Он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь.
Владимир Набоков
1972 Музыка играла слишком громко, голоса и смех смешивались в один тягучий гул, вибрировавший в ушах. Люди сновали туда-сюда, то и дело задевая столы и стулья. Одри раздраженно зажмурилась, когда какая-то девица с чрезмерно ярким макияжем специально или случайно заехала ей локтем по голове. Кэннем проводила ее сердитым взглядом, смотря как она стучит фиолетовыми каблуками по грязному полу, забрызганному маслом и кетчупом. — Выглядишь не слишком довольной, — хмыкнул Деймон, размешивая трубочкой лед в стакане с колой. Виски он брать не рискнул. — Как будто вернулась в прошлое, — уныло отозвалась Одри. — Как давно ты не виделась с семьей? — спросил он неожиданно. — Года три, может чуть больше. А что? — Навестим их сегодня. — Нет! — резко ответила Одри, зло сверкнув глазами. — С чего бы мне это делать?! — Ты регулярно отправляешь им конверты с деньгами. — Это совсем другое! Деймон покачал головой и откинулся на спинку стула. Он задумчиво поковырял липкой вилкой пережаренную картошку, посмотрел в мутное окно. Изящные пальцы отбивали ритм, и Одри начала нервничать. Наконец, он снова повернулся к ней. — Я скоро уеду. Через неделю. Один. — Что? — выдохнула Одри, распахнув глаза. — Я обещал брату превратить его жизнь в Ад. Он получил слишком долгую передышку. Но мы еще встретимся, если захочешь. Тебе все равно нужно начать жить самостоятельно. Одри кивнула и отвернулась. В груди нестерпимо жгло, и к горлу подкатил горячий ком, так и норовящий пролиться слезами. Деймон перегнулся через стол и сжал ее пальцы. — Эй! Я тебя не бросаю. — Разве? — Конечно нет! Мы еще увидимся. Может через год. — Это слишком долго. — Детка, у тебя вечность впереди. Год покажется минутой. Ты можешь путешествовать, узнать о мире все, что захочешь. Он у твоих ног. Развлекайся, получи от жизни все, чего не получала до этого! Чего ты хочешь больше всего? — «Тебя». — Ты решила игнорировать меня или выбираешь из большого списка? — Хочу в Индию. Увидеть слонов, посетить храмы, примерить сари. Почему бы и нет? — Супер, пришлешь открытку. А теперь мы навестим твою семью, чтобы я ушел с чистой совестью. Они остановились у двухэтажного обшарпанного дома. Штукатурка отваливалась кусками, от влажных стен пахло плесенью и мочой. В пыли у полусгнившего крыльца лежала грязная облезлая собака. Она и головы не подняла, когда совсем рядом прошуршали шаги. — Сначала к тебе пристает сынок директора кирпичного завода, и тебе говорят, что можно и потерпеть, ведь если пристают, значит ты кому-то нравишься. А потом ты становишься шлюхой в их глазах. — Что? — Деймон обернулся, глядя на застывшую у ступеней Одри. — Увидишь. Она громко постучала и сделала шаг назад. Несколько минут было тихо, потом дверь со скрипом распахнулась. На пороге стоял мужчина средних лет. Обвисший живот был обтянут старой грязной майкой, шорты болтались на волосатых ногах. Он прищурился и покачнулся. — Когда это мой дом стал борделем? — поинтересовался он, вскидывая бровь. — Это кто? Хахаль твой? Уматывайте нахер. Он хотел было закрыть дверь, но Одри ловко подставила ногу. — Смотри-ка, а от денег не отказывался, моралист херов. Считай это платой. — Хочешь с этим жить здесь? — возмутился он. — Хочу увидеть Томаса. Он дома? — Дома. Этот хер — клиент твой может? Хочешь Тома тоже шлюханом сделать? — Хочу, чтобы