Богиня мудрости и стратегии

— А ты уверен, что она закроется без каких-либо заклинаний, — сомневалась София, шагая в обдуваемом платье по краю обрыва, оставив позади пещеру с артефактами, книгами и фресками Греции. — Ты сомневаешься не в том, что осталось позади, а в том, что ждет тебя впереди, — изрек Хеймдалль, отчего девушка даже удивилась его такому тону и удивительно философским мыслям. — Я мог бы взять тебя и там, но все-таки предпочитаю более удобное ложе, ты так не считаешь?       «Вот тот Хеймдалль, которого я знаю» — Я много чего замечаю и осмысляю, — недовольно ворчал он. — Но это не значит, что это все я должен красиво высказывать… — Но все остальное ты же говоришь, — пожала она плечами, сжимая крепче свою теплую одежду, которую парень даже не позволил на себя накинуть, потому как он быстрее бы на нее накинулся, судя по взгляду. — Не переживай, куколка, осталось недолго, — София была уверена, что он улыбался, говоря это, будто намекая, что она жаждет не просто тепла, а тепла его тела, отчего ее лицо вспыхнуло.       Она мало уже обращала внимание на окружающий ее пейзаж или на пропасть внизу, только на его спину впереди, на то как он поднимает и опускает плечи при дыхании, или при разговоре поворачивает слегка к ней голову, как сжимает ее руку, как стремительно ведет к своему месту ночлега. То, что будет дальше, будоражило ее кровь. В ее теле боролись страх и предвкушение, возможно она, как и многие боги, была испорчена, но она желала Хеймдалля.       Желала его всего. Хотела, чтобы он целовал ее, чтобы проводил руками там, где она и сама стеснялась проводить в иных целях, кроме умывания, чтобы он сделал из нее женщину, его женщину. Эти мысли заводили ее, воображение давало о себе знать, предполагая, как же это будет. Она знала о том, что это приятно, и сама успела понять лишь часть этого чувства, когда ощущала желание Хеймдалля, когда понимала, что он ее хочет, отчего-то одна эта мысль приводила ее в какой-то странный восторг, вызывая странные чувства. Она совершенно не понимала, что будет делать и что вообще ей надо делать, но уповала и доверяла парню в этом больше, чем себе. — Еще чуть-чуть, детка, — шептал он, ускоряя свой шаг и утягивая ее вперед.       София краснела все больше. Он ведь читает ее мысли, чувствует намерения. А значит прекрасно осведомлен о том, что твориться в ее голове. И видимо эти мысли заставляли его торопиться.       Они прошли еще немного. София успела продрогнуть и даже почти успокоить свои мысли и волнения по поводу того, чем они собираются заниматься. Главные же сомнения были в том, что их связь, акт соития душ и тел, секс…должен быть после свадьбы. Но она доверяла Хеймдаллю, и кроме него никого не видела в роли своего мужа или мужчины, которому доверила бы свое тело и сердце. Да и скоро грянет Рагнарёк, а значит у них остается так мало времени быть вместе, отчего им стоит торопиться. — Вот сюда, — провел он ее в очередное ущелье, которое не особо отличалось чем-то от того, где они не так давно были.       Светильник и факел они оставили там, однако Хеймдалль на ощупь провел их вглубь, произнося какие-то слова, отчего послышался такой же скрежет открывания дверей, как и в том хранилище. За дверью оказался уже зажженный свет небольшого очага. Это была комната, такая же, как там, только уставлена больше полками с книгами, ближе к очагу были сложены доски, на которых лежали шкуры. Неподалеку было простое ведро с полотенцем, зеркало, даже какая-то кастрюля и пара яблок. — Замерзла? — спросил он, отодвигая ее к камину, а сам направился к входу, закрывая дверь. — Немного, — кивнула она, складывая свою одежду на столик, туда же она положила и свое оружие, и найденный подделанный посох Гермеса. — Тогда тебя надо согреть, — приблизился он к ней так быстро, что она не успела понять, как оказалась прижата к столу его телом.       В ягодицы упирались его бедра, его руки прошлись по ее рукам, а губы коснулись правого ушка. София вздрогнула, не ожидая от него чего-то такого, отчего качнулась назад, еще больше впечатываясь в его тело и явственно ощущая его каменное желание, упирающиеся в поясницу. Послышался его рык над ухом, который повлек за собой его поцелуи и мурашки по всему телу. — Тебе невероятно идет это платье, — томительно шептал он, проводя рукой по оголенным ногам и задирая подол.       