***
— То есть ты слышала голос свой матери Афины? — говорил с Софией Всеотец, присев на край собственного стола. — Да, она… она как будто помогла мне оттуда выбраться… Я не могла двигаться, вокруг темно и больно… «Всеотцу нельзя врать» — поучал Хеймдалль. — «Можно говорить лишь полуправду». — И как же она там оказалась? — удивился Один. — Я думала, что это она, то есть… Я не знаю, что точно видела и слышала, я думала, что это она… Но она была не собой… Точнее… Я боюсь, что это лишь мое воспоминание о ней, мое воображение… Она говорила про артефакты… — Артефакты? — Да, возможно это мое воспоминание всплыло у меня в голове из-за этого? — София достала из-под туники кулон из осколка древнего меча. — Это… — Меч Олимпа, — выдохнул он, подходя ближе. — Откуда он у тебя? — Это лишь осколок… Я забрала его из дома, как напоминание о прошлом, как связь с предками… Может быть эта связь мне и помогла… И может быть у вас здесь есть тоже артефакты моей родины? — Ты думаешь, они помогут решить проблему с этим разрезом? — кивнул головой Один в сторону зеленой щели. — Я не знаю, — призналась она. — Просто мне хотелось бы еще раз прикоснуться к чему-то родному… Всеотец изучающе наклонил голову, внимательно всматриваясь в Софию своим глазом. «Он поверит тебе, если только поймет, что тебе что-то от него нужно. Отец всегда говорил, что всем вокруг всегда нужно что-то от тебя, а потому стоит ставить под сомнения тех, кто не просит ничего взамен» — объяснял Хеймдалль. — «И не думай о том, что любовь бескорыстна. Ведь взамен отданного мне своего сердца, ты хотела бы получить мое». — Ты, наверное, знаешь, что Тюр в свое время много путешествовал и с визитами в разные пантеоны… — принял ее слова Один. — В его храме есть драгоценности из твоей страны… Но ведь это ты знаешь и без меня? — хитро прищурился он. — Да, мы были там с дядей и братом, — кивнула она. — И тебе не нужны драгоценности, тебе нужны артефакты, — улыбнулся он понимающе. — Я дам тебе доступ в хранилище, — кивнул Всеотец, снова уделяя внимание свитку. — Не уверен, что ты там что-нибудь найдешь, все-таки твои родичи всегда были довольно скрытны, но там есть и несколько ваших книг… — Спасибо, — улыбнулась она. На такое она не рассчитывала, а потому была и правда рада, что не пришлось обманывать кого-то сверх того, что уже не миновать. Один странно хмыкнул на ее улыбку, а ей пришлось вернуть привычную серьезность на лицо и обратиться с еще одним предложением к нему: — Я бы хотела еще… Один понимающе вздохнул, поднимая глаз. — Я понимаю, что может быть лезу не в свое дело, но может быть… Лучше не стоит туда лезть? — София указала на временной разлом. — Я понимаю, что маска должна уберечь, но то, что там было… Боль, голоса… Я бы не хотела, чтобы Ат… Локи пострадал… — Позволь своему брату решать самому, что делать, а что нет, — покачал головой старец. — Он не глупый, и сам в вправе выбирать свою судьбу… София разочарованно кивнула, хотя в принципе чего-то такого она и ожидала. Этот одноглазый хитрый старикашка не позволит кому-то отобрать у него то, что поможет добиться его собственных целей. В этот раз это кто, и этот кто ее брат. Сейчас Атрей поможет ему собрать маску, а может потом даже Один позволит ему прикоснуться к обещанным знаниям, но лишь к тем, которые разрешит, а после, когда помощь уже будет не нужна, Всеотец просто избавиться от Локи.***