ты заткнулся и убрался с дороги, — ответила Одри, посмотрев отцу в глаза. Тот послушно захлопнул рот и отодвинулся с прохода. — Пошли. Деймон проследовал в дом. Туфли прилипали к полу. Половицы противно скрипели при каждом шаге. Деймон с отвращением оценил убогую обстановку. Пахло сыростью, испражнениями и гарью. Откуда-то вылезла тощая кошка и мяукнула, как ржавая раздолбанная телега. По шаткой лестнице спустилась женщина. На ней было грязно-желтое платье и шерстяная шаль. Лицо ее было сероватым, дряблая кожа складками собиралась у черепашьего рта. Волосы были собраны в седой пучок. — Чего заявилась? — проскрипела она. — Где Томас, мама? — Этот здесь. Томас! — крикнула она неожиданно громко. — Одри пришла. Послышались шаги. Вместе с Томасом спустилась вся орава. Дэвид по всей видимости проводил лето дома. Он повзрослел и выглядел опрятно. Впрочем, как и всегда. Мэри морщилась, рыжие кудри падали ей на лицо. Она была до жути похожа на мать. Стив смотрел затравлено, сестру он помнил плохо. Если помнил вообще. Светлые волосы были острижены совсем коротко. Томас… Одри улыбнулась и протянула к нему руки. Золотистые волны и голубые глаза делали его похожим на ангела. И только ухмылка все портила. Он обнял сестру, утыкаясь носом ей в шею. — Я скучала! Пройдемся? — Пошли. Одри кивнула всем на прощание. Холодно и отстраненно. Как чужим. Вместе с Томасом и Деймоном она вышла на крыльцо. Брат уселся на ступеньку и достал сигарету. — Не рано? — Не читай мораль. А ты кто? — Деймон. — Имя у тебя как у денди. И выглядишь как денди, — угрюмо ответил Томас, выдыхая дым. — Сочту за комплимент. — И зря. — Прекращай. Это мой друг, где уважение? Как жизнь-то? — Покатит. Уезжаю к дяде Филу. — Зачем? — Одри скривилась, вспомнив тощего злобного старика. — С сынком священника сожгли церковный сарай. — Зачем? — удивился Деймон. Томас не ответил, сделав еще затяжку. — Мы с друзьями в кино пойдем. Оставь номер. Я позвоню, как приеду к дяде, — он протянул руку. Одри порылась в сумке и аккуратно вывела цифры на коже брата. — До отъезда позвони, я тоже уеду. Номер поменяется. — Без проблем, — Томас хлопнул ее по ладони. — Чао, денди. Деймон приобнял Одри за плечи, и они пошли прочь от дома. Отчего-то на душе у Кэннем было легко. Наши дни Клаус по-кошачьи щурился. Он рассматривал ее, склонив голову вбок. Одри чувствовала, как дрожит испуганное сердце. С трудом взяла себя в руки, расслабила плечи и вскинула подбородок. Хищники не нападают на тех, кто сильнее. Или хотя бы на тех, кто притворяется большим. — Я Одри, — она улыбнулась, слегка обнажая ровные белые зубы. — Благородная сила, — протянул он, как тигр, обходя ее кругом. — А свое не назовешь? — поинтересовалась Одри, поворачиваясь вслед за ним, чтобы не позволить зайти за спину. — А ты его не знаешь? Одри испуганно замерла. Клаус видел, как дернулось ее горло, как задрожали пальцы. На губах первородного расцветала предвкушающая улыбка. — Выбираешь стратегию? Слишком долго, — издевательски ухмыльнулся он, делая шаг к ней. — Увы, у меня нет твоего опыта. Клаус, — она отступила. — Чудесно. Пошли по честному пути. Откуда ты меня знаешь? Не говори, что услышала на поляне. — Ты… Клаус хищно оскалился и приподнял брови, наслаждаясь страхом и смятением девчонки. — Ты легенда, — сказала она наконец, слегка склонив голову, словно перед королем. — Вот как. И узнав меня, ты