***
Несмотря на слова матери, я не мог просто закрыть глаза на ситуацию. А больше всего проклинал свой длинный язык. Ну вот зачем я нёс той старушке из Коукворта про то, как может быть несчастна Петуния с мужем? Нет, я понимал, что своими словами никак не мог спровоцировать ту ситуацию, свидетелем которой стал. Но мне всё равно это всё не нравилось. Какая-то нехорошая тенденция вырисовывалась, я будто чувствовал разное дерьмо вокруг себя. Сначала с Блэком и его желанием непременно поквитаться с предателем лично, потом с пожирателями, затем с поисками Эвансов, теперь вот с приёмной семьёй мелкого Поттера… Меня это пугало. Со своим сбитым режимом дня я просидел до самого утра без сна, обдумывая ситуацию. Потом на эмоциях написал заявление в свой отдел об увольнении по собственному желанию и отправил его туда с Винки, а сам, как только совсем рассвело, оделся так, чтобы максимально слиться с окружающей маггловской обстановкой и трансгрессировал в Литтл Уингинг — в примеченный мной накануне вечером переулок, куда не выходило ни одного окна из окружавших его домов. Затем прошёлся оттуда пешком в сторону четвёртого дома по Прайвет драйв. С детьми обычно гуляют. Причем гуляют в первой половине дня. Ну или хотя бы пока светло. А значит, Петуния наверняка выйдет с мальчишками на улицу — дождя не было, а значит, ничто не должно было их задержать дома. В любом случае, я готов был ждать столько, сколько будет необходимо. Согревающие чары пока прекрасно справлялись со своей задачей, а обновить их при необходимости я мог максимально незаметно. Но, к счастью, долго ждать мне не пришлось. Всего-то час или полтора. Сначала из дома вышел Вернон и завернул куда-то за угол дома. Через минут десять оттуда выехал автомобиль и пронёсся мимо меня. А я и не заметил его вчера вечером… Впрочем, сейчас моя невнимательность не была первоочередной проблемой. Через некоторое время, примерно полчаса, дверь снова открылась, и на пороге появилась Петуния. Она шла спиной вперёд, явно с трудом выкатывая из дома коляску. Кое-как спустив её со ступенек, женщина развернулась, и я увидел, что в коляске, предназначенной для одного ребёнка, сидят оба вчерашних пацана. Им явно было тесно, они толкались и, кажется, были готовы начать орать. Петуния шикнула на них, и мальчишки вроде даже притихли, но по их недовольным лицам было видно — это ненадолго. Подходить я не спешил, с непонятной даже мне самому жадностью разглядывая их всех с некоторого расстояния. Оба мальчика были одеты прилично, но на Поттере вещи смотрелись явно не по размеру. Никто не озаботился тем, чтобы передать Петунии вещи ребёнка, и ей пришлось одевать его в то, что было у неё? Покачав головой, я продолжил их разглядывать, благо они остановились на дороге прямо рядом с домом — Петуния надевала перчатки. Сейчас, когда она была не в безразмерном халате, а в приталенном пальто, сразу становилось заметно, насколько она худая. Из-под шапки с огромным пушистым помпоном выбивались пряди светлых волос, а нос раскраснелся, кажется, от холода, и она даже прервалась с надеванием перчаток, чтобы вытереть его носовым платком. А потом, когда она наконец была полностью готова, она гордо вскинула голову, покатив коляску по улице прямо в мою сторону, и я увидел, что глаза у неё тоже были красные. Получается… Это не от холода? Она опять плакала? Выдохнув, как перед прыжком в воду, я пошёл ей навстречу, слегка перегораживая путь. В первый момент Петуния попыталась отвернуть коляску в сторону, чтобы обойти меня, но потом поняла, что я иду именно к ней, и остановилась, настороженно глядя на меня. — Добрый день, миссис Дарсли, — я поздоровался, приветственно склонив голову. Наверное, если бы у меня была шляпа, которую я мог снять, выглядело бы эффектнее, но я головные уборы не носил, так что оставалось надеяться, что я и так смогу расположить её к себе. — Здравствуйте, — сухо отозвалась она. — Мы знакомы? Мерлин, какое счастье, — я чуть было не рассмеялся на радостях. Впервые за несколько дней я встречаю человека, которого не знаю взаимно. А то всё время очень неловко себя ощущаю, когда все