Сам Хеймдалль скорее всего просто не говорил Всеотцу о том, что встретил ее ночью у обрыва. София не хотела думать, чтоб произошло, если бы она не увидела эту небольшую тропинку на небольшом отдалении от края вниз. Хоть внутренности сжимало от предвкушения и немного от страха перед чем-то неизвестным, что мог показать ей в ту ночь парень. Она не знала, сколько времени им предначертано провести вместе, может быть именно поэтому их роман, увлечение, отношения развиваются так стремительно. Казалось, и он тоже чувствовал, что скоро они разойдутся по разные стороны баррикад и больше не смогут целоваться в запой и пробовать что-то новое. — Напомни мне, почему мы не могли заняться этим днем? — напомнил о себе Хеймдалль. — Я имею ввиду поиски твоей тропинки, а не то, чем мы в любом случае сегодня займемся, куколка, — нахально улыбался он, наблюдая за красными щеками Софии. — Потому что весь день я провела в хранилище Одина, а ты на работе… В хранилище, как и ожидалось, ничего интересного не было. Несколько скульптур, книг, ваз, гобелены, платки, даже одежда, но никаких артефактов. Впрочем, София не особо и понимала, что ей искать под этим словом. Что она должна найти? Магический амулет? Оружие? Те же книги? В хранилище Одина были греческие книги. В основном жизнеописание, легенды о богах, несколько военных хроник, какие-то труды философов, которые из себя не представляли ничего интересного, видимо поэтому Всеотец так легко позволил ей на это взглянуть. Но она все равно была благодарна. София давно не читала на родном языке, не водила пальцами по таким знакомым символам на пергаменте, не прикасалась к чему-то родному. Пусть все книги Одина и были написаны смертными, которые восхваляли богов, поклонялись им и любили, прося милости, но София с удовольствием провела день за всеми этими небылицами о родном Олимпе и красочном описании подвигов богов, которые они не совершали. На удивлении девушки, в архиве Одина были лишь книги описывающие Олимп и его жителей, но не было писаний про смертных Греции. Люди ее земли были прекрасными изобретателями, скульпторами, историками, поэтами и политиками. Их труды несли мудрость и знание, а потому отсутствие таких работ в хранилище Всеотца навевало на размышления. Если ее теория была верна, то в Асгарде и правда было тайное хранилище, еще одна библиотека с теми самыми запретными для общего пользования книгами. Такое предположение было логично, ведь Один жаждал знаний и скорее всего всеобщей власти, а потому искал все способы получения желаемого. Однако об этих планах имели право знать немногие, если хоть кто-нибудь вообще знал, а потому тайная библиотека должна быть. И София надеялась, что нашла ее. Та тропинка была странная. Днем она скрывалась за туманом, и только ночью было видно, что в горной породе обрыва есть небольшой отступ, где мог пройти человек. С учетом любви короля асов к пещерам, то возможно и в глубине этого обрыва была та самая пещера, скрывающая проход к тайным знаниям. София не знала, что ей грозит, если ее найдет Всеотец, и что ждет Хеймдалля. Выдаст ли он ее? Или за этим и позволил все это и вызвался помочь? Хоть София и приняла и не отрицала свои чувства к привлекательному асу с фиолетовыми глазами, но все равно остерегалась его выпадов. Хеймдалль был саркастичен, остр на язык, язвителен и говорлив, он спешил высказать свое мнение и ставил себя выше других. Если посмотреть со стороны, то София даже не понимала, как ее сердце могло выбрать именно его. Но видимо любовь и правда зла. И ей приходилось лишь принимать его такого, какой он есть. Хотя и в этой его озлобленности на весь мир, его стремлении говорить не самую лучшую правду обо всех вокруг, а еще конечно же в этих искренних и таких ярких глазах, она находила что-то прекрасное и родное. Может быть ей суждено было полюбить не самого достойного и благородного? Однако ей казалось, хоть она