Без памяти

— Мистер Крауч, налить вам ещё чаю? — Можно просто Барти… Спасибо… — рассеянно отозвался я, задумчиво глядя перед собой. Пятно краски с кружевной салфетки пропало, и я не был уверен, что тут обошлось без участия Винки.       Петунии явно было не по себе. Она смущалась, суетилась, всячески пыталась вызвать меня на разговор и, похоже, думала, что мои излишняя задумчивость и молчаливость напрямую связаны с моим прошлым посещением их семьи. Кажется, она пыталась сгладить впечатление от моего знакомства с её мужем — вероятнее всего, в знак благодарности за помощь с вещами и документами для Гарри.       Впрочем, сам факт того, что она снова пригласила меня, пусть и не сразу, говорил о том, что она действительно признательна за это. На этот раз меня ждали раньше, к обеденному времени, чтобы свести к минимуму вероятность снова пересечься с Верноном. Винки сообщила мне о приглашении сразу же, как только я вернулся домой от Дамблдора, но я был в таком раздрае после разговора с ним, что был совершенно не в состоянии никак отреагировать на это.       В общем-то, именно из-за этого разговора я и был до сих пор в таком состоянии. Слишком неожиданным был вопрос — предложение — Дамблдора. И я никак не мог прийти в себя и переварить это. Я даже к Сириусу возвращаться не стал, хотя он ждал меня и рассчитывал на подробный пересказ беседы с директором. Но… Я был пока не готов ни с кем это обсуждать.       Отдел тайн… Мерлин всемогущий! Хотел бы я? Конечно же хотел бы. Да кто бы не хотел? Это же предел мечтаний почти для каждого студента Рэйвенкло. На самом деле, я и без всех этих разговоров с Дамблдором подумывал о том, чтобы попытаться туда устроиться, когда буду морально готов снова работать. Но, если честно, я подозревал, что меня туда не возьмут даже с моими результатами экзаменов. Всё-таки, это же самый засекреченный отдел министерства, чтобы туда брали всех отличников подряд. Вот только теперь дело приобрело совершенно новый поворот. — Мистер Крауч… Барти… Я… Вы знаете… Ох. Я бы хотела извиниться перед вами. Я несколько раз просила вашу Винки помочь мне по хозяйству. Мне очень неудобно, у неё же другие дела, а ей приходилось отвлекаться на мои просьбы.       Признаться честно, я так глубоко ушёл в свои мысли, что даже не сразу сообразил, про что говорит Петуния. А когда понял, поспешил прервать её поток извинений. — Да Мерлин с вами, миссис Дарсли! Нашли, за что извиняться. Ей только в радость помочь вам. — Петуния.       Я немного удивлённо посмотрел на неё, на что она пожала плечами и отвела взгляд. Ладно, допустим. Раз я попросил её обращаться ко мне по имени, она посчитала, видимо, что может мне позволить ответную вольность. Возможно, встреться мы в другой день, я бы оценил этот жест, был бы рад такому сближению с ней, но сейчас все мои мысли занимал вчерашний разговор.       Дамблдор почти что прямым текстом мне заявил, что готов посодействовать моему трудоустройству в отдел, но при условии, что я стану там его глазами и ушами. Видимо, факт того, что среди невыразимцев был как минимум один сторонник Тёмного лорда, был ему весьма… неприятен, скажем так. И идея «сравнять счёт» при помощи меня показалась ему неплохой. Наверное, это было даже логично. При том, что я сам впутался в историю с крестражами Тёмного лорда, проще всего было поручить их поиск и уничтожение мне, чтобы не посвящать в проблему лишних людей. А при том, что я довольно скептически отнёсся к идее заниматься этим своими силами и предложил привлечь невыразимцев, Дамблдор решил убить одним выстрелом двух зайцев. Чтобы и меня оставить при деле, и свести к нулю вероятность того, что я решу обратиться за помощью в отдел тайн в обход Дамблдора.       