Богиня мудрости и стратегии

— Почему ты хочешь пойти со мной? Думаешь, я не справлюсь? — задавал вопросы Атрей, подходя к кабинету Одина. — Я слишком долго не выходила в бой, — пожала плечами София. — И мне надо подумать. Нет ничего лучше хорошего приключения, чтобы расставить все по местам… — Тебе здесь не особо нравится… — брат толкнул двери кабинета. — Его здесь нет. Наверное, он в библиотеке. — Спустимся, — кивнула девушка. — Да, мне здесь не особо нравится… Здесь слишком спокойно, в отличие от других миров. — Всеотец хочет защитить свой дом, разве это плохо? — Но не ценой других миров…       Издалека послышался разговор Одина и Тора. Они о чем-то спорили, а старик постоянно давил на громовержца. София нахмурилась. Она не знала своего отца, не могла судить о правильности воспитания, которое дает Кратос своему сыну, но то, как Один относился к Тору… Она не понимала, чем мог провиниться собственный сын, который только и делает, что исполняет приказы? — Локи. София, — заметил их Всеотец. — Подходите!       Тор исчез в стае воронов, а брат достал из-за пояса маску. Надписи на ней начали светиться возле разлома. София больше не слышала мамин голос, но спокойнее от этого не стало. Чувство опасности пульсировало где-то внутри, и еще непонятное доселе чувство неправильности. Будто сама маска против того, чтобы кто-то искал и собирал ее, как и этот временной зеленый разрыв. — Я наконец-то понял, — Атрей задрал голову, осматриваясь. — Здесь ты убил Имира…первого…великана.       «Имир. О нем что-то рассказывал Мимир» — вспоминала София. Впрочем, истории Мимира иногда даже не помещались ей в голову. Ее представление о мире накладывалось на представление скандинавцев, а потому она мало что понимала в их укладе жизни, да и в их странных историях. Но зато это давало ей преимущество. Она знала две истории и могла их сравнивать. «Что ж видимо миры были созданы и правда великанами, только для одних они были титанами, а для других — йотунами. Интересно, они были родственниками?». София не могла не отметить схожесть историй. Ее дед, Зевс, в свое время тоже убил своего отца — титана, то же сделал и Один. «И по итогу они оба оказались паршивыми лгунами и ужасными богами». — Скажи, можно ли убить оползень? — Всеотец поднялся из-за стола, подходя к Атрею. — Задушить бурю? Он ведь был ходячей стихией, вместилищем силы. Я был молод. И глуп. Я увидел шанс сотворить что-то новое. По-твоему это жестоко, но мне пришлось это сделать…для защиты рода. — Чтобы построить что-то новое, надо разрушить что-то старое? — спросила София. — Иногда нет иного выбора… — Или мы не хотим его видеть, — пожала она плечами. — Вы знаете, как было на моей родине… Не мне судить вас за ваши поступки… Возможно, его смерть и правда дала толчок к чему-то лучшему, главное же это не потерять и не испортить приобретенное, ибо тогда его жертва будет напрасной… — Жертва, принесенная твоим дедом, была напрасна? — спросил Один. — Нет, — после недолгого молчания ответила девушка. — Смерть и пленение титанов и правда дали толчок к развитию. Только вот в какой-то момент миру был необходим новый толчок… И никто не умел делать его иначе, чем смерть… — И поэтому я хочу знать больше, — подхватил мысль Всеотец. — Видишь ли, я не знаю, что ждет меня за гранью. Уж точно не Вальгалла. Грянет Рагнарек — и что дальше? Я должен знать, что это не все! Я должен знать, что будет со мной! И это правда. Клянусь своим глазом.       «Кажется, я говорила немного о другом… Но он здорово все закрутил, подстроив под себя мои слова» — хмыкнула София, отходя к столу. На жерди сидел ворон. Она не любила их, так как всегда считала, что они следят за ней и ее семьей. Но здесь, в Асгарде, они были не так докучливы, как на свободе. Она протянула к нему руку, желая погладить. Однако ворон проворно щелкнул клювом совсем рядом с ее рукой, отчего она поспешала отдернуть руку и отвернуться от злобной птицы. — Здесь говорится… — Атрей достал маску, рассматривая узоры на ней, — о неких «холодных вздохах». Вздохи, ветер… Это про Хельхейм. — Хельхейм, значит? Это хорошо, — кивнул Один, разворачиваясь к птице. — Позови Труд. И я знаю, кого позвать тебе в помощь… — И я тоже пойду с ним, — вызвалась София. — Ты? С чего бы вдруг? — удивился Всеотец. — Скучаю по морозам, — ответила она. — У вас