Одри

Мне чудилось, что за надменной, скучающей миной скрывается что-то — ведь все напускное чему-то служит прикрытием, и рано или поздно истина узнается.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

      1996       Влажный теплый вечерний воздух. Легкий ветер, покачивающий сияющие гирлянды и разноцветные флажки. Веселый гомон толпы. Яркая сладкая вата. Лотки с мороженым. Карусели.       Одри медленно шла вперед, впитывая атмосферу праздника. И все же ей было немного грустно. Словно она была близка к чему-то идеальному, совершенному, желанному. Протяни руку и возьми. Но это что-то ускользало, словно рыбка со сверкающей чешуей в прозрачной озерной воде. Мимо пробегали смеющиеся дети, парочки держались за руки, старики, сгорбившись, шли рядышком. Вечер, похожий на другой, далекий, полузабытый. Только теперь она одна, а тогда была с теми, кого в то время пока любила.       Одри остановилась у сцены, протиснувшись через толпу поближе. Яркая, освещенная лампами, она пока пустовала. Кэннем терпеливо ждала, рассматривая сначала охранников, потом толпу. Наконец, на сцену вышел ведущей. Произнеся коротенькую речь, парень предоставил слово мэру города и отошел. И вот тут появился он. Одри подалась вперед, жадно всматриваясь в черты. Высокий, широкоплечий, темные с проступающей сединой волосы, кожа бледная и сияющая без морщин. Дорогой костюм сидит отлично. Идеально. — Дэвид, — сказала Одри шепотом. В груди возникло странное чувство. Старший брат. Они не виделись вечность, и вот теперь он стоит на сцене. Не мальчик из гетто, мечтающий выбиться в люди, а успешный мужчина, балансирующий на грани старости. Мэр. — Дорогие жители и гости города, хотел поблагодарить вас за то, что пришли, и поздравить с праздником. Надеюсь, вы хорошо проводите время. Повеселитесь, потому что сегодня городу исполнилось целых пятьсот сорок лет, — начал он бодро, обворожительно улыбаясь. Дэвид обвел толпу взглядом и на секунду остановился на Одри. Что-то едва уловимо дрогнуло в его лице, но в следующий миг он отвернулся, словно она была просто одной из горожан-незнакомцев. Не узнал или не захотел узнать? Сердце молило верить в первую версию, но разум знал, в чем дело. Дэвид давно обрубил все мосты, ведущие в нищенское прошлое. Эту пропасть уже не перепрыгнуть. Да и зачем? Зачем вообще было приходить? Одри прикрыла глаза. Когда-то он обещал стать богатым и покупать ей мороженое. Это слово он не сдержал. И не сдержит. Не будет ни мороженого, ни каруселей, ни ярмарок. Ни объятий. В детстве она часто обнимал его. Дэвид всегда подрабатывал и тратил деньги на хороший парфюм, чтобы приятно и дорого пахнуть. Ноты лаванды, кардамона и грейпфрута окружали ее, а потом еще долго щекотали нос. Он и сейчас так пахнет? Этого ей уже не узнать.       Одри дослушала поздравительную речь до конца, потом сделала шаг назад и смешалась с толпой. Дэвид вновь посмотрел туда, где она недавно стояла, но никого не увидел. «Показалось? — спросил он себя. — Наверняка да. Или просто похожа, столько лет прошло». Вновь улыбнувшись, Дэвид сошел со сцены, небрежно выбросив мысли о сестре, словно мусор.       Наши дни       Звонок в дверь заставил Одри недовольно поморщиться. Она устало провела рукой по лбу, стирая пот, и хотела было отложить валик, но Томас махнул рукой: — Я сам открою. Пожав плечами, Одри продолжила красить стену. После покупки дома она ничего не меняла, теперь же ей хотелось сделать это место по-настоящему своим. Сделать его Домом. Поэтому она продолжила красить стену, следя за тем, чтобы краска ложилась ровно. Даже вампирский слух не позволял услышать пришедшего, так что Кэннем решила полностью сосредоточиться на работе.       Томас открыл и, увидев Кола, вышел на крыльцо, плотно закрыв дверь. Вопросительно приподнял подбородок. — Привет, Кэннем, — Кол весело улыбнулся и прищурил лисьи глаза, разглядывая заляпанную краской одежду. — Мы красим стены. Хочешь присоединиться? — насмешливо предложил Томас, скрестив руки на груди. — Нет, спасибо, оставлю это занятие простолюдинам, — фыркнул Кол и тут же вскинул руки. — Без обид. Томас дернул уголком губ, изображая подобие усмешки и пристально посмотрел на Майклсона. Вчера тот казался ему приятным собеседником и собутыльником, сегодня хотелось съездить кулаком ему по роже. Во взгляде и интонации он чувствовал насмешку. Кол считал себя львом, играющем с мышью, высшим существом, снизошедшим до низшего. — Зачем ты пришел? — Ах да, совсем забыл! — театрально взмахнул он рукой. — Я принес это. Для тебя и твоей сестры. Томас взял плотный белый конверт. Быстро распечатал. Это оказалось приглашение на бал