Ничто в целом свете не может нас подкосить, а вот сами мы себя подкашиваем — вздыхаем по тому, чего у нас больше нет, и слишком часто думаем о прошлом.
Маргарет Митчелл
1970 Одри равнодушно водила вилкой по тарелке. Отец что-то кричал, но недовольство его сливалось в цельный неразборчивый гул, словно рой пчел устроил улей у нее в ушах. Она не помнила, с чего началась ссора. Кажется, никакой объективной причины не было. Заметив, что его не слушают, отец схватил пустую бутылку и швырнул в дочь. Промахнулся. Бутылка попала в стену и разлетелась на мелкие стеклянные кусочки. Одри медленно подняла глаза. — Что, тварь… — окончание фразы превратилось в неясное жужжание. Кэннем отодвинула тарелку и поднялась. Ее все это достало. Тошнило от этого дома, от родителей. Казалось, если она не вырвется из этой клетки, до задохнется от смрада мерзкой жизни. Она давно собрала сумку, хотя собраться с силами и уйти не могла. Черт, куда идти? Ей всего шестнадцать. И все же мысль о том, что в любой момент она сможет взять вещи и исчезнуть, грела душу. Одри быстро добежала до лестницы, игнорируя вопли отца, его тяжелые шаги за спиной. Взлетела по ступенькам на второй этаж и захлопнула дверь в свою комнату, подперла ее тяжелым стулом. Распахнула шаткие дверцы старого шкафа и вытянула лежащую на нижней полке сумку. Отец барабанил по двери так сильно, что петли жалобно скрипели. — Открой, сука, а то хуже будет! Одри пошарила в маленьком боковом кармане, погладила кончиками пальцев заветную ручку «Montblanc», ставшую талисманом, надеждой. Застегнула молнию, накинула старую кожанку, всю в трещинках и заломах, дернула оконную раму вверх и перелезла на карниз. Скинула сумку на землю и, придерживаясь за пыльную кирпичную стену, дошла до водосточной трубы, по которой спустилась вниз. Одри отряхнула ладони и одежду, подхватила сумку и окинула дом последним взглядом. В душе разгорелся радостный огонек авантюризма. Улицы были по большей части безлюдными, хотя из открытых окон доносились крики, смех, бестолковый шум телевизора, а из подворотен ветер приносил пьяные разговоры, пошлые стоны и громкие влажные шлепки. Одри не обращала на все это внимания, продолжая идти быстро и уверенно. Денег должно было хватить на билет до Нью-Йорка и еще на пару месяцев экономной жизни. Хотя пока она не слишком задумывалась о чем-то таком. Молодость открывала дороги и делала море по колено, и туманное будущее рассеивалось в сиянии софитов, денег, славы и чего-то эфемерно роскошного. Одри кинула камешек в окно, он упал с глухим стуком. Через несколько мгновений на улицу выглянула Ванесса. Она была немного растрепанной и опухшей от сна, но радостно улыбнулась, тут же, впрочем, проворчав: — Время видела? Сумка зачем? — Я пришла попрощаться, Несс. Я еду в Нью-Йорк, сюда вряд ли вернусь когда-нибудь. — О, ты серьезно?! Сбегаешь и без меня? Станешь актрисулькой, а я буду сидеть с каким-нибудь дэнди в кино на заднем ряду и говорить, что знала тебя, Safir, — засмеялась Ванесса. — Я серьезно. Я ухожу, — Одри махнула рукой. — Ты что, Prietena, с ума сошла?! — Одри. Ванесса, перегнувшаяся через подоконник, испуганно вздрогнула, услышав голос матери за спиной. Кэннем подняла глаза, разглядывая высокую женщину, такую же смуглую и кучерявую, как и ее дочь. Кассандра была красивой и совсем молодой. Матерью она стала в четырнадцать и сейчас выглядела ненамного старше Ванессы. Совсем как сестры. — Да, мэм? — Одри искренне улыбнулась ей. — Зайди, я хочу погадать тебе. — Не стоит, я… — Я хочу погадать тебе. Бесплатно. Вздохнув, Одри послушно вошла в дом. От свечей исходило мягкое желтое свечение и приятное тепло. Весь интерьер был выполнен в красных и золотых тонах, что придавало этому месту особую, загадочную атмосферу. На столе, за которым сидела Одри, лежала колода Таро, но Кассандра к ним не притронулась. Она взяла Кэннем за руку, раскрыла ее ладонь, внимательно вглядываясь в линии и черточки. Пальцы Кассандры были