Она удивленно выдохнула, сжимая ноги, когда ощутила его руку у себя на бедре и его внутренней части. — Детка не носит белья? Развратная соблазнительница… — прорычал он, толкаясь бедрами вперед, отчего она снова выдохнула, упираясь в стол рукой.       Хеймдалль второй рукой потянулся к своему ремню, отстегивая пояс с оружием и рогом, он положил все на тот же стол. Закончив с одним элементом своей одежды, он впился в ее шею, мягко проводя поцелуи по плечу к ушку. Рука под юбкой совершила пару движений выше, упираясь в кожу самого сокровенного места, которое София, помятуя вчерашние горячие поцелуи, решила побрить, возясь полночи с клинковой бритвой у умывальника. На это он неверующе несколько раз провел по коже, вздыхая аромат ее волос и кожи, наверное, пытаясь вдохнуть ее всю. А после его рука исчезла из ее недр, что навело на мысли, что она что-то неправильно сделала или оказалась и правда такой грязной и отвратительной.       Однако Хеймдалль развернул ее к себе лицом, руками поднимая ее за ягодицы и усаживая на стол, от которого они так и не отошли. Быстро сократив расстояние между ними, он впился в ее губы страстным животным поцелуем, руками продолжая свое исследование, теперь уже двумя. Ноги ее теперь не были сжаты вместе, потому что между ними стоял сам парень, однако и ее руки оказались свободны от удержания их веса, а потому она направила их к его одежде.       Проводя руками по его стройному, но мускулистому телу, София ощущала невероятное желание прикоснуться к его коже, а не к материалу одежды. Потянув за края, она постаралась снять с него рубаху, на что ему недовольно пришлось поднять руки, выдергивая их из обследования ее ножек. После же она потянула на себя и его наручи, и только потом отпустила руки, которые сразу же задрали юбку почти что до талии. Его фиолетовые глаза опустились вниз, а ей стало так стыдно, что он видит ее. Это не компенсировалось тем, что она теперь могла лицезреть его накаченную грудь, его сильные руки, а также мышцы пресса и тонкую полоску волос, уходящую за пояс брюк. — Ты невероятна! — выдохнул он, поднимая темно-фиолетовый взгляд и замечая, что она всячески его отводит, он рукой пододвинул ее подбородок к себе, снова атакуя рот поцелуями.       Руку же он спустил по шее к груди, сжимая правое полушарие и заглушая ее выдох-стон в поцелуе. Рыкнув все также в поцелуй, он в злости и страсти подхватил края платья и потянул вверх с такой силы, что послышался треск ткани. Когда ее кожа оказалась свободна от оков одежды, она услышала что-то среднее между вздохом и рыком. — Детка, в чем смысл не носить трусики и напяливать это безобразие на свою прекрасную грудь? — указал он на ее нагрудные повязки. — Грудь продувает под рубахой… А трусики натирают в штанах… — оправдывалась она, устроив руки на его груди и вырисовывая какие-то узоры, чтобы успокоить свои внутренности от его пристального изучающего взгляда. — И как это снять? — не унывал парень, разместив свои руки поверх повязок и разминая ее грудь и так. — Ах! — выдохнула она. — Я… я обычно просто… Ах! Просто… бинтую… Хеймда… Ах!.. алль! — Детка, твои стоны музыка для моих ушей, а несвязные мысли — ммм, — он втянул носом воздух на ее ключицах, проходясь губами по коже, — такая прелесть…       Он подцепил пальцем край повязки, а после разочарованно нашел более быстрый способ. Просто ослабил и так не сильное натяжение и снял через верх. Теперь она была полностью перед ним обнажена. Но на нем самом еще были брюки, скрывающее его сокровенное, отчего она уже от одной мысли краснела. — София, — позвал он ее, а она в шоке распахнула глаза, смотря на него.       «Неужели он впервые назвал моё имя» — Только хотел попросить, чтобы ты так громко не думала о моем члене, что сейчас уже хочу вернуть в обратное русло твои мысли… — самодовольно улыбнулся он, продолжая массировать грудь. — Хочешь потрогать?       Она неуверенно кивнула, протягивая руку к его штанам. Бугорок был слишком заметным, как считала София, а еще он был твердым и горячим, отчего она в очередной раз перенесла центр тяжести к эпицентру собственного жара между ног. Хеймдалль на несколько секунд замер, наблюдая за ее движениями, а после вернулся к ее груди, уже теперь нагибаясь для того, чтобы оставить влажные поцелуи, чтобы подразнить языком стоящие соски, чтобы страстно всосать их в рот, задевая зубами. Эти его действия побудили и ее к более решительным шагам.       