В целом, я был даже не против. Какая, к дракклам, разница, какой там интерес у директора, если он готов мне помочь. Главное ведь результат. Взяли бы для начала, а там уж дальше я справлюсь с тем, чтобы доказать коллегам и начальству, что они не ошиблись, приняв меня на работу. Но меня в этой истории напрягало то, что я там буду фактически в качестве шпиона. Насколько это вообще было допустимо? Понятное дело, Дамблдор — это не Тёмный лорд, к его человеку будет другое отношение априори. Но это не значит, что мне с лёгкостью спустят с рук какие-то сливы информации. — Я говорила? Среди документов было свидетельство о рождении Гарри. Нормальное. Видимо, Лили сделала. Слава богу, ей не отшибло последние мозги этой магией, и она не забыла напрочь свои корни. Я сейчас подала в суд, чтобы их признали безвестно отсутствующими хотя бы. Волшебники же не выдадут тела, я полагаю. И нормальные документы о смерти тоже не дадут. Не знаю, чем всё это закончится…       Она всё говорила и говорила, я кивал в ответ на её слова, но почти не слушал сейчас. Наверное, если бы она попросила помочь ей, я бы смог как-то организовать ей все необходимые маггловские документы, но она решила пойти своим путём. Её дело, в общем-то. В том, что касалось Петунии, меня больше беспокоило, как она будет сдерживать негатив Вернона в отношении магии и её источника в их семье. В общем-то, все остальные проблемы были решаемы с большим или меньшим количеством усилий. А вот отношение человека к магии изменить было слишком сложно… — Ваш муж очень долго ещё возмущался моим прошлым визитом? — в продолжение собственных мыслей спросил я, и Петуния тут же замерла, оборвав свою речь на полуслове. Кажется, вышло невпопад… — О, не напоминайте мне об этом! — в голосе женщины послышалось раздражение, она недовольно поджала губы и громко стукнула чашкой о столик, возвращая её на место. — Уж до чего я не люблю всю эту магию… Да вы и сами знаете! Но тут ведь ситуация такая, что по-другому никак! И вот при всём моём отношении к магии, мне хватает ума это понять. А Вернон! Гр-р-р! Не могу просто! — Маматька, л-л-лы! Деляй л-л-лы!       Я вздрогнул и повернулся на детский голос. Совсем забыл, что Петуния посадила мальчишек в манеж, чтобы было проще следить за ними, пока я был у них. Мне даже как-то неловко стало. Вместо того, чтобы заниматься детьми, кормить их обедом и укладывать спать, она отвлекается на меня только из-за того, что у неё муж может вернуться домой раньше и снова устроить скандал.       А Петуния уже поднялась с дивана, направляясь к манежу, её выражение лица на глазах переменилось, из раздражённого став заботливым и ласковым. — Ой, мамочка сейчас как зарычит, как съест своего сладкого! Р-р-р! — подхватив сына на руки, она прижалась лицом к его животу и сделала вид, будто кусает его, от чего мальчишка зашёлся хохотом и принялся вырываться. — А мне? А мне л-л-лы? — тут же подал голос младший Поттер, потянувшись ручонками к тёте. Петуния, успевшая уже поставить сына обратно в манеж, вздохнула и взяла на руки племянника: — Р-р-р! Съем! — и тоже с фырканьем принялась имитировать укусы. Мальчишка захохотал, принялся шлёпать Петунию по макушке, а потом что-то вдруг хлопнуло, на мгновение голову женщины окутала какая-то дымка, а когда она рассеялась, я обнаружил, что от окрашивания у Петунии ничего не осталось — она теперь была равномерно рыжей. Миссис Дарсли от хлопка вздрогнула, но, надо отдать ей должное, мальчишку не уронила, а спокойно вернула в манеж, как и сына перед этим. Затем выпрямилась и повернулась ко мне. — Что он сделал? — Мама! — радостно заявил Поттер, на что я только руками развёл. — Он вас перекрасил. Вам идёт, я говорил? — Говорили, — Петуния поджала губы и тут же перебросила несколько прядей со спины через плечо, чтобы оценить масштаб проблемы. — Ладно, хотя бы в цвет попал… Но что я скажу Вернону? — Ему не нравится рыжий? — Да я вообще не понимаю уже, что ему нравится, а что нет! — Петуния всплеснула руками и принялась расхаживать по комнате. — Если я скажу, что это Гарри учудил, он опять заведёт шарманку про то, что его надо отдать в приют. Если я скажу, что ходила в парикмахерскую, то у него будут вопросы, на кого я оставляла мальчишек. Он же просто панически боится, что кто-нибудь из соседей узнает, что он… Ну… В общем, Вернон ужасно переживает за свою репутацию нормального, добропорядочного гражданина. И если вдруг всплывёт что-то, что его может скомпрометировать, он будет в бешенстве. Поэтому он не разрешает мне ни на кого поручать детей. Соседям нельзя, про домовых эльфов лучше даже не заикаться… — Вы можете ему сказать, что сами покрасились, на дому. Так же можно? Как там у вас это делается. Вы же могли купить краску для волос и сами всё сделать дома? Или пригласить парикмахера на дом, например? И вообще, почему вы должны оправдываться за свой внешний вид? Помнится, он сам вам выговаривал, что вы гостей принимаете в неподобающем виде. Вот вы и привели себя в порядок так, как посчитали нужным.       