старалась себя понапрасну не обманывать и не обнадеживать, но возможно, он менялся ради нее. По чуть-чуть Хеймдалль обращал внимание на хорошее и светлое в людях, не стараясь искать пороки и грехи, хоть и прекрасно их замечая. Он меньше язвил и криво улыбался, хоть продолжал смотреть на всех с высока. В общем в нем есть потенциал к чему-то хорошему, и зря Мимир наговаривал на него, мол он сторонник Одина. Хеймдалль иногда бывает сам на уме, а на стороне Всеотца он потому что другой стороны не замечает, да и как можно пойти против собственного отца? Хоть сейчас он и норовил получить выговор за такие вот диверсии. Как-никак сейчас левая рука Одина помогает Софии проникнуть в секретное место. Она понимала, что он не так прост, что умеет удивлять и восхищать, что хочет затащить ее в кровать и что как-то по-своему ее любит и уважает. Лезет ли он поэтому по скалам или у него есть какой-то свой умысел, она не знала. Но была рада его компании, хоть он и говорил без умолка. — Куколка, а мне все это начинает нравится все больше и больше, — довольно говорил он откуда-то снизу. София удивленно глянула вниз, ступая на очередной камень и перенося вес на нее, руками она крепко держалась за выпирающие камни. Хеймдалль довольно улыбался, задирая голову, его глаза игриво сверкали, а губы причмокивали. Уши девушки горели. Вот почему этот засранец полез первым! Чтобы иметь лучший обзор на ее ягодицы! — Я сейчас тебе камень в лицо кину! — злилась она, отчаянно краснея. — Промажешь, — хмыкнул он, переползая вбок. — Не забывай, дорогуша, — он опять широко и пошло улыбнулся, — я вижу твои намерения, мысли, желания… Ты так прекрасно наивна, куколка, твои желания такие простые и даже милые… Видела бы ты мои… сжимала бы своим прекрасные ножки поинтенсивнее… София отвернулась от него обратно к скале. Необходимо сосредоточиться, потому что руки слегка подрагивали, а ноги и правда сводило вместе от его слов. «Он невыносим!» — злилась она от своей слишком заметной реакции на каждое его слово. Чуть ниже послышался его заливистый смех. — Лучше бы смотрел, куда лезешь, — буркнула она. — Недолго осталось, не переживай, — крикнул он. — И ты сможешь оказаться на твердой земле, если конечно же не хочешь оказаться в моих руках… — Хеймдалль! — возмутилась она. Он снова смеялся с ее реакции, а она сгорала со стыда. — Детка, ты просто прекрасна! — продолжал смеяться он. «Ну хоть какой-то комплимент» — недовольно думала София. Хеймдалль замолк. Похоже он принял камень в свой огород и думал, чем ответить. Еще несколько минут они спускались в молчании, а после он просто поманил ее к себе, указывая на небольшую площадку в скале, на которой стоит. Чем ниже они спускались, тем хуже становился обзор. А потому, ну или еще по каким объективным причинам, но его руки крепко придерживали ее, когда они шли вдоль обрыва по площадке, держась за каменную стену сбоку. И все-таки он умел иногда говорить комплименты, пусть это были и не пафосные признания в любви или же какие-нибудь подвиги, но хоть что-то. Впрочем, все это окупалось его вот такой странной заботой, проявляемой в разные ситуации, ну и разного рода намеками и словечками. — И стоит тогда возмущаться, если тебе все нравится, — повернулся он к ней, хмурясь. — Я тебе где цветы должен найти? — продолжал наезжать парень. София удивленно моргала глазами, не понимая суть вопроса. А потом до нее дошло. На лице расцвела застенчивая улыбка. Он думал за ней ухаживать, дарить цветы… А после она заливисто рассмеялась, представляя серьезного стража Асгарда, собирающим полевые цветочки на полянах родного мира, рядом бы стоял зверь в недоумении, а