София потянулась к пуговицам на штанах, расстегивая трясущимися руками одну за другой. После ей пришлось задействовать и вторую руку, которой она до этого удерживалась за плечи парня, иногда впиваясь ноготками в его кожу на слишком яркие движения его языка по груди. Потянув штаны вниз, она встретилась с препятствием — ей было неудобно это делать. Хеймдалль довольно фыркнул, перемещая свои руки на пояс штанов и стягивая их самостоятельно. Девушка задержала дыхание, когда впервые увидела, как к ней навстречу из штанов шатнулся стоящий строго вверх член.       Завороженно она несколько минут просто смотрела на него, отмечая венки и общее строение, он был странным, сверху он казался больше и крупнее, чем по всей длине. Хеймдалль снова фыркнул, перехватывая ее руки и устраивая на собственной плоти. Это вызвало в нем очередной рык и закатывание глаз, на мгновение он поднял голову вверх, шумно вдыхая воздух через нос. — Проведи по нему, — прохрипел он таким голосом, что у нее непроизвольно сжались вместе разведенные ноги.       Но она провела по его длине, в страхе замечая, что кожица съехала. Стараясь вернуть все назад и боясь, что причинила боль, она постаралась провести рукой назад, чтобы кожа вернулась на свое место. Из небольшого отверстия на самой верхушке показалась капелька. Она явно чего-то не понимала, потому что она думала, что это немного иначе. — Я не кончил, — прохрипел он. — Это естественная смазка, как и у тебя, — он провел пальцем по ее сочащимися соком складочкам, отчего она вздрогнула, инстинктивно сжимая в руке его достоинство, на это он рыкнул, толкаясь в ее руку. — Детка, кожа, что так тебя смутила, крайняя плоть, и это твое движение… — она повторила снова поглаживание, отчего кожа снова поднялась ближе к основанию, — да-а-а… Именно это движение…       София начала понимать, что делать, ориентируясь на его эмоции, она продолжала водить рукой, иногда двумя по его члену, такому гладкому и теплому, мягкому, но и одновременно с этим твердому. — Вижу тебе нравится, — выдохнул он. — Пора и мне сделать тебе приятно…       «Куда уже больше» — успела подумать София перед тем, как его пальцы оказались у ее лона.       Дальше мысли со стремительностью ветра покинули ее голову. Он массировал влажные гладкие складочки, иногда топя в соках свои пальцы, проникая глубже одним, потом двумя. Она коротко выдыхала и скулила от его движений, стыдясь собственных стонов, а он же старался действовать в такт ее движений руки по его члену. Хеймдалль иногда ловил ее губы, глуша стоны, или же наоборот усиливая их громкость, когда припадал к груди или шее, чтобы оставить засосы или поиграться с сосками. — Пора, — изрек он, вытаскивая скользкие пальцы из ее лона и убирая ее руку со своего члена. — Расслабься, София, — выдохнул он ей на ушко, пристраиваясь ближе к ней, — раздвинь ножки пошире, схватись за мою шею, поцелуй меня…       Она выполняла беспрекословно все, что он сказал. После того, как ее ножки были остановлены им в нужном положении, Хеймдалль подхватил ее под ягодицы притягивая к краю. Когда он уперся своим естеством к ее входу, ее пробила дрожь, но она вспомнила, что надо расслабиться. Закинула руки ему на плечи, перемещая пальцы в косички и, наконец, целуя его губы.       Он действовал быстро и молниеносно, хоть сначала позволил ей прочувствовать начало своей длины и твердости… Но после вошел одним движением, вызвая невероятную боль в ее теле, будто что-то сломалось. Слезы брызнули из глаз, а все возбуждение мигом пропало, ей хотелось оттолкнуть его, просить, чтобы он не делал больше так больно. Сквозь поцелуй, в котором она уже ничего не делала, просто прикасаясь к его губам своими, она почувствовала соленый вкус слез.       Хеймдалль отстранился только корпусом, продолжая удерживать их «связь» в прежнем положении. — Так должно быть, — уговаривал он ее, мягко проводя по лицу рукой. — Скоро должно пройти… — Хеймдалль… — хныкала она, не представляя как подобная пульсирующая режущая сильная боль может пройти. — Мне стоило подготовиться получше кроме разведения заранее огня, — кивнул он в сторону очага, — может быть есть зелья или заклинания для этого?       «Заклинание» — Хм, неплохая мысль, — улыбнулся он. — Только пожалуйста, оставь мой член на месте… Мне он еще пригодиться, все-таки эта наша первая ночь, а не последняя, как почему-то решила ты…       София привычно покраснела, на миг забывая и про боль и про идею с заклинаниями. Но вернувшись на землю от его короткого движения, явно специального, она сосредоточилась на представлении. Она мало понимала в интимной физиологии парня, да и в своей немного. А потому просто настроилась на мышцы, что пульсируют и болят, представляя, что они перестали так делать, а член Хеймдалля входит в нее с такими же ощущениями, что и его пальцы до этого: — Αφαιρέστε τον πόνο — прошептала она, надеясь, что сработает.       