторону другой — Настасьи. — Ась, ты слышала о том, что с Эстер? Ты реально веришь, что она наркоманка? — взволнованно тараторит Лида, глядя на абсолютно равнодушную Демьянову, сложившую руки на груди. — А ты — нет? — вскидывает брови она, словно знает всё об этом. — Эстер чокнутая. Не советовала бы я продолжать контактировать с этим человеком. — Она может и ненормальная в каком-то смысле, но я не верю, что она употребляет, — сводит брови к переносице девушка, не удовлетворённая ответом. Она ждала поддержки, а не такого. — Я не думала, что ты так просто от неё отвернёшься. — Это моё дело. — Крайне недружелюбно бросает Анастасия, разворачивается и уходит. Впрочем, она и до озвученного упрёка была не в лучшем расположении духа. Как и всегда. Этот краткий, зато содержательный диалог отпечатывается в голове Раевской, что слышала каждую мелочь, скрывшись за открытой дверью. Невозмутимо выдохнув, она всё же заканчивает то, что начала и направляется в сторону лестницы, дабы покинуть помещение. Эванс ещё утром сообщила, что сегодня она решила посвятить день работе, а потому если её и беспокоить, то только по неотложным делам. Владислава решила, что её догадки, исходящие из услышанного диалога и её собственных не очень обширных знаний, являются достаточно веской причиной. Набрав нужный номер, она не торопясь направилась в сторону ближайшей станции метро. — Я слышала разговор Демьяновой и Лариной, — после краткого ответа девушки, начинает преподавательница. — Настя очень странно отреагировала на события с Эстер, словно она знала об этом уже давно. — В плане? — слышится напряжённо из динамиков. — Сказала, что Эстер чокнутая и посоветовала больше не контактировать с ней. Мне кажется, подруги не должны так друг о друге говорить даже за спиной, — выпаливает все свои подозрения Раевская. — Если её подставили, может она это и сделала? Как вариант. — Не знаю. — Скомкано, почти шёпотом произносит та. — А ещё она перестала посещать мои пары. Хотя у меня ощущение, будто она вообще не ходит. — Ладно, я тебя услышала, — отзывается Эванс, промолчав весьма долгое время. - Давай поговорим позже. Она сбросила почти сразу, даже не дождавшись ответа с чужой стороны. Облокотившись на спинку кресла, она скрестила руки на груди, устремив взгляд в пол. Девушка сидит в небольшом кафе, решив перекусить после двух бесперерывных заказов. Получив не самую приятную информацию, она серьёзно задумалась о словах старшей, решив проанализировать Анастасию с ног до головы. Вспоминая каждую встречу и слово о ней, начиная со второго курса она принялась собирать пазл, с которым покончила неделю назад Фейн. Проматывая в мыслях внешний вид, поведение, манеру речи и фразу каждого стороннего. Что-то стало напоминать о смутных догадках лишь с проведённого всем вместе шумного Нового года. Точнее, с последующего состоявшегося диалога с Демьяновой. Для чего она решила предупредить партнёр своей подруги об опасности? Чёрт бы с ним, она ведь выставила в крайне негативном свете близкого себе человека, пусть даже и сказала правду. Впрочем, это можно сбросить на прямолинейность и внутреннее чувство справедливости, такое шаткое. Что дальше? Частые прогулки Эстер с ней, да и только. Точно, Дмитрий рассказывал что-то об этом человеке. Неконтролируемая агрессия похлеще, нежели у Фейн, что привела к нанесению вреда абсолютно непричастным к тому людям. Хотя они поссорились тогда, кажется. До произошедшего инцидента у них не было никаких разногласий, ведь её бывшая всегда делилась подобным, да и к тому же Настя вроде как вылечилась. Верно, и это отпадает? Что же… Далее не было ничего, что могло бы встревожить. Только если взять во внимание ту встречу, связанную с помощью ей с курсовой работой. Как раз тогда Андреа заметила тетрадь с таблицей, на