меня узнают, со мной здороваются, а я даже отдалённо не представляю, кто это и откуда должен их знать. — К сожалению, ещё нет, но я о вас слышал от знакомых. Позвольте представиться, меня зовут Бартемиус Крауч. Услышав фамилию, Петуния напряглась ещё сильнее, а я задумался, могла ли она уже слышать её. От сестры, например. Как давно отец возглавляет отдел правопорядка? Драккл его знает. — Знакомая фамилия, — миссис Дарсли поджала губы. — Вы уверены, что мы раньше не пересекались? Драккл. По больному просто. Я ни в чём не мог быть уверен, но надеялся, что всё же она бы меня узнала, если бы мы уже виделись. Но утверждать на сто процентов, что встречаться раньше мы не могли, я бы не стал. Просто на всякий случай. — Возможно, вы слышали что-то о моём отце, — я решил высказать ей своё предположение и, не увидев пока в её выражении лица никакого открытого негатива в мой адрес, предложил пройтись. — Вы не против, если я вас немного провожу, куда вы шли? Не хочу, чтобы вы замёрзли, пока мы разговариваем. Петуния огляделась по сторонам, ещё сильнее сжала губы, но потом всё же кивнула. — Хорошо, пойдёмте. Что вам от меня надо? — Я здесь по просьбе одного моего знакомого, — я не стал увиливать, но и называть Сириуса своим другом тоже не стал. Во-первых, мы всё же начали общаться только сейчас, а во-вторых, если у Петунии был конфликт с мужем сестры, то она могла его подсознательно переносить и на всех его друзей. А слово «знакомый» было более найтральным. — Дело в том, что он крёстный вашего племянника и… — Уходите! Я знал, что легко не будет, но не думал, что до такой степени. Лицо Петунии исказилось, пытаясь одновременно выразить целый букет эмоций, губы у неё задрожали, и она, обвиняюще ткнув в меня пальцем, закричала ещё громче. — Не смейте приближаться к моей семье! Это всё из-за вас! Из-за вас! Держитесь подальше от меня и детей! Иначе я найду на вас управу! Уходите! — Миссис Дарсли, прошу вас, давайте поговорим спокойно, — я примирительно поднял руки, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Во-первых, вы и сами прекрасно понимаете, что никакую управу вы ни на кого не найдёте. Если кому-то из волшебников будет от вас что-то нужно, они вашего мнения даже не спросят, поверьте. Большинство даже друг с другом не считается, а уж если кто-то не способен колдовать, то многие его даже за человека не посчитают. — Отойдите от меня! — голос Петунии дрогнул. — Дамблдор… Он обещал! Обещал, что нас не будут трогать! — Мерлин, миссис Дарсли! Да у меня и в мыслях не было вас трогать! Вы даже не дали мне договорить и всё объяснить! Я помочь хочу! — Нам не нужна ничья помощь! — женщина всхлипнула и, с силой толкая перед собой коляску, попыталась ускориться, чтобы уйти, но я догнал её без особого труда. — Вы не убедительны, миссис Дарсли. Вам нужна помощь, причём очень сильно, — я вздохнул, пряча руки в карманы своего пальто. В одном из них была волшебная палочка, и я незаметно применил к Петунии согревающие чары в надежде, что если она будет чувствовать себя комфортнее, то охотнее меня выслушает. — Вы плакали, причём недавно. У вас глаза до сих пор красные. У вас в семье ребёнок-волшебник, у которого непременно начнутся спонтанные магические выбросы, если ещё не начались. А вы не сможете даже устранить их последствия. Вам будет с каждым годом всё сложнее. И вам очень нужна помощь волшебника. — Почему вы не можете просто оставить нас в покое? — Петуния всхлипнула и вытерла скатившуюся по щеке слезу тыльной стороной ладони. — Мало вам было издевательств? Надо мной, над моим мужем? Вы хотите окончательно нас довести? — Миссис Дарсли, вы же понимаете, все люди разные, причём это никак не связано со способностью колдовать. Лично я вам ничего ведь не сделал плохого. Так почему вы так в штыки воспринимаете мои слова? — Да Господи! — она снова всхлипнула. — Я не про вас лично! Я… Я в целом! За всю жизнь ни разу ничего хорошего от вашей братии не получила! Почему я должна вдруг взять и сделать исключение для кого-то? Мы дошли до самой детской площадки, и Петуния тут же вытащила сначала одного пацана, потом второго из