сам Хеймдалль бы хмурился, срывая очередное творение природы и категорично рассматривая его со всех сторон, пытаясь наверное прочесть его мысли… — Очень смешно, — закатил глаза он, разворачиваясь и продолжая идти. — Ну, прости, — пыталась отсмеяться София. — Просто это… ах-ха-ха, совершенно не вяжется со всем твоим образом такого из себя плохого парня… — Плохого парня? — Ну, язвительность, задирание других… Знаешь, хорошие парни такими качествами не обладают… — А ты что много хороших парней повидала? — Да пару тысяч, — кивнула она. — Когда воевала, училась, после путешествовала… Хотя признаюсь, ни один из этих мужчин не смел всколыхнуть мое сердце и мою душу так, как ты… Так что ты для меня единственный любимый засранец во всех девяти мирах… Хеймдалль замолчал, смотря себе под ноги. Софии же стало как-то неловко, что она все это высказала, хоть с этим и одновременно легко на сердце. Скорее всего он не готов к такого рода признаниям, а она вывалила на него свои чувства, впрочем он же читает мысли, поэтому уже давно знает о принадлежности ее сердца ему. И вот они наконец достигли небольшого ущелья в скале. София с интересом начала ощупывать стены, потому как свет луны не попадал вглубь небольшой пещеры, Хеймдалль же мялся где-то позади. Она хотела спросить его, видит ли он что-нибудь впереди, когда повернулась к нему, встречаясь с серьезным взглядом фиолетовых глаз. — Мысли девушек, что окружали меня, всегда были либо о том, как я красив, либо о том, что я самовлюблен… Все они мыслили плоско и в основном желали от меня только ласки и внимания. И никому из них я не оказывал такой чести. Однако твои мысли так хаотичны и непредсказуемы, познания разнообразны, разум чист, а сердце доброе и открытое миру. Я знаю, что в тебе таится сила, мощь, та самая спартанская сталь, но ты нежна и прекрасна. А самое главное воспринимаешь меня всего, не только мою красоту или язвительность, ты как будто тоже видишь меня насквозь… София удивленно замерла, сердце забилось чаще, а больше всего хотелось сейчас кинуться к нему в объятия. Она широко и счастливо улыбалась, в уголках глаз собрались слезы счастья, а руки нервно теребили края одежды. Сделав большой шаг, она подошла к нему, всматриваясь в любимые фиолетовые глаза. — Порой для меня ты загадка, — улыбнулась она, приближаясь к его лицу. Пришлось встать на носочки, чтобы достать до его губ. Он снова нахально и довольно улыбался, а она просто была счастлива от того, что любима, что желанна, что является кому-то важной и нужной. Нежно смакуя поцелуй, она не заметила, как запустила руки в его косички, как повисла, удерживаемая его руками. — Куколка, нам нужно остановиться, — отстранился он, когда поцелуй стал набирать обороты. — Я держу свое слово, и сегодня ты проведешь ночь со мной, — на этой его фразе, сказанной таким хриплым голосом, ее дыхание перехватило, — но давай сначала закончим здесь, хорошо? Софии оставалось только безмолвно кивнуть, отчаянно краснея под его довольным взглядом. А ведь это она должна была по идеи возвращать его из мира пошлых фантазий обратно в реальность, только вот получилось наоборот… — Я захватил кое-что, что поможет развести огонь, — из-за пояса он достал палку, а из небольшой набедренной сумки — несколько тряпок. — Подержи-ка, — передал он ей самодельный факел, сам же наклоняясь к земле, чтобы подобрать валяющиеся камни. — Ты знал, что мы найдем это место, — догадалась София. — Я знаю каждый камешек в Асгарде, — хмыкнул он, кивая. — Это место я нашел давно, а в соседней пещере даже оборудовал себе небольшой ночлег на случаи, когда не хочется возвращаться в чертог… — Здесь есть