тут жарковато…       К ним подошла Труд. Она кивнула Софии и улыбнулась Атрею. За последние время они подружились с братом. Молодая валькирия даже иногда подтрунивала над Локи. Впрочем, кажется это делали почти все, кого они встречали. Даже Брок и Синдри часто в шутку его задевали, не говоря уже о Хеймдалле, который и дня не мог прожить без оскорблений Атрея. — Я надеюсь, вы справитесь с ответственным делом, — наставлял их Один. — А, забыл сказать… С вами пойдет Хеймдалль…       Страж Асгарда оказался у них за спинами и коварно улыбнулся на их вытянутые в удивлении лица. София постаралась подавить в себе улыбку. Они не так давно виделись, каких-то пару часов, но девушка уже скучала по его язвительному тону и фиолетовым глазам. За последние дни они не упускали момента побыть вдвоем. Иногда она совершенно случайно оказывалась на стене во время его дежурств, а иногда он вполне обыденно посещал тренировки, где была и она, хоть почти все валькирии говорили, что обычно он бывал на тренировочных площадках редко. Они проводили вместе вечера: каждый за своей книгой в той самой скрытой библиотеке, иногда он точил оружие или рассматривал картины, а она пыталась изучать магию. Ночи они тоже проводили вместе, находя себе тайные уголки по всему Асгарду. Кажется, за эти несколько дней никто из них ни разу не ночевал в своих покоях, но им нравилось.       Они на время забыли разговор с Кратосом, боясь поднимать эту тему и рушить слишком хрупкое счастье. Однако София начинала все больше понимать стремление Одина и Атрея изменить судьбу. Она вчитывалась в тексты, собранные Всеотцом о сестрах судеб, видимо он пытался разобраться в их силе и магии, чтобы использовать ее против пророчества Гроа, но про них было слишком мало известно. Даже про магию не было четких разъяснений. София колдовала наобум, просто на каких-то инстинктах, не было техник, специальных слов, жестов. И она совсем не понимала источник всех ее магических способностей. — Какая честь, — хмыкнул Хеймдалль, переводя взгляд на Атрея. — Для всех нас. — Эй-эй…погоди! — крикнул Один, когда вокруг них начала кружиться стая воронов. — Нельзя отправляться в студеный Хельхейм без вот этого… — он взмахнул руками, произнося какое-то слово, и вокруг них заискрилась магия, создавая устойчивость к морозу.       «Неплохой прием» — взяла себе на заметку София. Атрей удивленно рассматривал свои руки: — Хм… Мимир сказал, что даже Один не выдержит стужу Хельхейма… — Вы верите всему, что говорит старый хрыч? — язвительно спросил Хеймдалль. — Смотря о каком хрыче ты говоришь, — хмыкнула София, в ответ улыбаясь парню, тот тоже выгнул губы в саркастичной усмешке.       Их стандартная игра: кто победит в словесной перепалке. Софии невероятно нравилось загонять Хеймдалля в логические ловушки, или же заводить его рассуждения в тупик, а отвечать на его дерзости в такой же дерзкой манере — стало для нее практически смыслом жизни, особенно, когда он с таким азартом и фиолетовым блеском смотрел на нее сверху вниз и также довольно скалился. — Труд, мне жаль, что в свою первую вылазку ты оказалась в Хельхейме… — решил проигнорировать их перепалку брат. — Ничего! Мы и тут повеселимся! — не унывала девушка, на что София одобрительно хмыкнула, отворачиваясь от Хеймдалля, все-таки так пристально разглядывать его и любовно смотреть было бы слишком очевидным для чужих глаз. — Как бы мне не хотелось вас понянчить, — тоже отвернулся парень, — мне нужно сделать кое-что для Всеотца. Если попадете в беду, покричите. Чтобы я знал, где искать ваши тела… — он напоследок столкнулся взглядом с Софией.       «Помощь нужна?» — мысленно взволновано спросила она. Он виновато улыбнулся, отрицательно качая головой, как-то грустно и обреченно смотря на девушку. И исчез. «Здесь что-то не так» — поняла она, хмурясь, а сердце сжалось от плохого предчувствия. — Ну и придурок, — буркнула Труд, вырывая Софию из недобрых мыслей. — Пойдемте, — кивнула София брату. — Наконец-то я увижу, на что способен знаток валькирий, — хмыкнула дочь Тора. — Братец, только не говори, что ты хвастался… — Нет! — спохватился Атрей. — Ну…я просто рассказывал… — М-м-м… — Он сказал, что вы сражались с проклятыми валькириями, и что проклял их мой дед… — Думаю, нашей заслуги там немного, — пожала плечами София, перепрыгивая препятствие. — В основном всю славу можно присудить Кратосу — отцу Локи… — Да и здесь мы встретим скитальцев, а не валькирий, — заметил Атрей. — Кстати, о них… Это твой шанс!       