коей была подозрительная подпись. В тот момент она списала всё на собственную невнимательность, уверив себя в том, что там был прописан план подготовки к сессии, например. Неужели ей не показалось, и название действительно было «Эстер»? Удивительно, а ведь Эванс могла бы предотвратить всё это, если бы была хоть немного менее наивной. Тяжело выдохнув, она перемещает свои мысли в иное русло. Прошло несколько дней, прежде чем Андреа приняла весьма тяжёлое для себя решение. Дабы озвучить его тому, кого оно коснётся в первую очередь, девушка приехала к Раевской, предварительно предупредив о своём визите. На сегодня последняя покончила с делами и вполне могла бы уделить время студентке, будучи также заинтересованной. Блондинка уселась на диване, накрытом мягким синим покрывалом, положив ногу на ногу. Она смиренно ожидала, пока старшая угомонит свою сестру и выпроводит её из дома хотя бы на полчаса, чтобы их разговоры после не стали предметом обсуждения подруг Кристины. Негромкая ругань продолжается недолго, а младшая Раевская, кажется, ужасно разозлилась, раз хлопнула дверью с невообразимой силой. Рассматривать в этой квартире особо нечего: Владислава не видит смысла увлекаться обустройством съёмной квартиры, к тому же, у неё попросту нет на это времени. Пожалуй, этого Эванс никогда не поймёт, ведь для неё важно создать комфорт для себя везде, будь то даже номер в дешёвой гостинице. В крайнем случае, всё всегда можно перенести с места на место, однако не об этом разговаривать бывшим партнёрам. — Ужасный ребёнок. — Выдаёт преподавательница, плюхнувшись на диван, протяжно выдохнув, всем видом показывая, как сильно её утомила сестра. — Звучит странно из уст человека, который борется за опекунство над этим ребёнком. — Усмехается студентка, вскользь напоминая о том, что через несколько дней должен состояться первый и последний суд, который закроет это дело. — Это не отменяет того факта, что у неё мерзкий характер. Благо, воспитывать мне её только два года, — постепенно успокаивается девушка и выпрямляется, устремив свой взгляд на собеседницу. — Что за новость ты хотела мне сообщить? — Я собираюсь вразумить ректора и забрать заявление Эстер, — эти слова вызывают не поддельное удивление на чужом лице. — А чтобы у администрации не возникло вопросов, возвращаюсь на очное обучение. — Почему ты так усердно пытаешься ей помочь? Задаёт вопрос Раевская, а в голосе проскальзывает крайне неожиданная эмоция, которую мгновенно улавливает вторая. Она разворачивает корпус и смотрит на неё, широко распахнув глаза. Пробирает до глубины души осуждающий шок, злость и даже некая насмешка, читающаяся в изумрудных омутах. Молчит, одним лишь взглядом указывая ей, что она очень зря позволила себе показать свои истинные чувства. Влада поджимает губы, прежде чем получает крайне злобный упрёк в свою сторону. О да, отныне ей следует быть намного более сдержанной в компании Андреа. — Это что? Ревность? — возмущённо проговаривает Эванс, а той кажется, если она получит положительный ответ, незамедлительно встанет и уйдёт, более не вернувшись никогда. — Интерес. — Сжато отзывается преподавательница, однако и это не кажется правдоподобным блондинке. Нынче Андреа крайне резко реагирует на любую эмоцию, что может как-либо на ней отразиться. Особенно со стороны человека, которому всё ещё многое не дозволено, а также нет доверия. Вернуть всё на круги своя за столь короткий срок невозможно, особенно когда внимание направленно в другую сторону. — Её оклеветали, дело принципа восстановить справедливость. К тому же, она год была рядом, пока я пыталась прийти в себя после переезда, — усмирив собственные эмоции, уводит взгляд девушка, высказывая истину, не видя смысла умалчивать. — Я не могу так просто дать ей утонуть по чьей-то прихоти.***