коляски, отпуская их бегать. Я подошёл к ней ближе и увидел, что у неё по щекам катятся слёзы, но она даже не пыталась их вытереть. Видимо, не хотела пользоваться для глаз тем же платком, которым перед этим вытирала нос. Тогда я вытащил из кармана свой и предложил ей. Петуния посмотрела на платок так, будто он сейчас превратится в её руках в лягушку, но потом всё же осторожно приняла его и принялась промакивать им глаза и щёки. — Миссис Дарсли, я не прошу вас делать никаких исключений. Просто давайте поговорим. Если вы сможете найти убедительные аргументы в пользу того, что вам действительно не нужна помощь, я оставлю вас в покое и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вас больше никто не тревожил. Но если всё же мы с вами придём к выводу, что помощь вам нужна, вы не станете упрямиться и отказываться. Договорились? Женщина кивнула, прижимая платок к глазам, плечи её затряслись, и я, не сдержавшись, погладил её по спине. От моего прикосновения она вздрогнула, но не стала ни кричать на меня, ни шарахаться в сторону. Ну хоть что-то. Возможно, она просто устала пытаться меня прогнать. А ещё, подозреваю, ей давно нужно было выговориться, но было некому, потому что она всё же взяла себя в руки, с шумом втянула воздух носом, вытерла глаза и принялась мне жаловаться, комкая платок. — Я не виновата, что родилась без этих ваших способностей. Разве это повод считать меня человеком второго сорта? Родители тоже не колдовали, но почему-то вместо того, чтобы поддержать меня, они только и делали, что восторгались Лили. Всем только про неё рассказывали, про её успехи, какая она чудесная. А я как будто существовать перестала. Кто такая Петуния? Не знаем такую! А она это видела всё и издевалась надо мной на пару со своим дружком Снейпом. Постоянно заколдовывали мои вещи, таскали у меня всё, что, им казалось, плохо лежит, — Петуния снова всхлипнула и прижала платок к глазам. — Я… Я была так рада, когда появилась возможность уехать в Лондон. Думала, вот сейчас меня наконец заметят, будут мной гордиться… Наивная дура. Не поменялось ничего. Я думала, что родители хотя бы первое время будут хвастаться соседям, что я нашла работу, нашла достойного жениха. Но нет, все разговоры были только о Лили. Они и красавица, и умница, и лучшая ученица, а уж какая талантливая! Я задумчиво слушал излияния женщины и чувствовал, что каждое её слово отзывается у меня в груди какой-то затаённой болью. Как будто она не про себя сейчас рассказывает, а про меня говорит. Я… тоже хотел одобрения родителей? Наверное. От отца точно ничего не добиться, ни единого доброго слова. Только мне повезло родиться единственным ребёнком в семье, и меня хотя бы не с кем было сравнивать. Невольно вспомнились письма Регулуса… Конечно, он писал всё в ключе порицания старшего брата, но было совершено очевидно, что и в семье Блэков детей сравнивали — и всегда сравнение было не в пользу старшего. Что за идиотская модель воспитания? — Я так надеялась, что хотя бы Лили повзрослела и переросла это, пригласила её на свадьбу, — тем временем продолжала Петуния. — Как сейчас помню, она спросила, может ли взять с собой друга. Я ей тогда заявила, что если это Снейп, то лучше не надо, но она уверила меня, что это другой парень, гораздо лучше и порядочнее. Я поверила ей, была на самом деле рада её видеть. А потом… потом… Господи, я даже вспоминать это не хочу! Наверное, если бы это произошло до церемонии, Вернон бы просто ушёл со свадьбы. А этому… этому… Этому Поттеру было смешно! Он решил, что это отличная шутка! Я прорыдала весь вечер, а эта мерзавка даже не извинилась за поведение своего хахаля! Вернон хотел подать на развод тут же, на следующий день после свадьбы… Остался, только когда я поклялась ему, что больше ни моей сестры, ни её друзей в нашей жизни не будет. Ещё потом полгода ходил к психологу… А теперь… — Петуния снова начала плакать сильнее, — теперь у нас её сын, и мне запретили его кому-либо отдавать, угрожали безопасностью моей семьи, если я откажусь от ребёнка. Вы даже не представляете, каких усилий мне стоило уговорить Вернона не отвозить