София никогда не понимала, почему души простых смертных не могут найти покоя и превращаются то в драугров, то в скитальцев. Даже в Греции были свои мертвецы, которые восставали по приказу богов. Кто руководил этими не понятно, но они, казалось, не убывали, а только еще больше и больше вылазили наружу из своих укрытий.       Брат неплохо научился управлять своим мечом, хотя ему в этом помогало то, что управлять им и не надо было. Ингрид сама атаковала и летала рядом, защищая своего владельца. Труд тоже прекрасно справлялась со своим мечом и иногда проскакивающими молниями. София же, как обычно это бывает, погрузилась с головой в битву. Раньше ей нравилось сражаться. Отдать тело во власть натренированных мышц, поддаться общему настрою боя и отключить разум. Спартанские тренировки нельзя было выбить не одним оружием из головы, а они учили слушаться командира и выполнять приказы. Только после многих битв София поняла, что иногда полезно и включать голову, ставя под сомнение слова старших.       У нее был какой-то врожденный дар видеть битву под иным углом. Для нее это была партия в петтею, она также искала ходы и предугадывала поступки врага. Для нее место битвы было полем, где каждый участок отображался в голове опасными или благоприятными для атаки зонами. Оттого она была лучшим воином в своем отряде, когда проходила подготовку. После она уступала по силе, но уж точно не по уму своим противникам.       Сражаться с нежитью было не так сложно. Их удары были предсказуемы, а в глазах не отображалось понимание ситуации — лишь ярость. Когда противник не отдает себе отчет в своих действиях, он совершает ошибки, а значит победить его легче. София легко уворачивалась от их атак, нанося свои копьем и щитом. Помогали оглушающие стрелы брата и конечно же его умение превращаться в хищников, что он мог бы использовать и почаще. Девушка не имела таких способностей, но ей обычно хватало и простой ловкости и надежности маминого копья.       Они продвигались дальше. София была погружена в своих мысли о странностях с Хеймдаллем. Последнее время он был задумчив и удивительно молчалив. Казалось, он решал какую-то сложную задачу и не был рад ее решению. Это огорчало девушку. Она любила заносчивого стража Асгарда, понимала, что во многом он не прав, что где-то ошибается и путается, но она любила и принимала. А оттого смотреть на то, как он терзает себя, было больно и ей. Она боялась, что его одолевают сомнения по поводу правильности решений Одина. Нет, это определенно было хорошо. Но может быть не сейчас, когда одноглазый старик уязвим и тороплив в своих поисках знания. Если Хеймдалль попытается пойти на попятную сейчас, то Всеотец этого не простит.       Этого София боялась даже больше того копья дяди. Все-таки Кратос старался быть не таким богом, каким был раньше. Да, он с такой же остервенелостью защищает то, что любит, но старается делать это мирным путем. Он не хочет войны. Один же не хочет своей смерти. Он заинтересован не в том, чтобы остановить Рагнарек, а в том, чтобы выжить самому. Именно это он ищет в том разломе: что будет после смерти? Это он сказал сам. Но София прекрасно понимала, что он не договаривает. Он не просто хочет узнать, что за гранью, но и как оттуда вернуться назад.       Атрей пытался дальше переубедить Труд в том, что ее дед не такой белый и пушистый, каким хочет казаться, особенно в этой нелепой шапке! Но молодая валькирия не обращала на него внимание, ставя под сомнение каждое его слово. Что не могло не радовать Софию. Да, Труд не принимала их сторону, но готова была слушать, хоть и не соглашаясь, но она это делала потому что не верила, а не потому что была уверена в своем деде.       Девушка не лезла в их разговор, просто помогая брату разгадывать загадки и искать путь вперед, иногда она вместе с Труд раздвигала тяжелые двери, хотя в этом она была не сильна. Наверное, даже Атрей был сильнее нее. Но не могла же она спокойно стоять в сторонке, когда все чем-то заняты.       