***
Время подходит к концу семестра, а значит к сессии и Новому Году. Встревоженная словами Анастасии Андреа уже через пару дней после того инцидента поспешила к Екатерине, которая знает Романова дольше и лучше остальных. Получив от неё непоколебимое подтверждение, она разочаровалась лишь сильнее. Тоска и отчаяние накрыли её с головой от осознания, что почти каждый важный человек в её жизни — лжец. Да не просто, речь ведь не о мелочах вроде «Я заболел, встретиться не смогу», а о действительно масштабных происшествиях. Скорбь по прежней жизни в абсолютном незнании поглотила полностью, не давая и шанса выбраться. И если несколько ранее она думала над тем, чтобы выйти на контакт с Дмитрием, теперь это желание отпало. Тот предпринимал попытки поговорить с ней, помириться, просто объясниться, однако она была непреклонна. В итоге он перестал пытаться, осознав, что нынче стоит рядышком с Эстер. С человеком, которого сам и отчитывал. Несмотря на всё, хорошие моменты тоже были. Владислава и Андреа отныне могут называться даже подругами. Увы, после того случая тактильности между ними не присутствовало, но и без того обеим было неплохо. Эванс неторопливо готовилась к зачётам, а после успешно их сдала. В этот раз с тележурналистикой никаких проблем не возникло, как ни странно. Даже администрация решила добавить лучик света в сей потемневший от взрослой жизни курс. Ректор объявил, что в стенах университета пройдёт ночное новогоднее мероприятие, на коем присутствовать будут лишь выпускные группы. Остальным, к сожалению, такое счастье пока недоступно. Конечно, придёт далеко не каждый, многие предпочтут провести этот день в семейном кругу, клубе, или же гордом одиночестве. Таковой была бы и Фейн, если бы не Лида, что поставила ей ультиматум без выбора. Она собиралась пробраться туда вопреки всем запретам, а для этого ей было необходимо присутствие старшей подруги. Андреа же не могла бросить и слова в сторону отказа. Иначе бы на неё накинулись не только друзья, но и Раевская, вынужденная быть там в роли ведущего преподавателя. Сессия закрыта. В этот раз сдали всё хотя бы на три абсолютно все. И те, кому ранее удавалось оказаться свободным лишь с третьего раза. Наступил вечер двадцать девятого декабря. Зал красиво украшен, столы накрыты, на коих стояло даже шампанское, администрация готова принимать студентов. Поскольку это официальное мероприятие, пред началом свободного времяпрепровождения поставили вальс. Собрали самых активных, грациозных и подходящих друг другу представителей обоих полов и распределили пары. Эванс, участвующая в качестве центральной части всего танца, была приставлена к весьма симпатичному одногруппнику Демьяновой. Высокий статный юноша внешне чем-то напоминавший Дмитрия. Он стал прекрасным партнёром для иностранки, запомнив все движения сразу, не создавая никаких сложностей на этой почве. Выглядела Андреа более чем просто превосходно. На ней было нежно-васильковое фатиновое платье в пол, открывающее плечи, с полупрозрачными рукавами-фонариками. Сбоку разрез, а верх украшен кружевами и парой камней для акцента. Волосы завиты в крупные кудри, стекающие по спине, лёгкий макияж и лишь жемчужные серьги в качестве украшений. В соответствии с строгим костюмом партнёра — они смотрелись великолепно. Преподаватель тележурналистики была одета в недлинное чёрное платье с пышными рукавами и открытой спиной. Низкий пучок с волнами у лица, обрамляющими его, да туфли на толстом высоком каблуке. Женственно, благородно и строго. От общей массы девушек в различных платьях, пожалуй, выделялась парочка, одетые в брючные костюмы. Таковой как раз была Эстер, что на дух не переносит юбки. Ограничившись