его в приют! А теперь вы ещё объявились! Мало нам волшебников?! Мало?! Да уж… Ей однозначно нужно было выговориться. Наверное, тут было бы уместно её обнять, но я не стал рисковать здоровьем. Тем более, что, порыдав ещё немного, Петуния резко выпрямилась, вытерла в очередной раз слёзы и отдала мне носовой платок. — Мне не нужна помощь, мистер как-вас-там. Я не хочу из-за вас потерять семью. Я обещала мужу, что никаких волшебников в его жизни не будет больше никогда. Он за несколько лет успел забыть о магии. И я не позволю вам всё это разрушить. И с ребёнком как-нибудь справлюсь. Может быть даже мне удастся сделать из него нормального человека. Мне как-то сразу стало не по себе от её слов. Пока я соображал, что она имела в виду под «нормальным» человеком, Петуния успела подняться со скамейки и принялась ловить мальчишек, чтобы усадить их в коляску. И если её сын просто убегал от неё с визгом и хохотом, то вот мелкий Поттер, который перед этим заполз животом на качели и лишь слегка покачивался на них, теперь раскачал их стихийной магией так сильно, что к ним было невозможно подойти. Миссис Дарсли с трудом затолкала своего сына в коляску и, пока он орал и пытался вырваться из неё, бегала вокруг качелей и срывающимся на хрип голосом кричала на племянника, чтобы тот немедленно прекратил и слез. Глядя на это, я покачал головой и взмахнул палочкой, останавливая качели и опуская их вниз, благо никого больше, кроме нас, на площадке не было. Петуния смогла, наконец, схватить мальчишку в охапку, чтобы посадить в коляску, а на меня даже не взглянула. Ну да, конечно, никакого спасибо я не заслуживаю. Пока она пыталась усадить племянника рядом с сыном, я встал напротив неё, скрестив руки на груди. — Вам удобно? Двойная коляска не нужна? — Они скоро вырастут, и им уже никакая коляска будет не нужна, — раздражённо ответила женщина, заправляя под шапку выбившуюся прядь волос. — Вернон считает, что у нас нет места, где держать большую коляску, и уж тем более две. Вернон значит. Снова Вернон. Крутит женой, как хочет, пользуясь тем, что над ним когда-то жестоко подшутили. А она из-за него даже от помощи отказывается, хотя я ничего страшного ей не предложил. — Что вы имели в виду, когда говорили, что сделаете из него нормального человека? — То и имела. Нормального. Не такого, как вы все. — Как интересно… — я поджал губы, глядя на её попытки справиться с брыкающимися мальчишками. — А скажите… Вот допустим, ваш муж сможет сделать из вас чернокожего мужчину? — Что за бред? — Это не бред. Скажите, сможет? — Да, если даст денег на соответствующие операции. — Нет, — издевательски протянул я. — Это не считается. Это уже не он будет делать, а врачи. А я говорю про него лично. Что у него есть в арсенале, чтобы сделать из вас чернокожего мужчину? Ругательства? Крики? Наказания? Отлучить вас от своего тела, например. Или… О, мне кажется, это самое эффективное, — именно на этих моих словах Петуния устала воевать с мальчишками и отвесила обоим по подзатыльнику. — Побить вас. Как думаете, поможет это всё? — Нет. К чему вы клоните? — женщина сердито посмотрела на меня, скрестив руки на груди. — Нет… — эхом отозвался я. — Всё верно. Потому что вы родились другой. И просто так это не изменить. Вы серьёзно думаете, что волшебника можно превратить в неволшебника одним только воспитанием? — Нет, я так не думаю. Но полагаю, что отучить его колдовать при тех, кто ничего не может ему противопоставить, чтобы не пугать людей, вполне реально. — Их этому в школе будут учить. Когда научат контролировать свою магию. А до тех пор, пока дети не возьмут в руки свою первую палочку, подавлять магию опасно, и для окружающих тоже. Вам сестра не рассказывала про обскуров? — Про что? — Петуния нахмурилась. Видимо, мои слова про опасность её напрягли и заставили внимательнее слушать. — Значит, нет. Тогда я расскажу. Обскуры — это дети, которые в силу обстоятельств вынуждены подавлять свою магию, не допускать спонтанных выбросов. Если магия не имеет выхода, внутри у волшебника начинает формироваться энергетический паразит, который тянет из ребёнка жизненную