Майклсонов. Кэннем хмыкнул. — Найди себе хороший смокинг, нужно выглядеть на все сто. Я бы составил тебе компанию, но, боюсь, мне станет плохо от тех дешевеньких магазинчиков, в которые тебя может занести. Томас с улыбкой прикрыл глаза и выдохнул, настраиваясь. Потом закинул руку Колу на плечи, прижимая его к себе и спокойно сказал: — Думаешь, будешь выделываться, а я стану терпеть? Я один раз уже вывалял тебя в пыли, могу повторить. Вижу, ты ознакомился с биографией моей семьи, теперь запомни, что я ребенок улиц, а ты, как выясняется, кусок высокомерного дерьма. Кол рассмеялся, безуспешно пытаясь вырваться. — Я первородный, а ты всего лишь молодой неопытный вампир. Думаешь, можешь напугать меня? — Думаю, тебе стоит закрыть рот и поберечь свои красивые зубы, буржуй. Томас резко оттолкнул его, и Кол с трудом устоял на ногах. Выпрямившись, он посмотрел на Кэннема с большим уважением, чем до этого. — Ладно, дикарь, увидимся вечером. Решим все остальное позже. — Ага, давай, проваливай. Тебе еще нужно успеть напудриться и поискать голубую бабочку, — язвительно ответ Томас. Майклсон снова засмеялся и неспешно пошел прочь. Томас сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и вернулся в дом. — Кто это был? — поинтересовалась Одри. — Да так… — Томас махнул рукой. — Нас пригласили на бал Майклсонов. Думаю, там будет почти весь город. — Хочешь пойти? — Хочешь пропустить единственное грандиозное событие, которое случится в этом городе в ближайшие тысячу лет? Одри хмыкнула. — Да этот городок бурлит и бурлит, ты просто попал в относительно спокойный период. Ладно, — она отложила валик и сделала шаг назад, разглядывая белые стены. — Кажется, мы закончили. Давай уберем здесь все и поедем за одеждой, стены как раз просохнут до завтра. Томас бодро кивнул и принялся за уборку.       Они вошли в просторный светлый магазин. Вечерние и маскарадные наряды висели на тонких вешалках. Пышные платья и роскошные костюмы. Море ткани всех цветов и оттенков. Шелк, шифон, хлопок, бархат… Прохладный воздух и светлые стены и полки создавали атмосферу легкости. Грузная дама резко отчитывала девушку-консультанта, привлекая внимание других покупателей: — Черт знает, что у вас тут творится! Понаберут тупых идиотов! Даже выбрать не из чего? Мне предлагаете барахло это носить?! В зад его себе засунь, крыса облезлая! Швырнув ей в лицо изумрудное платье, женщина гордо задрала голову и пошагала к выходу. На глянцевой плитке она поскользнулась, и каблук уехал в сторону. Нелепо взмахнув руками, женщина все-таки с грохотом упала. Девушка-консультант закусила губу, чтобы не позволить злорадной улыбке появиться на лице, и через мгновение, опомнившись, спросила: — Вам помочь? — Пошла к черту! — рявкнула дама и поспешила убраться восвояси. Закатив глаза, девушка положила платье на кассу и с улыбкой повернулась к Томасу и Одри. — Могу подсказать вам что-нибудь? Что вы предпочитаете? — О, у нас весьма непритязательный вкус — достаточно всего самого лучшего, — доверительно произнес Томас, и девушка тихо рассмеялась. — Нервная работенка? — Он прочел имя на бейдже. — Мэри. — Дело привычки, — пожала Мэри плечами, но по ее лицу было видно, что Томас ей понравился. С усмешкой покачав головой, Одри направилась следом за братом и Мэри, предвкушая минимум час тасканий по магазину и примерок, смешанных с флиртом Томаса и смущений девушки-консультанта.              Уже рассчитываясь за с трудом подобранную одежду, Одри услышала звонок телефона. Быстро попрощавшись и вложив пакеты в руки Томаса, она достала телефон и с удивлением прочла имя звонящего. Елена. Одри нахмурилась. Она так и не поговорила с Гилберт, а теперь, после разговора с Деймоном, ей совсем не хотелось принимать вызов. Но, собравшись с духом, она все же ответила: — Елена? — Привет, Одри… Повисла неловкая пауза. Кэннем испытывала неприятное чувство вины, но стоило ли извиняться сейчас? Она нервно кусала губу, думая, что сказать, но Гилберт решила эту проблему: — Прости, что звоню… Просто… У нас ведь все в порядке? — Если ты не обижаешься и не злишься за тот случай, то, наверное, да. — Нет, я все понимаю, — выдохнула Елена. — Я рада, — ответила Одри искренне. — Что случилось? — В общем… Сегодня мне под дверь положили конверт. Приглашение на бал Майклсонов. Помнишь тот гроб, который открыла Бонни с помощью Эбби? Там была мать первородных, Эстер, она оставила записку. Хочет поговорить со мной, — торопливо рассказала Елена. — Оу… Даже не могу представить, о чем. И что планируешь делать? Нам с Томасом тоже принесли приглашение. — Да? Отлично! Я сказала Сальваторе, что не пойду, потому что иначе они отправятся со мной, а это… Все сложно, — Гилберт смущенно умолкла, услышав тихий смешок Одри. — Ладно, тебе все равно нужна будет защита, так что мы с Томми заедем за тобой и вместе отправимся на бал, если хочешь поболтать с Эстер. У тебя есть платье? — Спасибо! Спасибо, Одри. Платье я нашла. — Отлично. Иначе пришлось бы предложить тебе приехать к нам, и я бы сошла с ума, проведя еще хоть минуту за шоппингом. Терпеть это не могу, — поморщилась Одри. —Тогда увидимся вечером. Заедем за тобой часов в шесть. Завершив звонок, Одри ощутила облегчение. Теперь у нее был лишь один неразрешенный конфликт, но делать первый шаг она не собиралась.       