простым чёрным фраком и некоторыми украшениями, дополняющими образ, выглядела она всё так же не лучшим образом. Потухший взгляд, заторможенность действий, отсутствие энтузиазма и живости. После прекрасно исполненного вальса, Андреа уселась на один из диванов, установленных в форме треугольника. Внутри установлено большое растение, так что тех, кто сидит с других сторон, не особо видно. Рядом с каждым диванчиком установлены столы с закусками и напитками. Девушка наблюдала за студентами, пока рядом сидящая Раевская расхваливала выступление второй. Снисходительно кивнув и натянуто улыбнувшись, она проложила начало молчанию, что воцарилось между ними. — Какие планы на Новый год? — ненавязчиво спрашивает Владислава, устремив свой взгляд туда же, что и её собеседница. — Уехать в Питер. — Кратко и не особо заинтересованно отзывается Эванс, скрестив руки на груди. — Отмечать, как в прошлом году, не собираешься? — Берёт со стола свой фужер с апельсиновым соком, налитым в него, и делает пару глотков в ожидании ответа. Студентка медлит, переводит взгляд на бывшую и смотрит на неё так, словно та забыла о чём-то очевидном. — Где? — задаёт риторический вопрос блондинка, пялясь прямо в серые глаза. Хотела Влада ответить, но осеклась, уловив настрой той. Младшая возвращает свой взор на толпу и продолжает: — Я хочу побыть наедине с самой собой. Наедине с Петербургом. Вероятнее всего зайду к Маше. Можно было бы и к матери заглянуть, но я не думаю, что приём будет тёплым. — Почему? — интересуется преподавательница. — Она узнала, что я нетрадиционной ориентации. Сказала, что воспитала монстра и тому подобное. Сомневаюсь, что за год её мнение насчёт меня изменилось, так что пусть остаётся, — подавившись собственными словами, девушка сглатывает, сжав пальцами ткань собственных одеяний. — ни с чем. — Романов?.. — едва слышно произносит брюнетка. Мгновенно собеседница переводит взгляд туда же, куда смотрит старшая и замечает юношу. Вскакивает с места и уходит в сторону, дабы избежать контакта с этим человеком. Однако, этого у неё не выходит. Журналист нагоняет её и останавливает, схватив за запястье. В ту же секунду он получает пощёчину наотмашь, но хватки не теряет даже так.***
Дверной звонок, раздавшийся по всей квартире. Тридцатое декабря, Новый год уже завтра, кто мог бы пожаловать в эту квартиру в такой день? Она никого не ждала, не ждёт и ждать не собирается. В планах у этой девушки провести праздник в полном одиночестве, выйти в свет лишь девятнадцатого января. Она неторопливо ступает к входу, дабы самостоятельно выяснить, кто столь настойчив сегодня. Не взглянув в глазок, не произнеся ни слова, распахнув дверь на распашку без прелюдий, она видит пред собой уже знакомую фигуру. Дама с длинными тёмно-русыми локонами, с голубыми сияющими глазами и лучезарной улыбкой, что медленно сползает. Мария увидела на пороге не того, кого ожидала. Студентка с алыми дредами удивлённо пялится на гостью, будучи в одном лишь халате, завязанном на поясе. — Ой, а я, — после краткой фразы она замолкает, хлопает глазками и продолжает: — я думала, что вы расстались. — Так и есть. — Мгновенно становится более враждебной Эстер, стремясь поскорее захлопнуть дверь и вновь остаться в одиночестве. — А почему тогда ты мне открываешь дверь её квартиры? — сводит брови к переносице петербурженка, не собираясь отступать. — Потому что она захотела жить у отца. — Настрой Фейн, как ни странно, вторую совсем не пугает и не отталкивает. — Ага. А вещи она забрала? — Нет. — О, а это на неё похоже, — пожимает плечами Маша и снова натягивает глупую улыбку на лицо. — А можно я забегу, вещички её гляну? У неё такое платье было! Выпустив