энергию на поддержание собственного существования. Всё бы ничего, но если такого ребёнка что-то выведет из себя, этот энергетический паразит захватит контроль над телом. В таком случае всем придётся иметь дело уже не с ребёнком, а с опасным и почти неуязвимым существом, которое способно уничтожить всё вокруг себя. Естественно, такие разрушения тоже требуют энергии, поэтому, как правило, такой ребёнок не доживает до десяти лет. Если, конечно, его не ликвидируют раньше, как опасную тварь. Но в любом случае первыми страдают и даже погибают именно окружающие — те, кто вольно или невольно спровоцировали превращение. Петуния побледнела и с силой сжала ручки коляски. Кажется, с фантазией у неё было всё в порядке, я по выражению её глаз видел, что она уже в красках представила себе все возможные последствия. И тогда я решил её добить, чтобы у неё не оставалось сомнений в том, что ей следует делать. — Поттер потенциально сильный волшебник. Как правило, магические выбросы у детей начинаются ближе к пяти годам. Ему только год с небольшим, а он уже вовсю стихийно колдует. Представьте себе, какой силы будет обскур, если мальчик будет подавлять свою магию. Не дай Мерлин его что-то сильно расстроит или разозлит. Место, где это произойдет, он скорее всего сравняет с землёй полностью, а если его не удастся успокоить или уничтожить, то пострадает весь город. Вы же не хотите оказаться в эпицентре? В какой-то момент мне показалось, что я перегнул палку. Нет, я рассказал ей всё, как есть, без преувеличений. Но Петуния выглядела так, будто сейчас или упадёт в обморок, или убежит прочь, оставив детей на меня. Может быть, всё же стоило как-то сгладить впечатление? А с другой стороны, так вот сгладишь, а она решит, что ничего страшного… — Что вы предлагаете? — едва слышно выдавила она из себя, справившись наконец с первыми эмоциями. — Не пытаться сделать из него маггла силовыми методами. Он им не станет никогда, он им не родился. Пытаться искать к нему подход, чтобы ему не хотелось применять магию против вас. Объяснять родным, что это теперь часть вашей жизни, с этим нельзя бороться и нужно только принять и приспособиться. Вы же справитесь? — я улыбнулся. Она мне тут с пеной у рта доказывала, что ей не нужна помощь от волшебников, пускай отвечает за свои слова. Или берёт их обратно. — Я… — Петуния запнулась, прикусила губу, отвернулась на мгновение. — Да, справлюсь. Но… Если вдруг… Если вдруг мне понадобится, скажем так, консультация человека знающего? Как я могу с вами связаться? Я улыбнулся ещё чуть шире. Она почти признала, что ей без помощи не обойтись, но пытается сохранить лицо. Я готов был дать ей на раздумья сколько угодно времени, лишь бы она согласилась. Вот только решить, как нам связываться, было действительно важно. Впрочем, у меня была одна идея. — Винки! Пара секунд — и домовушка с хлопком появилась на детской площадке, но, увидев там посторонних, испуганно ойкнула и резко стала невидимой. — Винки, не бойся, покажись, пожалуйста. Повинуясь моей просьбе, Винки снова стала видимой, но по её позе было видно, что она напряжена и боится. — Молодой хозяин, сэр, звать Винки? Чем Винки помогать молодой хозяин, сэр? — Видишь эту прекрасную леди? Это леди Петуния. К сожалению, она не может колдовать, поэтому ей недоступны никакие способы со мной связаться. Ты сможешь прийти к ней, если она тебя позовёт? — Если молодой хозяин, сэр, приказать, Винки смочь. — Отлично, — теперь я уже улыбался во весь рот. Было приятно ощущать себя могущим влиять хоть на что-то. — Тогда, Винки, я приказываю тебе являться к леди Петунии по её зову и передавать от неё мне всю информацию, которую она попросит передать, — Винки поклонилась, дёрнув ушами, а я повернулся к Петунии. Ох, выражение её лица надо было видеть. Кажется, от домовушки она была в ещё большем ужасе, чем от моей истории про обскуров. Парни же оба затихли и с интересом разглядывали Винки. Может, подарить им домовика? Будет помогать по хозяйству и с детьми… — Петуния, если вдруг вам от меня что-нибудь понадобится — что угодно, даже просто поговорить, зовите Винки, она мне