Вернувшись домой, Томас сразу же отправился собираться. Одри решила последовать его примеру. Времени оставалось совсем мало, поэтому нужно было поторопиться. Поднявшись в свою комнату, она заметила небольшую коробочку из изумрудного бархата на кровати. Нахмурившись, Одри осторожно открыла ее. Внутри лежала подвеска на тонкой серебряной цепочке с крупным сапфиром. Солнечный луч блеснул на грани камня, словно на темно-синей морской волне. Путешествуя по Индии и Китаю, Одри слышала легенду о возникновении сапфиров. Люди мечтали попасть в обитель Богов, увидеть седьмое небо. Один человек взмолился Брахме, Богу творения, прося дать ему возможность хоть раз побывать в золотых чертогах. Брахма сжалился над ним, но приглашать на небо не стал. Взял чашу с божественным напитком бессмертия, амритой, и разбрызгал по всему миру. Падая, брызги превратились в прекрасные сапфиры. Говорят, если всмотреться в глубокую синеву камня, то можно увидеть отражение Нирваны. Этот дар Брахмы умерил людскую тоску по небу, подарил спокойствие и красоту. Одри нежно погладила прохладную поверхность сапфира, Рай она не видела, но может вглядываться нужно было чуть дольше. Улыбнувшись, она надела подвеску и еще раз осмотрела коробочку. Никакой записки не было, значит подарок не требовал дополнительных пояснений. Одри не могла быть уверена на сто процентов, но ей казалось, она знает, кто подарил ей подвеску. Клаус Майклсон.       Елена ждала, стоя на крыльце своего дома. На ней было пышное платье без бретелек, обнажающее тонкую шею, выпирающие ключицы и часть груди. Руки до локтей были закрыты шоколадного цвета перчатками, подол платья сиял в свете лампочки над входом в дом. Густые каштановые волосы аккуратными волнами ниспадали на левое плечо, макияж она нанесла легкий, почти незаметный, только пухлые губы подчеркнула не слишком яркой красной помадой. Золотистая накидка должна была защищать от вечерней прохлады, но Одри сомневалась, что тонкая ткань справляется с этим. Заметив Кэннемов, Елена улыбнулась и быстро устроилась на заднем сидении. — Отлично выглядишь, — обворожительно улыбнулся Томас. — Вы тоже, — кивнула Гилберт. Автомобиль тронулся с места. Томас сделал музыку громче, чтобы заглушить тишину. Звуки «Show must go on» заполнили пространство. Одри приоткрыла окно, позволяя ветру ворваться в салон, потом повернулась к Елене. — Уверена, что хочешь поговорить с Эстер? Елена решительно кивнула: — Мы должны знать, чего она хочет. — Расскажешь потом? — Конечно.       Автомобиль остановился на забитой парковке у роскошного особняка Майклсонов. Одри здесь уже бывала, но это место теперь выглядело иначе. Дом казался величественным, вычищенным до блеска и был украшен мерцающими гирляндами. Пахло свежескошенной травой и сумерками, острый нюх улавливал яркую, но не слишком приятную смесь всевозможного парфюма. Троица поднялась по белым широким ступеням и вошла в освещенный холл. Десятки женщин в платьях и мужчин в костюмах болтали, пили шампанское, смеялись и знакомились с членами первородной семьи. Елена огляделась, рассматривая интерьер и собравшихся людей. Взгляд остановился на Деймоне, стоявшем рядом с Кэрол Локвуд. Сальваторе пристально, завороженно смотрел на нее, пока девушка из персонала помогала ей снять накидку. Под этим взглядом Елена чувствовала, как начинает гореть кожа. Они вроде помирились после недавней ссоры, но все же она ощущала некоторое напряжение. — Ты говорила, их не будет, — заметила Одри. Елена вздрогнула. Она и забыла о Кэннемах. Ответить ей не дал подошедший Стефан. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, чувствуя его внимательный взгляд. Сердце вновь заметалось. Стоп. Сейчас не время. — Ты говорила, что не пойдешь, — раздался голос Деймона совсем рядом. Сальваторе-старший намеренно игнорировал Кэннемов и смотрел только на Елену. — Я должна поговорить с Эстер, — твердо ответила Елена и взяла обоих Сальваторе за руки. — Пойдемте, — она обернулась к Кэннемам, Одри подмигнула ей, Томас послал воздушный поцелуй. Стоило им отойти подальше, как он обернулся к сестре. — Денди — тот еще козел. Не слишком он приветлив, ага? — Ни слова о нем больше, — театрально взмахнула рукой Одри. — Тогда пойду поздороваюсь кое с кем, — кивнув, Томас стремительно ушел куда-то, смешавшись с толпой. Проводив его глазами, Одри повернула голову, сразу же столкнувшись с пристальным взглядом Клауса.       Майклсон сделал глоток шампанского, продолжая скользить взглядом по фигуре Одри. Платье было с глубоким вырезом, закрытым прозрачной капроновой вставкой. Струящаяся ткань цвета темного сумеречного неба подчеркивала тонкую талию и хрупкость фигуры. Переливы фиолетового и темно-синего, подол, усыпанный стразами, словно звездами. Часть волос была заплетена в косу на манер диадемы, остальная — золотыми локонами ниспадала на плечи. Коса закреплялась заколкой в виде тонкой серебряной веточки с синей шпинелью, явно подобранной под подаренный им сапфир. Одри была прекрасна, словно летняя ночь. Клаус посмотрел ей в глаза и пожалел. Ее взгляд был холодным, почти вызывающим, дерзким. Смотрела бы она так, если бы помнила о том вечере? Навряд ли. Клаус прикрыл глаза, ощутив боль в груди. Едва ли не впервые он поступил правильно, но от этого было тошно. Она должна видеть его таким, какой он есть. Ни к чему ей помнить о его протянутой руке в момент ее абсолютной слабости. Это был первый человек, взгляд которого Клаус не хотел искажать своей… Он махнул головой и открыл глаза. Одри уже ушла. Он принялся искать ее в толпе, но наткнулся только на подошедшего Финна. Брат что-то говорил, но Клаус отвечал невпопад, а потом поспешил убраться подальше и выпить еще.       Томас неспешно приблизился к Колу и Ребекке, общавшимся с кудрявой девушкой в розовом платье. Заметив подошедшего, незнакомка улыбнулась и протянула ему руку: — Добрый вечер, Ванесса Хантер. — Томас Кэннем, — он поцеловал тыльную сторону ее ладони, едва коснувшись губами смуглой кожи. — Вы обворожительны, Ванесса. Платье Вам очень идет. В глазах девушки сверкнуло удовольствие, она вновь повернулась к Майклсонам: — Разумеется, оно из новой коллекции Элеанор Уолдорф, пришлось потратить кучу денег, чтобы достать его. Ребекка вежливо улыбнулась, хотя по взгляду ее было видно, что она уже на грани. — Может, шампанское? — предложил Томас, вновь перетягивая внимание на себя. — Ах нет, я не употребляю алкоголь. Вредит фигуре, я же стараюсь держать себя в форме, — отмахнулась Ванесса. — Вам отлично это удается. Но неужели не возникает соблазна иногда отойти от правил и… Ребекка в ужасе округлила глаза, а Кол помотал головой. Не дожидаясь окончания предложения, Ванесса принялась причитать: — Ах, конечно-конечно. Не представляете, какая это мука ограничивать себя во всем. Но что поделать? Приходится следить за собой каждый день, постоянно… — молодой смуглый парень окликнул ее, не дав завершить свою речь. Ванесса закатила глаза. — Прошу меня извинить. Мой брат-идиот ни секунды без меня не может. — Да, братья — это кошмар, — задумчиво протянул Кол. Вздернув подбородок, она удалилась. Ребекка с облегчением выдохнула. — Наконец-то она ушла! — Майклсон провела рукой по изумрудной ткани платья, подчеркивавшего красивую фигуру, расправляя невидимые складочки, и потерла переносицу. — Не думала, что ты можешь быть таким галантным и вежливым. — Ты меня совсем не знаешь. Я всегда очень дружески отношусь к тем, кто мне безразличен, — подмигнул ей Томас. — Кстати, ты выглядишь обворожительно, и платье тебе идет. — Говоришь мне то же, что и ей? — Ребекка вскинула бровь. — Да, но тебе — искренне. Ребекка расплылась в улыбке и окинула Томаса внимательным взглядом. Темно-синяя бабочка. Обычный классический черный костюм. Похожий на те, что носит Элайджа. В нем Томас казался взрослее, только озорной блеск глаз выдавал его характер. Ну и еще несколько светлых прядей, падающих на лоб. — Ты тоже ничего, — сказала, наконец, Ребекка. — Пойду выпью чего-нибудь, а то вы, ребята, бесите, — бросил Кол. — Давай, давно пора уйти, а то таскаешься за мной хвостом весь вечер, — язвительно отозвалась Ребекка. Кол в ответ скорчил рожицу и ушел на поиски чего-то более крепкого, чем шампанское. Почувствовав на себе острый взгляд, Ребекка обернулась и увидела Клауса, неотрывно следящего за ней. Поджав губы, она резко обернулась к Томасу: — Потанцуем? — Ты так спросила, что теперь мне страшно отказываться, — весело ответил он. — Вот и правильно, — она взяла его за руку и потянула за собой. Клаус проводил их недовольным взглядом.       