сквозь зубы воздух, нынешняя хозяйка отходит в сторону, пропустив подругу бывшей девушки внутрь. Та её улыбчиво благодарит и начинает интуитивно искать спальную комнату, дабы там пробраться к шифоньеру. Спрашивать у неё не торопится, ведь уловила настроение, да и до этого отношение к ней было не очень хорошим. Беспардонно отыскав нужное помещение, распахивает дверцы и начинает разглядывать одежду, к которой никто не притрагивался уже около трёх месяцев. Начав перебирать каждую кофточку и платье, она всё так и не планировала предупредить подругу о своём визите. Лишь вытащить некоторую понравившуюся ей одежду и направиться по другому адресу. — Слушай, тебя же… Эстер зовут? — внезапно произносит шатенка, зная, что за ней наблюдают с прохода в комнату. — Эстер. — Недружелюбно поправляет её та, скрестив руки на груди. — Эстер. А почему вы расстались-то? — У неё спрашивай, раз так интересно. — Рявкает Фейн, чем заставляет гостью обернуться. Долго зрительный контакт не продолжается, Гончарова возвращается к своему делу. — И че, вы совсем не контачите? — укладывая пару платьев в свою сумку, вновь спрашивает Мария. — Совсем. В этот момент у петербурженки звонит телефон, который она берёт не сразу. Освободив руки, подбирает гаджет и отвечает на вызов. — О, привет. А я как раз в твою Москву приехала. Пришла к тебе, а ты у себя и не живёшь, оказывается. — Зажав мобильник между ухом и плечом, возвращается к своему занятию. — В смысле пришла ко мне? Почему не предупредила?! — Звонкий возглас Эванс слышит даже стушевавшаяся Эстер. — Йоу, ты чего такая нервная-то? — в замешательстве мямлит Мария, совсем не ожидав услышать такое. — Думать нужно, прежде чем самовольничать! — Да ладно, две минуты и поеду… — Замолкает, когда слышит гудки, берёт телефон в руки и недоумённо пялится в экран. — И чё это было? Вопрос остаётся без ответа. Обладательница дредов нетерпеливо разворачивается и уходит в гостиную, предоставив гостью саму себе. Впрочем, для неё это не проблема, она вполне может справиться и сама. -Несколько ранее- — Дима, я не знаю, о чём может идти речь. — С нескрываемой неприязнью бросает Андреа, стоя перед Романовым собственной персоной. Вчера ему не удалось вывести её на диалог. Она едва ли не рычала о том, что не желает его видеть, но он выразил своё желание поговорить. И после разговора пообещал более её не трогать, от чего она крайне нехотя дала своё согласие. Встреча была назначена у него дома, ведь родителей нет, а переговорить на чистоту будучи не наедине, они не смогут. — Ты ведёшь себя по-детски. Я не сделал ничего, чем бы заслужил такое отношение к себе. — Поставив руки в бока, упорно стоит на своём юноша. — В чём же проявляется моё детское поведение? Если бы я не выпытала у тебя эту информацию, она была бы мертва. — Яростно цедит девушка, пялясь на него исподлобья. — Но она жива. И всё с ней хорошо, а ты продолжаешь поступать со мной по-скотски. — Ты лгал мне с самого знакомства, — решает долго не тянуть блондинка, выдаёт всё, что знает. — И это не вопрос: правда ли. Я и так всё знаю. Можешь не усугублять ситуацию, отнекиваясь. — И в чём я тебе лгал? — настрой его мгновенно меняется. В глазах исчезает желание выйти на контакт и наладить ситуацию. Отныне они выражают скорее слепую злость. — Ты абсолютно обычный молодой человек, который от других ничем, кроме материального положения, не отличается. Подставил первокурсницу, сломав ей жизнь, и наврал мне, выставив Настю «непоймикем», — низко проговаривает Андреа, смягчив рассказ настолько, насколько это априори возможно. — Зачем? — Ты права. — Кратко заключает тот и усаживается на край кровати. — Я знаю. Это всё, что ты скажешь? — вскидывает