тонкими и нежными, она аккуратно водила ими по коже Одри. — Очень интересно. Тебе будет трудно. Вижу много потерь. Боль и слезы. Хм, твоя жизнь будет очень длинной. Чрезвычайно. Не дай демону разбить твое сердце и расколоть душу. — Какому демону? — Тому, кто придет в момент осознания невозвратности. Ты будешь лежать среди осколков. Он столкнет тебя в пропасть, и ты разобьешься, но сможешь восстановиться. Он будет играть с тобой, как кот играет с мышью. Он ударит тебя твоим же оружием и будет мечтать о тебе, его вдохновении. Не дай ему перегрызть тебе горло. И тогда он подарит тебе вечность. Вытяни одну карту. Одри вытащила карту из колоды и протянула Кассандре. — Императрица. Хорошая карта, но медленная. Тебя будет ждать долгая дорога. Купи ботинки с крепкой подошвой. Наши дни Одри шла по безлюдной дороге. Ночью прошел дождь и асфальт был влажным и темным. Стоял запах воды и чистоты. Свободы. В глубине души хотелось раскинуть руки в стороны, запрокинуть голову и обнять Вселенную. Было совсем рано, и большая часть жителей Мистик Фоллса мирно спала в теплых постелях. Кэннем же такого позволить себе не могла. Она почти не спала. Приближающийся ритуал действовал ей на нервы. И Джон с его странными улыбками и ненавистью к братьям Сальваторе и вампирам в целом. И жгучая ревность, жегшая грудную клетку всякий раз, когда Деймон ласково касался пальцами спины Елены. И вообще все выводило из себя. Белое выворачивалось наизнанку и становилось черным. Но свежее утро позволяло охладить бушующие мысли. Одри услышала тихие шаги за спиной и почувствовала, как кто-то сжал ее локоть. Она обернулась. Клаус. Ну конечно. Дергаться и вырывать руку из крепкой хватки не было смысла, и Одри лишь обречено вздохнула. — Прекрасная погода, верно? Солнце светит, птички поют. Отличный день, - лукаво улыбнулся он. — Хочешь поговорить о погоде? Снова? — Вы, современные американцы, не цените всей прелести этой темы. По любимой погоде можно хорошо узнать человека, — ухмыльнулся Клаус. — В самом деле? И какая твоя? — Шторм. — Отражает твою чокнутую натуру? — спросила Одри грубо и тут же осеклась. Умереть из-за неумения вовремя заткнуться. Какая нелепость. Но Клаус лишь засмеялся. — А ты смелеешь с каждым днем, дорогуша. Становишься непохожей на саму себя. — Ты понятия не имеешь, какая я, — ответила Одри с улыбкой. Светло-зеленые глаза Клауса были прищурены. От солнца или внимания. Одри только сейчас заметила золотистые крапинки. И темный ободок, окаймляющий радужку. Длинные светлые ресницы отбрасывали тень на его щеки. Одри отвела взгляд, заметив, как растягиваются его губы в насмешливой улыбке. — Тогда давай изменим это, — Клаус ухмыльнулся и переложил руку ей на плечи, придвигая к себе. — Расскажи что-нибудь интересное. Я начну, а ты продолжишь. Представляешь, кто-то проник в мой дом вчера и выкрал моего брата, мирно спавшего в гробу. И я подозреваю тебя и твоих друзей. Кто научил тебя обчищать чужие дома? — Жизнь научила. Кстати, проникнуть в твой было очень просто. Тебе стоит усилить охрану, Легенда, — Одри насмешливо улыбнулась. — Может, дашь совет? Ты в этом эксперт, дорогуша. — Прости, не работаю бесплатно. — И какова цена? — Клаус заинтересованно склонил голову вбок. — Отмена ритуала. Тебя устроит? Клаус скрипнул зубами и отстранился. — Знаешь, я встретил Элайджу вчера вечером. Вы явно что-то задумали. Подумайте хорошенько, потому что я могу заставить вас пожалеть о принятом решении, — первородный криво усмехнулся и исчез. Одри подошла к месту проведения ярмарки. Устроить ее решили на открытом воздухе. Влажная от дождя трава почти полностью высохла, воздух был чистым и прозрачным. Темно-зеленый лес был совсем близко, казалось, можно протянуть руку и потрогать мягкие еловые лапы. Люди смеялись, разглядывая безделушки на столах. Было очень скучно. Одри нервничала, ощущая неприятный, липкий взгляд Джона, который ждал, затаившись, как шакал. Он слишком часто оказывался возле помощника