Елена втолкнула Стефана в пустую комнату и закрыла дверь. Она сложила руки на груди, словно в молитве, и внимательно посмотрела на Сальваторе. — Чего ты ждешь от меня? — спросил он осторожно. — Я должна попасть к Эстер, но Деймон не даст мне такой возможности. Прошу, сделай так, чтобы он не мешал мне! — Почему ты думаешь, что я стану помогать? Это может быть опасно для тебя, Елена. — Я должна узнать, чего она хочет. Может, она поможет избавиться от Клауса, все-таки он убил ее когда-то. И еще. Ты сказал, что сделаешь что угодно, чтобы заслужить прощение за то, что сделал на мосту, помнишь? Стефан прикрыл глаза. Он помнил. Пообещал, чтобы сохранить надежду, что еще не все потеряно. Больше всего он хотел вернуться в те времена, когда они с Еленой были вместе, а Клаус казался всего лишь легендой. Теперь же с каждым днем он все больше осознавал, что Гилберт уходит. Однажды он потеряет ее безвозвратно. — Ладно. Я все решу, Елена.       Одри с легкой улыбкой наблюдала за братом и Ребеккой. Томас ничего не говорил сестре, но это и не было нужно. Его симпатию Одри заметила невооруженным глазом, и, кажется, она была взаимной. — Передай своему брату, чтобы держался от моей сестры подальше, — резко сказал Клаус, неожиданно появившись рядом, и хотел было сразу отойти, но насмешливый голос Одри остановил его. — Вот так, без приветствия, комплимента из вежливости и прочих формальностей… Подходишь и требуешь что-то? Он обернулся, прожигая ее взглядом. — Ладно, допустим. С чего бы мне передавать ему это? Почему он должен держаться подальше? Он в праве общаться с теми, кто ему интересен, я ничего запрещать не стану. — Если я сам поговорю с ним, то его сердце будет отделено от тела, — зло прошипел Клаус, приблизившись. — Моей сестре это не нужно! Я хочу ее уберечь! Она не разбирается в мужчинах. Любовь сделает ее слабой, а… — Уберечь?! — перебила она. — Томас — славный мальчик, уберегать ее нужно от тебя, потому что ты эгоист, Никлаус Майклсон. Живешь так, как тебе нравится, и заставляешь других жить так, как тебе хочется, — резко сказала Одри. Клаус открыл рот от возмущения. Его глаза вспыхнули от злости, когда он схватил Одри за локоть, придвигая ближе. — Не смей судить меня! — Почему? Волнует мое мнение? — Одри улыбнулась и подняла голову, глядя ему в глаза. — Для тебя любовь — слабость. Для твоей сестры жизнь без любви — сад с мертвыми цветами, куда не попадает солнце. Ты вообще кого-нибудь любил по-настоящему? Клаус всматривался в ее светлые, чистые черты. Прядка цвета расплавленного золота выбилась из ее прически. Ему нестерпимо захотелось заправить ее ей за ухо, коснуться. Но туча всегда сильнее солнца, она закрывает его, не давая радовать землю светом и теплом. Ураган задувает огонек, танцующий на фитильке свечи. Тьма всегда поглощает свет. Поэтому он не позволил себе дотронуться до нее. — Я… — боль смешалась в его глазах со злостью. Несколько секунд он сжимал ее локоть и вглядывался в ее лицо. — Ты права. Я всегда разрушаю то, что люблю больше всего. Он резко отступил. Слова сорвались с губ неожиданно, больше всего ему хотелось вернуть их, но это было невозможно. Стоило сказать ей… Стоило сказать, что она забывается, показать силу… Он же выставил себя слабаком. Он должен был сделать так, чтобы она бежала от него, а не убегать самому. Одри тоже сделала шаг назад, подбирая слова. Потом ответила негромко, но Клаус ощутил мурашки на коже: — Тогда может стоит что-то поменять? Научиться создавать, а не разрушать. Элайджа как-то сказал мне, что ты рисуешь. Значит, ты можешь и творить, верно? — она вновь приподняла подбородок, теперь уже требовательно глядя на него. — Не мешай им. Ты причиняешь Ребекке больше боли, чем мог бы любой из других мужчин. Птице важно иногда вылетать из клетки и разминать крылья, ты же не только закрываешь ее на замок, но еще и накидываешь плотную ткань сверху. Говоришь, что она не разбирается в мужчинах, но не даешь ей учиться. И еще кое-что: если приблизишься к моему брату — пожалеешь. Надеюсь, ты меня понял. Она развернулась и ушла, оставляя его молча смотреть ей вслед. Клаус прикрыл глаза и сжал кулаки. Ее последние слова… Угроза? Можно было бы посмеяться. Что она может сделать ему — тысячелетнему гибриду? Но Клаус не смеялся. Он чувствовал себя не только слабаком, но и трусом. Клаус вдруг подумал, что Майкл всегда был прав на его счет, потому что если бы его «не отец» ошибался, то он сейчас сорвался бы с места и побежал за Одри, а не стоял, как прикованный. Впрочем, может, так будет лучше. Ему нужно держаться от нее подальше, если он хочет сохранить ее свет. Кажется, он сам угодил в ловушку своей игры. — Пойдем, брат, — позвал его Элайджа. — Наша мать собирается выступить с речью.       