Особых изменений не наблюдалось, может быть дело было не в ее словах, а в том, что боль проходит из-за повышенной регенерации или просто от времени. Хеймдалль, желая проверить эту теорию, совершил поступательное движение, выходя и входя обратно в ее чресла. Неожиданно ее пронзила уже не боль, но такое странное чувство единение и наполненности, которое было не сравнимо с желанием и страстью, что она испытывала раньше, но было не больно и, наверное, это хорошо. — Ничего хорошего, — выдохнул парень. — В тебе невероятно… Но я не такая уж самовлюбленная тварь, чтобы не доставить и тебе удовольствие… Агх! — он толкнулся еще раз, кусая ее за ушко, отчего в ней снова начали просыпаться забытые чувства.       Хеймдалль неожиданно подхватил ее под ягодицы, перемещая к себе на руки. Она обвила его талию ногами, отчего их соитие стало намного сильнее и глубже. — Ох! — выдохнула она. — София, — промычал парень, устраивая ее на лежанке и снова входя в ее лоно. — Как же…       Он снова переместил руки на ее грудь, скручивая соски, кусая их и целуя. Сама же девушка начала получать удовольствие от его горячего тела, которое теперь было сверху, от его размеренных толков, сладких поцелуев, пронзительных темно-фиолетовых глаз. — Хорошо… — выдохнула она, заканчивая за ним фразу, и прикусывая губу, чтобы не так откровенно и пошло стонать. — Имя… — требовал он, ускоряясь. — Скажи мое имя… — Хеймдалль, — успела быстро произнести она перед тем, как застонать. — Стони его, детка, — шептал он уже в каком-то исступлении.       Руки парня переместились на талию, крепко фиксируя женское тело, а губы то и дело атаковали шею, оставляя красные метки. Толчки его становились все грубее и хаотичнее. Она не ощущала боли от проникновения, только нарастающее напряжение, граничащее с потерей разума от всех его касаний и действий. — София, — шептал он, между ее стонами. — Ах! — она в шоке распахнула глаз, осознавая, что ощущает его руку меж их телами, которая упорно давит на ее складки прямо возле входа, в котором в безумном темпе пропадает его твердая плоть. — Хейм… Ах! Ах!       Ей хотелось возмутиться его грязному порыву испортить какими-то пошлостями такой момент единения, но от его действий, от коротких и быстрых нажатий пальцев на какую-то точку в ее теле, она начала чувствовать невероятную силу, которой хотелось освободиться. И эта свобода зависела лишь от его толчков и этих движений пальцев. — Давай, куколка, — он приблизился к ее уху, кусая мочку. — Я чувствую твои намерения… — выдохнул он. — Ты явно хочешь кончить на моем члене, когда я кончаю в тебя…       Возмущенная такой грязью и оскорбленная его словами, она хотела… Не признавать, что он прав и что сейчас ей больше всего хочется, чтобы он продолжал все свои действия, чтобы давал ей больше и сильнее. — Ну же, детка, — почти что молил он ее. — Давай же, моя София…       Он сильнее нажал, подергивая, на ее промежность, совершая при этом мощные и быстрые толчки, что она почувствовала, как что-то внутри нее обрывается, срывается и несется по всему телу. — А-ах! — громко воскликнула она, не в силах кусать губы и сдерживать пошлые стоны. — Аг-рх! — прорычал он, упираясь глубоко в ее естество и на несколько долгих секунд замирая неподвижно.       Внутри стало мокро, от этой мысли она почему-то сглотнула вязкую слюну, что не было пропущено Хеймдаллем, который с еще одним рыком вышел и вошел до упора обратно, заставляя и ее дернуться, ощущая все его семя внутри себя. — Это будет в следующий раз, если ты так хочешь, — устало выдохнул он, стараясь выравнять дыхание.       Он все еще был внутри нее, отчего она могла насладиться его объемами и соками, прижимая ближе к себе, она первая потянулась за еще одним из сотни поцелуев. Хеймдалль наконец убрал руки с ее талии, перемещая за спину и поворачивая боком вместе с собой. Теперь он лежал рядом, но все еще был в ней, хоть и было слегка неудобно. — Давай спать, пока я не возбудился от твоих мыслей и снова тебя не отымел во всех позах и на всех поверхностях…       София довольная и красная прижалась щекой к его груди, слушая стук сердца и засыпая в его руках.