Петуния нахмурилась, глядя перед собой. Поджала губы ещё сильнее, потеребила прядь волос, потом заправила её за ухо, решительно кивнула своим мыслям и вернулась на диван. — Действительно. Его это не касается совершенно, как я выхожу из положения. При том, что он мне совершенно не помогает с детьми, зато постоянно что-то требует, это совершенно не его дело, как я буду добиваться результата, — миссис Дарсли с шумом выдохнула, взяла снова чашку и сделала несколько глотков чая, прежде чем расслабленно облокотиться о спинку дивана. — Мистер Крауч… То есть… Барти, да… Простите. Барти, вы не возражаете, если минут через десять я вас ненадолго оставлю. У меня там суп для мальчиков доваривается, мне надо будет их накормить и уложить спать. А потом я к вам вернусь. — Да, конечно. Без проблем, — я кивнул и задумчиво уставился на свою чашку. Так неловко. А всё из-за Вернона и его неприязни к магии. Казалось бы, у Петунии гораздо больше поводов плохо относиться к волшебникам и всему, что с ними связано, но ведь может же она взять себя в руки, когда это требуется. А муж её буквально в истерику впадает. И ведь если бы не он, не нужно было такую секретность устраивать, как будто мы что-то противозаконное делаем.       Ещё какое-то время Петуния рассказывала про игрушки, которые я передал ей для мелкого Поттера. Пацан всё узнал, естественно, и был счастлив, но возникла проблема с Дадли, который тут же заинтересовался магическими предметами, забыв про свои игрушки. Больше всего, понятное дело, ему понравилась детская метла, которая могла летать сама по себе, без участия того, кто сидит верхом, и Петунии пришлось её спрятать в чулан под лестницей, потому что мальчишки мало того, что постоянно пытались подраться за право на ней полетать, так ещё и норовили покорять на ней лестницу, а это было небезопасно.       А затем с кухни донеслось какое-то дребезжание, и миссис Дарсли поспешила туда, подхватив мальчишек на руки. А я так и остался сидеть в гостиной, не уверенный в том, что мне стоит подойти и помочь. Как бы только хуже не вышло, мешать как-то совсем не хотелось. Я вздохнул и перевёл взгляд в окно. Тихая улочка, одинаковые безликие домики. За их дверями может скрываться что угодно и кто угодно. Миролюбивые старушки с невероятным количеством кошек, сплетницы-домохозяйки, не имеющие никаких собственных интересов, кроме соседских бед, домашние тираны, делающие вид, что добропорядочные граждане, а на деле поколачивающие своих жену и ребёнка, маньяки, заманивающие к себе подростков, а потом прячущие их трупы на заднем дворе… Или — как здесь — малолетние волшебники, не умеющие контролировать свой дар и доставляющие этим массу неудобств своим маггловским родственникам.       И тут прямо на моих глазах к окну подлетела сова — и не какая-то, а отцовская. В отличие от семейной нашей совы, эта была быстрее и выносливее, потому отец использовал её для переписки по работе. И увидеть Гора вместо Маат я никак не ожидал. Справедливости ради, я вообще не ждал никаких писем, и мне в душу сразу закралось какое-то нехорошее предчувствие. С чего бы вдруг отцу мне писать? Есть же патронус, можно же просто дождаться моего возвращения домой…       Я поднялся из кресла, подошёл к окну и впустил птицу внутрь. Гор интеллигентно уселся на подоконник и протянул мне лапу с привязанным к ней плотным и даже на вид тяжёлым свитком. И стоило мне отвязать посылку, он тут же взлетел и понёсся прочь, в сторону дома, скорее всего.       Оказалось, что отец прислал мне сегодняшний выпуск Пророка, обёрнутый в пергамент, на котором была только одна фраза: «Твоя работа?» В полнейшем недоумении я развернул газету да так и замер. На первой же странице красовалась моя колдография из зала суда, ни больше ни меньше. Хотя, конечно, красовалась — это громко сказано. Видок у меня там был, мягко говоря, так себе. Ракурс был подобран будто специально такой, чтобы было лучше видно, до какой степени плохо мне было от нервов и присутствия дементоров.       