Атрей использовал маску, чтобы определить путь, София даже устала удивляться простоте этого мира. И почему Один просто сам не мог погулять с ней по мирам, она же явно засветилась бы в нужном месте? Или именно для этого ему нужен был последний из йотунов? Неужели только Локи мог это видеть? Только он мог собрать маску и воспользоваться ей?       Труд порой нагнетала атмосферу, поторапливая брата, чтобы он искал быстрее и лучше, мол за ней наблюдает вся семья, и она не должна их подвести. Сам Атрей видимо тоже желал показать себя и самое главное обратить строгий взор отца на себя. София не могла их понять. Ее командиры и учителя не приучали ее к восхищению ее достижениями, не хвалили, не развивали в ней желание выказать себя перед кем-то. Из нее делали солдата, воина, который будет воевать, а не красоваться. И поэтому ей было сложно понять стремление детей. Может когда-то и она была такой? Только вот перед кем ей нужно было показывать свои умения? Отец умер, мать бросила, строгие военноначальники не должны были догадаться, кто она такая, а потому сильно выделяться было нельзя.       Медленно, но верно, они продвигались вперед, по пути как обычно что-то разрушая. Софию удивляло убранство Хельхейма. Кто понастроил все эти сооружения? И зачем, если тут невозможно жить из-за мороза? — Ну? Я много рассказала про маму, — сказала Труд. — А ты про отца? — Он… — Атрей пытался подобрать слова, — строгий. Как будто давно решил за меня, кем мне стать… — Ну… мне это хорошо известно, — вздохнула рыжая девушка. — Скорее всего ваши родители лишь хотят, чтобы вы не повторили их ошибок, — заговорила София. — Для детей всегда стараются сделать все лучше… Их хотят направить и наставить… — Но почему они не дают нам самим сделать выбор? — удивилась Труд. — Потому что они любят вас, — улыбнулась девушка. — Любовь застилает глаза, скрывает истину, затуманивает разум… Когда ты полюбишь — поймешь… — А ты любила? — Да. — И как? — Больно… Но приятно. — Ты не особо разговорчива, да? — Иногда мне кажется на их родине все не много говорили, — вздохнул Атрей. — На родине? — удивилась Труд. — Мы не из этих краёв, — кивнула София. — И у нас были поэты и певцы, которые покрывали наше немногословие в бою… — Ты скучаешь? — спросил Атрей. — Иногда вы с отцом придаетесь каким-то воспоминаниям, думая, что я не вижу… — Так же, как и ты скачаешь по матери… Родина — часть нас. Там прошла часть нашей жизни, а потому скучать — это нормально. Но нужно двигаться вперед, — напомнила девушка. — В данный момент наш путь указывает маска… — Да, конечно, — улыбнулся Атрей.       Еще через несколько побежденных врагов и сломанных проходов они, кажется, подошли к нужному месту, потому что маска Атрея затряслась и засветилась. — Что это? — удивленно спросил он. — А я почем знаю? — возмутилась Труд. — Это вы здесь уже бывали! — В прошлый раз мы были слегка заняты и не успели осмотреть все здешние особенности, — хмыкнула София.       Они пробежали немного вперед по коридору и оказались перед огромным спящим волком. — Да. — кивнула Труд. — Пойдем-ка отсюда. — Что с маской? — Мы близко к цели, — кивнул брат. — И он, мне кажется, не опасен. — Мы смотрим на одно и тоже? Небось, его не просто так заперли, — бурчала дочь Тора. — Здравое замечание, — кивнула София. — Я знаю, что он чувствует. Так могут великаны. Он просто хочет на свободу. Фрагмент где-то за ним. Верь мне, — уверял Локи. — Начнем с замка, который не рядом с зубами, — побежала вперед Труд. — А нельзя его просто обойти? — заметила София. — И оставить его здесь? — покачал головой Атрей. — Да, потому что мы не знаем, за что его посадили на цепь. Может он бешенный? — Я это не чувствую, — настаивал брат. — А я не чувствую, что из этого получится что-то хорошее… — Просто верь мне. — Хорошо, — обреченно кивнула девушка. — Я все-таки не такая бессердечная, чтобы не пожалеть зверушку…       Они сломали одно за другим крепление, и судя по тому с какой легкость они это сделали, София не могла понять, почему зверь тогда сам не мог и раньше освободиться. Он не спал, давно не спал, с самого их прихода. Девушка чувствовала это, то, как он наблюдает за ними, как напряженно дышит, готовясь к чему-то, как провожает их невидящем взглядом и как втягивает носом их запах. Последнее крепление он оторвал сам, резко вскакивая на лапы и злобно рыча. София загородила собой детей, ощущая его гнев. Тут не нужно быть Атреем, чтобы понять: зверь явно недобрый. Однако он не стал на них нападать, видимо благодарный за спасение, а убежал в другую сторону. — Не за что, — крикнула ему в след Труд. — Шавка паршивая.       «Что-то мне это все не нравится» — думала София, убирая копье за пояс. — Давай посмотрим, что он охранял, — предложил Атрей, доставая маску. — Ничего? — осмотрелась Труд. — Скажи мне, что оно где-то под водой? — Что… Такого не было. — растерялся брат. — Она не отвечает. Такого никогда не было… — Ты сказал тебе поверить! — у рыжей богини видимо начиналась истерика. — И-и мы отпустили эту тварь! Дедушка меня убьет! Надо уходить отсюда! Живо! — Уместно говорить, что я говорила? — хмыкнула София, пытаясь догнать Труд, брат только от нее отмахнулся. — Труд! Погоди! — Может, проглядели? Может, он где-то здесь? — нервничала та. — Труд! Труд! Все будет в порядке, — пытался успокоить ее Локи. — Хм, — сдержалась София, чтобы не засмеяться, брат вообще не понимал, как надо успокаивать.       Однако девушку было не остановить, она нервничала и боялась гнева Всеотца, а потому спешила обвинить Локи во всем. Хоть он и был виноват, но старался держаться. София же не особо понимала масштабы проблемы. В любом случае, если его кто-то ловил раньше, то может еще раз получится? Однако она не учла одного: что этот волк окажется магическим.       Когда они выбежали на открытое пространство, то заметили в далеке зеленые порезы в небе. «Как тот разлом» — удивилась София. Может зверь и правда связан с маской? — Какой же ты бездарный дурак! — появился из ниоткуда Хеймдалль. — Ты знаешь, что он прогрызает дырки в мирах, да? — злился страж, указывая рукой на порезы в небе и привычно скалясь. — Ну впрочем, что можно было ожидать от… полукровок. — Не называй меня… — Атрей не договорил, получив удар в живот от Хеймдалля. — Я буду звать тебя, как захочу, мальчик, — глумился дальше он. — Оставь его… — подошла ближе Труд, преграждая путь Софии, которая тоже хотела встать на защиту брата от своего парня. — Он ошибся. — Нет! — взревел Хеймдалль. — Ошибкой было дать поверить тебе, что ты готова! Ты ему помогла, да? На чьей ты стороне…рыбка? — Я тоже помогла ему, — отстранила София Труд, сталкиваясь с любимым фиолетовым взглядом. — Наверное, нас мог кто-нибудь и предостеречь… — Ну я и предположить не мог, что вы на столько глупы! — Но мог сказать: знаете, лучше не освобождать огромного плененного волка, так на всякий случай, — сложила руки на груди она. — Или… не знаю, например, быть с нами там и самому это все сказать? — Куколка, я вижу намерения и мысли, — криво улыбнулся он. — А не предсказываю будущее! — В любом случае, что сделано — то сделано, — кивнула она, понимая, что с ним бессмысленно сейчас спорить. — И я тоже полукровка, если ты забыл. И горжусь этим. — Что ты удумала? — возмутился он. — Ты же прекрасно видишь мои мысли и намерения, что читать разучился? — Софи… О чем он? — позвал ее Атрей. — Ты вернешься в Асгард и постараешься нарыть как можно больше информации на эту псину, а также приведешь помощь… — Даже не смей! — злился Хеймдалль. — Ты здесь не останешься! — Слушай, — остановила его София. — Ты уже определись, то плохо, что мы его отпустили, то плохо — оставаться здесь и стараться уменьшить вред, причиненный девяти мирам… — Я оста… — Нет! — хором ответили Хеймдалль и София Атрею. — Вам пора, — хмыкнула девушка, отходя от возмущенного стража. — Чем быстрее сообщите Одину, тем быстрее он пошлет помощь, ведь так? — Так, — кивнул Хеймдалль, продолжая сверлить ее своим фиолетовым взглядом, он напряженно сжимал и разжимал кулаки, чуть ли не вываливая пар из ушей. — Вау! — восхищенно выдохнула Труд. — Здесь нет ничего благородного, — прорычал страж. — Только глупость и безумство! — Софи… — Локи, ты не бросаешь меня. А уходишь, чтобы привести помощь. И вместе мы исправим все ошибки, — положила она руку ему на плечо. — Только сильно не задерживайся, — улыбнулась она. — А за меня не переживай, — София достала копье. — Я тут не пропаду.       «И ты тоже не переживай» — мысленно обратилась она к Хеймдаллю. — «Я принимаю свою ошибку и готова ее исправить». Она видела, что он готов был сказать что-то еще, но вокруг них начал образовываться черный круг из воронов, и София отступила назад, выходя из него. И скоро они пропали. — Ну что, псина? — хмыкнула она. — Пора тебе обратно на цепь…