еще пещеры? — Да, — кивнул он, а после нахально улыбнулся, когда наконец от камней пошла искра и факел начал гореть. — Вообще есть и более безопасная тропа, ведущая от стены. Но я не мог пропустить прекрасный случай полюбоваться твоей задницей! И он довольно положил свою ладонь ей на ягодицу, отчего она вздрогнула и отпрыгнула, а он задорно засмеялся. — А если бы сорвались вниз? — возмущалась девушка. — Да там недалеко, — отмахнулся он, проходя вглубь ущелья. — И кстати, ты была права… Это место и правда тебя притягивало, — он навел факел на стену, озаряя странный рисунок и надпись. — Я так понимаю, это твой язык? На стене и правда была небольшая надпись на греческом и большая черная вертикальная полоска. София удивленно замерла, изучая пещеру. Больше ничего не было. Только надпись, которая гласила «Открой». Они были вырезаны в стене, девушка подошла ближе, прикасаясь к царапинам, вдруг это что-то даст? — Может ты прочитаешь надпись? — предложил разочарованно Хеймдалль. — Открой, — перевела София, пожимая плечами. Ничего не произошло. «На что он надеяться? Что я за один день стала вдруг магом?» — Ну может ты прочитаешь на своем родном языке? — настаивал парень. — Аνοίξετε, — снова сказала она, но ничего не произошло. — Это конечно все очень интересно, но может быть… — Ты что совсем не знаешь, как надо? — возмутился Хеймдалль. — Ну просвяти, раз такой умный! — Эх, — вздохнул он. — Все приходится объяснять… обычно, чтобы использовать магию недостаточно только произнести слово, нужно приложить усилия… — Или быть магом, — кивнула она. — Все маги представляют последствие своего заклинания перед тем, как его произнести, — продолжал парень, закатывая глаза. — Хорошо, — вздохнула София. — Будет сделано, учитель, — улыбнулась она, подходя к стене. Она снова провела по надписи рукой, стараясь вобрать в себя смысл и силу символов, или просто надеясь найти ответы на свои вопросы. Закрыв глаза, она представила, как открывались те самые святилища, когда Атрей касался их, а после снова произнесла слово. Открыв глаза, она удивленно заметила, что вертикальная полоска на стене стала дверной щелью. Хеймдалль с таким же удивлением подошел к ней, ощупывая руками. — Получилось, — выдохнул он. — Спасибо, что верил в меня, — буркнула она, толкая одну из дверей, но те были тяжелыми и не поддавались. — Отойди, маг-недоучка, — отодвинул ее Хеймдалль, передавая факел. — Смотри, как открывают двери настоящие мужчины… Он навалился на обе двери сразу, напрягая мышцы рук, отчего девушка невольно засмотрелась на него, вызывая довольную улыбку парня. Он открыл тяжелые двери в пещеру. За ними скрывалось темное помещение. Со стены парень выдернул светильник и зажег его об огонь потухающего факела. София осмотрелась. «Неужели это правда, и я оказалась права?». Внутри был архив. На полках стояли разного рода предметы, лежали книги и свитки, на тумбах и полу лежали картины. «Это и правда тайная библиотека Одина». Она прошлась по названиям книг, замечая в них все те же легенды, но только более правдивых авторов, приближенных Олимпа. На полках были надписи с именами греческих богов, видимо информация тут сортировалась отдельно по каждой личности. На всех предметах был неплохой такой слой пыли, что указывает на то, что здесь давно никого не было. Картины изображали все тех же богов: Зевса, Посейдона, Аида, Артемиду, Афину; титанов: Кроноса, Геи, Атласа, Урана, Гелиоса; полубогов: Персея, Геракла, Тесея и даже Кратоса; разных существ: минотавра, циклопов, гарпий, сирен. Но больше всего внимание уделялось Сестрам Судьбы, которых в свое время убил дядя. — Это все жители