Заголовок заслуживал особого внимания. «Краучи: драма или фарс». У меня аж руки затряслись от волнения, потому что я даже отдалённо не представлял, чего можно ждать от этого произведения журналистского искусства. Было ясно, что ничего хорошего в статье нет, но понять, насколько всё плохо, я не мог. И, конечно же, острее всего стоял вопрос — откуда они смогли получить всю эту информацию и кадры, если заседание было закрытым. Невольно затаив дыхание, я принялся читать, стараясь морально настроиться на самое худшее.       «В то время, как наше доблестное Министерство хвалится своими победами над приспешниками Того-кого-нельзя-называть, «прогнило что-то в Датском королевстве». Скандалы с министерскими служащими следуют один за другим. Не успела ещё улечься громкая история с задержанием одного из сотрудников Отдела Тайн (подробнее об этом читайте в выпуске от 11 ноября), как на смену ей спешит другая, теперь связанная с главой Отдела Магического Правопорядка и его сыном.       Мистер Крауч старший занимает столь высокий пост уже не первый год, однако прославился на всю Магическую Британию совсем недавно — во многом благодаря своим сомнительным распоряжениям. Именно с его лёгкой руки мракоборцам разрешили применять Непростительные проклятия, процедуру следствия фактически упразднили, а всё судопроизводство свели к единоличному решению главы ОМП о заключении в Азкабан при малейшем намёке на неблагонадёжность.       Стоит отметить, что ни одна цивилизованная страна в мире до сих пор не опускалась до подобного даже в условиях военного положения. Всегда применение Непростительных проклятий считалось преступлением и требовало как минимум серьёзного разбирательства. Чем руководствовался Крауч старший, когда проталкивал в Министерстве подобное разрешение, одному Мерлину известно. Теперь выходить на улицы стало опаснее вдвойне, ведь те, кто был призван нас защищать, теперь могут, не задумываясь, убить кого угодно, а потом отговориться тем, что человек показался слишком подозрительным.       В сочетании с неоправданно упрощённой системой следствия и суда разрешение на применение непростительных выглядит ещё более пугающим. Сколько невинных людей могло быть схвачено и отправлено в Азкабан? Скольких из них пытали, выбивая признания в преступлениях, которых они не совершали? Скольких могли подвергнуть проклятию подчинения, чтобы заставить подписать признательные показания, лишь бы закрыть дело?       И на фоне всего этого максимально странно выглядит судебное разбирательство, проводимое почти что по всей форме, даже с вызовом и допросом свидетелей. А странно ли? Ведь судят не кого иного, как девятнадцатилетнего сына главы ОМП — Бартемиуса Крауча младшего. Дело о причастности молодого человека к Пожирателям смерти, самым ближайшим сторонникам Того-кого-нельзя-называть, рассматривают в закрытом режиме и сокращённым составом Визенгамота.       По официальной версии Министерства, мистер Крауч младший обратился в отдел правопорядка с заявлением о потере памяти и обнаружении у себя на руке Тёмной метки — знака принадлежности к числу ближайших сторонников Того-кого-нельзя-называть. Однако, согласно имеющимся у редакции «Пророка» сведениям, свидетельские показания не подтверждают этот факт — юноша обратился за помощью не в Министерство, а лично к отцу. Вероятно, с целью не допустить широкой огласки данного факта.       Да и, признаться, выбор свидетелей вызывает много вопросов. Домовой эльф семьи Краучей — максимально преданное хозяевам существо, которое никогда не навредит им. Северус Снейп — Пожиратель смерти, оправданный только благодаря поручительству Альбуса Дамблдора и на заседании в очередной раз признавшийся в совершении противоправных действий. Сириус Блэк — наследник семьи, открыто поддерживающей идеи Того-кого-нельзя-называть, не так давно и сам побывавший на скамье подсудимых по подозрению в соучастии в убийстве семьи Поттеров, а в итоге обвинённый лишь в отсутствии регистрации анимагической формы. Фрэнк Лонгботтом — мракоборец, отстранённый от расследования по делу Крауча младшего по причине пристрастности.       