передаст вашу просьбу, и я найду возможность с вами встретиться. — Хо-хорошо, — пискнула миссис Дарсли, слегка качнувшись, и я тут же подхватил её под локоть, чтобы она точно не упала. Затем взял её за руку, символически приложившись губами к тыльной стороне её ладони. — В таком случае, не смею больше вас задерживать, гуляйте. Было приятно с вами познакомиться, миссис Дарсли. До свидания. Слегка поклонившись на прощанье, я подошёл к Винки, и эльфийка, не дожидаясь от меня команды, перенесла меня домой. У себя в комнате я наконец упал на кровать, готовый вырубиться. После бессонной ночи и напряжённого утра мне было необходимо поспать. А что до Петунии… Либо она, испугавшись возможных последствий, не позднее завтрашнего дня выйдет со мной на связь, либо, превысив свою норму общения с волшебниками, пропадёт навсегда, заставит мужа переехать на другой конец страны и сменить фамилию, чтобы их никто не нашёл.***
Поспать мне удалось всего пару часов — меня разбудил громовещатель от взбешённого начальника, требующего немедленно отозвать заявление и явиться на работу. Ну и, конечно, куда без комментариев, касающихся моей феноменальной наглости. Я не стал дослушивать, спалив орущее письмо заклинанием. Ну их всех к дракклам. Не хочу больше работать. В этом отделе точно. И вообще где бы то ни было, пока не разгребу все свои проблемы и не выправлю режим. Повторно заснуть у меня быстро не получилось, я почти час валялся в кровати, ворочаясь с боку на бок. Но только я начал было дремать, как ко мне в комнату трансгрессировала Винки. — Молодой хозяин, сэр, говорить Винки передавать вести от леди Петунии, мисс. — Миссис, — машинально поправил я домовушку, с трудом садясь в кровати, зевая во весь рот и растирая глаза кулаком. Мерлин, это невыносимо. То я сплю почти по полдня, то мне не дают поспать вообще. — Она что-то хотела мне передать? — Да, молодой хозяин, сэр. Леди Петуния просить вас приходить к ней в гости сегодня в пять часов на чай. Леди Петуния хотеть поговорить с молодой хозяин, сэр. Всю сонливость как рукой сняло. Я тут же вскочил, широко улыбаясь, и принялся искать чистую одежду. Потом сообразил посмотреть время и понял, что у меня ещё около четырёх часов на сборы, и перестал суетиться. Это я ещё и в душ успею сходить, и поесть даже. — Винки, к пяти часам организуй мне, пожалуйста, какой-нибудь букетик для леди Петунии. Что-нибудь, знаешь, не слишком шикарное, чтобы её не компрометировать, но при этом достойное. В гости к даме без цветов идти неприлично. Винки закивала, хлопая ушами, и исчезла, а я снова упал на кровать, но уже не от усталости, а от какого-то радостного предвкушения. Я не ожидал, что она решится так быстро. А в том, что она решилась принять помощь, я не сомневался, иначе зачем бы ей звать меня. Но раз она созрела, я со своей стороны сделаю всё, чтобы облегчить ей жизнь. Ну и… Мне было неловко признаваться в этом даже самому себе, но она мне понравилась. И тем, как пыталась держаться гордо и независимо, и тем, что, несмотря на все сложности, пыталась справляться с ними, не перекладывая ответственность на других. Да и, что уж скрывать, внешне она тоже была весьма… очаровательной. Даже с заплаканными глазами и покрасневшим носом. Особенно с… Так, стоп. Я принудительно прервал поток мыслей и насильно прогнал из головы образ плачущей женщины, которую так хотелось прижать к себе и утешить. Совсем с ума сошёл, заглядываться на чужую жену. Я вообще это всё делаю исключительно для Блэка, по его просьбе, чтобы он не волновался за крестника. У меня и без чужих детей проблем хватает. Вот завтра его отпустят, и сам будет разбираться с ребёнком и его родственниками. Но в любом случае, сколько бы времени ни было, как бы я себя ни уговаривал, что беседа должна будет носить исключительно деловой характер, а надо было потихоньку начинать собираться, чтобы выглядеть прилично. А то я со всеми навалившимися делами и сбитым режимом мог только людей пугать своим видом. А если ещё и вспомнить, сколько раз за последние несколько дней мне на самом деле стало плохо… В общем, надо было приводить себя в порядок.