Олимпа? — удивился Хеймдалль. — Нет, — покачала головой София. — На Олимпе жили лишь боги, и то самые главные… Все остальные жили среди смертных и выполняли свои функции, даря свет, неся воду, удобряя землю… — И большинство из них убил твой дядя? — спросил парень, разглядывая фреску с Призраком Спарты. — Да, — кивнула девушка. — В своей мести он готов был уничтожить каждого, кто встанет у него на пути… Но что это все делает здесь? — Всеотец собирал на них досье, — предположил он. — Все это выглядит достаточно опасным для Асгарда, поэтому он готовился… — Или собирал информацию, чтобы напасть самому, — добавила она. — Возможно… — ответил Хеймдалль. Его неуверенность удивила Софию, и она повернулась к нему. Он стоял лицом к какой-то странной полке, где лежали разного рода предметы. — Неужели это… — София удивленно разглядывала артефакты, которые всегда считала вымыслом. — Это чаша Нестора, Эгида… Ожерелье Гармонии! — Это что-то важное? — Ну, чаша не особо, а вот Эгида — это практически непробиваемая ни одной стрелой овечья шкура, из которой Зевс сделал щит в войне с титанами… Ожерелье же… оно по легенде приносит своим владельцам одни несчастья! А это… о неужели это Яблоко раздора? — А это что тут делает? — указал он на Кадуций. — Это жезл Гермеса, раньше он принадлежал Аполлону, но тот отдал его брату в знак примирения, — объясняла девушка. — Только это подделка… Слишком маленький для посоха… — Это асгардская сталь, — взял его в руки Хеймдалль. — И больше напоминает ключ… — Да, — присмотрелась София. — Здесь есть зубцы, как у обычного ключа… Что-то не так? — спросила она, замечая, как сосредоточен парень. — Мне кажется, что он как-то связан со мной… — Давай сюда, — подала руку она, забирая палку из рук парня. — Возьмем с собой. Даже если не найдем подходящую дверь, то им можно кого-нибудь огреть по голове… — Не смотри так на меня, — ухмыльнулся он. — Я успею увернуться… И смотри-ка там шкаф! — И? — не понимала она. — Вдруг там есть какое-нибудь платье для тебя… Девушка удивленно на него уставилась. — Ой да брось! Иди что-нибудь померь, — подтолкнул он ее к двери, — твоя мать вон носила платья… — Да, только у нас в Греции обычно нет Фимбулвинтер… Но… Ладно, — вздохнула она. В шкафу и правда оказалась одежда. В основном доспехи, даже раскройки и чертежи этой брони, так же тут стояли копья, мечи и щиты, но и легкое белое платье она тут нашла. — Отвернись, — приказала она, понимая, что в планах парня скорее всего и было поглазеть на ее обнаженную фигуру. — Чего стесняться, куколка? — Отвернись, — снова повторила она. Парень вздохнул, но все-таки снова развернулся, обращая свое внимание на гобелены, фрески и картины. София же, наученная спартанцами, быстро скинула броню и теплые вещи, накидывая тонкое платье. Оно было не так изыскано, как мамины, но все-таки с красивыми золотистыми узорами и простым, но удобным фасоном. Одна беда — оно видимо было обрезано или неправильно сшито, отчего было коротковато и открывало обзор на ноги девушки. В верхней же части оно наоборот топорщилось, впрочем, возможно у девушки просто недоставало объемов в груди для такого наряда. — Все у тебя в порядке, — недовольно выдохнул Хеймдалль, осматривая жадным взглядом её фигуру. — Я не разрешала поворачиваться, — нахмурилась она. — А я и не спрашивал, — ответил он, приближаясь, как хищник к своей жертве. — Забирай вещи и уходим… — Но… — Никаких но, — положил он ей палец на губы. — Ты. Идешь со мной. В этом платье. Не задавая лишних вопросов, — разделял он свою речь, говоря каким-то магическим голосом, отчего она чувствовала нарастающее желание и трепет перед ним во всем теле.