шерифа, слишком много говорил с ним. — Деймон, Лиз сегодня нет? — спросила Одри. — У нее какие-то дела. А что? — Деймон обернулся, одарив Кэннем взглядом ангельских глаз. — У меня такое чувство, что Джон что-то задумал, он так часто показывает помощнику шерифа в нашу сторону… Сальваторе резко обернулся, застав тот момент, когда Гилберт вместе с новым другом прошли мимо их компании, окинув их угрожающими взглядами, и скрылись внизу. Милая девочка лет десяти предложила лимонад, и Деймон взял бумажный стаканчик. Поднес ко рту и позволил жидкости коснуться губ, скривился. — Вербена. Он обернулся, заметив внимательно наблюдающего за ним второго полицейского, полуигриво подмигнул ему и посмотрел на Одри. — Ты права. Похоже, в тот раз уродцу было мало. Позову Стефана, разделимся и поищем козла и его дружка, пока они не испортили нам жизнь. Ван Хельсинги сраные. Одри шла, окруженная изумрудной зеленью деревьев. Было очень тихо, даже ветки не хрустели под ногами. Словно она была одна в этом лесу. В этом мире. Солнечные лучи золотыми бликами пробивались сквозь кроны деревьев. По темной коре полз синий блестящий жук. Он с жужжанием пошевелил жесткими крылышками и продолжил свой путь. Белка прыгнула с ветки на ветку, и к ногам Одри упал желудь. Из-за куста выглянула серая крыса и тут же снова скрылась с глаз. Прошлые страхи рассеялись, и на душе стало спокойно и легко. Словно черные тучи разошлись, уступив место светлому апрельскому небу… Резкий свист, рассекший воздух, заставил Одри вздрогнуть и инстинктивно вскинуть руку. Она дернулась, когда перед глазами блеснул металлический наконечник стрелы. Кэннем округлила глаза и болезненно выдохнула, переводя взгляд. — Клаус? — Ну же, дорогуша, стоит быть внимательнее. Он резко швырнул стрелу назад, и до слуха Одри донесся хрип: неудачливый стрелок еще несколько мгновений цеплялся за древко пробившей горло стрелы, прежде чем упасть и невидящим взором уставиться в небо. — По-моему, это такая пошлость — притворяться великими охотниками на нечисть и использовать средневековое оружие, — ухмыльнулся Клаус. — Я… эм… Спасибо, — выдавила Одри, отойдя от шока. — Это было неожиданно. Что ты здесь делаешь? — Я не мог пропустить столь важное мероприятие для этого жалкого города, как ежегодная ярмарка. — Что, правда? С чего это ты решил снизойти до пылинок под твоими ногами? — Много язвишь сегодня? Хорошее настроение или выпила элексир бесстрашия? — едко поинтересовался Клаус. — Следил за вами и драгоценным двойником. — А что, твои щенки не справляются? Или ты боишься, что они перейдут, если уже не перешли, на сторону твоего брата и будут работать на него? — спросила Одри, глядя, как в глазах первородного разгорается темная ярость. Она чувствовала, что нужно остановиться и замолчать, ведь Клаус явно был не тем, на ком можно сорвать злость из-за собственного бессилия и бесконечного напряжения, но разум сегодня не успевал за языком. — Боишься остаться в одиночестве или оказаться слабее Элайджи? Клаус яростно зарычал, разозленный скорее тоном, чем словами, и так резко и близко притянул Одри за ворот белой рубашки, что сердце в ее груди гулко ударилось о ребра и завибрировало в горле. Их лица оказались так близко, что дыхание смешивалось. Воздух сгустился, став вязким, как кисель. Это привело Кэннем в чувства, заставив, наконец, включить мозг и прикусить язык. Она постаралась взять себя в руки, смотреть спокойно и открыто. — Мне скучно, и я согласился на игру с тобой, но я могу быстро закончить ее, вырвав твое сердце, — зло прошептал он ей в лицо. — Будь аккуратна, пташка, костры Священной Инквизиции уже полыхают во всю. Придется постараться, чтобы потушить их прежде, чем сгоришь. — Мне повезло, что я не ведьма, — так же тихо ответила Одри, мягко разжимая его пальцы. — Спасибо за стрелу. Она ушла, убедившись, что он отпускает ее, спеша на помощь Деймону и Стефану. Клаус же задумчиво смотрел ей вслед, пока ветви не скрыли ее окончательно.