Слишком похоже на то, что высокопоставленный папочка просто пытается прикрыть задницу сынку, вляпавшемуся во что-то противозаконное, может быть старается скрыть какое-нибудь значительное преступление, отвлекая внимание суетой вокруг метки. А заодно и отчаянно стремится спасти свою репутацию, ведь на кону стоит и его текущая должность, и его далекоидущие планы карьерного роста (напоминаем нашим читателям, что на конец декабря назначены выборы нового Министра Магии, подробнее об этом мы писали в выпуске от 20 сентября).       Возможно, кто-то удовлетворился бы и подобным кратким разбором судебного процесса, но только не корреспонденты «Пророка». Наш долг перед всей Магической Британией — докопаться до правды, чего бы это ни стоило, и сообщать вам, дорогие читатели, исключительно достоверную информацию о происходящем в нашей стране.       На первый взгляд всё предельно очевидно. Однако на деле не всё так просто. В нашем распоряжении оказались эксклюзивные кадры с заседания, на которых видно, в каком ужасном состоянии находится мистер Крауч младший. По словам всех, кто с ним близко знаком, молодой человек последние несколько дней выглядел весьма болезненно, на работе (в Отделе Магического Хозяйства Министерства магии) появился только в среду и ушёл почти на час раньше положенного времени, после чего никто из незаинтересованных лиц его не видел.       В следующий раз публично мистер Крауч младший появился лишь в субботу утром на слушании по делу Сириуса Блэка, но был в таком состоянии, что не смог покинуть зал заседаний самостоятельно, ему была оказана медицинская помощь. И снова молодой человек пропал на длительное время, вплоть до самого заседания по его делу. На колдографии видно, насколько плохо себя чувствует мистер Крауч младший во время заседания. Своё решение Визенгамот озвучивал уже без присутствия юного Крауча, так как он потерял сознание сразу после допроса, и привести его в чувства на месте не удалось. У редакции «Пророка» есть основания полагать, что молодой человек в течение длительного времени содержался в нечеловеческих условиях следственного изолятора на острове Азкабан и, возможно, подвергался пыткам.       В пользу того, что мистер Крауч младший действительно невиновен, говорит и ещё один интересный факт. Все свидетели, а также сам мистер Крауч младший опрашивались при помощи сыворотки правды, обмануть которую при определенной дозировке невозможно даже опытным окклюментам. В частности, данные под сывороткой правды показания целителя-менталиста Брайса МакСитрика полностью совпали с медицинским заключением, а также были подтверждены и дополнены показаниями Северуса Снейпа, несмотря на свою репутацию и юный возраст признанного специалиста в области зельеварения.       Если посмотреть на судебный процесс под таким углом, выходит, что мистера Крауча младшего с какой-то целью подставили либо пытались безуспешно завербовать, опаивая его опасным зельем и втягивая в преступную деятельность. Скорее всего, Пожиратели смерти рассчитывали убить одним выстрелом сразу двух зайцев — получить ещё одного шпиона в Министерстве, а в случае провала разрушить репутацию действующего главы ОМП. Пожалуй, со второй задачей они справились. Потому что подобное обращение с собственным сыном, являющимся в данной ситуации именно потерпевшим, а не подозреваемым, — гораздо более жестокое, чем с закоренелыми преступниками, — исключительно с целью сохранения собственной репутации вызывает праведный гнев.       И всё же, остаётся ненулевая вероятность того, что всё это — талантливая постановка, срежиссированная хитрыми и высокопоставленными людьми. Так что же это было? Фарс, имеющий целью скрыть что-то более значительное? Или ужасная семейная драма с отцом-тираном и угнетаемым сыном? В любом случае, чем бы ни была эта история, нам стоит задуматься — хотим ли мы видеть во главе всего Министерства магии человека, который стремится сохранить свою репутацию таким образом.