сбежала от кумира? Она полностью расслабилась. Взяла себя в руки. И рассмеялась, слегка откидывая голову назад. Показывая незащищенную шею. Показывая, что не опасна. — Я не сказала, что ты мой кумир. Легенда — да. Но я нашла Бога, а он сказал: «Не сотвори себе кумира». Слышал такое? — сказала Одри полуправду. — Вампир, ходящий под светом Божьим. Какая ирония. — Возможно, — она ярко улыбнулась, как солнце улыбается земле в особенно погожий день. — Но так оно и есть. Клаус задумчиво склонил голову, скользя взглядом по стройной фигуре, по коротким джинсовым шортам и длинным сильным ногам. — И что мне делать с тобой, Одри? — У тебя есть много вариантов, я уверена. Надеюсь только, что ты будешь добрым и благосклонным. У меня нет ни серебряных пуль, ни святой воды, ни даже чеснока, — сказала Одри, вызывая смешок у первородного. — Ты намного старше и сильнее, мне останется только принять твое решение. Клаус шагнул к ней, и Одри с трудом заставила себя остаться на месте. Он дернул ее за подбородок и заглянул в глаза. — Но вербену пьешь. Зачем? — Не для тебя, — она запнулась. — Не от тебя. — Тогда, — он улыбнулся, медля и действуя на нервы. — Может хочешь присоединиться к легенде? — Нет, — слишком поспешно ответила Одри. — Я… я ищу спокойную жизнь, извини. — Прекрасно. В таком случае не отрываю тебя от поисков. — Отпускаешь меня? — спросила она, несколько удивленная. — А ты хочешь остаться? Или ты бы предпочла, чтобы я принял другое решение? — Клаус ухмыльнулся, и глаза его сверкнули. — Нет, меня все устраивает. Спасибо, — она кивнула на прощание и ушла, заставляя себя идти спокойно и расслабленно, чувствуя направленный в спину тяжелый взгляд. Отойдя подальше, Одри написала Деймону: «Предупреди Бонни. Встретимся в поместье через час». Отключила телефон и осторожно огляделась, уверенная, что Клаус ей не поверил. Она вышла из леса, прошла по пустым улицам города и зашла в «Мистик-грилль». За стойкой стоял парень, которого Одри уже видела. Мэтт. — Привет. Мы виделись как-то. — Помню, — он поднял на нее уставшие голубые глаза. Выглядел Мэтт старше своих лет. — Есть черный выход? Это важно. — Я в ваших вампирских штучках участвовать не собираюсь, — ответил он, продолжая натирать бокалы. — Я и не прошу. Есть? Мэтт недовольно посмотрел на нее, потом махнул куда-то назад. — Спасибо, — Одри поспешила к выходу. Елена нервно ходила взад-вперед, то и дело поглядывая на Одри. На коленях у Кэннем лежала книга в твердой обложке и лист бумаги, по которому скользил карандаш. Разрозненные штрихи собирались в цельное изображение. И вот уже на Одри смотрели насмешливые глаза. Позже появился вздернутый нос, пухлые губы, короткая щетина. Волнистые волосы. Перед ней снова оказался Клаус. Одри словно ощущала запах хвои, пряного парфюма. Слышала бархатистый голос в ушах. Чувствовала сухие теплые пальцы на коже, внимательный взгляд. Она протянула Елене лист, братья тут же вскочили с места и, встав возле Гилберт, заглянули в него. — Это он и есть? — спросил Деймон. — Не выглядит как вселенское зло. — Зато является им, — пожала плечами Одри. — Спасибо. Теперь знаем, кого стоит опасаться, — Елена благодарно улыбнулась. Телефон Гилберт звякнул. — Что-то случилось? — с обреченной уверенностью спросил Стефан. — Это Бонни. Они заехали к ней домой, Кэтрин осталась в машине. Когда Бонни вышла, стекло было разбито. Кэтрин пропала.