Все Майклсоны выстроились на лестнице. Красивые, идеальный, словно на подбор. Эстер вышла последней и замерла на верхней ступеньке, положив руку на перила. — Приветствую всех, кто оказал нам честь своим присутствием. Я бесконечно счастлива, что моя семья вновь объединилась. Каждый раз, как это случается, мы устраиваем праздник и приглашаем гостей станцевать. Это традиция. Поэтому находите себе пару и проходите в бальную залу, — бодро сказала Эстер, толпа одобрительно загудела. Эстер окинула всех внимательным взглядом и на миг посмотрела в глаза Элайджи. Его взгляд был острым, пристальным, недоверчивым. Он сомневался в ней. Это было проблемой.       Элайджа поймал Одри за руку. Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Они давно не виделись. Майклсон, конечно, совсем не изменился, и Одри была рада встрече, хоть и не хотела признаться в этом самой себе. — Надеюсь, ты еще не нашла себе пару. — Хочешь предложить свою кандидатуру? — Верно. Они вместе вошли в залу и заняли место среди прочих пар. Одри оглянулась. Елена стояла с Деймоном, Кэннем поспешно перевела взгляд, Сальваторе даже не смотрел в ее сторону, но черты его сейчас вызывали злость и раздражение. Ребекка держалась за руки с… Мэттом. Одри поискала Томаса. Он улыбался какой-то незнакомой девушке. Досадливо нахмурившись, Одри заметила Клауса с Кэролайн. Настроение окончательно испортилось. Она решила больше не высматривать знакомых и сосредоточилась на лице Элайджи. Заиграла музыка, и пары начали двигаться по кругу. Ничего сложного в танце не было, любой мог бы справиться. Одри погрузилась в мысли, уже не обращая ни на кого внимания, как Элайджа обратился к ней. — Ты выглядишь расстроенной, что-то не так? — Нет, — Одри преувеличенно бодро помотала головой. — Просто стараюсь не наступать тебе на ноги, танцовщица из меня такая себе. — Напрасно ты так думаешь, — возразил Элайджа. — Танцуешь ты отлично. — Повезло с партнером, — тут же ответила Одри. Больше они не говорили, потом пришло время смены партнера. Краем глаза Одри заметила, что Елена теперь встала со Стефаном, быстро нашла брата. Томас танцевал с Ребеккой. Теплая ладонь легла ей на талию, Одри вдохнула знакомый аромат кориандра, амбры и апельсина. С недавних пор он вызывал в ней настороженность. Она медленно подняла глаза, одновременно с этим делая шаг в такт музыке. Клаус смотрел на нее требовательно и недовольно, словно имел право на что-то злиться. — Ты танцевала с моим братом, — почти прорычал он. — А ты — с Кэролайн. И что? — Одри вскинула бровь, чувствуя, как руки на ее талии сжимаются сильнее. Клаус сжал челюсти так сильно, что на скулах выступили желваки. Он продолжал пристально смотреть на нее, потом медленно сказал: — Прости за недавний разговор. — Что-что? — Хочешь, чтобы я повторил? — Да, хочу, — губы Одри дрогнули в издевательской улыбке. Клаус еще сильнее стиснул челюсти, так что стало впору переживать о сохранности его зубов, втянул воздух через нос. — Прости за недавний разговор, — произнес он, наконец. Одри удивленно приоткрыла рот, она и не думала, что он повторит. Она и не думала, что он вообще станет извиняться. — Куда делся тот ужасный Клаус Майклсон, одно упоминание имени которого заставляло всех дрожать? Клаус вдруг улыбнулся, расслабившись. — Ты совсем перестала бояться, пташка. — Хочешь это изменить? Клаус подался вперед, сокращая расстояние между ними и тихо прошептал: — Может быть стоит. Танец подошел к концу, Клаус медленно разжал руки и, кивнув, ушел. Одри задумчиво посмотрела ему вслед, потом обернулась и поняла, что все, кроме Кэролайн, исчезли.       Деймон быстрым шагом вошел в комнату и замер, заметив взволнованную Елену. — О чем ты хотела поговорить? — спросил он встревоженно. — Я… — Гилберт растерянно округлила глаза. Отвечать ей не пришлось. Стефан, словно ураган, налетел на брата и быстро сломал ему шею. Елена вздрогнула и посмотрела на неподвижное тело брата. — Это ненадолго, — предупредил Стефан. Кивнув, Елена вылетела в коридор. Уже на подходе к лестнице ее перехватил Элайджа. — Идешь к моей матери? Ты же расскажешь мне потом обо всем? — Да, конечно, — закивала Елена и сжала его ладонь. — Ты можешь доверять мне.       