Уже на следующее утро во время первой пары, которой не было в расписании у четвёртого курса второй группы, Эванс Андреа стояла в кабинете ректора. Как уже ранее упоминалось, её задача на данный момент вернуть свою бывшую девушку на своё законное место, ну и постараться разрешить вопрос с таинственным врагом Эстер. Под этой маской, вероятно, скрывается Демьянова, однако она не очень хочет в это верить, а потому для начала желает удостовериться в этом. Раз этот кто-то так подло поступил с Фейн, он может не остановиться на этом, а пойти дальше. Устроить травлю в сети, сделать студентку жертвой физического или даже сексуального насилия, испортить ей жизнь в край. Конечно, всё это зависит от мотивов противника, но пока они неизвестны, лучше перестраховаться и не доводить до «побега» или даже «смерти по собственному желанию». Такие варианты развития событий нельзя даже рассматривать. Любезно начав с собственного выхода на очное обучение, подкрепив это справкой, сделанной по заказу отцом девушки, она постепенно стала переходить к основной причине. Благо, этот человек не знал абсолютно ничего о личной жизни студентов, в отличие от преподавателей, а потому не мог утверждать, что Эванс влезает в это «по дружбе». Тем более, что это была лишь одна из причин, да ещё и далеко не самая веская. Скорее подкрепляющая. Конечно, когда мужчина понял, к чему ведёт четверокурсница, стал крайне агрессивно отнекиваться, настойчиво прося ту не вмешиваться в дела администрации, но упоминание о финансировании отцом Андреа одного проекта, вместо оплаты обучения, заставило его слегка склонить голову. — Вы утверждаете, что её подставили. Вы можете мне назвать фамилию человека, который это сделал? — едва ли не сжав челюсти, цедит ректор, рассерженный тем, что одно его поспешное слово, и поток денег прекратится. — Даже если могу, я не буду этого делать. Я не собираюсь поступать так же, как человек, что доложил о Фейн, потому как не застрахована от ошибок, — упёршись руками в столешницу, напористо проговаривает девушка, собираясь стоять на своём до конца. — Вы уже развели шум, забрав её прямо с пары. Весь факультет твердит об этом. А если кто-то начнёт выступать против обучения Эстер на этом факультете, я возьму это на себя. После пламенной речи студентки мужчина молчит, сверля в девушке взглядом дыру, уверенный в том, что ему без проблем удастся отчислить «виновницу». Какова жалость, ведь сейчас у него нет выбора, без заветной бумаги она отсюда не уйдёт. А ежели и уйдёт, это чревато не самыми приятными для него последствиями. Сжав в ладонях собственную гордость, мужчина достаёт заявление об отчислении и протягивает его Эванс. Она же осторожно берёт лист в руки и складывает его в несколько раз, сунув в сумку, собираясь в ближайшие несколько часов сжечь его к чёртовой матери. Тут же на её лице отображается улыбка, она желает старшему хорошего дня, разворачивается и уходит, выругавшись, как только дверь кабинета закрылась. Теперь она воспроизводит в голове расписание пар своего курса, а конкретно первой группы, в коей учится Настасья. У них также нет первой пары, а потому остаётся лишь попытать удачу, зайдя в столовую-кафе на первом этаже, либо дождаться начала второй и уже тогда выследить объект слежки у нужной аудитории. Как оказалось, Эстер действительно так и не вышла на учёбу с того дня, а потому сообщить ей о её восстановлении в ряды учащихся становится проблемой. Она точно не станет делать этого лично путём звонка или даже встречи, более того, вернулась она лишь потому, что сейчас её здесь нет. Недолго поразмышляв, она решает передать эту информацию бывшей через Лидию, когда та выйдет с больничного. Это показалось ей самым логичным вариантом. Безусловно, она могла бы попросить об этом и