брови она. — Нет, — юноша делает паузу, держа зрительный контакт с собеседницей, словно размышляет о чём-то. — Я уже не уверен, что влюблён в неё, но свой отпечаток это оставило. У меня есть чувства и к тебе, — на этой фразе Эванс заметно напрягается, приподняв подбородок. — но ты недостаточно хороша. — Недостаточно хороша для чего? — почти цедит сквозь зубы она, оскорбившись. — В сравнении с ней. Демьянова куда лучше тебя во всём, — слова вызывают в студентке отвращение. А когда он поднимается и подходит к ней, делает шаг назад. — Но раз она мне недоступна, сойдёшь и ты. — Руки. — отрезает блондинка, ударив того по руке, коей тот попытался прикоснуться к девичьему подбородку. — Ты в моём доме, а значит и играть будешь по моим правилам. И слова не успевает произнести она, как Романов грубо хватает её и валит на постель. И сколько бы она не кричала, сначала гневно, после слёзно, взывая к чужой совести. Он слепо пропускал мимо всё. Словно животное, потерявшее разум и все человеческие преимущества. Словно он и не сознавал, что поступает мерзко. Дрожащей рукой она прижимает кусок одеяла к груди, скрывая отсутствие какой-либо одежды на себе, что и без того было ясно. Игнорируя неистовую боль во всём теле, пялится в точку перед собой, прокручивая в голове всё, только произошедшее. Глаза красные от слёз, и до сих пор солёные капли стекают по щекам. Горло болит от сорванного голоса, дыхание затруднено, а сознание перевёрнуто окончательно. Романов сидит на краю кровати спиной к пострадавшей, не произнося и слова. — Как я могла так в тебе ошибиться… — тихо и хрипло молвит Андреа, выражая всё своё разочарование и боль в одной фразе. Медленно приподнимается и спускает ноги с постели, дабы скорее покинуть сей злополучное место. Журналист оборачивается на девичьи слова, но ничего не отвечает, вернувшись в исходное положение. Девушка мигом одевается, небрежно, стремясь укоротить время пребывания здесь настолько, насколько это возможно. Натянув на себя джинсы и блузку, застегнув лишь первые четыре пуговицы, остальную часть заправив, хватает с пола небольшую сумочку и выскакивает из комнаты. Почти бегом спускается, всхлипывая на ходу. На входе столкнувшись с прибывшими родителями, даже не поднимает взгляда на них. Молча проходит мимо и направляется к своей машине, не имея представления, как сядет за руль. Старшие недоумённо похлопали глазами в ответ на очень уж странное поведение почти невесты их сына. По крайней мере, они так думали. Отец просит жену узнать у Дмитрия, что случилось, потому как ему срочно нужно попасть в свой кабинет. Валерия поднимается и уже через несколько секунд оказывается в чужой комнате. Заметив Романова почти без одежды, она впадает в ступор, но остаётся на входе. Юноша, почувствовав на себе родительский взгляд, натягивает одеяло на нижнюю часть тела. — Дим, что у вас случилось? Андреа выскочила, как ошпаренная. — С ноткой беспокойства интересуется женщина, скрестив руки на груди. — Мы никогда не встречались. — Внезапно выдаёт журналист, продолжая пялиться в стену перед собой. — В смысле? Вы так много времени проводили вместе, целовались, прости, любовью занимались. — Сильнее хмурится она, не веря словам сына. — Мы были друзьями. И сексом, прости, занимались по дружбе. — С гневной иронией отзывается он. — Это как так? Почему были друзьями? И сейчас что у вас было? — забрасывает вопросами своё чадо Валерия, скептически относясь ко всему, что увидела и услышала. — Я её изнасиловал.***
«Я лежу в своей кровати, мать его. Разбито сердце за донатик, плевать теперь. Мне они неплохо платят и нужно ведь нормально жить, квартиру снять. Выше голову, хватит страдать, забей.»