Ребекка медленно шла по парковке рядом с Мэттом. Ночь принесла с собой прохладу, сильный ветер бил в лицо. — Я был удивлен, что ты пригласила меня, — признался Мэтт, потирая ладони. — Почему? Ты мне нравишься. Донован растерянно посмотрел на нее. — Ты же первородная. И пыталась убить Елену. — Да. Это было ошибкой, но Елена воткнула мне нож в спину, хотя притворялась подругой. Да и… Я хочу нормальную жизнь, понимаешь? А ты как раз нормальный парень, с обычными проблемами, заботливый… Ты хороший пример, — она осторожно коснулась его руки и вдруг подумала о Томасе, испытав укол вины. С чего вообще ей думать о нем? Это вызвало волну раздражения. Она позвала Мэтта на улицу, чтобы Кол смог убить его, а сейчас вдруг переживает о чувствах Томаса, которого даже нет рядом. — Кажется, похолодало, — перевел тему Мэтт. — Подожди секунду, возьму куртку из машины. — Это твоя? — удивилась Ребекка, глядя на старую машину с кузовом. — Ну да. Мэтт взял с заднего сидения куртку и накинул Ребекке на плечи. — Я же вампир, мне не холодно… — смущенно произнесла она. Мэтт досадливо поджал губы и опустил глаза. — Спасибо. Она быстро огляделась. — Знаешь, давай вернемся, пока ты сам не замерз, — она повела его обратно, сердце бешено стучало в груди. Ей больше не хотелось его смерти. Мэтт послушно пошел за ней.       Найдя Кола, Ребекка схватила его за руку и остановила. — Не трогай его! Я передумала. Кол недоуменно вскинул бровь. — Решила пожалеть простолюдина? С чего бы? Что он сделал? Проявил каплю внимания? Ты становишься слабой, сестренка. — Заткнись! Просто оставь его в покое, понятно? Кол вскинул руки, как бы сдаваясь, и сказал: — Ладно, не нервничай. Спустимся вместе. Наша мать щедра на выступления. Они спустились на первый этаж и взяли бокалы с шампанским. Все уже собрались и подняли головы, ожидая тост. Элайджа что-то спрашивал у Елены, та с улыбкой кивнула. Ребекка испытала жгучее раздражение. — Почему он стоит рядом с этой дурой? — она повернулась к брату и обнаружила, что он отошел к Томасу. — Кол! — Тише, наша мать говорит, — шикнул он. Томас улыбнулся ей, но Ребекка отвернулась, все еще чувствуя себя неуютно. Эстер подошла к перилам и подняла бокал: — Снова хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли. Это очень важный вечер для моей семьи. Я надеюсь, мы с вами станем хорошими соседями и будем жить в мире и согласии. Я поднимаю за это бокал. И, конечно, за единство моей семьи. Для матери нет большей радости, чем видеть всех своих детей вместе. Все подняли бокалы и отпили шампанское. На этом вечер подошел к концу. Люди стали медленно расходиться.       Мэтт поднялся на второй этаж в поисках Кэролайн. Людей стало значительно меньше, пора было уходить, и сегодня у них была одна машина на двоих. Вести должна была Кэролайн, вампиры пьянеют не так быстро. Донован остановился. Ему показалось, что кто-то позвал его с открытого балкона. Он осторожно выглянул, медленно прошел к перилам, но никого не увидел. Отмахнувшись, хотел было продолжить поиски, но голос за спиной заставил его остановиться. — Добрый вечер, мы так и не познакомились. Я видел, что тебя пригласила Ребекка. Кол Майклсон, — парень с улыбкой протянул руку. — Мэтт Донован, — он пожал протянутую ладонь и тут же скривился от боли. Майклсон оскалился и принялся сжимать пальцы, кости Мэтта захрустели, ломаясь. — Эй! Кто-то отбросил Кола к стене и прижал, не позволяя вырваться. Приглядевшись, Мэтт узнал Томаса. — Какого черта ты творишь! Это всего лишь жалкий, никчемный человек! Простолюдин! Отвали, — зарычал Кол, вырываясь. Томас уступал по силе, но выигрывал техникой, поэтому высвободиться из его хватки было не так просто. — Он ничем не отличается от меня, только клыков нет. Хотя ты и меня считаешь простолюдином, как мы выяснили. К тому же, он друг моих друзей, а ты это знаешь, — Томас приложил Кола головой о перила и сжал его горло. — Еще раз выкинешь такое, и я сам убью тебя, первородный кретин. Он отпустил его и сделал шаг назад. Помог Мэтту подняться. — Ненормальный! Ему все равно не жить. Я убью его, не сегодня, так завтра, — крикнул Кол. — Это мы еще посмотрим, — ответил появившийся на балконе Деймон. Подлетев к Майклсону, он схватил его за грудки и вместе с ним перевалился через перила. Приземлившись на землю с грохотом, Деймон сжал подбородок Кола и потянул, пока шейные позвонки не хрустнули, сломавшись. — Что здесь происходит? — воскликнул Элайджа. Деймон обернулся. Вся первородная семья, Стефан, Елена, Одри и даже Томас. Все стояли на крыльце и смотрели на него круглыми глазами. — Ты спятил? — выдохнул Стефан. — Простите. У меня и в мыслях не было создавать проблемы, — ухмыльнулся он, посмотрев прямо на Елену. А потом развернулся и пошел прочь.       