Диму, однако более она не хочет тревожить его по делам, что может сделать и без его участия. Он и без того сделал достаточно для своей псевдодевушки. Каково было «счастье» блондинки, когда она заметила знакомую фигуру, сидящую за столиком кафе, попивающую кофе за книгой. Замедлившись на входе, она собирается с мыслями и уверенно подходит к Демьяновой, чем привлекла её внимание за пару метров до. Без лишних прелюдий Андреа просит поговорить, поймав на себе тяжёлый безразличный взгляд. Та не говорит ничего в ответ на просьбу отойти в пустой коридор и обсудить кое-что. Лишь смотрит на неё ещё немного, залпом допивает остатки американо и захлопывает книгу Агаты Кристи, вернув её в сумку. Всё также молча поднимается с места и после следует вровень со своей знакомой. — Что ты хочешь обсудить? — наконец раскрывает рот Анастасия, показав свой довольно-таки высокий, но весьма приятный на слух голос. — Это ты? — сразу начинает блондинка, не питая положительных чувств к этому человеку. — Что я? — равнодушно продолжает та, глядя на собеседницу свысока. — Зачем? — не останавливается девушка, держа расстояние, дабы не смотреть на ту снизу-вверх. — Этот диалог может быстро подойти к концу, если ты не перестанешь говорить загадками. — Несколько напряжённо проговаривает четверокурсница, скрестив руки на груди. — Ты подставила Эстер? Ты точно так же, как и я знаешь, что она не употребляет. — Через нос вбирает воздух Андреа. — Я бы не была так уверена. — Кратко пожимает плечами та в ответ, уведя взгляд в сторону. — С какой целью, Настя? Мне казалось, вы дружили достаточно близко для того, чтобы быть уверенными друг в друге? — сводит брови к переносице, поняв из этого жеста абсолютно всё. — Я не понимаю о чём ты. — Вновь она смотрит на собеседницу, однако в этот раз куда более серьёзно. Так, словно злится на что-то. Вторая прерывает собственную фразу, поскольку догадалась, чего остерегается Демьянова. — Серьёзно? — выдыхает Эванс, достав свой телефон и протянув его знакомой. Напряжение нарастало, пока Анастасия проверяла работу диктофона. — Мне это не нужно, хочу узнать твои мотивы. — Я скотская мразота, мне не нужны причины. — Невозмутимо продолжает студентка, вернув гаджет владелице. — Ты пытаешься уйти от темы? Человек не может поступить так с близким просто так. — Казалось — ключевое слово, Андреа. Чего ты от меня хочешь? — Кажется, она абсолютно не восприимчива к чужим словам. — Хочу понять тебя, в первую очередь, — блондинка заканчивает на этом, однако после продолжительного взгляда в собственную сторону высказывает конец фразы. — Во вторую добиться сохранности Эстер. — Вот оно как. И коим образом ты планируешь этого «добиться»? — в голосе слышна насмешка, которая почти выводит из себя Эванс. — Я пытаюсь с тобой говорить, а ты только то и делаешь, что вертишься вокруг, да около! — Почти срывается та, однако продолжает держать себя в руках, закалённая своей уже бывшей девушкой. — Со мной не выйдет выйти на конструктивный диалог. Твоё дело продолжать это или не мучать себя. — Облокачивается о стену Демьянова, продолжая пребывать в крайне апатичном на вид состоянии. — Сто тысяч, нет, — осекается она тут же, как только уловила непреклонность напротив стоящей. — Двести пятьдесят, и мы заключаем договор о её неприкосновенности. — Вскочила в дважды, — уголки губ дёргаются вверх, что свидетельствует о её согласии. — И моём, в таком случае. — Хорошо. — Стискивает челюсти девушка, не получив удовлетворения от «подписания» контракта с самой настоящей дьяволицей.***
«Я запиваю, как таблетку от обиды. На вкус предательство бывает горьким. Устроить моим чувствам геноцид. И дальше продолжать тусить спокойно. Быть может, я мизогиничка, но ты оказалась лишь обычной мразью. Подруги не кидаются в лицо грязью»