Специальный корреспондент «Ежедневного Пророка» Рита Скитер»

      Закончив читать, я несколько секунд просто смотрел перед собой, пытаясь понять, что это вообще было. Потом начал читать заново, но почти сразу же остановился. От того, что я потрачу ещё несколько минут своего времени на эту статью, текст там другим не станет. Что об этом думать, я не знал, но опус был очень в стиле журналистов: насобирать энное количество каких-то разрозненных фактов, а потом, не видя картины в целом, додумать на основе имеющегося какой-нибудь дичи попафоснее и подраматичнее, чтобы было интереснее читать. Ловкое жонглирование элементами правды и вымысла, когда информации не хватает или когда правда слишком скучна, чтобы об этом писать.       И всё ещё остро стоял вопрос — откуда? Откуда, драккл их задери, они смогли узнать столько закрытой информации? Вряд ли от свидетелей, им никому это не надо. Кто-то из судей слил? Но зачем? Разве что отцу подгадить… Я не мог быть уверен, что у него не было в Визенгамоте каких-нибудь недоброжелателей, но всё равно такой вариант казался мне недостаточно убедительным. Журналисты тайком пробрались на заседание? Но как? По идее зал должны ведь проверять на наличие посторонних людей и артефактов…       По-хорошему, при таком раскладе мне следовало бы вернуться домой и поговорить с отцом, убедить его, что я тут совершенно не при чём. Да и вообще эта статья наверняка создаст нам достаточно проблем, которые придётся решать, а значит, мне будет не до гостей. Надо было попрощаться с Петунией, извиниться, что вот так ухожу, и бежать разбираться с происходящим. Кинув газету на журнальный столик, чтобы не привлекать к ней внимание миссис Дарсли во время разговора, я направился на кухню.       Женщина как раз докармливала сына, одновременно с этим подтирая салфеткой рот племяннику. Увидев меня, она виновато улыбнулась и попыталась поправить плечом выбившиеся из-за уха волосы. — Простите меня, пожалуйста, Барти. Упрямятся оба, не хотят нормально пообедать. Мы почти закончили… — О, не торопитесь, обедайте спокойно. Я зашёл предупредить, у меня срочные дела возникли, так что я пойду, пожалуй. — Ох… Простите, ради бога. Я не хотела вас задерживать. Простите, пожалуйста. Так неловко вышло… Хотела так, чтобы вы с Верноном точно не столкнулись, а в итоге всё время с детьми провозилась. Мне так неудобно! — Петуния, прошу вас, перестаньте. Всё в порядке. Мальчикам ваше внимание гораздо нужнее. А дела у меня действительно возникли только сейчас, и это никак не связано с вашими домашними заботами, вы меня нисколько не задержали. Правда.       Петуния вздохнула, отложила салфетку, затем попыталась сунуть ложку сыну в руку. — Дадли, ешь, пожалуйста! Посмотри, Гарри же может, а он младше! Давай-ка сам, помоги маме немножко. Барти, давайте я вас хотя бы провожу. — Нет, нет, не стоит, — я пресёк её порыв на корню. — Занимайтесь мальчиками, я сам. Спасибо большое за чай. — Ох… Да… Пожалуйста. Я… Приходите ещё. Я передам через Винки, когда будет удобно. Мы вам всегда рады. Ну, когда Вернона нет дома. — Хорошо, договорились. Хорошего вам дня, Петуния. Мальчики, маму слушайтесь. До встречи.       Попрощавшись, я вышел из кухни в коридор, а затем и на крыльцо, дошёл до своего излюбленного переулка для трансгрессии и переместился домой. И только у себя в комнате я вспомнил, что забыл газету на журнальном столике у Петунии дома. Кажется, список потенциальных проблем, вызванных статьёй, пополнился.       Впрочем, все эти проблемы следовало решать по мере их поступления. И сейчас в приоритете был разговор с отцом. Наверняка ни до чего хорошего мы с ним не договоримся, но оттягивать этот неприятный момент всё же не стоило, чтобы не нагнетать обстановку. Поэтому мне ничего не оставалось делать, как отправиться к отцу в кабинет. Внезапно возникла мысль, повлияет ли эта статья на моё дальнейшее трудоустройство хоть куда-нибудь, а в особенности — в отдел тайн.       Дамблдору я тогда чёткого ответа на его вопрос так и не дал. И мне кажется, он понял, почему я не согласился сразу же. Во всяком случае в ответ на мои ломания он пообещал устроить встречу с главой отдела, чтобы мы могли пообщаться и познакомиться. Мне тогда ещё подумалось, что было бы неплохо, если бы сам Дамблдор тоже присутствовал на этой встрече. Мне было искренне интересно, озвучит ли он в таком кругу свои идеи на тему моего присутствия в отделе тайн. И если озвучит, то как поведёт себя при этом глава отдела.       Впрочем, пока меня ждали более насущные дела.