Томас схватил Ребекку за руку и потянул за собой. Она зажмурилась на мгновение, но покорно пошла следом. Они отошли на небольшое расстояние, чтобы поговорить спокойно. — Это был твой план? — спросил Томас, во взгляде его плескалось презрение, от которого Ребекке стало больно, словно от ножа. — Ты сказала, что у тебя есть план, для которого нужен Мэтт, и пошла танцевать с ним. Хотела убить его и причинить боль Елене? Убить невинного человека, чтобы отомстить? — Томас… — она потянулась к нему, но он отдернул руку. — Нет. Иди к черту, Ребекка Майклсон. Твой брат — высокомерный кретин, но я думал, что ты другая. Глупо считать, что узнал человека за пару дней, так что мое заблуждение — не твоя вина. Но хоть я и не имел к этому всему особого отношения, я чувствую себя использованным. Томас сделал шаг назад, потом развернулся и быстро пошел в сторону парковки. Одри уже ждала возле машины.       Мэтт смотрел на загипсованную руку и пил коньяк. Не лучшее завершение дня. Впрочем, чего он ждал? — Прости меня, — послышался голос Ребекки. Донован закатил глаза. — Как ты? — Пошел на танцы и сломал руку. Узнал, что у меня нет страховки. — Прости… Может, я куплю тебе выпить, чтобы немного загладить вину. — Мой стакан полон, Ребекка. Мэтт встал со стула и пошел к выходу, не оборачиваясь на Ребекку. Майклсон опустилась на стул и прикрыла лицо руками. Она все испортила. Убила двух зайцев одним махом. Для этого нужен талант. — Плохой день? Ребекка едва не застонала, только его здесь не хватало. — Плохой век, — пробурчала она и удивленно подняла глаза, когда Деймон подвинул ей стакан с бурбоном. Ребекка в один глоток выпила алкоголь. — Оба твои кавалера бросили тебя. Ты заслужила. — Кто бы говорил. Ребекка повернулась к Деймону и заметила хитрую улыбку, расплывающуюся на его красивом лице.       Елена открыла дверь быстро. Увидев Одри, она не удивилась, просто шагнула в строну, давая пройти. Кэннем прошла на кухню и включила чайник. Насыпала заварку в чайник поменьше и залила кипятком, словно каждый день бывала на кухне Гилбертов. — Где Дженна? — С Алариком. Недавно кто-то ударил его ножом. — Что? — Одри обернулась. — Я не слышала. Елена пожала плечами. — У тебя были другие проблемы. Аларика пырнули, отец Кэролайн умер, Тайлер уехал в горы, чтобы разорвать связь с Клаусом, Бонни помирилась с Эбби… И это единственный положительный момент. Ну и еще то, что Стефан и ты вернули человечность. — Вы снова вместе? — Нет. Я… я не знаю. Я запуталась. Не хочу играть с их чувствами, но не могу понять свои. Не хочу быть Кэтрин. — И не будешь, — улыбнулась Одри, ставя перед Еленой кружку. — Выбирай осторожно, скорее всего ты потеряешь одного, предпочтя другого. В романтическом плане. Не будет шанса переиграть. Елена кивнула. — Я думала, ты влюблена в Деймона. Почему вы поссорились? — Да, была влюблена. Это в прошлом. Детская влюбленность, которую давно нужно было отпустить. А поссорились потому, что он идиот, я не собираюсь делать первый шаг. Елена грустно хмыкнула и сделала глоток. — Мы тоже поссорились. Но мне придется сделать первый шаг, потому что я виновата. Он сказал, что любит меня, а я — что от него одни проблемы. Одри фыркнула. Несколько минут они сидели в тишине, думая о своем. — Ладно. Что там с Эстер? — прервала молчание Одри. — А, да. Я уже рассказала Стефану. Но вряд ли он передаст Деймону, придется позвонить ему завтра. В общем, она хочет убить всех своих детей, и это… Я подписала им смертный приговор. Всем. Даже Элайдже, который не раз спас мне жизнь. Одри хмуро молчала. Сердце сбилось с ритма. Ей тоже нравился Элайджа. Томасу нравилась Ребекка, хотя может уже и нет. И Клаус… Убить его было главной целью, но… Одри упрямо сжала губы. С чего бы ей жалеть его? Он зло, вот и все. «Я разрушаю то, что люблю больше всего…» Ей было его жаль. Она помнила все те моменты, которые были с ним связаны. Его касания, его поцелуи, его шепот… Он причинил ей много боли, меньше, чем остальным, но все же. Он заслужил смерти. Но в глубине души Одри не желала ему этого. — Зачем ей это? — спросила она, наконец. — Она считает их уродами. Чудовищами. Преступлением против природы. Она сказала, что они богомерзкие существа и она должна исправить ошибку. Одри помолчала, раздумывая. — Тогда… — она резко выпрямилась. — Постой-ка. Вампиры в целом противны природе, верно? Елена кивнула. — То есть богомерзкие все, не только первородные. Тогда какой смысл убивать только пятерых? Ведь другие смогут «размножаться». Только если… — Только если вместе с ними не умрут и остальные вампиры… — выдохнула Елена, прикрыв рот рукой. — Думаешь, все вампиры связаны? — Я не знаю, — покачала головой Одри. — Но что если так? Мы все умрем вместе с ними. — Что я сделала, Боже! Одри положила руки Елене на плечи. — Успокойся, паника ничем не поможет. Наша теория может и не работать. Ложись спать, завтра мы разберемся с этим. Я заеду за тобой.